Крещение кровью

                Великая Тартария занимала почти всю Евразию, северную
                Африку и большую часть северной Америки.

                Британская энциклопедия. 1771.

                Мы взяли вас в свои ежовые рукавицы и разрушили всю 
                вашу великолепную структуру, которую вы воздвигли, и по-
                вернули вспять всю вашу историю.
                Мы уничтожили ваших богов, мы отбросили все ваши
                расовые особенности, и заменили их Богом в соответствии с
                нашими собственными традициями. Ни одно завоевание в
                истории даже отдаленно не сравнимо с тем, как полно мы вас
                завоевали.

                Марк Эли Раваж.
                «A Real Against the Jeus»
                One of them Points out the full
                Depth of their Guilt.
                Marcus Eli Ravage. 1928.

                Когда некоторые западные провинции (Киевское, 
                Московское и более западные княжества) попытались отко-
                лоться от Империи после успешного насаждения в них
                христианства, Славяно-Арийская Империя прислала свою армию
                для наведения порядка.

                Сайт «midgard-svaor.com/tataro-
                mongolskoe-igo/

                Сойдемся, братья и друзья, сыновья русские, составим
                слово к слову и возвеличим землю Русскую, бросим печаль на 
                восточную страну, в Симов жребий, провозгласим над поганым
                Мамаем победу, а великому князю Дмитрию Ивановичу воздадим
                похвалу и брату его, князю Владимиру Андреевичу, и скажем
                так: «Лучше ведь нам, братья, начать поведать иными 
                словами о похвальных о нынешних повестях, о походе князя
                Дмитрия Ивановича и брата его, князя Владимира Андреевича, 
                правнука святого великого князя Владимира киевского, -
                начать поведать по делам и по былям».

                Задонщина (Слово Софония
                рязанца о великом князе
                Дмитрии Ивановиче и брате
                его Владимире Андреевиче).

                О, светло светлая и красно украшенная земля Русская!..
                Отсюда до венгров и до поляков, и до чехов, от чехов до
                ятвягов, от ятвягов до литовцев и до немцев, от немцев до 
                корелы, от корелы до Устюга, где живут тоймичи поганые, и 
                за Дышащем морем, от моря до болгар, от болгар до буртасов, 
                от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы – то все
                покорил  бог народу христианскому поганые страны: великому 
                князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю Киевскому, и деду его
                Владимиру Мономаху, которым половцы детей своих пугали в
                колыбели. А Литва из болота на свет не показывалась. А
                венгры каменные города укрепляли железными воротами, чтобы
                на них великий Владимир не ходил войной. А немцы 
                радовались, что они далеко за синим морем. Буртасы,
                черемисы, веда и мордва бортничали на князя Владимира. И 
                сам господин Мануил Цареградский, страх имея, затем и 
                великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир 
                Царьграда его не взял.
                А в те годы – беда христианам от великого Ярослава и до
                Владимира, и от нынешнего Ярослава, и до брата его Юрия,
                князя Владимирского.

                Слово о погибели Русской земли
                после смерти великого князя Ярослава.

                Хощем, братия, начать повесть о новой победе, которую
                одержали православные христиане на Дону над безбожными 
                агарянами. Как возвысился род христианский, а поганых
                постигло унижение и была посрамлена их суровость, как 
                некогда Гедеон победил мадиам,православный Моисей –
                фараона. 
                Попущением божиим и наваждением дьявола поднялся царь   
                восточной страны именем Мамай, еллин верою, идоложрец и
                иконоберец, злой христианский укоритель. И вошел в сердце
                его подстрекатель дьявол, который всегда напасть творит
                христианству.
                ……………………………………………
                Мамай же, видя погибель свою, начал призывать богов
                своих: Перуна, и Кавата, и Раклия, и Гурка, и великого
                пособника своего Бахмета. И не было помощи им от них…

                Сказание о Мамаевом побоище.

                Мамай же царь… нача призывать боги своя Перуна,
                Салманата, Мокоша, Раклия, Руса и великого своего помощ-
                ника Ахмета.

                Поведение о Мамаевом побоище
                вел. кн. Дмитрия Ивановича
                Донского (в изл. Срезневского).

                … по всеобщему государскому повелению опровергнуты идолы 
                от своих мест, прежде к их почтению определенных, обнажены
                от драгоценных украшений, раздроблены железом и преданы
                воде и пламени. Перуну, главной невегласов пагубе, большее 
                всех, вместо большого прежде почтения, оказано поругание. 
                Привязанного к хвосту конскому волокли на днепровский берег
                под жестоким битьем палками до двенадцати человек,
                бесчестными словами провождающих. Сергнутого в Днепр от
                берегов отбивали и до Запорожья пристать не дали. По
                извергнутому ниже порогов идолу ближнюю гору Перуном   
                называют. Маловременная почесть новых идолов была образ и
                пример возвышенных без достоинства, едино разнствие в том
                имеющих, что идолы ни ударов, ни поклонов не чувствуют…
                Хотя же от Владимира объявлено было во всей России 
                повеление, чтобы все его подданные крестились против-
                никам сказан гнев, однако немало целых областей осталось,
                которые крещения убегали, особливо подвластные Российской 
                державе чудские народы, жившие около Мурома, Суздаля и Рос-
                това. Михаил митрополит предпринял путь к Великому
                Новграду, но, не надеясь учением преодолеть упорства жи-
                телей, просил о вспоможении Добрыню, с которым низверг в 
                Новегороде идолов и Перуна, подобно как в Киеве, велел с 
                биением и поруганием грязью отволочь на берег и кинуть в
                Волхов…
                По преставлении Михаила митрополита присланный на его 
                место от цареградского патриарха Леонтий поставил по
                городам российским епископов: Великому Новгороду и Пскову –
                Иоакима херсонянина, который идолов разрушил до основания, 
                в Чернигов хиротонисовал Неофита, в Ростов – Феодора. Для
                проповеди христианства в болгарах послан был некто Марк Фи-
                лософ, но без желанного успеху: крестились только четыре
                князя, пришед в Киев…
                М.В.Ломоносов.
                Древняя Российская история.

                "Пришла неслыханная рать. Их же никто не знает, кто они 
                и откуда пришли, и какой язык, и какого они племени, и
                какая вера их», - писал в 1223 году русский летописец о
                первом появлении близ русских рубежей нового опасного
                врага… А о то, что происходило в начале тринадцатого
                столетия в глубинах Азии, не знали тогда ни на Руси, ни в
                других европейских странах.

                В.Каргополов.
                Куликово поле.

                Завоеватели шли на север к стольному Владимиру. По пути
                сожгли затетерявшийся среди рек и лесов городок Москву и 3
                (16) февраля 1238 года осадили Владимир. Не сразу 
                отважился Батый на штурм первоклассной крепостной   
                твердыни. Оставив у города станы свои, Батый взял Суздаль, 
                сжег княжеский двор и разграбил храм Рождества Богородицы,
                уничтожив оставшихся в живых. Возвратившись под Владимир, 
                Батый повелел огородить крепость тыном-лесами, установить   
                стенобитные орудия. Утром 7 (20) февраля начался штурм, и к
                обеду завоеватели уже хозяйничали в городе: грабили
                Успенский собор, обдирая золоченую листовую медь с Золотых
                ворот, убивали, насиловали, жгли дома.

                В.Кусков. На Непрядве.
                (К 600-летию исторической
                битвы на поле Куликовом).

