Философия жизни. Часть 4. Любовь. Глава 4

                Глава 4.
Кристина ждала, когда наступит нужное время, чтобы отправиться в Варцловскую школу целый день. Она играла с Аней и думала, что скажет Тому, говорила с Катей и гадала, изменился ли Том или нет. Простит он её или нет? Но вот, наконец, нужное время наступило. Было без пятнадцати четыре, самое время, чтобы отправиться в Варцловскую школу и прийти туда, как и планировала Кристина – в четыре часа. Кристина попрощалась с Катей и с Аней, которые хотели пойти с ней тоже, но не могли. Им нужно было ухаживать за Еленой, которая простудилась и теперь лежала в постели. Девушка была рада пойти одна, она не хотела, чтобы её разговор с Томом слушало много людей. Кристина спешила, быстро переставляя ноги в снегу, идя по неубранному ещё тротуару. К четырем часам солнце уже не светило ярко на небе, а через час или два оно уже скрывалось за горизонтом. Кристина, счастливая сама не зная отчего, улыбаясь, шла довольная по городу в нужном направлении, как ей его смогла объяснить то Катя. И вот дошла девушка до конечного пункта – трехэтажное кирпичное здание выросло перед ней. Это и была школа Варцлова. Здание ограждал чёрный металлический забор. На участке школы находились  две клумбы, сейчас похороненные под слоем снега, и спортивная площадка. Кристина не сомневалась, что этот крошечный кусок земли, на котором стоят два поржавевших от времени тренажера директор школы гордо именует «спортплощадкой». Больше ничего на участке школы расположено не было. Девушка посмотрела по сторонам. Дети играли на клумбах в снежки, а какая-то седая женщина из окна третьего этажа кричала на них. На тренажерах занимались две девушки Кристининого возраста. Девушка прошла по ступеням к массивной железной двери, потянула ту на себя и сразу же натолкнулась на стол охранника. За столом сидел толстый пожилой мужчина, евший бутерброд с колбасой и смотрящий крошечный телевизор перед собой. По нему сразу можно был понять – он не защитит никого и вряд ли когда-то защищал. У него были самые комфортные условия работы – тепло, еда, чай и полное безделье. При входе в школу не стояли никакие турникеты, девушка удивилась этому. Она привыкла совершенно к другим школам. Охранник, услышав, как позади него хлопнула дверь, нехотя повернулся в сторону Кристины и, дожевав бутерброд, спросил – ты кто?


- Я- Кристина – поспешила представиться девушка, лишь бы этот охранник не выпроводил её из школы.


- А, няня в доме Роберта – протянул охранник – ты должна помочь ему и Тому с этим декором класса, да?


- Да.


- Так проходи – лениво пробормотал охранник – я вот вообще не понимаю – рассуждал он – зачем декорировать? Всё равно ж потом всю эту красоту убирать.
Кристина уже не услышала эти размышления охранника о красоте, она была далеко – на лестнице на пути к третьему этажу, где располагался кабинет Роберта. Девушка заметила по пути напечатанные на листках А4 таблички «курить в школе запрещено», повешенные на желтые старые стены. Она заметила увядающий цветок в огромной кадке, окна в белой оправе, на которой потрескалась краска и теперь слоями отходила от дерева. Кое-где на лестнице перила отсутствовали, и девушка была уверена, что их нет уже на протяжении десяти или даже больше лет. Она поднималась по крошечным ступеням, перешагивая через одну или даже две. По пути ей встретилась группа девчонок её же возраста. Они были одеты в самую изысканную одежду Варцлова, шептались между собой, видимо обсуждали кого-то из школы. Они был накрашены, причесаны, и Кристина же теперь с ним смотрелась каким-то невзрачным гадким утенком. Девушка представила, как эти модницы сидят на уроках Роберта и обсуждают какие-то новинки в глянцевых журналах, кому-то из них может даже Роберт нравится. Кристина разозлилась только от одной этой мысли, она быстро пробежала мимо компании девушек, свернула в длинный коридор, в котором был положен линолеум, видимо, положен уже много лет назад, так как ныне от него исходил отвратный запах и во многих местах линолеума образовались пузыри. Освещали коридор огромные лампы, висящие под самым потолком, все двери, мимо которых шла Кристина были массивными деревянными, потемневшими от времени. Девушка миновала рекреацию, где стояли две лавки, видимо ещё сколоченные ранее на уроках труда мальчишками.


