Библиотека мечтающих книг

В библиотеке мечтающих книг автобиографии художников по театральным костюмам, слепых музыкантов и отважных драконьих всадников летают алыми, бирюзовыми и золотисто-рыжими птицами под витражным куполом, в солнечную погоду бросающим на дубовые стены шкафов пламенеющие самоцветные отсветы. Там строгая горгулья в роговых очках решительно отбирает из рук проштрафившегося сорванца свёрток с копчёным мясом и хлебом, но приглашает его в свой кабинет на глоток жасминового чая с крошечными английскими пирожными; там старинный манускрипт без авторства шепчет о том, что чтобы вернуть утраченное вдохновение нужно испить свечение солнца и луны из сложенных чашечкой ладоней; там читательский билет вырезают из спрессованных вместе снежинок, багряных осенних листьев, клейкой молодой зелени или закованных в прозрачный янтарь ягод, отдавая дань родному сезону года очередному постоянному посетителю. Там замысловатым языком каллиграфии заглавные буквы строк рассказывают сказки о столице стеклянных башен, в которой ни на день не прекращается карнавал, и о веснушчатом царевиче, что сбежал из надоевшего ему дворца с паноптикумом мимов, элементалистов и укротителей теней, и никогда не пожалел об этом; об одетых в лоскуты коралловых парусов мирах внутри музыкальных шкатулок, когда-то сотворённых белокурым мастером из многолетнего дуба, серебряных струн и венецианской эмали всех не имеющих названия оттенков и старой мельнице, на которой ученик злого волшебника силится отличить свою заколдованную возлюбленную среди десятка одинаковых птиц-пересмешниц.

В библиотеке мечтающих книг на тяжёлых кожаных переплётах монографий, летописей и народных басен золотится тиснение в виде пейзажей заморских стран и диковинных растительных орнаментов, оплетающих корешки кудрявыми виноградными лозами и ядовитым плющом. Там скрип перьев корпящих над домашним заданием студентов звучит голосами нездешних планет и разбивается на сверкающие осколки бесконечного космоса; там песочные часы высотой с короля северных великанов переворачиваются сами по себе, опять и опять отмеряя падением песчинок минуты до ежедневного полёта обсидианового ворона-сказителя над аллеями стеллажей и перекрёстками полок;  там альманахи знаменитых картин эпохи Ренессанса пьянят дорогим вином из налитого аметистовым соком генуэзского винограда и врезаются в память дьявольски красивыми религиозными сюжетами, игрой света и отблеска в складках атласных платьев и авантюрной хроникой отчаянно нескучного быта благородных купцов, в чьих халщовых кошельках звон монет становится мелодией земного рая свободных искусств и научных открытий. Там в качестве комнатных растений бок о бок пригрелись смертоносная мандрагора, кроваво-красная земляника и розы из чистого хрусталя; там зашифрованное загадками расписание регулирует не часы работы книгохранилища, а его изменчивую географию, похожую на ритуальные письмена; там любой проходимец каждый третий четверг месяца может стать гостем павильона лимонных долек и послушать стихи общества мёртвых поэтов, члены которого мчатся друг к другу со всех концов земли, подчас покидая для этого коронацию наследного принца Индии или аукцион сбывшихся снов.

В библиотеке мечтающих книг живые лабиринты архивов дышат тысяча и одним сортом пыли с ароматами дворцовых заговоров и облепихового мёда; проклятых ритуалов пустынь и сушёного розмарина; морских путешествий и черешневого щербета, анисом обжигающего гортань. Там за треногим столом в центре читального зала играют в преферанс четыре призрака: дерзко смеющийся корнет в дымчато-вишнёвой шинели, юнкер с небесно-голубыми глазами и засохшей фиалкой в нагрудном кармане, вечно курящий адъютант и поручик, безуспешно пытавшийся скрыться от склок; там каждому ребёнку дозволено смотреть на восточные свитки, испещрённые чернильным кружевом алхимических криптограмм и любовно застеклённые чертежи, за которые некогда отдал на костре инквизиции свою жизнь гениальный изобретатель; там в парфюмерных флаконах пузырится густая тушь окраса расплавленных изумрудных и рубиновых пластин, а ветер клубится под высокими окнами, в надежде украсть однажды хотя бы одну страницу неоконченного романа без героев и глав. Там, потерявшись для времени и пространства, расцветает акварельными набросками осколочно-прекрасное герцогство нереализованных идей, где из фонтанов можно пить лимонад, а на троне восседает прародитель всех единорогом на земле; там уникальные коллекционные марки с портретами знаков Зодиака продадут со скидкой, если в деталях расскажешь о своём любимом детском чудачестве; там справочный материал для физических и алгебраических рефератов дополняют объяснительными сносками молчаливые наги, некогда осмелившиеся разобрать мироздание на части, точно настенные часы.