                Летим – и возвратим народу
                Залог блаженства чуждых стран:
                Святую праотцов свободу
                И древние права граждан.
                Туда! За Дон!.. настало время!
                Надежда наша – бог и меч!
                Сразим моголов и, как бремя,
                Ярмо Мамая сбросим с плеч!

                Там Дмитрий, рать обозревая,
                Красуясь на коне, гремел
                И, в помощь бога призывая,
                Перуном грозным полетел…

                К.Рылеев.
                Дмитрий Донской.

                И вы сокрылися, века полночной славы,
                Побед и вольности века!
                Так сокрывается лик солнца величавый       
                За громовые облака…
                Но завтра солнце вновь восстанет…
                А мы… нам долго цепи влечь:
                Столетья протекут – и русский меч
                не грянет
                Тиранства гордого о меч.
                Неутомимые страданья
                Погубят память об отцах,
                И гений рабского молчанья
                Воссядет, вечный, на гробах.
                Теперь вотще младый баян
                На голос предков запевает:
                Жестоких бедствий ураган
                Рабов полмертвых оглашает:
                И он, дрожащею рукой
                Подняв холодные железы,
                Молчит, смотря на них сквозь слезы,
                С неисцелимою тоской!

                Н.М.Языков.
                Песнь барда.

                Русь моя, жизнь моя, вместе ль нам
                маяться?
                Царь, да Сибирь, да Ермак, да тюрьма!
                Эх, не пора ль разлучиться,
                раскаяться…
                Вольному сердцу на что твоя тьма?

                Знала ли что? Или в бога ты верила?
                Что там услышишь из песен твоих?
                Чудь начудила, да Меря намерила
                Гатей, дорог да столбов верстовых…

                А.Блок.
                На поле Куликовом.


                1.Келейные беседы.

     По окончании вечерней трапезы и непременной молитвы иеромонах Амвросий вместе с послушником Фокием, своим внуком, вышли на монастырский двор.  Подслеповато щурясь на закатное солнце и присаживаясь на скамью, Амвросий проговорил:
     ; Эко, благость какая! Господь сподобил нам тепла на исходе лета…
     Старик прикрыл глаза и явно нежился под ослабевшими к вечеру солнечными лучами. Поглядев на деда, Фокий осторожно присел рядом, стараясь не потревожить его.
     Через недолгое время старик приоткрыл глаза и с какой-то грустинкой произнес:
     ; Увижу ли когда, наслажусь ли такой благостью? Уходят годы, словно водица сквозь пальцы… А как хотелось бы еще побыть на этом свете!.. Чем дольше живешь, тем сильнее воспринимаешь радость жизни. Но Господу Богу виднее, когда нам уходить к нему…
     ; Не рано ли задумался об уходе из жизни? – усмехнулся внук.
     ; Рано или нет, но конец нам ведом, - неспешно проговорил Амвросий, поднимаясь со скамьи. – Пойдем-ка в кельи, пора уже помолиться на ночь да и спать лечь… Завтра рано вставать – с утра-то дела делаются резвее.
     ; Пошли,; Фокий подхватил деда под руку. – Что-то сегодня ты неважно выглядишь…
     ; Все тело ломит, видно, к дождю…
     ; Какой дождь? На небе ни облачка, - изумился внук.
     ; Нет, косточки меня не обманывают… Такое уже бывало…
     ; Ты ложись-ка давай, ; предложил Фокий, вводя деда в келью. – Ничего, отлежишься, встанешь, как новенький…
     ; Да нет, таким, как ты, я уже не стану. Отходил по грешной земле…
     ; Полно, не раскисай. Успеешь к Господу. Да и как я без тебя? Батюшки с матушкой нет, один ты у меня…
     ; Вот это-то меня и удерживает, ; пробормотал старик, укладываясь на лежанку.
     Последний луч заходящего солнца заглянул в узенькое оконце кельи и исчез, оставив деда и внука в полумраке.
     ; Поспи, ; сказал Фотий, укрывая старика. – А завтра с утречка я загляну к тебе. Свечку вздуть?
     ; Пошто огонь зря жечь? – ответил Амвросий. – Ты иди… Благослови тебя Бог…

     Утром Фотий проснулся от сильного шума дождя. В келье было сумеречно, и только частые молнии ненадолго освещали келью.
     «Эко погода разгулялась, ; перекрестился он. – Это, видать, на весь день. Вон как дождь хлещет…»
     По привычке помолившись, он решил, что, несмотря на ливень, следует наведаться к деду, да и поесть ему принести – не тащить же его в трапезную по такому ливню...  Благо его келья соседствовала с дедовой.
     В келье деда горела свеча, а сам он стоял на коленях перед иконами и истово молился. Услышав скрип открываемой двери, он обернулся, встал с колен и проговорил:
     ; Не подвели меня косточки, а ты сомневался.
     ; Пойдешь ли в трапезную? – спросил Фотий.
     ; Не дойду, все тело ломит. Я прилягу…
     ; Ложись, давай я помогу. А трапезничать я тебе принесу. Отдыхай.
     ; Спаси бог тебя, внучок, ; проговорил старик, укрываясь одеялом.
     Старик уснул и не слышал, как вернулся внук. А тот, заметив неподвижное тело Амвросия и бледность на его челе, испуганно взял того за руку.
     ; Дед, ты чего? – растерянно пробормотал он.
     Тот приоткрыл глаза и как-то виновато ответил:
     ; Ишь ты, никак соснул… Что там в трапезной-то?
     ; Дак все как обычно. Все обеспокоены твоей хворью. А старец Филарет тебе парного молочка велел передать. Сказывал, что зайдет, как освободится. На-ко, испей…
     ; Филаретушка, братец мой духовный, ; улыбнулся дед. – Не забывает старого приятеля…
     Фотий помог сесть старику, укрыв его спину одеялом.
     ; В сундучке у меня вязаные шерстяные носки, ; проговорил Амвросий. ; Помоги мне одеть их, что-то ноги стынут…
     ; Что-то ты совсем расклеился, дед. Не рано ли? – встревожился внук.
     ; Так года-то копятся, не схоронишь их…
     В это время дверь в келью отворилась и в притворе показался старец Филарет.  Едва войдя внутрь, он начал молиться, обратившись к иконе, висящей над изголовьем лежанки приятеля:
     ; Слава Тебе, Господи, за вся благая, яже воздал еси нам, за малое воз-дыхание сердца моего и слезы моя услышал еси… Владыко Господи, освяти место сие святому Твоему имени…
     ; Что это ты плачешься? – усмехнулся Амвросий после того, как приятель закончил молиться и обратил на него свое лико. Жив я еще…
     ; Ну вот и слава Богу, ; ответил гость.
     Старики завели длинный разговор о мирской суете, о болячках, о монастырских делах. Фотию это было не интересно слушать и он скромно сел возле оконца, взял Псалтирь и начал читать.
     Неожиданно он вздрогнул – сизый голубь с шумом сел на подоконник и заворковал. «С доброй ли вестью ты прилетел?» ; подумал про себя послушник и непроизвольно прислушался к разговору стариков. Те говорили о нем.
     ; Добрый у тебя внук растет, ; проговорил Филарет, покосившись на юношу.
     ; Несчастный он человек, ; вздохнул Амвросий. – Мальцом остался без матушки и батюшки. Вот и пришлось мне растить его вместо родителей.
     ; Фотий, а тебе вправду интересно читать священные писания? – поинтересо-вался Филарет у юноши. – Все ли понимаешь в них?
     ; Дак что непонятно, то мне дедушка растолкует, ; ответил тот. – Одно мне не очень понятно: как давно пришло христианство на Русь? Я копался в монастырской библиотеке, но вразумительного ответа не нашел.
     ; Ишь ты, какой любопытный, ; усмехнулся Амвросий. – Тут и впрямь не все так просто, как пишется в книгах.
     ; Ты вон Филарета поспрашивай, он много чего может рассказать, ; обратился дед к внуку…
     ; Не рано ли ему сие знать-то? – усомнился Филарет.
     ; Кабы не было поздно, ; вздохнул Филарет. –  Мы ить с тобой в таком возрасте, что Господь может призвать к себе в любой момент…
     ; А и то верно, ;  согласился приятель. - А ты, парень, записывай все, о чем мы тебе станем толковать. Не хотелось бы, чтобы все это осталось в небытие. Вот после обедни и начнем помолясь…

