Красный дом

Этот дом стоял на берегу реки уже много лет. Он был сделан из красного кирпича и бросался в глаза издалека. В поселке дом был одним из самых старых. Те, кто поселился в нем сразу после строительства, уже умерли. Так давно это было. Поколения сменялись. Не менялись только река и Красный дом. Глаза-окна его уже были слепы и почти не замечали новых, появившихся рядом домов и мусорной кучи, раскидавшейся тут же. Растущие новые дома были красивые и моложавые. Их строили из белого кирпича, разбивая перед подъездами палисадники. Они столпились как большая компания друзей по правой стороне от дороги, и только Красный дом одиноко стоял слева, напоминая своим ростом о былом величии. Нет, он не завидовал молодым домам. Он, молча, признавал их присутствие, понимая, что когда-то они тоже состарятся и, возможно, забудут про первых своих жителей.
Часто по ночам, когда все спали, и только река плескала волнами, он вспоминал яркие истории из своей жизни. Он вспоминал торжественное открытие и самых первых своих жильцов, переступивших порог его единственного подъезда. Вспоминал, как рыбаки причаливали к берегу на лодках и выгружали корзины с рыбой. Он вспоминал пышную свадьбу в далеком году, давно уже ушедшего века, демонстрации, на которых проникнувшиеся идеями сновали взрослые и бегали дети с ржаными краюшками. Время было яркое, сложное, революционное. Оно отпечаталось в памяти, осталось красочной страницей, не перевернутой с приходом новой эпохи.
Тогда Красный дом казался самым роскошным среди маленьких деревенских избушек. Люди с восхищением смотрели на окна верхних этажей, заходили в подъезд, любовались на длинную деревянную лестницу, уходящую вверх, и огорчались от того, что никогда не случится им жить в этой сказочной высотке для избранных.
Много прошло времени с тех пор. Длинная деревянная лестница истрепалась, краска на стенах облупилась, квартирные двери сначала облезли и покосились, а затем сменились новыми, но не богатыми. Состарились первые жильцы, потом ушли… Пришли новые – их дети. Разные. Не интеллигентные, но рабочие. Заводские трудяги с закопченными от сажи руками, с цепкими, натренированными на деталях пальцами, с зоркими глазами. Эти работяги выходили курить в коридор в штанах и шлепанцах. Их обнаженные торсы были крепки и загорелы, а кудрявые волосы на головах густы и притягательны. Работяги были жизнерадостны и сильны духом. Они прославляли Партию и работали на благо Родины. Во дворе они поставили стол и лавочки, где проматывали свободные от смен вечера за игрой в домино. У работяг подрастали дети. Они бегали босиком по песку, купались в реке, сажали с отцами липы во дворе, чтобы через много лет выросшие деревья бросили густую тень на траву и окна Красного дома.
А потом началась война. Вся страна встала на жилистые ноги, подставляя грудь под удары. В квартирах дома включали радиоприемники, чтобы слушать тяжелые военные сводки. Красный дом смотрел на речные волны и тоже слушал все, что передавали. Как повезло ему, что рядом с его стенами не взрывали бомбы. Как не повезло таким же, как и он, домам, взорванным в других городах и поселках. Те, кто поставили стол и лавочки, ушли на фронт. Красный дом ждал этих людей. Ждал их звонкого смеха и дружеских похлопываний по плечу. Но дождался немногих. Да и те, кто вернулись, теперь стали исхудавшими и разбитыми душой. Курили все больше молча, не играли в домино. И, то ли липы стали большими, то ли солнце померкло, но темно стало Красному дому. Даже кирпичная кладка будто бы заплесневела.   
Дети погибших жильцов Красного дома со временем возмужали. С гордостью вспоминали они своих отцов и липы… Каждый свою. Теперь это было новое поколение работяг. Поколение новых идей, новой силы, брошенной на созидание. Ведь дети героев не могут быть разрушителями! Ведь война кончилась! Ведь липы выросли и окрепли, и солнце все равно пробивается сквозь тучи. И будет жить Красный дом вечно. О нем напишут в учебниках, а на стене у подъезда повесят мемориальную доску с самыми яркими датами его жизни. Верно, что когда-то, в новое время, люди будут смотреть на него, как на хрупкий экспонат. Заходя вовнутрь, будут осторожно ступать с экскурсоводом по его старым половицам и вдыхать запах мудрого здания. Запах, сложившийся из множества других здешних запахов: свежих досок, капустных щей, крепкого табака, шлейфа «Красной Москвы» и яблок, оставленных в большой плетеной корзине для всех желающих. Стены как верные хранители времени сберегут этот запах для других людей. Даже для тех, кто невидим, неслышен, а только черств, как камень и неароматен, как соль. Новая эпоха принесет новые веяния, новые идеалы, новую любовь и новую радость.
Прошли годы и новая эпоха законно потеснила старую. Для Красного дома это был очередной жизненный этап, который он хотел разглядеть как картину, написанную свежими, смелыми красками. Вокруг выросло еще больше домов, и все они были лучше прежних, выше и теплей. У их подъездов останавливались роскошные автомобили. Красный дом больше не видел рыбаков, сушивших сети на берегу и деревенских троек. Люди шли к мосту, оглядывая дом с неприязнью и никто не останавливался, как прежде, рядом, чтобы полюбоваться на него. Стол с лавочками так и стоял во дворе под липами. Теперь он часто пустовал. Лишь изредка к нему присаживались старики, чтобы выпить, покурить и поговорить о наболевшем. И все никак не наступал тот день, когда туристы зайдут в подъезд. Красному дому казалось, что эта тишина закончится ярким всполохом, что осталось так мало времени до самого головокружительного поворота в его большой трудной жизни. Почти никого из прежних жильцов не осталось. В доме было холодно и сыро, сновали по углам кошки, пахло плесенью. Порой по вечерам из окон Красного дома доносились пьяные выкрики, ругань и звон битой посуды. У мусорной кучи лаяли собаки, потом замолкали, а потом наступала ночь – тяжелая, страшная и почти всегда бесконечная.
В один из осенних дней, когда холод одевает людей в теплые пуховики, по всему воздуху, по всему живому, что было вокруг, разнеслась молва, что Красный дом минувшей ночью сгорел. Люди, встречаясь на улице, обсуждали эту новость. «Наконец-то, – кричали они – не будет больше этого рассадника вшей и наркоманов! Снести давно было нужно это красное пятно!» Люди говорили это, потом еще что-то и расходились.
* * *
P.S.: Да гори же оно все огнем! Все, что было прожито и передумано! Горите, все горести и радости! Гори, ожидание нового времени, такое бесполезное ожидание! Горите, деревянные перекрытия, двери, окна! Полыхай факелом, остаток прошловековой роскоши! Освети эту промозглую, гнилую ночь! Пусть из искры возгорится пламя! А потом… вечная тишина.