Прогулка

Прогулка
- Ну, погоди же ты, оголтелый! Немного помедленннее. Чуть, помедленнее, кони, чуть помедленнее! Мне же давно не шестнадцать… Ах, как молоды мы были…Но жизнь не стоит на месте. М-дя, м-дяяяааа – так бормотал Генрих Валентинович, ведя на прогулку Бруничка. Но подлый такс был совершенно равнодушен к увещеваниям интеллигентного мужчины, и все время туго натягивал поводок, рискуя придушиться, а потом громко и надсадно кашлял.
Стояло прохладное осеннее утро. Еще только начало светать, и в туманных сумерках красиво поблескивали кристаллики инея на еще не пожелтевшей траве.
Бруно Сикерз тщательно обнюхивал каждый встречавшийся на пути кустик или столбик. Изящно, по балетному, поднимал ножку, оставляя на вертикальных предметах свою подпись: «Тут был великий и ужасный Бруно Сикерз, Повелитель и Создатель Вселенной, а вы все - никто!»
Генрих Валентинович, заметив, что его питомец уже выдохся и успокоился, вытащил из кармана плаща айфон и углубился в дебри интернета. Он с неподдельным интересом разглядывал фотографии обнаженных красавиц, словно сексуально озабоченный школьник. Время от времени поднимая жидкие бровки и прищелкивая языком, дабы выразить восхищение их пышными формами.
От этого увлекательнейшего процесса мужчину отвлек внезапно послышавшийся визгливо-хриплый лай, который постепенно приближался. Оторвав глаза от экрана, гламурный грузчик различил в полутьме расплывчатый силуэт толстой старухи: в длинном пальто или плаще, с теплым платком на голове. Пенсионерка медленно, но верно приближалась, отвратительно, хрипло гавкая.
Бруно с нескрываемым удивлением, переводил взгляд с Генриха на старуху и обратно, словно говоря: « Эти бабульки совсем уже оборзели! Почем зря облаивают мирное население!»
- М-дяяя, - промолвил Генрих Валентинович, осуждающе глядя на приближающуюся фигуру. – Да что ж такое-то? Граждане дорогие? Да что ж такое то делается, то ааа? В сумасшедшем доме день открытых дверей? Он сказал это негромко, адресуя слова Бруничку, чтобы старуха не могла его услышать, а то мало ли что? Вдруг эта ненормальная набросится? Генрих Кружкин совершенно не терпел рукоприкладства.
Вместе с тем, неадекватная бабушка была все ближе. Уже можно было разглядеть ее круглое, как сковорода, красноватое лицо и тускло поблескивающие стеклышки очков.
Генрих Валентинович напрягся. В уме он уже подготовил длинную, но максимально вежливую тираду для обращения к пожилой хулиганке: «Дескать, мадам, при всем моем уважении, не стоило бы в вашем почтенном возрасте так себя вести», ну или что-то в этом роде.
Бабка подошла уже совсем близко. Бруно натянул поводок и тоже залаял, звонко, заливисто, приподнимаясь на задних лапах.
Интеллигент уже раззявил рот, чтобы произнести свою полную праведного гнева речь, как вдруг он заметил… между пуговиц пальто, на груди старухи хрипло гавкающую голову мопса. Так вот, кто все это время лаял! Два больших черных навыкате глаза злобно уставились на интеллигента.
- Бэ-ве-ве! Бэ-ве-ве-ве! – возмущенно сказал мопсик, тряся обвисшими щеками.
- Утеньки-пути, тяти-патяти, - растягивая рот до ушей в фальшиво-вежливой улыбке, - просюсюкал Генрих. – Какой милый песик! Доброго вам утречка, мадам, мое почтение!
Он красивым жестом приподнял бейсболку за козырек и медленно пошел дальше, влекомый неутомимым таксом.
Бабка никак не отреагировала на его приветствие, даже не кивнула в ответ.
А Генрих Валентинович не спеша продолжил прогулку, радуясь в душе, что не успел высказать старухе свое возмущение.
- М-дяяя, вот оно как бывает, дорогой Генрих Валентинович. Иногда лучше вовремя промолчать, чем попасть впросак. Недаром в народе говорят, что молчание – золото! У вас не голова, а дом правительства, вы мудры не по годам, - интеллигент, как обычно все повернул в свою пользу и остался очень доволен собой.
Только Бруно ничуть не разделял его восторгов, он сосредоточенно обнюхивал ближайший куст сирени, расшифровывая все послания, которые до него там оставили другие собаки.
Из-за серого горизонта красным ленивым шаром выкатилось солнце…