Андрюха

    Подошла к финалу вторая бутылка мерло. Шабаш давнишних подруг в составе трех девиц на летней терассе праздновал закат. Вино и пледы делали свое дело – мы разнежились, стали громче, смешливей, смелее. Казалось, другие поситетели заходили на веранду специально, чтобы послушать наши байки. Мы говорили о жизни, о любви, о бывших и неслучившихся мужчинах. Так откровенно, как могут говорить две бутылки вина в трех худеющих, стареющих, не желающих идти домой дамах.
    – Девочки, а за вами кто-нибудь когда-нибудь ухаживал?
    – До или после?
    – О, в процессе – вот это была бы романтика!
    – Не смейтесь! Я серьезно! Просто ухаживал. Красиво!
    И тут я вспомнила Андрюху. Я тогда была совсем молоденькой артисточкой, только выпустилась из института, начала работать в театре и сняла комнату в сталинке на Университетском. Главным плюсом нового места жительства было то, что до театра было 5 минут пешком по прямой, симпатичной дорожке. К тому же комната стоила сущие копейки и там были самые высокие потолки, какие я когда-либо видела. А еще подоконник, на котором можно было устроться на ночевку с палаткой. Правда там еще был вотерклозет, который адски тек и кухня, где плита не зажигалась, а взрывалась, но это же такие мелочи по сравнению с потолками и подоконником!! Всего в квартире было 3 комнаты и кроме меня в ней проживали еще хозяева – муж и жена тихие интеллигентные алкоголики и Андрюха, парень 26 лет, напоминавший мне мясной биточек, приехавший из Усть-Ябеньска покорять Белокаменную. Работал Андрюха шиномонтажником где-то неподалеку, знал десять слов на матном, пятнадцать на русском и великолепно разбирался в тачках. Андрюха носил выбритые виски и такие узкие джинсы, что хочешь- не хочешь оценивать его приходилось сразу по достоинству. И если с хозяевами (особенно мужем) мы часто болтали на кухне о жизни- политике- искусстве, то с Андрюхой только изредка обменивались приветствиями. Однажды начатая беседа ясно дала понять, что общих тем у нас нет. Тем не менее он всегда оставался подчеркнуто вежливым. Даже галантным, в меру своих способностей. Вообще, мои новые соседи были ко мне добры и прежде чем показать себя во всей красе дали мне месяц форы. На адаптацию.
    Через неделю после моего заселения мы случайно встретились с Андрюхой на той самой прямой симпатичной дорожке. Он шел с кулечком еды из магазина. Магазинов с едой по близости не было. Он проводил меня до двери моей комнаты. Еще через неделю я заметила, что такие встречи случайно стали регулярными. Еще через неделю на кухне, около моей кружки стали появляться конфетки. «На сахарок приманивает», наверно думали хазяева квартиры. Я же думала только об искусстве. Пропадала сутками в театре или у друзей, или на тусовках, короче вела максимально богемный образ жизни. Но при всем этом я всегда боялась возвращаться домой одна и поздно. Либо такси, либо кавалер до двери (ни в коем случае дальше, ну вот как-то не хотелось мне в эту квартиру гостей звать. Не зря, как потом выяснилось.) Но постепенно, возвращаясь домой, я стала замечать, что, еще месяц назад интересовавшиеся хорошо одетой двочкой подвыпившие компании, при виде меня стали исчезать в подворотнях. И стало уже совсем нестрашно ходить ночью одной. Не раз я замечала, что свет в Андрюхином окне гаснет, как только я появляюсь во дворе – мол, дошла, ну и ладно.
    Прошла еще неделя, может чуть больше. Я появилась дома раньше обычного. Был конец августа – стояли еще совсем теплые вечера. Я сидела на своем огромном подоконнике с книжкой, как вдруг в дверь постучали.
    – Заходите. – я была уверена, что это хозяин или его жена желают общаться.
    – Я это... хотел предлжить тебе, ну... пошли погуляем по району?
    От неожиданности я согласилась, попросила пару минут, чтобы переодеть домашние треники на джинсы и вышла во двор. Андрюха ждал. Он сильно пах каким-то Au de cologne типа Шипр-лакжери, на прическе угадывался бриолин. Ниже прически смотреть я не решалась – боялась неизбежного. Все-таки он носил слишком узкие джинсы. Мы пошли кругами. Университетский район в августе прекрасен! Аллеи затенены и воздух в них стоит настолько густой и сладкий, что как-то мгновенно релаксируешь. Андрюха пытался развлекать. Он говорил о своей работе, машинах, старательно подбирал слова, мучался,чтобы не дай бог не сорваться на нецензурную лексику. Я не помогала. Я думала о своем. Он выдал все, что знал и замолк придумывая тему. Я сосредоточилась на тишине и мысленно ушла в нирвану.
    – Знаешь, я в Москву за двушкой приехал. На работу устроился, короче, все ей, все в дом. А она с другом моим замутила. Думал хорошая телочка, а она ****ь лживая. Ой, прости!