«Может даже этот охранник в детстве и сколотил эту лавку» - решила девушка и улыбнулась. Она обратила внимание на то, что окна давно в рекреации немытые и прошла дальше по коридору, до его конца, где дверь в кабинет была открыта, в отличие от других дверей. Из кабинета послышался голос Роберта – ты, Том, наряжай эту елку не абы как, ведь если плохо сделаешь, переделывать придётся.
Потом донесся голос вдалеке, недовольный Том пробурчал – вот сами вы и переделывайте. Мне вот и так нравится.


- Том, ты даже ели ветви не распрямил – укоризненно заметил Роберт, а затем обернулся в сторону дверного проёма и увидел Кристину. Девушка широко улыбнулась ему. Роберт стоял на стремянке у окна и пытался повесить на карниз гирлянду. Кристина перевела взгляд на простую доску, висящую на стене, на банку мелков прикрепленную к ней. У девушки сжалось сердце. В школе, где она училась, давным-давно все доски были интерактивными. Да и не было такого ужасного старого стола в форме буквы «г», на котором валялись стопки бумаг. Не было допотопного серого компьютера, не было и такого чёрного кожаного кресла на колёсиках, спинка которого и сиденье уже истерлись от времени. Окна кабинета выходили на спортплощадку. Девушка зашла вовнутрь  и посмотрела тотчас налево. На полу лежал такой же линолеум. В кабинете стояло три ряда парт, по семь парт в каждом. Деревянные стулья были придвинуты к партам. Том  находился в конце кабинета. Он возился с искусственной елкой, стоящей на парте. Том доставал из коробок разные украшения и, не задумываясь, сочетаются те или нет, вешал их на ёлку, за что уже успел получить три замечания со стороны Роберта. Когда же учитель поздоровался с кем-то вошедшим в кабинет, Том инстинктивно поднял взгляд. Увидев Кристину, он ничего ей не сказал, лишь стал быстрее наряжать ёлку. Девушка, пройдя мимо рядов парт, приблизилась к нему. Ещё издали она крикнула мальчишке – привет, Том – но он промолчал. Девушка достигла конца кабинета, где стояли массивные шкафы, в которых хранились обычно карты и тетради для контрольных работ. Она хотела взять Тома за руку за тем, чтобы он обратил на неё внимание, но он лишь огрызнулся -  отстань.


- Том, что за грубость! Вмешался Роберт, продолжая стоять на стремянке.


- Не ваше дело! Это вы её сюда пригласили! Зачем? Разозлился мальчишка.


- Потому что я просила! Вмешалась Кристина – и потише ты, а то меня могут отсюда и прогнать. Привлечем слишком внимания к себе директора, он меня и прогонит.


- Это она, крыса-директриса. Усмехнулся Том.


- Так это ты нацарапал эту надпись на двери её кабинета? Повернулся в сторону Тома Роберт.


Том не ответил, он уже не украшал елку. Он  смотрел в пол, Кристина снова попыталась заговорить с ним.


- Том, прошу, прости меня. Я была не права, очень не права. Но ты должен выслушать…


- Ты забыла обо мне – стал снова наряжать елку Том, но он нервничал, шарик, который он держал в руках, выскользнул и упал на пол, разбился.


- Чёрт! Раздосадовано произнес Том.


- Ты не поранился? Обратился к нему Роберт, завершив развешивание гирлянды, слезая со стремянки.


- Там есть веник и совок, между окном и шкафом, убери осколки – сказал Роберт, доставая из огромной картонной коробки на столе зеленную мишуру.
Том взял совок и веник, стал работать ими, согнувшись у ног Кристины. Девушка же продолжала говорить – я не приходила к тебе и в торговый центр от того, что мне было плохо. Макс измучил меня своими срывами.


- Этот козлина срывался на тебя? Выпрямился Том, держа в руках веник и совок, на котором лежали осколки.
Кристина потупила взор, Том же продолжил – ну вот и мудак.


- Что за слова, Том? С недовольством заметил Роберт.


- А такие вот слова - пробурчал Том, подошел к мусорной корзине, стоящей у двери кабинета, выкинул туда осколки, положил совок и веник на их место. Потом он обратился к Кристине – не думал я, что будешь ты всё это терпеть.


- Что же мне оставалось делать? Куда мне идти.


