Глава 10

X

Атос разговаривал с Раулем в саду.
Прежде чем отправиться спать, Рауль вышел в сад и ждал, когда туда придет отец. Они ни о чем не договаривались, но и одному и другому было очевидно, что виконт будет ждать, а граф обязательно придет.
Рауль коротко сообщил, что виконтесса завтра возвращается в Пьерфон, к детям. Если будет надобность, она вернется, но лучше бы, на что надеялась и она и остальные, чтоб поправившийся д’Артаньян приехал в Пьерфон. Пока врач категорически возражал против любого, даже самого короткого переезда.
- Епископ тоже завтра уедет – он уже уведомил де Креки, – сообщил Атос. – Возможно, врач прав – нас тут слишком много.
- Но Вы же не собираетесь уезжать?
- Если нужно, я могу ждать в Ла Фере, это совсем рядом. Но пока здесь де Ларошфуко – я остаюсь. Вам сказали, что он приехал?
- Виконтесса упоминала о скандале, который он устроил.
- Это ему мы обязаны ухудшением состояния здоровья д’Артаньяна. Врачу стоило позвать кого-нибудь из нас, чтоб этого не случилось, но он испугался последствий отказа королевскому посланцу и впустил его к капитану. Завтра, как я понимаю, де Ларошфуко сделает нам милость объявить о своем присутствии официально.
- Может, просить епископа задержаться?
- Полагаете, сами мы не справимся? – мрачно усмехнулся Атос. – Оставьте Его преосвященство заниматься церковными делами. Ларошфуко мы займемся без него.
- И раньше, чем Вы полагаете, дорогой Атос.
Атос и Рауль обернулись на голос. Они узнали говорившего, хотя пока не видели его в темноте.
- Арамис? Так поздно? Что случилось?
- Мне нужно поговорить с Вами, Атос. Виконт, прошу прощения, но я должен говорить с графом наедине. Это касается моих личных дел.
Рауль перевел взгляд на Атоса и граф кивнул:
- Идите, виконт. Хотел бы я пожелать нам спокойной ночи.
Убедившись, что Рауль ушел, Атос вопросительно поглядел на Арамиса:
- Личное дело, или Вы просто хотели удалить виконта?
- Тут есть, где присесть?
- Да, конечно. Вы устали?
- Неважно, – отмахнулся Арамис.
– Дорогой друг, Вы…
- Плохо выгляжу? Атос… – Арамис поморщился, – Я очень устал, это правда, поэтому, позвольте, без лишних слов. Что Вы знаете о Марии де Бражелон? Матери Леона Бутийе, графа де Шавиньи?
- Мадам де Бражелон?
- Прошу, расскажите. Вопросы потом.
- Что именно Вас интересует?
- Ее родственные связи, прежде всего. Мне кое-то неясно, надеюсь, Вы объясните.
- Извольте. Бражелоны ведут род с начала 14 века. Род старый, но не знатный. Мария де Бражелон была замужем за Клодом Бутийе, Леон их сын.
- Это известно всем. С кем она еще связана родством? Или как-то иначе?
- Иначе? Вы же не о той истории с Ришелье? Им приписывали связь.
- Полагаете, ничего не было?
Атос недовольно нахмурился:
- Арамис, обсуждать… Прошу Вас!
- Вы ее знаете?
- Почти нет, виделись один раз. Дело в том, что она кузина старого графа де Бражелон, того, кто оставил мне наследство.
- А почему Вам?
- Это важно? Арамис, я не понимаю цели Ваших расспросов. Вы решили заняться моими наследственными правами?
- Я пока сам не понимаю, но продолжайте. Что-то должно быть. Почему Вам? Разве не было других родственников? И какое отношение Вы имеете к Бражелонам?
- Если желаете… Мария – дочь Леона де Бражелон, младшего сына Тома II де Бражелон, известного тем, что он был королевским судьей по уголовным делам в Шатле. Таким образом, эта ветвь дала лишь женский побег, если позволите такое сравнение, – Марию. Старший сын Тома II, Клод де Бражелон, имел двух детей – дочь Мадлен и сына Этьена, от которого я унаследовал графство. Это и была прямая мужская линия, оборвавшаяся на Этьене, поскольку он не имел семьи.
- А сыновья дочерей не могли претендовать на Бражелон?
- У Марии есть сын, но Леон ни на что не претендовал, Ришелье дал ему достаточно, и Мария подтвердила мне, что отказывается от всех возможных претензий.
- Вам лично?
- Да, граф де Бражелон последний раз приезжал в Париж в 1624 году. Он сказал, что передаст мне графство и что возражать поздно, он уже все устроил. Устроил через Марию де Бражелон. Тогда мы с ней и виделись.
