Гром над полем Куликовым

(Хроника нескольких дней весны 1380 года)

По опушке леса, дугой огибавшего поле и примыкавшего к реке, медленно ехал всадник. Была весна и, несмотря на то, что ярко светило солнце, прогревая землю, кое-где между лесными деревьями, еще лежали пласты ноздреватого снега.
Если судить по одежде, всадник был, либо посадский, либо небогатый купец. Только внимательно присмотревшись, можно было понять, что грудь всадника широка не столь от природы, сколь оттого, что под одеждой была надета кольчуга. Лук и саадак со стрелами, а также меч в ножнах, приторочены к бокам коня. Да и уверенная посадка в седле наводила на мысль, что человек этот воин.
Неподалеку от того места, где лес вплотную подходил к реке, он свернул влево и въехал в чащу. Человек остановил коня, спешился, привязал повод к нижней ветке сосны, надел коню на морду торбу с овсом и сказал: - Вот мы и приехали, Гнедаш! Ты поешь пока, отдохни малость, а то дорога у нас еще с тобой длинная! А я пока тут посмотрю кое-чего!
Пробираясь между кустами, сторожко и внимательно оглядываясь вокруг, человек приблизился к кустам возле дуба, за которым начинался пологий спуск от поля к реке, присел на корточки, раздвинул ветки, уже выбросившие первые листочки, и внимательно стал осматривать противоположный берег реки. Не заметив ничего подозрительного, человек встал, подошел к дубу и, по прежнему, глядя на тот берег, словно обняв ствол дерева, правой рукой пошарил в дупле ствола.
Лицо его выразило недоумение. И тут взгляд его упал на нижнюю часть ствола, почти возле комля. В коре дуба торчала стрела. Легко вырвав стрелу, человек, так же кустами, вернулся к коню. Он развернул небольшую тряпицу, обмотанную возле оперения и заклеенную комком сосновой смолы. На тряпице были начертаны какие-то знаки. Разглядывая знаки, человек хмыкал и что-то бурчал себе под нос. Затем спрятал тряпицу за пазуху…
Гнедаш уже поел и дергал головой, стараясь освободиться от торбы. Человек снял ее, аккуратно завязал, прикинул, сколько овса еще осталось, и приторочил торбу к седлу.
- Ну, что Гнедаш? В путь? – сказал он, садясь в седло.
Всадник снова выехал на опушку леса. Огляделся и увидел трех всадников, мчавшихся к нему через поле.
- Татары! Узрели, поганцы! Придется, Гнедаш, нам отбиваться! Вишь, татарва, нас полонить хочет! Ну-ну!
Всадники мчались через поле. Копыта их лошадей выбрасывали комья еще не застывшей, влажной земли. Человек сидел и спокойно и смотрел на приближающихся. По одежде это были не монголы, а половцы. Один из них уже раскручивал на скаку волосяной аркан.
Далее все произошло неожиданно. Мгновенно в руках у человека появился лук и один из нападавших рухнул на землю, затем второй. Третьему стрела угодила в правое плечо, он упал, его конь протащил хозяина несколько метров по земле и остановился. Только тогда всадник тронулся с места. Он держал лук натянутым, и стрела из лука могла быть мгновенно выпущена. Убедившись, что двое половцев не подают признаков жизни, всадник подъехал к третьему. В предчувствии гибели, половец, не отрывая глаз от всадника, пытался, отталкиваясь от земли ногами, отползти от него. Всадник убедился, что раненый ему не сможет нанести удар и слез с коня.
_Сколько вас? – спросил он по половецки, присев на корточки у раненого. Стрела качалась у него перед лицом и он досадливо обломил ее.
-Урус, не убивай! Пощади, урус! – заскулил половец.
-Сколько здесь вас? На этом берегу? Добром спрашиваю! Зачем здесь?
-Урус, пощади! Оголодали мы! И коней кормить нечем! Еду искали! Сотня нас! Пощади! – скулил от боли и смертной тоски половец.
-Ясырь брали?
-Не брали, урус! Никого не нашли. Две лошади нашли старые и сено. Лошадей съели, а сено коням скормили. Всё!
Всадник встал и подошел к коню половца, отвязал притороченный узел и развязал его. Старый полушубок, женские рубахи и сарафан, какой-то небольшой узелок. Всадник развязал его. В узелочке несколько простых женских серег из серебра. Всадник внимательно всмотрелся в серьги и дернулся.