- Тебе некуда было идти? Повернулся в сторону девушки Роберт. Она ничего не ответила на его вопрос, Роберт же смущенно добавил – ты можешь найти приют в моём, в нашем с Катей доме – поправился он. Роберт разозлился сам на себя. И зачем он сказал это? Очередной порыв чувств, который вряд ли и нужен Кристине.
Девушка же быстро произнесла, краснея – спасибо, я не думала, что так можно.


- Ты могла бы прийти и ко мне – обидчиво произнёс Том, продолжая наряжать елку. Кристина принялась помогать ему, осознав, что у этого мальчишки нет никакого вкуса, и наряжает елку он с мыслью поскорее отделаться от работы.


- Я приходила к тебе. Хотела, чтобы мы поговорили. Я переживала, как ты? Что с тобой? А ты не открывал. Я барабанила, не переставая, в эту дверь. Разозлено произнесла Кристина – это было с утра! Ты слышал меня!


- Я слышал – посмотрел на девушку внимательно Том – но не открыл.


- Почему ты так поступил? Вздохнула с печалью Кристина, наблюдая за тем, как Роберт вешает мишуру на длинную лампу над доской.


- Потому что был зол на тебя! Ты забыла обо мне так быстро. Ладно-ладно! Махнул он рукой – не забыла, просто тебе дурно было из-за этого дебила.


- Том, что за слова. Услышали друзья голос Роберта.


- Нормальные слова!


Роберт ничего на это не ответил. Ему самому показалось подходящим обозначением Макса «дебилом», но как учитель он не мог пропустить мимо ушей столь грубую речь.
- Может быть, мир тогда, Том? Спросила Кристина, протягивая другу руку.
Том широко улыбнулся, но потом скрыл свою улыбку. Он был безумно счастлив снова начать общаться с Кристиной, но показывать этого сразу он ей не желал, поэтому мальчишка, молча, пожал ей руку. Затем снова стал наряжать ель. Царило молчание. Как давно не общавшимся друзьям, находившимся  к тому же какое-то время в ссоре и обиде друг на друга, было сложно начать им разговор. Кристина же, которая не могла вынести эту давящую тишину, обратилась к другу – Том, как жизнь твоя? Всё нормально? Расскажи.


Том посмотрел в сторону Роберта и сделал головой движение чуть вверх, что обычно у мальчишки означало «вот он тут лишний для этого разговора». Кристина кивнула в знак согласия. Потом Том, когда Роберт отвернулся от них, чтобы повесить на единственное растение в своем кабинете мишуру, прошептал ей на ухо – маме совсем дурно. Врач сказал, что через недели две, если не сделать операции…
Роберт повернулся в сторону друзей, Том сразу же отпрянул от Кристины. Девушка с сомнением посмотрела него, не понимая, почему при Роберте, да и при остальных, он не говорит о своей маме и об её проблеме. Только с мальчишками из «банды», да и с ней обсуждает он здоровье мамы. Что это, как не глупая попытка казаться сильным не по своим годам? Он всего лишь бедный и несчастный мальчик, который теряет свою маму. Наверняка Том хотел сказать, что если не срочная операция, то его маме грозит смерть. Но сколько денег нужно на её лечение? Почему Том не попросит денег в долг у знакомых? Это чувство гордости! Он считает, что справится сам. Но бедный Том, Господи, ведь твоя мама умирает, почему в тебе ещё кипит эта буря гордости и достоинства? Кристина решила ничего не говорить сейчас Тому, поняв, что обсуждать ныне здоровье его мамы – неподходящее время. Она решила наведаться к нему и к его маме в гости сегодня или завтра и серьезно поговорить с Томом о лечение его мамы. Кристина считала, что в данной ситуации она понимает лучше, чем он. Том должен обязательно послушать девушку, а вовсе не буянить, проявляя свою гордыню. Гордыню нужно унимать.


В молчании они нарядили ёлку. Том довольный обратился к Роберту – всё, ваша красавица готова!


Роберт рассмеялся, он подошёл к ёлке, осмотрел её со всех сторон. Кристина наблюдала, как его огромные ладони прикасаются к искусственным иголочкам, как смотрит на ёлку со всех сторон Роберт, а Том медленно отходит в сторону двери, в его глазах играет веселый огонек, хитрая улыбка блуждает на его лице. Том хотел потихоньку улизнуть от Роберта, но тот перевел взгляд с елки на мальчика.


- Что ж, хорошая работа – обратился Роберт к Кристине.


- Чего? А я? Обиделся Том.


- Ты час возился с этой елкой, создавая какую-то видимость работы – усмехнулся Роберт – вот Кристина управилась за минут пятнадцать.