- Так это Ришелье Вы обязаны графством? – не удержался от улыбки Арамис.
- Можно сказать и так, – хмыкнул Атос. – При таком покровителе все оформили быстро и без задержек. Граф де Бражелон просто поставил меня в известность. Я настоял на встрече с мадам де Бражелон, на которую сослался граф – она все подтвердила.
- А остальные?
- Остальные? Мадлен, сестра Этьена де Бражелон, была замужем за Филиппом де Марль, через которого я в родстве с Бражелонами. Потому Этьен де Бражелон и называл меня племянником. У нее не было сыновей, только шесть дочерей. Пятеро стали монахинями, шестая – Екатерина-Клод де Марль – была замужем за Франсуа де Лашосс.
- А у этой Екатерины тоже не было сыновей?
- На тот момент – нет. Они родились позже, когда я уже вступил в права наследства.
- Ваше право наследовать было довольно шатким.
- Я, как Вы знаете, не искал наследства. Кстати, если уж начать строить предположения, то, постаравшись, можно было и де Креки сделать наследниками, потому что Франсуа де Лашосс –  сын Антуанетты де Креки.
- Вот! – Арамис щелкнул пальцами. – Вот оно – «д’Эрбле, Бражелон, Креки»!
- Арамис, Вы о чем?
Бывший ваннский епископ стал очень похож на себя времен интриги с принцем Филиппом: он выпрямился, сложил ладони, выражение лица стало непроницаемым, но глаза оживленно заблестели:
- Заговор давно продавшихся Испании господ д’Эрбле, Бражелона – то есть Вас, а позже – еще и виконта, а также Креки, семейства, с которым у Вас давнишние связи. Кроме этого мы – Вы, я, д’Артаньян, ну и Портос сюда же, опять-таки связаны давнишней дружбой. Словом, дружба, родство и одно предательство на всех. Особенно ужасное, потому что в него вовлечены те, кто занимает немалые военные посты! Или занимал – как виконт. Словом, дорогой Атос, готовьтесь быть обезглавленным по обвинению в государственной измене. И это будет посерьезнее, чем в последний раз, когда Людовик совсем немного до нас не дотянулся. Как Вы думаете, этот повод ему подойдет?
Атос недоверчиво улыбнулся:
- Мой друг…
- Нет, я не выжил из ума. И не болен, по крайней мере, душевно. Послушайте, и судите сами. Мадам де Бражелон имела повод быть обиженной на Ришелье – брошенная женщина, когда-то искренне любившая, и увидевшая возможность отомстить. Ей известна тайна – имя французского аристократа, которого считают врагом Ришелье, а поэтому доверяют, но который давно уже запуган и куплен кардиналом. В какой-то момент, она продает эту тайну Испании. В какой мере в это вовлечены ее родственники? В той, в какой будет угодно представить тому, кто будет рассказывать эту историю – достаточно давнюю, чтоб затруднить возможность что-либо проверить. Итак, представим, что родня Марии оскорблена поведением кардинала, а облагодетельствовать Леона Бутийе он еще не успел. Это будет позже, как попытка улестить обиженную женщину. А пока допустим, что Марию поддержали в ее мстительности. Кто? Скажем, ее кузен граф де Бражелон, не раз приезжавший в Париж. Скажем, его любимый «племянник» – мушкетер, человек с неизвестным прошлым. Они помогли Марии войти в отношения с испанской стороной через друга Атоса – некоего Арамиса, связанного с мадам де Шеврез, которую Ришелье считает врагом. Пока у Вас нет возражений?
- В целом – нет, если не считать того, что все это чистейшая выдумка.
- Тогда я продолжу. Эти мушкетеры, как Вы, вероятно, слышали, имели известную репутацию. Они изрядно подпортили кровь кардиналу. Не правда ли, такие должны были взять сторону Марии де Бражелон, как жертвы циничности господина де Ришелье? Таким образом, в круг вовлеченных лиц можно включить еще господ дю Валлона и д’Артаньяна.
- И все они трудились во славу Испании?
- Почему нет? – Арамис усмехнулся. – Penucia non olet. А свою совесть можно утешать тем, что защищаешь честь дамы. Мушкетеры всегда были нищими: господин дю Валлон, как известно, гонялся за богатым приданым. А господин Атос, например, получил графство… От которого, от имени своего сына, в его пользу отказалась Мария де Бражелон.
- Господину Атосу заплатили за услуги? – саркастично заметил Атос.
Арамис тихо рассмеялся:
- Это же очевидно! Вот только за какие услуги?
- Арамис, Вы хотите свести меня с ума?