     Ближе к вечеру в келье Филарета при зажженной свече собрались старцы и послушник.
     ; Ты вот спрашивал, как пришло христианство на Русь, ;  начал разговор Амвросий. – Тут ведь начинать надо с той поры, когда у нас богами были разные идолы, о христианстве даже не слыхивали и не помышляли. Так-то, брат…
     ; Что за идолы? – поразился Фотий.
     ; Боги древние, ; пояснил рассказчик. – И эти боги были у всего, что ок-ружало человека. И это продолжалось многие тысячи лет…
     ; Как это? – поразился послушник. – В Синодальном списке Новгородской первой летописи говорится, что история нашего народа начинается с первых киевских князей Кия, Щека и Хорива и сестры их Лыбедь…
     ; Вот и арабские писатели еще в X веке писали, что до этого славяне за-нимались «исключительно войной и торговлей, не имели ни деревень, ни пашен, то есть не успели сделаться земледельцами», - пояснил Амвросий.
     ; А разве это не так? – изумился Фотий.
     ; Так ведь они имели в виду степняков – скифов, хазаров, половцев, ;
терпеливо ответил Филарет. – А в лесные дебри они не заходили. А степняки без рек  просто не могли пахать землю – без воды летнее пекло сожжет урожай. Смысла не было заниматься земледелием. А арабы правильно поняли, что степняки и лесные жители – один, единый народ. Вон, к примеру, что писал арабский путешественник Муджмаль ат-Таварих в 1126 году: «Рус и Хазар были от одной матери и отца. Затем Рус вырос и, так как он не имел места, которое пришлось бы по душе, написал письмо к Хазару (заметь, уже тогда славяне имели письменность!) и попросил у того часть его страны, чтобы там обосноваться». Вот арабы и перенесли свое понимание древнего нашего народа гуртом и на степняков, и на лесовиков. Дескать лесовики жили родами обособленно друг от друга, а степняки только и занимались тем, чтобы в походах грабить ближних и дальних соседей.
     ; Как Атилла? – спросил Фокий.
     ; Именно, ; кивнул головой Филарет. – А на самом деле некогда славяне зан-мали огромную территорию, включая в себя почти всю Сибирь до Китая, почти всю Европу, Ближний Восток и часть Северной Африки. Арабы и персы называли эту землю Куявией, а западники – Гардарикой, страной городов, а не территорией, как нам представляют, заселенной дикими племенами…
     ; Что, правда что ли? – изумился Фотий.
     ; Ты сам посуди: только в Сибири были известны такие города, как Каракорум,  Инанч, Кары-Сайрам, Алафхин, Арса, Серпунов, Ардеселиб, или Артания, Грасиона или Грустина… А уж к востоку от Урала тем более. Вон, взять хотя бы Аркаим, возраст  которого превышает четыре тысячи лет… Да и при реконструкции многих храмов, коим несколько столетий, находят остатки фундаментов более старых сооружений… Я полагаю, что западники называли городами большие селища, коих было великое множество… Нам доселе не известно, было ли в Гардарике единое управление. Скорее всего, каждый город, каждое селище жили сами по себе, торговали промеж собой… Так они и жили, поклоняясь своим богам…
     ; А как пропала Гардарика? – поинтересовался Фотий.
     ; Да все просто, ; ответил Филарет. – Человеку свойственно жить не в одиночку, а с соседями. И чем их больше, тем лучше, тем безопасней. Так и помощь можно попросить в случае нужды, да и оборониться от пожара ли, от набегов недругов. Так вот и разрастались селища, превращаясь в города с их посадами и ближними селениями.
     ; А кто заправлял всеми делами в таком селище? – не отставал Фотий.
     ; Понятное дело – старейшины рода, ; продолжил старец. – А Гардарика была слишком велика, чтобы, скажем, сибиряки общались с европейскими сородичами. Вот она и разделилась на части. Сначала-то на две: ту, что в Европейской части и ту, что за Волгой и далее на восток.
     На западе произошло наиболее резкое отделение – славяне образовали свои государства и народности – венгры, поляки, германцы, финны, шведы… Ближе к нам  стали образовываться крупные  города – Галич, Киев, Полоцк, Псков, Ногород, Смоленск, Рязань, Владимир, Суздаль… А вот с Кия, Щека и Хорива возникли и князья, земли, управляемые ими, стали называться княжествами…
     ; А что стало с заволжскими землями?  ;  продолжал  допытываться отрок.
     ; Эта часть бывшей Гардарики стала называться Тартарией.
     ; Почему именно Тартарией? – Фотий удивленно пожал плечами.
     ; Тут, как сказывали, случилось вот что. Давным-давно особо почитаемыми у ведических славян были бог Тарх (он же Даждьбог – «дающий») и его сестра богиня Тара. Именно они обучили людей строить дома, возделывать землю, дали  письменность. Поэтому люди говорили о себе: «Мы люди Тарха и Тары». А жители других земель называли наших предков «тартарами», а земли наши – «Тартарией».
Вот и получилось потом, что Гардарика разделилась на княжество сначала Киевское,  а потом и Московию, и Тартарию, с которой поддерживались не очень крепкие связи.
     ; Вот как, оказывается, все сложилось, ; вставил реплику Амвросий. – Единый народ раскололся, хоть и молились одним богам. А отдаленность чаще всего вызывает ревность и настороженность друг к другу. И вот что интересно, само слово «тат-ара»  по древне-русски  и  по-древнетюрски означает «Отец Бог»…
     ; Но основную озлобленность в религиозных делах стали вносить папы – католики. Они сумели взять под свое крыло всю Центральную и Западную Европу, ; продолжил беседу Филарет. – И начали натравливать католиков на ведическое верование восточных славян.
     ; Зачем? – поразился Фотий.
     ; Власть – причина всему, ; ответил Филарет. – Чем больше приходов и паствы, тем богаче, тем значимей в собственных глазах высшие иерархи церкви. А это великий соблазн!..
     ; Но они же божьи слуги, ; возмутился послушник. – А это грех великий – стремление к богатству и власти.
     ; Все мы люди, все мы человецы суть, - заметил Амвросий. – И слабости человеческие не различают иерархии и сана…
     ; Вот и попытались католики, особливо свеи, крестить славян в свою веру, ; продолжил Филарет. ; Об этом сказано во многих летописях – Лаврентьевской,  Ипатьевской, Типографской, Никифоровской, Пискаревской, Супрасльской: «В лето 6370 (это 862 год по-теперешнему летосчислению) въсташа Кривичи и Словене и Чюдь и Меря на Варягы и изгнаша их за море и не даша имъ дани и нача сами себе владети и грады ставити. И не бе в нихъ правды, и вста родъ на родъ, и бысть межю ими рать велика и оусобица, и воевати почаша сами на ся».
     ; А чего они меж собой-то раздрай устроили? – удивился Фотий.
     ; В летописях об этом ничего не говорится, ; ответил Филарет. – А причины могли быть: кто-то из народов упрекал другие в том, что слабо дрались, а возможно из-за дележа добычи. Бог знает…
     Он перекрестился и отпил из жбана кваса. А потом продолжил:
     ; Видя, что католики решили смутить славян-идолопоклонников, в дело вступили христиане из Константинополя. Прислали на наши земли Святого Апостола Андрея Первозванного. Он прошелся по Днепру и Волхову с проповедями Евангелия Христова,  поставил крест на горах киевских, основал несколько церквей. А уж после неудачных походов Освальда и Дира на Царь-град, Константинополь потребовал крещения славян. И одной из первых крестилась знаменитая княжна Ольга.
     ; Но католики не прекратили попыток обратить нас в свою веру, ; проговорил молчавший доселе Амвросий.
     ; Войной ходили? – спросил Фотий.
     ; И не раз, ; ответил дед. – Борьба между католической и православной миссией продолжалась довольно долго. На Русь приходил и шведский правитель Бергер, но его на Неве разбил князь Александр Ярославич. Ливонский орден напал на Изборск и Псков, но был разбит на Чудском озере…
     Видя, что силой славян не взять, папа римский прислал к  Александру Невскому двух легатов  с увещеванием покориться Римской церкви. Но они убрались восвояси ни с чем…
     ; И все-таки латиняне не оставили попыток привести нас к своей вере, ; перебил рассказчика Амвросий.
     ; Да, литовцы и ливонцы попытались было это сделать насильственным путем, но псковский князь Тимофей (он же Девмонт) прогнал их, ; согласился с ним Филарет.  Но кое что пришельцам удалось – на балтийском поморье орден укрепил свое владычество, обратив ливов, латышей и чудь в католичество. Не захотевших принять их веру вытеснили из этих краев.
     Но и потом настырные католики еще делали попытки обратить славян в свою веру. Например, шведский король Магнус направил в Новгород послов, предлагая начать разговор об истинной вере. Но владыка Василий отправил их завив, что менять свою веру новгородцы не собираются. Тогда Магнус силой захватил Карельскую и Ижорскую земли и насильно крестил народ в католичество. Но как только шведов прогнали, люди добровольно снова перешли в православие.
     В Галичине воцарилось польское владычество, и немедленно католики стали  отбирать церкви у православных и переоборудовать их в костелы. Сразу же на этих землях образовали архиескопию и появились три епископа. А чуть позже братья-доминиканцы с благословения Папы завели здесь инквизицию...
     А в Литве происходило непонятно что. Сначала князь Миндовг сблизился с русскими в борьбе против Ливонского ордена и принял православие. Потом решил  помириться с орденом, перешел в католичество, одновременно принося жертвы старым  литовским идолам. Сын же его Воишель, являясь зятем Даниила Галицкого, из католичества перекинулся в православие.
    Сын его Ольгерд был истым язычником, но в силу обстоятельств вынужден был  перейти в православие. Сын же Ольгерда Ягелла женился на польской королеве Ядвиге и принял веру католиков…
     ; Какая непоследовательность! – воскликнул Фотий. – А как христианство пришло на Русь?
     ; Это еще более длинная и тяжелая история, ; ответил Филарет. – А мы и без того утомили твоего деда. Ему отдохнуть надобно. Так что оставим этот разговор на опосля. А ты непременно запиши, что тебе было сказано – пригодится… Бумагу и чернила я тебе достану…