-Не брали ясырь, говоришь? А это что? – он показал пару серег, на которых были видны остатки мочек ушей, с запекшейся кровью, совсем свежие.
-Это что? Это ты прямо из ушей выдирал у ясырок?
-Урус! Двух девок нашел, схоронились в кустах. Пощади! Сотнику отдал. Не я бы, кто другой нашел! Все одно нашли бы. Пощади!
Всадник коротко ткнул засапожником в горла половца и не оглядываясь на хрип умирающего, пошел к коням убитых половцев, понуро стоявших у трупов хозяев. Собрав коней, он сказал: - Давай за мной, Гнедаш! Постережешь этих!
Отведя лошадей в лес за кусты на опушке он привязал их там, оставив вместе со своим конем.
-Ты постереги тут, а мне прибраться надо! Вдруг искать зачнут, так чтоб следов не было.
Всадник по одному перетаскал убитых и покидал их в лесу в овражек. Только теперь стало ясно, насколько он силен. Всадник брал труп за одежду одной рукой и нес в руке, словно женщина бадью с водой. Туда же в овражек, побросал и вещи из узла половца. Затем завалил все хворостом. Еще раз тщательно осмотрел место стычки, зорко поглядывая вокруг, и вернулся к коням.
Он сел на Гнедаша, разобрал поводья половецких коней и сказал: - Ну, что, Гнедаш? В путь? Назад поедем, тебе легче будет! Гляди, три смены у нас с тобой. Давай, вперед!

Великий князь Московский Дмитрий Иванович ходил по горнице, жевал краюшку свежеиспеченного ржаного хлеба, за которым специально отправлял в поварню посыльного отрока и думал тяжкую думу. Приближалось лето, оно обещало быть горячим, военным. Если б только один Мамай был против Дмитрия Московского, это еще было бы полбеды! Но Ягайло! Ягайло князь литовский! Вот кто был истинной занозой. Если он соединится с Мамаем, не выдержать русским ратям! Ой, не выдержать! Да еще Олег Рязанский мог вступить с ними в сговор и тогда конец нарождающемуся княжеству Московскому! А сколько сил потрачено, сколько сражений… Хорошо еще Тверь утихомирили, а то можно было бы ждать подлого удара в спину. Как быть? От всего этого трещала голова! Но орешек этот разгрызть надо обязательно. Непременно разгрызть.
Дверь приоткрылась и в щель просунулась голова посыльного отрока.
-Тебе чего, Василько? – спросил князь.
-Гонец из Троицы! От игумена Сергия. Просит допустить!
-Зови!
В дверь просунулся широкоплечий монах, перекрестился на образа, махнул поясной поклон князю.
-Говори! – велел Дмитрий Иванович.
-Княже! Отец Сергий просит не медля пожаловать в Троицу. Дело важное.
Великий князь задумался. Не ко времени было это приглашение Сергия. Не до духовных дел сегодня. Дмитрий Иванович с нетерпением ждал своего дружинника Гришу Капустина, который уехал два дня назад на встречу с лазутчиком из Мамаева стана и до сей поры не вернулся. Князь ждал его возвращения лишь завтра, ближе к вечеру.
-Передай отцу Сергию через день буду. Василько! – позвал он.
В дверях появился отрок.
-Отведи гонца на поварню, пусть покормят перед обратной дорогой. А ты, - повернулся он к монаху, - так и передай, через день непременно. Скажи, дела задерживают. Ну, ступай!
Гонец вышел.
-Что еще понадобилось Сергию? Совсем недавно виделись, исповедовался я у него. Важное дело? Какое? Нет сейчас дел важнее, чем спасение княжества Московского! – думал про себя Дмитрий.
В сенцах опять завозились, затопали.
-Ну, кто там? Василько!
Дверь медленно приоткрылась и показалась голова Василько с изумленно вытаращенными глазами.
-Княже! Там Гриша Капустин! Взойти не может. Ноги не держат!!!
-Пьяный что ли? И как он здесь? На птице прилетел что - ли?
Князь выскочил на крыльцо и увидел сидящего на ступеньке Гришу, который бессильно привалился к стойке.
-Ранен что ли, Гриша?
Тот отрицательно помотал головой. Лицо его было черным от пыли, глаза ввалились.
-Эй, кто там! – крикнул князь челяди во дворе. – Ведро воды и полотенце сюда! Живо!