    – Да ничего. Ну и забей, раз такая плохая. Ты вон – парень хоть куда, все будет.
    – Да.... А ты знаешь про наших хозяев?
    – Что?
    – Да ты че? Не знаешь с кем живешь? Ну слушай.
    Позволю себе вольный перевод Андрюхиного рассказа. Много лет назад хозяин нашей квартиры был академиком и уважаемым человеком. Он горел на работе, часто задерживался допоздна, уезжал в командировки. В его шикарной трешке в сталинской высотке его всегда ждала молодая жена. Но однажды, как в анекдоте, он вернулся домой на 2 часа раньше. Жена была с любовником. В комнате, которую теперь снимал Андрюха, он зарубил топором обоих, а потом пошел и сдался в милицию. Его осудили на 20 лет. Отсидел от звонка до звонка. Вернулся совсем другим человеком. Из высокого, стройного, интересного мужчины он превратился в грузного старика с алкоголизмом (тут я вспомнила, как мы с ним однажды в коридоре вскользь прошлись по теме наркотики и срок за них – он любил читать газеты и обсуждать прочитанное – и как он реагировал. Неадекватно резко, как- будто знал что-то, что мне не узнать никогда). Но в доме нужна была хозяйка и он женился на продавщице из соседнего магазина. Она была с дипломом о высшем образовании, на 30 лет младше и могла выпить в три раза больше него. И она была единственной, кто справлялся с ним. Она пила регулярно, он запоями. Запои, сказал Андрюха, были страшными – он буквально превращался в огромный воняющий овощ. И тогда она выхаживала его. До следующего запоя. Его знал весь район. По крайней мере, вся его криминальная часть. Его боялись. Как объяснил Андрюха, в принципе, двери в квартиру можно было не закрывть никогда – к нему близко не сунутся.
    Мы на долго замолчали.
     – Андрюш... тебе не страшно там жить? В этой комнате...
    – Да я не думал об этом...
    Мы вернулись к дому. Он мялся и не хотел идти внутрь. Вдруг поднял на меня испуганные, трогательные такие глаза, набрал в легкие воздух:
    – Слушай, а можно я ... я буду за тобой ухаживать?
    Наверно, он сказал это первый раз в жизни. Наверно, он не понял и половины того, о чем я впроброс говорила ему в тот вечер. Наверно, он вообще не знал, что мне говорить. Он только понимал, что со мной надо как-то по-другому, не так, как с телочками. И он очень искренне краснел, когда смотрел в мне в глаза. И ни за что, ни при каких обстоятельствах, в тот момент он не позволил бы себе коснуться меня. Я с грустью подумала о мужчине, с которым встречалась тогда. Он был умным, очень образованным, очень крутым и модным. Очень бесцеремонным. Он не ждал моего согласия, он не смотрел мне в глаза. Он брал, редко оставляя что-то взамен. Он никогда не ухаживал за мной...
     – Нет, Андрюш. Не надо. Извини.
    На пару дней Андрюха пропал. Потом стал носить цветы в букетах. Цветы были красивые, но ухаживать за собой я по прежнему не разрешала.
    Прошло еще около двух недель. Горе- ухажер то пропадал на несколько дней, то носил цветы и конфеты, но однажды ночью меня разбудил стук в дверь. Даже не стук – ко мне в комнату кто-то ломился. Я заглянула в замочную скважину (я закрывалась на ключ, когда ложилась спать) – это был Андрюха. Очень пьяный Андрюха. Я открыла, он ввалился внутрь. Лицо, рубашка, джинсы – все в крови и чем-то зеленом, перекошен от боли, голова разбита. Я только успела понять, что хорошо бы вызвать скорую и наложить швы. А он все попытался сунуть мне макушку в нос.
    – Я тут это, зеленкой залил, посмотри, что там у меня...
    Я боюсь вида крови. Я боюсь пьяных малознакомых мужиков. Я не знаю, что с этим всем делать. Я попятилась, он шагнул вперед и, наверно, упал бы на меня, если бы его не схватили за шиворот. Над ним стоял наш огромный хозяин.
    – Ты что, сученок, вздумал мне тут девочку пугать? Пошел отсюда! Чтобы я тебя возле нее больше не видел! – и уже ко мне по-отцовски ласково, – Спи, девочка – все хорошо.
    Я увидела Андрюху только через день. Он извинился, а потом опять пропал. Хозяин и его жена о той ночи даже не вспоминали. А мне вдруг стало понятно, почему было не страшно возвращаться поздно одной, почему местная шпана пряталась при виде меня, почему Андрюха так галантно за мной ухаживал, почему каждый раз так затягивались разговоры за жизнь на кухне. Хозяйка как-то рассказала, что у ее мужа где-то была дочь от первого брака, которая не хотела его знать.
    Еще через неделю в гости приехали мои родители, посмотрели как я живу и дали мне неделю на переезд. Потолки и подоконник их не впечатлили.