- Кристина, Кристина – Том нарочно закатил глаза – вот если она такая хорошая работница, то пусть вот вам в декоре остального класса поможет. А мне пора бежать.


- Том! Разозлился Роберт. Он стоял подле Кристины в конце кабинета, Том теперь же был у самой двери.


- Мне пора идти! У меня встреча, важно это! Огрызнулся Том.


- С Агатом связано? Вырвался вопрос у Кристины. Мальчишка кивнул головой – хочешь, пойдёшь тоже.


- Может, поможешь мне украсить кабинет, я один не справлюсь. Признался Роберт. Кристина перевела на него взгляд. Сейчас, когда Том уйдёт, они останутся вдвоём с Робертом, и никто им не помешает. Не помешает, что сделать? Украсить кабинет? Кристина замешкалась. Но ведь Роберт сам предложил. Ох, а если он имел в виду на самом деле какой-то откровенный разговор, признание? Что же тогда? Нет, она не может идти с Томом сейчас!


- Прости, Том – искренне произнесла Кристина и перевела взгляд на Роберта. Том пожал плечами – да за что. Не думаю, что на собрании Агат нам что-то важное скажет. Ладно, ты это, заходи – Том улыбнулся и побежал по коридору, лишь бы Роберт не догнал его и не заставил снова украшать этот чертов кабинет. Но у Роберта и не было таких планов. Он, предложив Кристине остаться, подался порыву своих чувств. В последнее время он не мог уже с ними совладать. Разум и чувства боролись. И обычно разум всегда побеждал порывы чувств. Но сейчас это было невозможно сделать. Жена, его любимая раньше Катя, и их брак отошли на второй план. Рядом с ним стояла прекрасная, загадочная, умная и удивительная Кристина. Подобно драгоценному камню в куче сажи сияла она в Варцлове среди этих бесконечных лесов. Она – бриллиант, который так хочет украсть воришка. Она во снах у Роберта, она и наяву, так близко рядом с ним!


- Что ж, что мне делать? Обратилась смущенно Кристина к Роберту. Она безумно была рада, что он тут так близко от неё, что он один, и не крутятся вокруг него жена и дочка.


- А, декорирование – очнулся после мечтаний Роберт и позвал за собой Кристину, они подошли к его рабочему столу, на котором по-прежнему стояла эта огромная картонная коробка, полная украшений. Роберт достал два больших  шара на веревках. Новогодние сценки – катание на коньках на одном шаре и хоровод вокруг елки на площади на другом – были изображены на шарах.


- Я думаю, что их надо повесить по бокам второго карниза, над окном, что ближе к шкафам. Предложил Роберт.


- А не слишком аляписто будет? Возразила Кристина.


- Конечно, будет, это и понравится директору. Она любит всё такое аляпистое. Не понравится, придется переделать всё это к чертям. Разозлился Роберт.


- Вам надоело всё это? Догадалась Кристина, она стояла близко к нему, заглянула ему в глаза, словно пыталась найти в них ответ на свой вопрос. Улыбка спала с лица Роберта, он посмотрел на Кристину и с печалью произнёс, тихо, словно боялся признаться самому себе – не поверишь, как надоело.


Он произнёс это с такой печалью, что у Кристины готовы были появиться слёзы на глазах. Ей стало невыносимо жалко Роберта, ей хотелось прижать его к себе, поцеловать и не отпускать от себя. Её любимый Роберт страдал. Да, именно любимый. Таких сильных чувств, удивительных, сметающих все преграды на своём пути, никогда в жизни она не испытывала. По сравнению с этими чувствами, с этой страстью, которой она отдалась целиком и полностью, никакой любви к Максу и в помине никогда не было.


- Я очень, очень понимаю вас – Кристина посмотрела на Роберта снизу вверх, он ей был на голову выше – жить в Варцлове, это, это ужасно. Девушка говорила впопыхах, их взгляды встретились, она так волновалась, буря эмоций завладела ею.
И тут, желая сказать ещё что-то о несправедливости  по отношению к Роберту, Кристина почувствовала на губах его поцелую. Роберт слегка нагнулся и целовал её в губы, он готов был уже отстраниться от девушки, но она быстро ответила на его поцелуй. Кристина целовала его, боясь, что Роберт отстранится от неё и что этот поцелуй прекратится. Но Роберт не отстранялся, он целовал её в ответ, положил ей нежно ладонь на плечо. Девушке казалось, что ладонь пылает на её плече и жар от неё расходится по всему её телу. Кристина не могла удержаться, она прижалась к Роберту всем телом, она обняла его, дотрагиваясь ладонями до его серого пиджака, под которым скрывалось ей так дорогое тело. Кристине стало безумно хорошо, ноги казались ей теперь ватными. Она уже не ощущала под ними линолеума. Девушка не замечала уже ничего вокруг их с Робертом, она лишь чувствовала его, целующего её, положившего другую руку ей на бедро. Но вдруг Роберт отстранился от неё. Отстранился резко, так что девушка отшатнулась в сторону. Роберт сжал руки, приложил их к голове и прошептал – что я наделал!