Умывшись, Гриша с трудом поднялся. Но тут же сел обратно.
-Раньше гонца кое-чем другим встречали! А теперь, вишь как, ведром воды и утиркой!
Князь засмеялся.
-Василько! Принеси Грише кружку меду! Видишь, человек встать не может.
Но Василько уже стоял около князя, держа на подносе здоровенную кружку меду и крендель.
Гриша медленно высосал из кружки мед, заглянул внутрь и огорченно вздохнул.
-Посудинка маловата, княже! – грустно сказал он и захрустел кренделем.
-Потом, потом, Гриша! Теперь можешь встать?
-Я, княже теперь, хоть в обрат поскакать могу. Жаль кони не выдержат. Да и Гнедаша жалко.
Только тут князь обратил внимание, что конюх держит за поводья четырех коней. Гнедаша князь узнал сразу, а три лошади явно были татарские.
-А чего торопился так? Важное есть что? Лошади откуда?
-Да, не очень! На разъезд рязанский напоролся. Верст десять за мной гнались. А лошадей татары подарили. Ой, до чего - ж у татар седла неудобные. Весь зад болит.
Гриша встал. После меда стал он ясен и свеж. Дмитрий Иванович даже заулыбался, на такого молодца глядя.
Уже сидя в горнице, Гриша обстоятельно рассказал Великому князю о своих приключениях.
-Значит, княже, с Рахимом мне встретиться не пришлось. Что-то помешало. Сотня там татарская зорит, может они и спугнули. Но весточку все-ж прислал.
Гриша полез за пазуху и достал матерчатый лоскуток, что снял со стрелы.
Князь стал рассматривать странные знаки на лоскутке.
-И что сие значит?
-А значит это, княже, что силы собираются. С юга еще один тумен идет. Пока они не торопятся. Бескормица, травы нет. И сами голодают и лошади. Но опасается темник Мамай…То ли нашего пришествия, то ли мести Тохтамыша – неизвестно то. Силы собирает. А с Ягайлой и Олегом рязанским ведет переговоры. Вот что Рахим сообщил.
-Не врет? Он же половец, татарин!
-Не врет, княже! Рахим мне жизнью обязан. Мы с ним побратались.
-Значит, пока все без сильных изменений. – задумчиво сказал князь. – Ладно! Давай, иди, отдыхай! Завтра со мной в Троицу поедешь. Василько! Быстро беги на поварню, если монах не уехал, скажи князь передумал. Утром выезжаю в Троицу. А ты, Гриша, завтра мне свою дружину тайную покажешь, а то все прячешь….
-Ну, уж дружина! – засмущался Гриша. – Двадцать воев, ни разу в сече не бывших! Но, княже! Там любой десятерых стОит!
- Так уж и десятерых! Вот завтра покажешь своих воинов тайных. Поглядим!
-Только, княже, охрану человек двадцать возьми! Время тревожное нынче.
-Ладно, ладно! Спать иди!
-Не! Я щас в баньку и еще медку отведаю, потом по девкам, а уж потом спать!
Князь рассмеялся.
-Иди уже, богатырь!

Первое, что увидел рано утром выйдя на крыльцо Дмитрий Иванович, была белоснежная Гришина улыбка.
--Вот бес! - подумал князь. А ведь, небось, и не спал вовсе!
Тронулись в путь. Дорога на Троицу шла лесом, была довольно узка, так что приходилось ехать по двое в ряд. За князем и Капустиным, чуть поотстав, ехало двадцать дружинников, мрачных и не выспавшихся вдоволь.
-Так что, княже, не передумал моих дружинников смотреть?
-Не передумал. Давай показывай.
-Ну тогда скоро уж. Только нам свернуть надоть.
Слева и справа от дороги потянулись валы бурелома, словно гроза здесь прошла. Сейчас все это поросло диким кустарником. Было мрачно и сыро. Раздвинув заросли кустарника, Гриша скомандовал: - Проезжай, княже! А вы все, по одному, следом! Только кусты не ломать и не топтать особо, без нужды.
За кустарником открылась узкая, как щель, просека, где ехать можно было только по одному. Наконец, просека расширилась и всадники поехали привычным строем.
-Куда ты нас тащишь, бес ты лукавый? В дебри какие-то завел!
-Потерпи князь! Недолго осталось. Только…. – и Гриша замолчал.
-Договаривай!
-Княже! Если сзади какой шум услышишь, не оборачивайся, сделай милость! Не гляди назад, пока я не скажу!