В библиотеке мечтающих книг под общей крышей из цветного стекла возвышаются работающие по часовым механизмам города секций, построенные вровень из металла и дерева и по велению связки крылатых бронзовых ключей за пазухой смотрителя распахивающие свои филигранные двери, инкрустированные чароитом и диаспором. Там отдел приключенческой литературы пронизан золотозвонным эхом историй о священной языческой роще, гостеприимно принимающей под своими медно-оливковыми сенями всё новых и новых монстров в отместку отвернувшимся от неё правителям, и о японском генерале, в век перемен отлившем себе меч из воды и огня, который один стоил дюжины ружий; о таинственном даре предсказывать судьбу по алмазным огням близких зимних звёзд, что передавался в семье оборотней-соколов из поколения в поколение и цветущем персиковом саде, в котором воинственный султан обсуждал грядущие сражения и придворные интриги со своим доверенным министром внутренних дел; о русалках, индейцах и пиратах в королевстве мальчика, не пожелавшего взрослеть и зазеркалье, дарившем мятежные души чёрно-белой вселенной шахматных фигур. Там барельефы известных авторов ни на день не прекращают свои споры о смысле бытия, единогласно сходясь лишь в том, что смерти на самом деле нет; там коллекции рецептов источают запахи древнеримских пиров, дуэлей французских кулинаров и рыбных ресторанов под открытым небом; там засидевшимся до поздна книгочеям предлагают шерстяное одеяло в шотландскую клетку и чашку горячего шоколада с расплавившимся зефиром.

В библиотеке мечтающих книг знание - это настоящая сила, и среди тёмных гримуаров, рыцарских кодексов и древних математических трудов о потоках изнаночных цифр нет никого могущественнее и мудрее неразделимой восьмёрки стражей, облачённых в остроконечные шляпы и шёлковые мантии, расшитые звёздами, фруктами и чудовищами. Там вокруг флюгера гнездятся императорские орлы и смеются златовласые и смуглокожие феи ароматических ламп, разгоняющих гуашевую темень ровным мерцанием сердоликовых огней; там раздают особые ручки из узорного порцеллана, заправленные капсулами с эссенцией счастливых примет и апрельских ливней, а потому никому не запрещается писать на полях какие угодно пометки и замечания; там в редкие минуты ночного затишья выполненная по образу красавца-кавалериста подставка для зонтиков оживает и танцует венский вальс с забытой кем-то много лет назад фарфоровой пастушкой в ажурном чепце. Там обманчиво-правильный архивариус плачет под пропахшим ладаном и левкоем плащом чуть помятые самодельные крылья с подпалиной возле крепления, а его медово-оранжевый кот с седыми усами ловко жонглирует городскими легендами площадей и кварталов для каждого, кто сподобится угостить его свежими сливками; там за ширмой подхваченных бархатной тесьмой занавесок в цветах факультетов первой магической школы в разгар грозы прячется сбежавшая от жестокого хозяина карликовая мантикора, панически боящаяся громов и молний; там среди трактатов, повестей, новелл и энциклопедий легко отыскать любое слово, кроме одного-единственного - «невозможно».

***
- Департамент по расследованию книжных преступлений? - старший сыщик, поправив монокль и незаметно почесав чешуйчатый шипастый хвост оценивающе взглянул на рапорт младшего напарника. - Вы так уверены в его необходимости?
- Посудите сами. На прошлой неделе моя сестра ходила за монографией средневекового бестиария и, заблудившись, наткнулась на одичалое племя студентов, некогда искавших материал для курсовой работы. Кроме того нарушение авторских прав приобрело пугающие масштабы, а контрабанда альтернативной истории угрожает серьезными последствиями вплоть до разрушения мира. Посредством поэзии преступники научились передавать координаты заложенных ими бомб, а герои литературных произведений подвергаются похищениям с требованиями выкупа. Я слышал, злоумышленники добрались до Мерлина и Джейн Эйр.
- Ну хорошо-хорошо, - дракон полез в ящик стола за печатью. - Будут вам литективы.