     Через несколько дней болезнь отпустила Амвросия. И он в меру своих сил напоминал внуку череду событий, рассказанных Филаретом. А тот уже исписал небольшую стопку рулонов бумаги.
     Взглянув не нее, Филарет удовлетворенно кивнул:
     ; Доброе дело делаешь, ; сказал  он послушнику. – Это должно остаться нашим последователям, не утопнуть во времени.
     ; Торчит над записями денно и нощно, ; заметил Амвросий.
     Поговорив с приятелем о пустяках, Филарет обратился к Фотию:
     ; Ты вот ране допытывался, как пришло христианство на Русь? Я вот отыскал в монастырской библиотеке старинную рукопись «Се повести времяньных лет, откуда есть пошла Русская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуда Русская земля  стала есть». Прошлый раз я упомянул об апостоле Андрее Первозванном. Так вот что о нем написал достославный Нестор: «Онъдрею учащю в Синопии и пришедшю ему в Корсунь, уведе, яко ис Корсуня близъ  стье Днепрьское и въсхоте поити в Римъ, и проиде въ вустье Днепрьское, и оттоле поиде по Днерпроу горе. И по приключаю приде и ста подъ горами на березе. И заутро въставъ и рече к сущимъ с нимъ ученикомъ: «Видите ди горы сия? – яко на сих горах восияетъ благодать божья;  имать градъ великъ быти и церкви многи богъ въздвигнути имать». И въшел на горы сия, благословия я, и постави крестъ, и помоливъся богу, и сълезъ съ горы сея, иде же послеже бысть Киевъ, и поиде по Днепру горе. И приде въ словени, идеже  ныне Новъгородъ, и виде ту люди сущая, како есть обычай имъ, и како ся мыютъ и хвощются, и удивися имъ».
     ; А что это за Корсунь такая? – поинтересовался Фотий.
     ; Так в древности Херсонес прозывался, ; ответил за рассказчика дед. – Там апостол и крестил в православную веру немногих людей.
     А потом княгиня Ольга зачастила в Константинополь, где императоры Василий и Константин сватали ее в христианство. А с ней в Киев прислали и священника Григория. Да только немногие согласились принять христианскую веру. Даже сын ее Святослав остался верен старинным верованиям. Да и внук ее Владимир долгое время  оставался идолопоклонником. И только после смерти матери Малуши и бабушки принял христианское верование.
     ; Порой приходит греховная мысль, что лучше бы он этого не делал, ;
вмешался в разговор Амвросий.
     ; Почему? – Фотий поразился богохульству деда.
     ; Да, та ярость и бесчеловечность, которую проявил при этом Владимир, не имеет оправданий, ; поддержал приятеля Филарет. ; Не напрасно же его прозвали Кровавым.
     ; Красное Солнышко, ; поправил рассказчика послушник.
     ; Красное – не потому, что красивое, прелестное, а по цвету крови, им пролитой. Это уж опосля, чтобы не упоминать о его страшных деяниях, стали называть Красным, скрыв его истинную суть. Вот что писано в  Сводной летописи,  упоминая наказ Владимира: «Аще кто не обрящется на кресте, будет повинен и противен, и имения лишен будет, а сам казнь примет».
     А ты сам посуди: долгими веками люди верили в своих идолов, поклонялись им, полагали их своими защитниками, а тут приходят какие-то греки и начинают  насильно насаждать чуждую им веру. Уничтожьте-де своих идолов, отбросьте  овеянные веками и предками обычаи, не приносите жертвы богам, хороните умерших не как привыкли, а по-новому, каждодневно молитесь не идолу, коего вы вырезали из бревна, а невидимому Господу, чей лик намалеван на доске, уничтожьте волхвов. Вот народишко и воспротивился…
     ; Страшное было время, ; вступил в разговор Амвросий. – Сколь народишку положили, немеряно. Старики сказывали, что за 12 лет насильственного возведения в новую веру Владимиром Кровавым было уничтожено едва ли не все взрослое население  Киевской Руси. Говорили, что  в те времена было около 300 городов и 12 миллионов населения, то после «крещения» осталось только 30 городов и 3 миллиона жителей.  А оставшиеся в живых ради сохранения жизни вроде бы признали христианство, но продолжило тайно чествовать и поклоняться прежним своим богам. И так продолжалось почти до реформ патриарха Никона. 
     ; Господи, что же это такое? – изумился Фотий. – Изуверство какое-то!
А что, так зверствовал только князь Владимир?
     ; Кабы так, ; вздохнул Филарет. – Вон князь Роман Галицкий зарывал живьем в землю и жег на кострах своих непокорных бояр, рубил «по суставам», сдирал кожу с живых…  В то же время князь Владимир, согнанный  с галицкого стола за пьянство и разврат, держась за прежнюю веру, вытворял немыслимое: его банды разгуливали по весям и «тащили на блуд» девиц и замужних женщин, убивали священников во время богослужения, а церкви превращали в конюшни…
     ; Страхи-то какие! – воскликнул Фотий.
     ; А ты почитай Древне-Славянское летописание, ; сказал Амвросий. – Там сказано: «И пришли вороги из Заморья, и принесли они веру в богов чуждых. Огнем и мечом они начали насаждать нам веру чуждую. Осыпать златом и серебром князей русских, подкупать волю их, сбивать с пути истинного. Обещали они им жизнь праздную, богатства и счастья полную, и отпущение грехов любых, за деяния их лихие.
     И распалась тогда Русь на государства разные. Отступили тогда русские
на север к Асгарду великому. И назвали державу свою по имени богов своих покровителей Тарха Даждьбога Великого и Тары, сестре его Светломудрой(Великой Тартарией ее нарекли. Оставив чужеземцев с князьями купленными в княжестве  Киевском и его окрестностях. Волжская Булгария также не склонилась перед  ворогами, и не стала их веру чуждую принимать. Но не стало княжество Киевское миром с Тартарией жить. Стали они Огнем и мечом земли русские отвоевывать и веру  свою чуждую навязывать. И поднялось тогда войско ратное на бой лютый. Дабы сохранить веру свою… И стар и млад тогда пошли в Ратники, дабы вернуть порядок в Земли русские».
     ; Вот так и раскололась Великая Гардарика на две части, ; грустно произнес Амвросий. – И будя на сегодня разговоров, пора вечерять и на покой…
     ; И вправду, я что-то устал, ; согласился с ним Филарет. – Года-то уже немалые, тело покоя просит…