-Что за игрища ты тут устраиваешь и зубы скалишь?
-Все скоро узнаешь и увидишь, княже! Дорога эта тайная, не всякий сюда попасть может. Вот мы-то проехали только потому, что тебя да меня в лицо знают, а могло быть худо…. Засаду мы проехали. Чужим здесь делать нечего. Слева болото, справа болото…Так что шатунов всяких здесь не привечают.
Дмитрий Иванович, выполняя обещание, честно, не смотрел назад, но ничего не слышал, кроме шагов коней.
-Ну, пожалуй, можно и назад поглядеть! – сказал Гриша останавливая Гнедаша.
Великий князь остановился, и поглядел назад.
-Чур меня! Чур! – сказал он и перекрестился. Про всякий случай. Дружинников сзади не было. Сзади на лошадях сидело с десяток леших и кикимор, обросших хвоей и ветками.
Лесные чудища не выказывали враждебности, а молча сидели в седлах.
-Ха-ха-ха-ха! – закатился смехом Гриша. - Вот это потешили! Без единого звука! Князь, Дмитрий Иванович, слышал что?
-Ничего не слышал! Деревья шумели – слышал! Конский топот – слышал! И ничего более. Так это твои удальцы, что - ли?
-Мои, княже!
-А дружина где?
Гриша коротко свистнул. Из-за поворота тропинки показались бегущие дружинники со связанными руками и кляпами во ртах. Их подгоняли еще десяток леших на конях.
-Да, вот это охрана! – грустно сказал Дмитрий Иванович. – Так можно Великого князя Московского в мешок, и поминай как звали…Как же вы так сплоховали?
Один дружинник что-то мычал, пытаясь сказать, но ему мешал кляп.
-Освободите их! Говори! – приказал князь.
-Так, князь-батюшка! Кто ж ведал? И откуда они свалились? Мы и звука не успели издать, как лежали будто дохлые! А эти нас крутили! – повинился дружинник. – Мы же не в сече и на своей земле!
-Учат вас учат, а ума все никак не прибавляется. Враг везде может быть! У нас что их мало?
Дружинник потупился.
-Ладно. Двинулись дальше. Далече еще?
-С полверсты всего, княже! – сказал Гриша и повернулся к отряду. – Брысь!
Лешие и кикиморы бесшумно исчезли в лесу. Ни один сучок не хрустнул.
Князь восхищенно замотал головой: - Ну, и бесы! Без единого звука!
Через некоторое время отряд выехал на поляну. В конном строю стояли двадцать молодых всадников, при оружии. Во главе, на саврасом коне, сидел мужчина средних лет, одетый в простые холщовые порты и рубаху, но в сапогах.
Великий князь присмотрелся и ахнул : -Кирдяга! Ты ли это? Я ж думал, убили тебя и схоронили!
-Я это, князь! Живу пока!
-Кирдяга! У князя времени совсем нет. Потому показывай выучку!
Дмитрий Иванович обратил внимание, что воины отряда Кирдяги одеты по-разному. Кто в литовских жупанах с литовским же оружием, а кто в татарских, и оружием тоже татарским – луками из турьих рогов, да кривыми мечами. И лица у всех были разные и волосы – мягкие светлые и жесткие темные. У кого славянские лица, у кого, явно, с татарскими чертами.
Дальше начался показ воинской выучки. Всадники на полном скаку проносились мимо, и вроде не целясь, попадали из луков в отмеченное место на вкопанном бревне, стреляли вперед и, что очень трудно, назад, метали боевые топоры и ножи, ловко взбирались по стволам деревьев, и спускались вниз головой по веревке.
-Игрушки все это! Забавы для детей! А в сече, что они смогут? – послышался голос из отряда дружинников, отдыхавших на траве.
Гриша Капустин побелел лицом.
-Дозволь, княже? А ну, воин, подь сюда! Сейчас с одним из них сразишься. Только…Княже! Дозволь заменить мечи на дубовые. Убийства нам тут не надо. А вот хвастуна проучить следует!
Князь кивнул головой.
Дружинник снял меч и стал примеряться к дубовому мечу, что подал ему Кирдяга.
-Курбан! – позвал Гриша. Встал невысокий, но крепкий парень в татарской одежде.
-Покажи, как воевать надо!
Курбан снял с себя одежду и остался только в портах и рубахе. Он повертел в руках деревянный меч, затем воткнул его в землю и позвал дружинника.
