Сказка ложь, да в ней намек

Как же легко обмануть ребенка? Да что там ребенка, взрослого легко обмануть. Люди научились обманывать в совершенстве. Но это вина не только лжецов, но и их жертв. Люди хотят быть обмануты, а потому принимают то оправдание, которое больше им нравится, лучше вписывается в их представление о мире.
Этот обман, была ли это ложь во благо, или же здесь имел место исключительно гадкий, отвратительный поступок – не нам судить, этот обман начался вечером, в дивную летнюю пору, в одной квартире. Начинался этот обман с омерзительной формы лжи – с предательства, с исключительно пакостной формы предательства – с супружеской измены.
Пока супруг зарабатывал на пропитание, а может, занимался какими-то другими своими делами, может быть даже тоже гостил в чьей-то чужой постели, жена и мать наслаждалась обществом другого. И в самый ответственный момент этого приема гостя за закрытой дверью в спальню послышался звук закрываемой двери.
-Муж, - лихорадочно прошептала женщина, сталкивая с себя руки мужчины, выталкивая его самого из постели.
-Что делать? – в таком же страхе прошептал побледневший мужчина.
-В окно!
-Какое окно?! Седьмой этаж!
-Не знаю, прячься в гардеробной, пока он не дошел!
-Где?
-Там, - указала женщина на дверь.
Непонятно, на что они надеялись, но в подобные моменты, в моменты дикого страха рассудок не всегда верно служит своему обладателю. Мужчина выбежал из спальни, как был нагишом, кое-как пытаясь прикрыть стоящий член коленями, отчего походкой походил на краба. Выбежал и окаменел. В квартиру зашел не муж женщины, а ее сын. Маленький мальчуган, измазавшийся в грязи от коленей до макушки. В краткий момент стыда мужчина рванулся вправо и схватил первое, что попало под руку: железный обливной тазик, и прикрыл им свое естество. Мальчуган смотрел на него непонимающими глазами, немного испуганно. И тут-то в мужчине наконец проснулась находчивость и наглость, а в ребенке наивность.
-Ах ты гадкий, - начал мужчина. Он топнул ногой, водрузил таз на голову, а на плечи накинул какую-то тряпку, судя по запаху старую, которой вытирают посуду после мытья. И снова ему пришлось ногами прикрывать все никак не хотевший падать член. – Ах ты грязный. Посмотри на себя, - в гневе отчитывал он ребенка. – Трубочист – и тот чище тебя. Колени в земле, одежда черная, на лице и волосах корка грязи.
Мальчик, наверное и не сделал ничего такого, за что его можно было так отчитывать, наверняка просто играл с другими детьми и упал в грязь, а домой пришел, чтобы переодеться и привести себя в порядок. Но нашему герою нужно было сохранить свое присутствие здесь в тайне, а значит, нужно было запудрить бедному ребенку мозги. И первые шаги в этом страх и чувство вины.
-От тебя наверное люди на улице убегали, такой грязный и страшный. Даже мыло от тебя бы сбежало. Ты хочешь, чтобы и мама с папой от тебя, такого грязнули сбежали? – Слезы навернулись на глаза мальчика, он прижал к груди, заляпанной пылью, маленькие грязные кулачки и покачал головой. Мужчина снова топнул ногой, получилось неуклюже, треклятый член все стоял, что возможно говорило о «гостеприимстве» матери мальчика, и мужчине приходилось все так волосатыми бедрами прикрывать его. Но напуганный мальчуган, который наверняка не видел отца голым, даже не представлявший, как выглядит мужчина, и не могущий даже вообразить, что из спальни матери может выходить кто-то, кроме его отца, верил и не обращал внимания на крабоподобную позу мужчины. – Если я еще раз топну, сбегутся все мочалки, все щетки и начнут тебя тереть, скоблить. – Он ухватил паренька за грязные волосы на макушке и дернул их. – Вот так. Ты этого хочешь?
Ребенок уже не стесняясь плакал.
-Я командир умывальников и мочалок. Я – и тут он понял, что не знает, как назваться. Не свое же имя говорить, правильно? – Я Мойдодыр. Все умываются по утрам и вечерам. И мышки, и кошки, и собачки. Все. А ты? Хочешь, чтобы от тебя все убегали? И мама? Не любишь маму?
-Люблю, - жалобно проскулил мальчик.
-Тогда хватит быть грязнулей. – За волосы он оттащил ребенка к настоящему умывальнику, сунул его голову под воду. – Надо умываться, по утрам и вечерам. Иначе будешь болеть, - он схватил свежий кусок мыла – грубый, квадратный, с острыми углами и начал и тереть мальчика этим жестким мылом. – Никто не любит грязнуль. С ними никто не разговаривает, у них нет друзей. – Мыло попадало мальчику в глаза, в рот, но он не шевелился, а мужчина продолжал мылить и приговаривать. – Под грязью тебя никто не узнает, да и кому нужна кучка песка?
И пока он намыливал, натирал, мыл и споласкивал, мальчуган периодически открывал глаза и натыкался взглядом на торчащий член, с которого что-то капало. Воображение ребенка сжалилось и превратило его в крантик. А мужчина продолжал тереть. Наконец, сполоснув мыло и вытерев мальчику голову, он остановился.
-Вот теперь ты молодец, - он повернул паренька к зеркалу, показывая тому его чистое лицо, румяное от холодной воды, светлые теперь волосы. – Вот теперь хвалю, вот таких людей все любят. И мамы, и папы, и друзья. Все. Не забывай об этом. А если забудешь, - мужчина снова топнул, - я вернусь и устрою тебе головомойку.
Мальчик сам не знал, чему улыбается, тому, что это странное создание уходит, или же тому, что оно его похвалило. Но он улыбался, и махал рукой кривоногому и хромому созданию, которое собирало по квартире какие-то вещи и уходило за дверь.
-Ах какой красивый мальчик, - сказала мать от двери в спальню. – Иди ко мне, Корнюша.