Вернуться в женщину

Галина Петровна, врач – реаниматолог в недалёком прошлом, наклонилась и достала из духовки творожный кекс с изюмом. По всей квартире поплыл запах уюта и спокойного счастья – запах тёплой ванили.

Казалось, что каждая клеточка её мягкого нежно-розового тела пропиталась этим запахом! Галина Петровна принялась варить кофе.

Военный пенсионер Юрий Васильевич, обладатель короткой седой щетины на голове и мужественного профиля, вышел из душа на волшебный запах этого летнего завтрака.

- Роскошно! Ты – умница! – он прикоснулся губами к тому месту, где начиналась мягкая объёмная грудь супруги, и игриво провёл рукой по прочим выпуклостям её фигуры под лёгким халатиком.

Галина Петровна спокойно улыбнулась и лениво отмахнулась:
- Ешь! Пока ты был в душе, заходил сосед, занял тысячу, вроде завтра у него зарплата, так что имей в виду.
- Какая ты озорница! Вот в таком виде и открыла ему дверь? – он зашёл сзади и крепко прижал её к себе, одной рукой обхватив грудь, а другой живот.
- Пора пить кофе, милый!

Вот такой она была всегда, даже тридцать лет назад. Он почему-то каждый раз спрашивал её: «Ну, кто у нас сейчас будет сверху?», хотя знал, что ответ будет неизменным: «Конечно, ты, милый!»  Короткий этот диалог он заканчивал про себя: «Ну, здравствуй, моё бревно!»

Теперь-то он уж успокоился и не донимал супругу проникновениями, так, озорничал, то поглаживая, то похлопывая её пышное тело.

Тем временем соседка Зуля, получив как результат истерики одну тысячу рублей от мужа, шла в салон красоты. Муж семенил следом, держа сына Федотика на руках, и гугнил безостановочно, почему-то пряча взгляд:
- Ты знаешь, я даже обрадовался, будем платить в кредит семь с половиной «рублей», и они ещё дарят нам в подарок зимнюю резину. Я даже обрадовался.
- Замолчи, - шипела Зуля,- я не могу тебя уже слышать. Мне что, опять пить корвалол?

Она посмотрела на своё отражение в витрине и опять ужаснулась. Эти тусклые волосы, стянутые в жидкий хвостик, эти выпирающие кости под жалкими майкой и джинсами, этот еле уловимый запах нищеты от кожи! Одежда, которая нравилась Зуле, была неподъёмно дорога для неё, а та, на которую хватало денег, поражала своей убогостью…

- Ты знаешь, я даже вот как-то обрадовался. И я думаю, что и техническое обслуживание лучше проходить у них, всё-таки не намешают ничего в масла, они у них тоже китайские. Я вот прямо как-то обрадовался.
Иголки ненависти, исколовшие Зулю изнутри, вырвались наружу:
- Заткнись! Вместе с Федотиком иди к своей маме, посиди там! Иначе я сойду с ума!

В салоне было чисто, уютно и красиво. Зуля записалась к парикмахеру Маше заранее. Правда стрижка тут стоила дороже тысячи рублей, но Маша была одноклассницей, и Зуля надеялась вывернуться из щекотливой ситуации.
Маша весело и легко хлопотала над головой Зули:
- Седина появилась, подруга, надо бы покрасить волосы!
- В следующий раз обязательно, сегодня времени у меня нет. Кого из наших девчонок видела?
- Оля заходила, красивая, всё у неё хорошо складывается, муж, двое детей…
- Ой, её на лысо надо было бы обстричь!
- Ну зачем ты так, Зуля…

Маша завершила своё волшебство, превратив волосы подруги в некую мягкую, манящую, тёмную волну из магической травы, венчающей голову любой женщины, и в зеркале засияли тёмные глаза Зули под озорной чёлкой…

- Слушай, у меня, оказывается, только тысяча в кошельке, остальное донесу, когда краситься приду!
- Хорошо, только не забудь.
- Запишу!

На пороге Зуля обернулась и тихо произнесла:
- Спасибо тебе… Ты вернула меня в женщину…

Она шла домой переполненная счастьем! Её грудь готова была прорвать сосками майку, между ног пылал пожар, и передвигалась Зуля с грацией кошки.
У входа в подъезд она столкнулась с Юрием Васильевичем, возвращающимся с традиционной пробежки. Он аж задохнулся: «Какая Вы сегодня...!» Зуля ответила ему лишь улыбкой, обнажив острые зубки и язычок.

Юрий Васильевич поднимался вслед за нею с отключёнными мозгами и вздыбленным естеством.
На лестничной клетке перед их квартирами Зуля властно сжала ладошкой это естество, и жизнь соседей кардинально переменилась.

Галина Петровна, наслушавшись восторженных хрипов и всхлипов супруга под соседской дверью, уехала жить к сестре. Муж Зули так и остался у своей мамы, вновь неожиданно обрадовавшись.

А Зуля скакала на Юрии Васильевиче, и из-под двери квартиры тянуло запахом невиданного здесь доселе дикого секса.

А что потом? Потом было лето. Зуля шла в салон красоты, вновь исколотая изнутри иголками ненависти, за нею брёл Юрий Васильевич с новорожденной Маруськой на руках, рядом скакал подросший Федотик.

Где ты, запах тёплой ванили?