-Ну, давай, что ли!
Дружинник и кинулся на Курбана, сей час разрубит пополам. Меч хоть деревянный, а разрубить может.
А только взмахнет мечом и пустоту рубит. Был Курбан на этом месте и нет его. И не отступает, по кругу ходит, выжидает. Дружинник снова мечом машет, да все попусту. И вдруг Курбан проскочил как-то, дружинника за руку схватил, только ноги дружинника в воздухе мелькнули. А Курбан сидит на нем и острие меча дружинника возле горла держит. Все со смеху покатились. Парень молодой, только из отрочества вышедший, а опытного бойца голыми руками одолел.
-Ну и бойцы у тебя Гриша! Цены им нет! – сказал князь смеясь. - Ну-ка, витязь молодой! Подойди сюда! Кто таков будешь?
-Курбан я, из рода Карабиркли, сын Жуматая. – отвечал Курбан по-татарски.
-А русский язык разумеешь?
-А с чего ж мне не разуметь? Чать, русский я! – уже по-русски отвечал Курбан.
-Княже, дозволь, я тебе позже все обскажу. А ты, Курбан, молодец! Ступай! Заметь, княже, я самого молодого, не шибко сильного, супротив дружинника поставил. А если б самого зрелого да сильного, ты бы такое увидел…. Ой-ой! - Гриша замотал головой.
-Вот бы таких воинов мне рать целую! – мечтательно сказал князь.
-Не получится целая рать, князь Дмитрий Иванович! Дружинник верно сказал, не для сечи они. Лазутчики это мои. Языкам обучены, литовскому, да половецкому. У каждого история своя. Для ворогов. Если попадутся к ним в руки… Потому и имена у них такие с детства, чтоб не забылись…Через месяц уйдут они. Кто по двое, кто по одиночке и будут в стане врагов вред всякий наносить, да замыслы врагов узнавать. Для того и готовил их. Но, один такой воин десятерых стоит. И коль о том речь зашла, прошу князь разрешения их в первое дело пустить. Для проверки. С ними Кирдяга пойдет.
-А что за дело?
-Я тебе, княже говорил, что там где был я, сотня татар зорит. Вот мои с ними и расквитаются.
-Это ж земли рязанские!!!
-А нам то что? Мои будут татарами. Переодетыми. Заодно Олега рязанского пугнем, если на рязанцев наскочат. Тоже ведь недруги наши. Но, думаю, пройдут тихо и дело сделают. Я тропы тайные укажу. Разреши, княже!
Дмитрий задумался. Дело сулило выгоды. Обтереть в бою бойцов, а получится, так посеять недоверие Олега к татарам.
-Быть по сему! Однако торопиться нам надо. Отче Сергий ждет.
-Вот уважил, княже! А к Сергию мы быстро доберемся. Есть тут одна гать потайная через болото, пройдем ее, а там и до монастыря рукой подать.
-Ладно! Дай только с воинами попрощаюсь. Неизвестно свидимся ли вновь когда.
Великий князь подошел к лазутчикам, обнял первого сказал: - Храни тебя бог!
И перекрестил. Так он попрощался с каждым.
Уже позже, когда перебрались через болото и ехали лесом Великий князь спросил:
-Гриша! А кто они, чьего рода - племени?
Гриша Капустин помедлил.
-Княже, почти все они сироты. Отцов их и матерей татары, литовцы, рязанцы, тверские побили. Этих Бог спас. А которые матерей имеют. Только матери их видеть не хотят. В монастырях они. Их снасильничали. Только не смогли они руки на себя наложить. Такие дела, княже!
Дмитрий Иванович тяжело вздохнул.

Сергий Радонежский встретил отряд Дмитрия, прямо у ворот монастыря.
-Не торопишься Великий князь ко мне! Не торопишься! Думаешь, старому монаху делать нечего, за безделицей позвал?
-Прости, отче! Дела задержали! Дела важные. Не обессудь!
Князь и Гриша Капустин с поклоном поцеловали пергаментную руку игумена. К руке приложиться потянулись и дружинники Дмитрия.
-Трапезовать будете или потом? – спросил Сергий.
-Потом, отче, потом! Что за дело у тебя?
-А вот сейчас, благословясь, и пойдем! На дело это важное поглядим. Скажи своим воинам, пусть в трапезную идут. Братия их накормят. А мы, без лошадок, пешком пойдем, здесь все рядом.