     Иной раз старческое тело так разболится, что хоть волком вой. Вот и Филарет не выдюжил, слег. Пришлось Фотию отложить летописание и ухаживать сразу за двумя старцами.
     ; Чегой-то вы оба пораскисали, ; шутейно ворчал он на них, подавая им то питье, настоянное на травах, то принося еду из трапезной. – Вон уже и настоятель обеспокоился, сказывал, что зайдет проведать…
     ; И он-то не молод, ; ответствовал дед Амвросий. – Погодки мы с ним. А держится молодцом!
     ; Еще бы, - соглашался с ним внук. – Ответственность-то на нем какая!
     Но все постепенно проходит, прошли и немощи стариков, и они снова собрались вместе, чтобы пересказать Фотию трудную историю становления церкви на Руси.
     ; Так вот, ; начал разговор Филарет, ; разве могла ведическая Славяно-Арийская Тартария спокойно взирать, как уничтожаются их собратья на западе? Восточные славяне понимали, что коли в Киевском княжестве уничтожили большую часть населения, то беда неминучая придет и к ним. Да вот ведь беда – рати Тартарии сражались на дальневосточных рубежах…
     Вздохнув и отпив кваску, рассказчик продолжил:
     ; И все-таки восточные славяне сумели собрать немалую рать, чтобы ос-тановить насильственное распространение христианства. В 1223 году их войско появилось на реке Калке, встретившись с войском Киевской Руси.
     ; Но на Калке русским противостояли татары! – недоуменно произнес Фотий.
     ; А вот в «Сказании о Мамаевом побоище великого князя Дмитрия Ивановича Донского»* говорится: «Мамай же царь… нача призывати боги своя Перуна, Салманата, Мокоша, Раклия, Руса и великого своего помощника Ахмета». Коли «татары»  призывали в помощь ведических богов, так какие же они инородцы?
     *В изложении Срезневского.

     ; Но Ахмет – это не старославянский бог! – возразил Фотий.
     ; Так и есть, ; согласился с ним Филарет. – Тут дело в том, что часть на-селения южной Тартарии приняло ислам, потому Мамай и призывал себе в помощь одновременно и ведических богов, и исламских. Вот с тех пор и пришла беда великая на Русь, длившаяся почти три столетия. Тут смешалось все: нередко западные князья переходили к своим собратьям с востока, а в упорстве своем стороны переходили грань разумного, теряя человеческий облик.
     ; Вот так и пошел брат на брата, ; выдохнул Амвросий. – Даже представить страшно, что началось…
     ; Да, ; поддержал его Филарет. – Славяне с востока пошли на Рязанское и Владимирское княжества. Взрослое население, принявшее христианство, было поголовно вырезано, церкви и монастыри разрушены или осквернены. Во Владимире был убит епископ Митрофан и все семейство князя Юрия Всеволодовича. Его племянник Василий Константинович ростовский погиб мученической смертью за то, что не захотел отречься от христианства.
     Тартарцы дошли и захватили Киев, где разрушениям подверглись Софийский и Десятинный храмы, Печорская обитель также была разрушена, монахи ее успели  сбежать и попрятаться в лесных дебрях и в пещерах. От ужаса народ кинулся на север – в Москву, на Верхнюю Волгу. Сюда же ушла и христианская митрополия – средоточие церковной жизни…
     А тартарцы, чтобы обезопасить свою веру, пошли дальше, тесня католические страны. Венгерский король Бела III жаловался Папе римскому: «Когда государство Венгрия от вторжения монгол, как от чумы, в большей части, было обращено в пустыню, и как овчарня была окружена различными племенами неверных: русскими,  бродними с востока, болгарами и другими еретиками с юга».
     ; Я нередко слышал, что с востока пришли не тартары, а татары, ; сказал Фотий. – Где ж правда?
     ; Ты посуди сам: восточная армия на три четверти состояла из русских, - а остальные – другие народы Тартарии. При этом попавшие в плен воины запада нередко получали оружие, чтобы сражаться на стороне бывшего противника. Такого история до тех пор не знала!
     В битве при Калке побежденные западные князья сдаются «под честное слово» тартарцу Плоскине, а тот, показывая, что сдержит слово и не казнит их, целует… нательный крест! Или вспомни того же Мамая, который перед битвой молился славянским идолам Перуну, Мокоше, Раклии…  Какой же он после этого татарин?
     ; Выходит, что из-за веры свои дрались со своими? – спросил Фотий.
     ; Вот так и выходит – сначала дрались за веру, а потом за земли, - ответил Филарет.
     ; Но веру-то не забывали, ; заметил Амвросий. ; Поперву-то восточные идолопоклонники брали верх, а потом и среди них наметился разлад. Некоторые из них приняли арабскую веру и письменность. Вон хан Узбек принял ислам, но и не отвергал старую религию своих предков.
     А вот большинство восточных славян все чаще стало переходить в православие.  Эвон ведь что произошло: в этой войне тартарцы все чаще стали брать себе в  союзники… христианское духовенство. Для  этого, например, хан (полководец по-нашему) Менгу освободил их от дани и пошли. Все для того, чтобы они молились за него и всех других ханов. В то же время Менгу объявил церковные земли и угодья,  церковный люд, вещи, книги, иконы неприкасаемыми. И даже запретил под страхом смерти хулить православную веру.
     Мало того, хан Узбек выдал митрополиту Петру ярлык (грамоту), в которой говорилось, что духовенство освобождалось от всякого налога, все церковные люди  подчинялись исключительно суду митрополита по всем делам, в том числе уголовным.  Всего духовенству было выдано семь таких ярлыков…
     Вот и получилось, что тартары в борьбе за земли не только взяли себе в союзники духовенство, но и сами попали под влияние православной веры…
     ; Да как попали-то! – добавил Филарет. – Уже в 1261 году они учредили Сарайскую епархию. А через пятнадцать лет сарайский епископ Фиогност поехал на константинопольский собор с предложением разрешить тартарам креститься. Дело дошло до того, что племянник хана Берке под влиянием ростовского епископа Кирилла, часто бывавшего в Орде*, тайно съездил в Ростов, где и принял крещение под именем Петра.
     А при Иване Калите мурза Чет выстроил костромской Ипатьевский монастырь. Да и тартарские дочери ханов, выходя замуж за князей, непременно принимали православную веру…
     ; А летописи о том, что вы мне рассказали, сохранились ли? – спросил Фотий.
Помолчав, Филарет ответил:
     ; Видишь ли, во времена правления Романовых были уничтожены многие летописи, в том числе «Слово о погибели земли русской»…
     ; Зачем? – изумился послушник.
     ; Слишком ужасным, диким, кровавым и длительным казалось принятие христианства на Руси, ; ответил тот.
     *Слово «Орда», если перевести его по буквицам древнеславянской азбуки, означает «порядок».


