Неделимость

И вот, стоя здесь, напротив твоих глаз — этих бездонно-печальных озёр, всеми силами стремящихся затянуть меня на их глубину, поглотить, утопить, — я беспомощно пытаюсь поймать слово, способное развернуть тебя ко мне — не физически, но духовно, образно, мысленно-невербально. Очередное "послушай" звонким эхом отдаётся в моих ушах — я замолкаю, я теряюсь, я сбиваюсь, путаюсь, падаю, поднимаюсь — и вновь падаю, — я тону! я задыхаюсь, я, я, я...

Ты так понимающе на меня смотришь, будто за эти миллисекунды успел поймать все мои сбивчивые, мгновенно улетучившиеся, мысли — все! Даже те, что пытались спрятаться за прочими, укрыться от твоего пристального внимания... У них не вышло: их раскрыли.

В эту минуту так остро ощущается та самая неделимость, о которой мы когда-то читали, о которой что-то слышали, которую где-то видели: она призраком нависает над нами, на протяжении всей жизни следует тенью — быть может, даже неосознанной, — тенью желания быть понятым, быть нужным тому, кто необходим тебе. Неделимость! Да, это о ней: слаще сахарной ваты, впервые попробованной в детстве; ярче внезапного луча солнечного света в момент, когда выходишь из темного помещения; громче первого раската грома в конце весны; волнительнее по-детски наивного первого "люблю", оброненного неосознанно; мгновеннее падения звезды на расстеленном темно-синем покрывале ночи; яснее радости ребёнка, подобравшего крохотного щенка. Да! Всё о ней!

Все бессонные ночи, проведённые в её немой тишине и звучном грохоте собственных мыслей, все разговоры — о важном и ни о чем, все терзания, стихотворения, ревностно-жадные взгляды, недопонимания, разногласия, счастье каждой встречи и все разлуки, наводящие уныние, все надежды на дальнейшую (а вдруг — совместную?) жизнь, все планы, разделённые на двоих, все воспоминания и мечты вобрать в простейшую короткую фразу, так и не произнесённую вслух:

"Не оставляй меня," —

и быть услышанной.