Пока шли по лесной тропинке, Сергий расспрашивал Великого князя о положении княжества Московского, сокрушенно качал головой. Положение, действительно, было серьезное.
Не смотря на возраст, Сергий шел довольно быстро, так что Дмитрию Ивановичу приходилось поспешать за старцем. Впереди послышался звук топора, когда рубят дерево. Через малое время они вышли на поляну, где над стволом срубленного дуба, трудился монах аккуратно разрубая дерево вдоль. Завидев гостей монах слез с дуба и поклонился.
-Великий князь! Чтобы время зря не шло, сразу к делу. Знаешь ли ты, как ствол дуба устроен?
-Отче Сергий! Странный вопрос твой! Дерево, как дерево. Так же как и все деревья.
-А вот и не так! Тогда, поначалу, покажем мы тебе кое-чего, а уж потом покажем самое важное. Подь сюда, Дмитрий Иванович! Зри, вот это кольца в стволе. Так у всех деревьев. А вот видишь, в середке темное кольцо, тонкое. Будто в стволе подгнило! Такое только у дуба бывает. Почему так Господь сотворил – не ведаю. А теперь, погляди на это диво. Брат Елевферий! Покажи великому князю, как сердцевина вынимается.
Монах взял тонкий чурбачок, положил его краями на два бревна и стал постукивать обушком топора по середине. Стучал он недолго, потом ударил сильно и поднялся, держа в руках дубовое кольцо. Серединка осталась на земле.
-Отче Сергий! Я чаял, что ты по важному делу меня кличешь, а не в игрища играть! – начиная закипать сказал Великий князь.
-Охолонь, князь Дмитрий Иванович! Будет и важное дело. Брат Елевферий! Пригоршню зелья принеси!
Монах сходил за кусты и вернулся. На ладони у него был насыпан горкой какой-то темный песок. Монах аккуратно высыпал песок на ствол бревна и вопросительно глянул на Сергия. Тот кивнул. Монах достал из горевшего костерка тлеющую лучину и поднес к насыпанному. Фу-у-ух! Песок мгновенно вспыхнул и со скоростью непостижимой сгорел.
-Вот, княже, как зелье сгорает, ты увидел. А насыпана была толика малая всего. А теперь пойдем зрить главное.
Они обогнули кусты и князь увидел зрелище престранное. На большой куче земли лежал дубовый ствол. Комель его чуть выглядывал. Сзади комля была насыпана земля сажени на две. И тут князь увидел, что ствол дуба во многих местах опоясан и стянут железными широкими обручами. Как бочка. Заглянул с торца и увидел, уходящее вглубь отверстие.
-И что это за кувшин такой, отче?
-А вот сейчас все и увидишь. Фома Кацибей! Где ты там? Готовь к делу.
-А это что, отче? – спросил Гриша Капустин, до той поры не мешавший разговору старца и Великого князя, показывая рукой в сторону.
На расстоянии в десятков пять саженей стояли чучела. Много чучел. И из соломы и деревянные.
-А это, сын мой, как бы войско татарское, которое мы сей час уничтожать будем.
Они снова оборотили взгляды к лежащему стволу. Монахи и могучий мирской мужик Фома сыпали по берестяному желобу в отверстие дуба «зелье». Затем прогоняли его вглубь ствола и уплотняли жердиной с намотанными на конце тряпками.
Фома и монахи работали сноровисто. Засыпав «зелье», плотно забили в ствол баранью шкуру и начали сыпать, каменья и небольшие куски металла, которых всегда полно в кузнях. Затем снова уплотнили и забили в ствол вторую шкуру.
-Готово, отче! – сказал Фома.
-Княже! – позвал Дмитрия Сергий. - Подь сюда, к комлю. Загляни! Видишь, дырочка в ствол уходит? Вот в ней все дело. Фома, затравку сыпь!
Фома стал сыпать в отверстие « зелье».
-А теперь, князь Дмитрий Иванович, нам всем надо подале отойти, а то неровен час….Фома один управится!
Все отошли саженей на сто от ствола.
-Вот, что, князь! И ты Гриша! Уши плотно ладонями закройте – оглохнете ненароком!
И Сергий махнул рукой Фоме. Тот достал из костра железный штырек и сунул в отверстие возле комля.
Грохнуло так, что затряслась земля. Фому и ствол закутали облака дыма. Все даже присели.