                2. Страшный сон.

     Фотий добросовестно корпел над летописью, старательно записывая все, что рассказали ему старцы. Иногда ему приходилось обращаться к ним, чтобы уточнить какие-то события того далекого времени. А покончив с летописанием, отвалился на лежанку и в беспамятстве пролежал почти два дня.
     Человек спал, а мозг его продолжал пребывать в том далеком времени тяжелого крещения Руси. Вспоминался и реально представлялся эпизод, описанный в Иахимовой летописи.

     Князь Владимир наставлял тысяцкого Путяту, направляемого с отрядом в пятьсот человек в Новгород:
     ; Никакой жалости! Каленым железом выжги этих язычников. Ишь что удумали – жить самостоятельно, без княжеской власти. Священников я с тобой посылаю – помогай им крестить непокорных.
     ; Так не впервой, князь, - ответил тот. – Крови ли нам бояться…
     Малолетний сын князя Ярослав спросил своего наставника священника Никодима:
     ; Почему батюшка так сердится, когда говорит о язычниках?
     Тот внимательно посмотрел на княжича, погладил его по голове и неторопливо начал рассказывать:
     ; Для того есть много причин. Когда-то в молодости он сам был язычником и поклонялся идолам, а не Господу нашему-вседержателю. Как не убеждала его бабушка княгиня Ольга и греческий священник Григорий, он упорно оставался идолопоклон-ником. Но потом случилась череда недобрых происшествий, которые отвратили его от прежней веры.
     ; Случилось что-то страшное? – спросил Ярослав.
     ; Суди сам. Поначалу его батюшка Святослав был в походе, и его на острове Хортица на Днепре застигли врасплох половцы, поклоняющиеся своим идолам. Воинов  они отпустили, а вот Святослава не просто убили, а отсекли ему голову и из черепа  сделали кубок и пили из него вино, празднуя свою победу над русским войском.
     В детстве его бабушка княгиня Ольга рассказала внуку, что его дед – князь Игорь был убит древлянами, жестокими язычниками.
     А потом он осерчал на жителей селища Будятино, где проживала его матушка Малуша, на то, что они, язычники, не почитали ее как мать князя, а относились, к ней как равной себе. И тем самым, как он считал, не уберегли ее от преждевремен-ной смерти.
     Мало того, его напугало и враждебное отношение к нему сводного брата киевского князя Ярополка, который хотел его погубить, чтобы стать единственным претендентом на киевский стол.
     И он тогда принял христианство. Но старая вера, долгая жившая в нем, все еще давала себя знать… Когда твой батюшка правил в Новегороде, Ярополк подослал к нему двух лазутчиков с намерением убить Владимира. Войдя в великое волнение, батюшка твой по языческому обряду принес лазутчиков в жертву Перуну – их сначала забили камнями, а потом сожгли на костре.
     ; А почему люди воюют друг с другом? – поинтересовался Ярослав.
     ; Видишь ли, на нас постоянно нападают – то половцы, то византийцы, то венгры, то поляки, то свеи, то ливонцы, литовцы… Разделенным княжествам по одиночке тяжело обороняться, - пояснил Никодим. – Вот если бы славяне объединилось в единое целое, тогда бы нам никакой враг не был страшен…
     ; А почему же мы не объединяемся?
     ; Это не так просто. Каждый князь хочет править единолично и никому не подчиняться. Власть – она заразна, как болезнь, прилипнет к человеку и не отпускает. А еще вера у нас разная. Мы-то с тобой христиане, а вот те, что на востоке да на севере не признают Господа нашего, верят в своих идолов, по-клоняются им…
     ; А как же быть? – растерянно спросил Ярослав.
     ; Упрямцев невозможно переубедить, их можно сломать либо страхом, либо силой…

     Отряд Путяты численностью в полтысячи всадников подходил к посадам Новгорода. Заметив войско, новгородцы насторожились: не с бедой ли идут ратники? Наслышаны они о том, что творит киевский князь Владимир Кровавый, силой подминая  под себя чужие земли и заставляя отречься от привычной всем веры в идолов,  ставших частью их повседневной жизни.
     Настороженно глядя из-под ладони на проезжающих воинов, обыватели рассуждали меж собой:
     ; Опять князья что-то не поделили!
     ; Да нет, тут дело посерьезней будет: глянь, среди них священник с крестом на пузе. Стало быть, будут заставлять нас отречься от нашей веры.
     ; Наслышаны мы, как они крестят: выбор не велик - либо в воду лезть, либо голову снесть.
     ; Да, пощады при сем не жди. Совсем озверел Владимир киевский…
     Неожиданно ехавший впереди Путята увидел избу, обочь которой стоял деревянный идол. Остановив коня, он приказал ближним воинам:
     ; Сжечь напрочь!
     Около десятка всадников тут же спешились и, разметав стог, начали об-кладывать дом и идола соломой.
     ; Пощади, батюшка, ; закричал выскочивший из избы старик, а следом за ним и вся его семья. Они упали на колени и, протянув руки к Путяте, молиди об одном:
     ; Пощади…
     Движением руки Путяна дал знак воинам и те стали заталкивать семейство обратно в избу. А потом подперли дверь валявшейся невдалеке колодой.
     ; Поджигай, ; последовала команда.
     Изба полыхнула сразу со всех сторон. Послышались вопли горевших заживо, но на это не обратили внимания. Кто-то изнутри высадил небольшое оконце и попытался выбросить наружу малолетнего ребенка. Но пламя разом нырнуло внутрь, поглотив тех, кто находился у окна.
     Постояв возле пожарища и убедившись, что сгорели все язычники, Путята сквозь мгновенно опустевший посад тронул отряд непосредственно в Новгород.
     Наутро комонники Путяты начали сгонять новгородцев к Волхову. Там на берегу уже находился священник, окунавший в реку крест и что-то бормотавший при этом.
     Всадники загоняли людей в реку, словно скотину, помогая торопиться отставшим ударами бичей. Напираемые толпой, горожане вынуждены были отходить от мелководья на стремнину, где многие, особенно старики и дети, тонули  и их уносило течением. Кто-то пытался переплыть на противоположный берег, но стрелы всадников догоняли их.
     В общем крике ужаса совершенно не было слышно, что говорил священник, размахивающий над толпой крестом…
     К Путяте, стоявшему на взгорке в окружении нескольких всадников, подошел старый волхв, протягивая к тому посох с вырезанным в навершии идолом. Он хотел было что-то сказать и уже открыл было рот, но Путята мгновенно выхватил меч и резким ударом отсек руку, держащую посох. Волхв с удивлением глянул на падавшую наземь его бывшую руку и начал медленно заваливаться…