- Подождите, я еще не закончил. Итак, началось все с Марии де Бражелон. Но, предавший один раз, будет предавать и дальше, хотя бы потому, что его есть чем припугнуть.
- Или продолжать щедро оплачивать услуги?
- Или совмещать одно с другим.
- И какие услуги мы предлагали Испании? За одно и то же имя кардинальского шпиона не будут платить бесконечно.
- Как Вы сами заметили, де Креки тоже имеют некоторые связи с Марией де Бражелон, и еще больше – с Вами. Как родственные, пусть и очень-очень отдаленные, так и личные – намного более прочные. Вы лично знали добрую половину семейства, Вам доверяли. Вы служили с ними. А де Креки…
- Я понял, они всегда занимали высокие посты – маршалы, командующие армиями. Я мог бы продавать полученные от них военные секреты. Кстати пришелся бы и Бражелон – он был личным ординарцем принца Конде, а Конде имеет грех сношений с Испанией, не иначе с моей подачи. Все сходится.
- Браво, Атос!
Атос покачал головой:
- Так все можно перевернуть с ног на голову, и истолковать как угодно.
- Боюсь, именно это собирается сделать господин де Ларошфуко.
- Не приписывайте ему собственной изощренности ума.
- Ему это не понадобится. Мы в глазах Луи XIV всегда будем заговорщиками. Только теперь он получит право считать, что наше предательство имеет давние корни.
- Арамис, Вы так говорите, будто сами в это верите. Мне претит даже строить предположения на эту тему.
- А вот Ларошфуко был очень рад, обнаружив, что господин д’Эрбле стал испанским послом.
- Вы знаете мое отношение к Людовику, я невысокого мнения о его нравственных качествах, но я никогда не считал его глупцом. Он не поверит в эти домыслы.
- Он не глупец, но «я невысокого мнения о его нравственных качествах» – так Вы сказали?
- Зачем ему это? Какое значение может иметь то, что было или не было сорок лет назад?
- Для короля все должно иметь значение. Сорок лет? Допустим. А Ла Фер? Арсенал в Ла Фере устроенный сыном Атоса? Тем самым Бражелоном? А Креки, обиженный тем, что ему предпочли Тюренна? Против Ришелье плели заговоры одни и те же люди в течение 20-30 лет. Этих же людей получил «в наследство» Мазарини. Разве нет?
- Что Вы хотите сказать?
- Что Ларошфуко очень мстительный господин. У него остались обиды двадцатилетней давности, теперь его здесь приняли неласково и – какая неожиданность! – это те же люди, по крайней мере, один из них, на кого он давно затаил злобу из-за насмешек, которым подвергался его отец принц де Марсийяк.
- Вы преувеличиваете.
- Хотел бы, но нет. В одном он прав, его напрасно считали ребенком и вели при нем разговоры. Он многое слышал, но не все понимал.
- А теперь понял?
- Понял на свой лад, как ему удобно.
Атос небрежно махнул рукой, но Арамис покачал головой:
- Ларошфуко – любимец короля. Один из тех, кому он благоволит, несмотря ни на что. Его он послушает. И с тем большим вниманием, что это возможность нам отомстить.
- Он уже отказался от этого.
- Вы уверены, что он устоит от нового искушения?
Атос заколебался.
- Атос, есть еще Рауль. И его арсенал.
- И д’Артаньян. Сейчас он беззащитен. Не думаю, что король поверит в его измену… но…
- Опала вполне вероятна. У него хватает завистников и есть за что.
Атос вопросительно глянул на Арамиса.
- Кольбер собирался добиться для него маршальского жезла.
- Вы не шутите?
- Нет. К сожалению, такие вещи придворные чуют нюхом. Об этом еще не знает сам король, но слухи уже пошли, Кольбер сетовал, что его осаждают претензиями.
- Но у Ларошфуко нет никаких доказательств. Только слова!
- Я не знаю.
- То есть?
- Атос, – Арамис помолчал, – Атос, я не могу сказать Вам всего. Но интерес к моему прошлому - тем более в таком ключе - может серьезно навредить мне сейчас. Я не могу позволить, чтоб моя особа вызывала недоверие.
Атос глубоко вздохнул:
- Вот оно что… Вы не отошли от дел.
- Атос, прошу Вас, – Арамис, с едва заметным раздражением, поднялся. – Я хотел, чтоб Вы знали.
- О Ларошфуко?
- Да.
Атос холодно усмехнулся:
- Я понял.
- Я постараюсь выяснить, что ему известно. На всякий случай будьте осторожны. Пусть Рауль будет осторожен. И де Креки тоже. Спокойной ночи.