-Э-э-эй! Отче! Князь Дмитрий Иванович! Всё ладно! Глядеть идите! – послышался голос Фомы.
Пока шли к стволу, дым рассеялся. И тут князь увидел, что чучел почти нет. Если и сохранились какие, то только ошметки.
-Вот и нет войска татарского! – услышал князь голос игумена. Князь ходил среди разбитых вдрызг чучел и видел, как они посечены.
-Вот это сила! Отче Сергий! Ты не с дьяволом ли спознался? Откуда зелье такое?
-Не спознался, Великий князь! Люди это выдумали. То ли ливонцы, то ли франки – не ведаю. О прошлом годе новгородские купцы проезжали, показали, как потеху огненную. А я смекнул, как эту потеху в оружие превратить. Так как? Не жалеешь теперь, что приехал старца повидать?
-Не жалею, отче! – улыбнулся Дмитрий.
Позже, сидя в трапезной, Сергий втолковывал князю.
-Таких стволов тебе князь понадобится штук тридцать, чтобы ворогу урон нанести. Зелья этого у меня в подвале много стоит. В сухом месте. От мокра беречь его надо. Купцы новгородские привезли из земель ганзейских. Не пожалел я казны монастырской. А стволы делать, нужны люди. Плотники нужны отменные. И кузнецы! Это же надо ствол расщепить вдоль, середину вынуть, потом соединить половинки и обручи железные набить. А то разорвет. Сила, впрямь, дьявольская.Прости Господи прегрешение мое - нечистую силу помянул!!!-старец перекрестился.
- Так что, думай, Великий князь. Ищи место, где стволы эти делать. Можно и здесь. Только потом везти далеко придется. Кто знает, где татары на княжество Московское пойдут? А на бранном поле ставить надо стволы эти там, где опаска будет, что вороги пробьются! Так что, думай, Великий князь Московский! Думай!

От автора.
Так ли все это было или совсем не так, не знаю. Может быть и совсем этого не было. Куликовская битва хранит множество тайн, которые, никогда уже не будут разгаданы. Так и история с пушками. Многие историки склоняются к мысли о том, что пушки у Великого князя Московского были. И секрет изготовления их подарил Дмитрию Ивановичу именно игумен Сергий Радонежский. Кстати, до сих пор огнестрельное оружие иногда называют словом "ствол". Вместо "ружье" или "автомат" иногда говорят просто "ствол". Вероятно, здесь язык сохранил смутное воспоминание о том, что когда-то пушки были действительно ДРЕВЕСНЫМИ СТВОЛАМИ с проделанными в них отверстиями.
Пушки были поставлены князем перед Передовым полком и на левом фланге, который внушал опасение. Когда татарами был истреблен Сторожевой полк и главные силы татар двинулись на Большой полк, вот тогда и грянули орудия. Почему об этом ничего нет в летописях? Летописцы сами не бывали на поле брани, а писали со слов очевидцев. Может быть, было предупреждение войску не обращать внимания на гром среди битвы, ибо это Господь посылает громы на головы татар? Кто знает? Потому и не боясь грома, русские бросились вперед в битву?
Юрка-сапожник, Васюк Сухоборец, Сенька Быков, Гридя Хрулец, Степан Новосельцев и многие другие, были ли они? Кто теперь скажет, но эти имена есть в «Сказании о Мамаевом побоище».
Вполне вероятно, был и такой персонаж, как Гриша Капустин, который ведал у князя тем, что сегодня мы называем разведкой, контрразведкой, диверсиями. И отряд Гриши Капустина.
Больше шестисот лет прошло с тех пор. Мы мало знаем о блестящем тактическом ходе Дмитрия Ивановича, которым он вывел из игры войска Ягайло, спешившего на воссоединение с Мамаем. Всего лишь повернув идущие на поле Куликово полки на запад, Дмитрий заставил бежать назад Ягайло, решившего, что московские рати пойдут на него. Это дало Великому князю выигрыш во времени, сразиться с Мамаем без его союзников. Да и само величие Куликовской битвы совсем не в том, что побили татар. Через два года Тохтамыш овладеет Москвой.
И еще долго Русь будет платить дань татарам.
Но это была первая битва, когда забыв про междоусобицы и вражду, князья объединились в один русский народ и разгромили врага. И пусть не тускнеет никогда слава наших героических предков - истинных героев этой битвы, потому что не было у этой битвы одного героя. Им был весь русский народ.