     Ярослав вместе с наставником Никодимом и начальников отряда Прокопом по повелению князя Владимира двигалось в сторону Ростова.
     На пути через Юрьев, Переяславль им изредка встречались заброшенные языческие капища, которые немедленно уничтожались. Окрестный люд, знакомый с поведением «воинов христовых» киевского князя, при прохождении отряда истово крестились, старательно выказывая приверженность к православной вере.
     Но, не доходя пятнадцати верст до Ростова, они наткнулись на небольшое городище на реке Сара, где посреди городища, затерянного в глухих лесах, располагалось языческое капище и огромный деревянный идол, у подножия которого виднелись остатки недавнего жертвоприношения.
     Это так разъярилоНикодима и Прокопа, что они распорядились немедленно снести языческое святилище. При этом хотели, чтобы это сделали сами обитатели городища.
Но те, стал и млад, плотной толпой окружили идола, не допуская к нему пришельцев. Это совершенно взбесило Никодима и Прокопа.
     ; Или вы сейчас же креститесь в реке и я уничтожаю идола, или вы все будете уничтожены, ; орал на них Прокоп.
     В ответ неслось:
     ; Подите прочь, вас сюда не звали!
     ; Да вы же как басурмане…
     ; Оставьте нас и ступайте своей дорогой…
     ; Не трогайте нашего Сварога! Это «Солнце правды» и «Свет истины».
     ; Вот, мы слышали, сюда из Тартарии к нам идет Олекса Неврюй со своей дружиной, ужо вам будет!
     – Пугать нас вздумали? - взревел Прокоп - А ну, гоните их в реку насильственно креститься!
     Воины приступили было к людям, но те сплотились еще теснее вокруг своего идола.
     ; Руби их, ; приказал Прокоп и первым кинулся на толпу с обнаженным мечом.
     Крики несчастных стали еще громче, матери прижимали к себе детей, мужчины заслоняли собой семьи
     Жертвенник покрылся кровью и телами убитых, в этой слизи скользили копыта лошадей…

     Фотий проснулся от того, что кто-то сильно толкал его в плечо. Открыв глаза, он увидел склоненного над ним Амвросия.
     ; Ты так кричал, ; проговорил дед. – Приснилось что?
     ; Сон дурной, ; проговорил внук.
     Его трясло, на лбу выступил холодный пот…



                3. Написание истории  России немцами.

     По пути из Германии в Россию Петр I заглянул в Кёнигсберг, где между делом  зашел в местную библиотеку. Здесь ему показали рукописную Радзивилловскую летопись, снабженную 617 цветными миниатюрами, которая рассказывала об истории древней Руси.
     Это заинтересовало императора и он спросил библиотекаря:
     ; Откуда это у вас?
     ; Ваше величество, нам не известно, кем была написана эта рукопись. В конце ее есть запись, что она некогда принадлежала Станиславу Зеновевичу и была  подарена князю Янушу Радзивиллу. А от него в 1671 году попала к нам в библиотеку.
     ; Прекрасные иллюстрации, - восхищенно заметил государь.
     ; Есть мнение, что эти рисунки сделаны с более ранних. Но это только предположение.
     ; Невиданное дело! – продолжал восхищаться Петр. – Здесь написана история России с V века по 1206 год! Ничего подобного у нас нет…
     ; Да, она описывает события, происходящие на Руси действительно до 6714 года по старому летоисчислению – вечевые порядки старинных русских городов, их свободы и привилегии, ; ответил библиотекарь. – Это в самом деле шедевр мирового уровня,  сопоставимый с Хроникой Иоанна Скилицы XIII века, Хроникой болгарина Константина Монассии, Венгерской хроникой XIV века… Но ни одна из них не иллюстрирована так богато, как эта…
     ; Срочно сделайте копию с рукописи и перешлите мне в Санкт-Петербург, ; заключил Петр. – Я оплачу все расходы…
     ; Обязательно, Ваше величество, ; с поклоном проговорил библиотекарь. – Я поручу это нашим лучшим переписчикам…
     Как только копия Радзивилловой летописи прибыла в Санкт-Петербург, Петр позвал к себе думного дьяка Возницына и приказал тому ознакомиться с документом и высказать свои соображения по поводу истинности исторических событий, представ-ленных в летописи.
     ; Помнится, я в молодые годы читал летопись, написанную Нестором в Киево-Печорском монастыре в 1113 году. Насколько я знаю, что ее переработал Сильвестр  по приказанию Владимира Мономаха, потом ее еще раз переработал не помню кто по приказанию Мстислава Владимировича, сына Владимира Мономаха…
     ; Так и есть, государь, ; ответил дьяк. – Потом эта «Повесть временных лет» была включена в Лаврентьевскую летопись. Аще Несторову летопись переделывали Нифонт, Симон, Иоанн… И каждый вносил что-то свое. Вона Симон-от как признавал: «Хотя многие писатели о руссах ранее Нестора были, однако или от древности исказились, или не сохранились».
     ; Ты вот что: в этой летописи описаны события на Руси до 1205 года. А вот что позднее было, известно мало…
     ; Страшно писать об этом, государь, ; несмело произнес Возницын. – Эвон ведь что у нас творилось. Сколь крови-то было пролито при крещении, сколь народу перебито. Из-за этого Русь словно бы онемела почти на триста лет…
     ; Это как-то смягчить надо. Не резон показывать себя западу этакими кровожадными дикарями. И потом, в летописях идет старое летоисчисление. По нему мы ныне живем в восьмом тысячелетии. Неча гордиться своей древностью, запад смешить. Счет должен идти от Рождества Христова…
     ; Как прикажешь, государь – склонился в поклоне дьяк.
    