Кристина же приблизилась к нему, она не поняла сразу, что происходит. Почему волна блаженства, накрывшая её с ног до головы, прошла?


- Роберт, Роберт, что с тобой? Испуганно произнесла девушка. В глазах её готовы были появиться слёзы, щёки её пылали. Она хотела взять его за руку, но Роберт  отстранился от неё – уходи, уходи! Вскричал он.


- Я не понимаю – прошептала девушка, добавляя удивленное – нам было так хорошо, Роберт, что произошло?


- Уходи – прошептал он. На его лице не было больше улыбки. Не было ни капли наслаждения. Он не смотрел теперь ей в глаза, а смотрел в окна, на свое отражение в нём. Одной рукой он держался за голову. Роберт прошептал – умоляю, уходи.
И Кристина, услышав эти слова, услышав голос обреченного человека, умоляющего её человека, попятилась назад. Она стояла в дверях, надеясь ещё, что Роберт отменит своё жесткое решение, но он был непреклонен и повторил ещё раз – уходи, прошу, уходи. Казалось, что он сдерживает слёзы. Кристина испугалась голоса Роберта, испугалась его мольбы, она отвернулась от него и побежала по коридору. Не смотря по сторонам, девушка сбежала по лестнице. Слёзы  текли по её щекам. Кристина выбежала на улицу и только там отдышалась. Она дышала ртом, вдыхая холодный воздух. Кристине казалось, что вся она горит, что сгорает тут на пороге Варцловской школы, окруженная кромешной тьмой. Ноги её подкашивались, она шла, покачиваясь из стороны в сторону. Она и не видела, куда идёт. Но лишь бы уйти отсюда! Уйти подальше от Варцловской школы, от Роберта! О, Господи, что стало с ним? Почему он так отстранился от неё? Кристина не понимала Роберта. Девушка всё ещё не верила в то, что произошло, в то, что её фантазии становились явью. Что этот Роберт-рыцарь, рыцарь Кати, целовал её, Кристину! Она не могла признать этого, не могла понять этого и не могла отойти от тех ощущений, что испытала во время поцелуя.


Поэтому оставим на некоторое время Кристину, пока она не выйдет из забытья, и вернёмся к Роберту. Он по-прежнему стоял у стола в своём кабинете и смотрел на своё отражение в окне. Как он не смог совладать со своими чувствами? Почему он осмелился поцеловать её. А она? Она не оттолкнула его, она целовала, обнимала его. Она любит его. Любит! Эти взгляды, эти поцелуя и объятия сильнее тысячи слов! И он любит её. И несравнима эта любовь с любовью к Кате, с этим увлечением скромной девушкой-затворницей, которая переросла потом в брак. Не сравнится Кристина с Катей! С этой глупой женщиной, верящей во всякую чушь! Не сравнится Кристина ни с кем! И он не может совладать со своими чувствами, не может подавить их в себе, они сильнее его! Но, всё же целуя Кристину, наслаждаясь мгновениями с нею, разум взял вверх над чувствами. И он осознал, что он делает! Ведь у него Катя и Аня, жена и дочь, он в браке! Ему никуда не деться от его семьи. Он не сможет их бросить, Аню особенно, к тому же если бросит, то негде им будет жить. Кристина младше его, она практически ребенок, для которого любовь что-то магическое и необыкновенное. Он не сможет при всем желании встречаться с ней, от того лишь, что Варцлов маленький, слухи тут быстро распространятся и не удастся держать отношения в секрете. Его будет осуждать общественность, волны осуждения накроют его! И придётся ему жить с Катей и Аней, когда те обе будут знать о неудачном романе с Кристиной. Его могут прогнать с работы, лишь от того, что старые ведьмы тут посчитают измену жене ужасным поступком. Роберт закрыл лицо руками, по щекам его потекли слёзы.