     В 1725 году в ходе Семилетней войны русскими был захвачен Кёнисгсберг, и Радзивилловская летопись была привезена в Россию и передана в Петербургскую Академию наук. В том же году почил русский император 52-летний Петр Алексеевич.
     Трон попеременно переходил к Екатерине I(Марте Скавронской), Петру II  Алексеевичу, Анне Иоанновне, Елизавете Петровне, Петру III, Павлу Петровичу… 
     Этим было не до российской истории, поэтому о наказе Петра I думному дьяку Возницыну забыли, да и он не напоминал о себе. Да и понятно дело: чем реже вспоминает о тебе начальство, тем спокойнее живется на свете…
     Вошедшая на трон императрица Екатерина II была не сильна в государственных  делах, поэтому старалась привлечь к себе наиболее способных советников. И была крайне обеспокоена тем, чтобы привлечь к себе уважение простого народа. Тем более, что на окраине государства злобствовал разбойник Емелька Пугачев со своим разбойничьим войском.
     Собравшись в один из вечеров с наиболее близкими ей людьми Иваном Ивановичем Бецким, князем Салтыковым и Алексеем Орловым она искренне делилась: «Наше первое желание есть видети Нашъ народъ столь счастливымъ и довольнымъ, сколь далеко  человеческое счастие и довольствие можетъ на сей земле простираться: для того, дабы лучше Намъ узнать было можно нужды и чувствительные недостатки Нашего народа».
     ; Я действительно не понимаю: почему мы стараемся облегчить жизнь простых людей, а разные Пугачевы настраивают людей против власти, ; продолжала она.
     Как-то непроизвольно разговор перешел на историю России.
     ; Я знаю, что эту историю пишут монахи-летописцы, ; заметил князь. ; И начинают ее едва ли не с сыновей Ноя. А потом другие монахи перекраивают ее на свой лад, взяв за основу Радзивилловскую летопись, которую покойный государь Петр I привез из Кёнигсберга.
     ; Небойсь, набрехали незнамо сколько, ; усмехнулся Алексей Орлов.
     ; Это уж как положено, ; согласился с ним Бецкий. – Каждый из этих писарчуков считает себя умнее предшественника.
     Подумав, императрица сказала:
     ; Негоже, что у государства нет официальной истории, а есть только писаницы монахов, которые те у себя их и таят. Надо что-то делать…
     ; Да вон у нас немцы-бездельники в Академии наук сидят, ; предложил Салтыков. – Прикажи им, матушка, они настрочат…
     ; Да они и русского языка-то не знают, ; засмеялся Бецкий. – Не говоря уже о старославянском, коим летописи писаны.
     ; Так это и хорошо, иначе они просто перепишут одну из летописей и выдадут за свое творение, - задумчиво проговорила императрица.
     ; И то верно, ; согласился Салтыков.
     В один из дней императрица вызвала к себе Президента Академии графа Разумовского. Поговорив о нуждах академии, она спросила:
     ; Граф, кто их наших академиков занимается историей?
     Подумав, тот ответил:
     ; Пожалуй, более всего склонны к этому Герард Фридрих Миллер, Теофил Зигфрид Байер да еще Август Людвиг Шлёцер. Мне известно, что попечитель Михайлы Ломоносова граф Шувалов склоняет его к написанию истории, но Ломоносов так увлекся химией, что его невозможно уговорить.
     ; Могут ли названные вами академики написать историю России?
     ; Так отчего же нет? Прикажите… Тем более, что в Академии довольно большая библиотека – книги были привезены после завоевании Остзейского края, да и император Петр I закупил  их немало за границей… Мало того, можно воспользоваться древнерусскими рукописями…
     ; Нет, летописи пусть не используют – мне сказывали, что в них очень много вымышленного.
     ; Как прикажете, Ваше величество, ; поклонился тот.
     ; Ладно, ступай, ; махнула рукой императрица. – Да накажи, чтобы писанная ими история России достойно выглядела…
     ; Все будет исполнено в лучшем виде, ; ответил Разумовский. – Я самолично прослежу…

     Заседание Академии наук,  собранное по поводу обсуждения  «Истории России», написанной академиками Миллером, Байером и Шлёцером и изданной в Германии на немецком языке, происходило чрезвычайно бурно. Если академики-немцы приняли  книгу весьма доброжелательно, то русский академик Михайло Васильевич Ломоносов был вне себя.
     Герард Миллер пытался объяснить упрямцу:
     ; Да поймите вы, упрямец этакий, не могли мы написать истинную историю Руси  в период с 1223 года, ужасный период насильственного крещения населения в христианство, растянувшийся на два с половиной века. Тогда Русь была буквально утоплена в крови, погибли две трети населения. В сравнении с этим Варфоломеевская ночь в Париже представляется детской шалостью. Не напрасно же при первых Романовых были уничтожены все документы, описывающие христианизацию…  Да и императрица Екатерина недвусмысленно дала понять, что новая история Руси должна выглядеть более достойной в сравнении с историей европейских стран.
     ; Мы опирались в своей работе на труды Геродота Гелиокарнасского, Страбона,  Плиния Секунда Старшего, Клавдия Птолемея Александрийского, Тацита, Катона, Константина Порфирогенита, Сигрида Беера. Да и труды вашего покойного историка  Василия Никитича Татищева не забыли просмотреть, ;  дополнил коллегу Август Шлёцер. – Поймите же вы, что у нас была установка свыше, у нас были связаны руки…
     ; Да как же вы не поймете: вы написали первую официальную историю Руси, ; горячился Ломоносов. – Первую! По ней станут равняться все после-дующие историки российские, да и западные такоже. А вы все в ней переврали! Я уже не говорю о том, что славянские народы в глубокой древности расселились едва ли не по всей Европе…
     ; Вы считаете, что мы должны были живописать все ужасы, что творили пра-славяне-идолопоклонники? – с ехидцей спросил Теофил Байер.
     ; Потребна была истина, а не досужая выдумка, ; стоял на своем Ломоносов. – Да, были дикие обычаи, как и у всех народов того времени. А вы что сделали? Взяли за основу завоевательные походы Атиллы в западные земли и выдумали татаро-мон-гольское нашествие на Русь и далее. Я догадываюсь, откуда вы это взяли. Некогда на наших землях существовала великая держава – Гардарика, страна городов. Когда греки начали у нас заменять язычество на христианство, Гардарика разделилась на две части – на Киевское княжество, а позднее Московию, и на заволжская часть – Тартарию. Именно греки и называли ее Могол Тартария. «Могол», по-гречески,  означает «Великая»! Великая Тартария! А вы переиначили ее в Монголо-Татарию! И выдумали нашествие азиатов. Мало того, вы еще сюда же приплели историю  завоевателей-моголов, коих объединил сын эмира Ферганы Бабур в XVI веке. Мого-лов, а не монголов, известных своими походами на Индию и Китай.
     ; Мы не хотели, чтобы древние россияне выглядели варварами, ; сказал Шлёцер. – Дикость, которая творилась у вас, мы перенесли на завоевателей, тем самым оправдывая славян. Что в этом плохого?
     ; Что плохого? – буквально взорвался Ломоносов. – Правду надобно писать, правду! По вашей книге потомки станут изучать историю своей страны! Историю,  которой не было, которую выдумали вы! Это означает, что наши потомки станут учиться на лжи…
     ; А вы хотите, чтобы потомки знали весь ужас, которым сопровождалось насаждение православия? – ехидно улыбнулся Миллер. – В таком случае выходит, что мы должны были написать, что вашим людям прививалась чужеродная вера, которую пришлось вводить, проливая моря крови?
     ; Ложь никогда не затмит истину. Рано или поздно ваше вранье вылезет наружу, и потомки проклянут вас. Добрым ли делом для Руси было насильственное внедрение христианства, я не знаю. Да, оно сопровождалось многими жертвами, причем противоборствующие стороны переходили грани разумного. Известны случаи, которые для нас, цивилизованных, не укладываются в голове. В ходе противоборств язычники нередко приносили в жертву  идолу христианских пленников, которых сажали на их же лошадей со всей сбруей. Лошадь четырьмя ногами привязывали к четырем сваям. Под сваями разжигали костер и сжигали и лошадь, и всадника. Или другим своим идолам, Прову или Прону, Сиве, Радегасту приносили кровавую жертву людей христаинских. И христиане были не лучше язычников…
     ; Вот вы все это и расскажите своей императрице, ; заключил Миллер. – А мы честно выполнили заказ, который вполне удовлетворил ее… А чтобы потешить свое самолюбие, напишите свою историю.
     ; И напишу, - твердо ответил Ломоносов.
     ; Как у вас говорят, бог вам в помощь, ; заключил Миллер, вставая и вместе  с другими коллегами выходя из залы…