Три дня в Шилово

Мы выезжали двадцать пятого августа, чтобы уже после обеда быть в Шилове. «М5» встречала нас пробками еще в Московской области, а ближе к Рязани пошел дождь. Светка предложила заехать в Константиново, на родину Сергея Есенина, но ливень чуть не обломал наши планы. На удивление, свернув с федеральной трассы на Рыбное, мы обнаружили, что облака рассеиваются, и уже на подъезде к Константинову природа радовала нас золотистыми полями из колосящейся пшеницы и сухим асфальтовым покрытием дороги.

«Октавия» покорно стояла на аварийке, дожидаясь, пока Светка и ее младший двадцатилетний брат Женёк пофоткаются. Я тоже не упускала шанса сделать с десяток красивых кадров на свой потасканный четвертый айфон.
Уютный деревенский домик, стоявший в тени берез, олицетворял символ ушедшей эпохи. Чуть поодаль стояла церквушка, около которой я заметила художника с мольбертом. Какая же здесь красота – понятно теперь, насколько вдохновлен был Серёжа Есенин, живя среди такой природы. Высокая, чуть выгоревшая на солнце трава покрывала спуск к Оке, а еще ниже вдоль реки ровным строем росли молодые деревья и кустарники. Впечатлившись местными видами, мы стартанули дальше, на Рязань и на Шилово. Собрав еще несколько заторов, мы наконец достигли пункта назначения. Небо уже прояснилось от туч, но, несмотря на выглянувшее солнышко, в воздухе витала по-есенински августовская прохлада.

Поселок городского типа Шилово держался в сторонке от трассы, прячась за массивами деревьев. На въезде каждый водитель здесь встречает стелу, на которой красуется герб с ярко-красным фоном и надпись: «Шилово. 1388 год».
Мы размещались у Светиной и Жениной бабушки в частном секторе на Озёрной. Припарковав машину, с немного отрешенным взглядом и лунной походкой я, скрипя суставами, ступила на крыльцо. Мне хотелось только поесть, выпить пива и больше не подходить к машине без надобности.
- Светик, а Колян приедет? – спросила я про ее второго брата, которого почему-то очень хотела увидеть.
- Я ему сообщения написал, пока молчит, - отметил Женёк.
- Наверно спит; захочет - сам позвонит. Я ему написала в контакте, что мы выехали, он в курсе – просветила меня Светка.
Дел хватало и без того, поэтому отсутствие Коляна как-то не сильно затрагивало мои интересы. Да и я не думала к этому моменту, что Кольке уже почти девятнадцать, и что он уже вовсю работает водителем «Газели» на хлебозаводе, а до этого времени рассекал на разных тачках четыре года без прав. Может, ему везло не попадаться гайцам, периодически от них удирая, а может, сказывалось то, что он сын мента, и его тут не трогали.

Колян, стрелец по знаку, как и я, приглянулся мне еще тогда, но кроме покровительственного отношения у меня не могло к нему ничего быть – он был еще малой. Тем более тогда я была влюблена в коллегу со спасотряда. А для Кольки я предстала взрослой крутышкой на четкой розовой «девяносто девятой», которой мы с ним вместе замазывали грязью номера и снимали на них краску. Я просто помню, что хорошенький Колька показался мне чем-то похожим на меня по характеру, и у меня образовалось к нему особо теплое отношение. Еще бы: разница между нашими днями рождения – 5 дней, а я во всю эту нумерологию и астрологию частенько верю, основываясь на реальных примерах и наблюдениях.
В общем, утром съездив по просьбе Светы на кладбище, я была свободна и могла открыть очередную бутылку пива. А тут, закончив последний на сегодня рейс, нарисовался и Колян, который был уже изрядно выше меня и выделялся пропорциональной мужской фигурой, а из-под белой футболки просматривались довольно-таки раскачанные бицухи. Да и голос у него с тех пор поломался – обычный пацанский, мужской, приятный. Колька заинтересованно поглядывал на меня прищуром своих зеленых глаз с пушистыми ресницами. Мама родная, парень вырос-то как! И бородка уже проступает – не то, что как у некоторых в его возрасте. Засранец, наверно, как и я, только личико доброе. Стрельцы – что тут еще скажешь…
А вечером был день города, и на площади уже разворачивались массовые гуляния. Этим же вечером мы с Коляном пошли гулять, и я уже воспринимала его как молодого пацана, а не как подростка, с которым кроме как номера откручивать мне делать больше нечего.
Пока Света с Женькой сидели дома, проводя время с бабушкой, мы с Колей шастали по поселку. Как стемнело, Света и Женёк пошли с нами на площадь, и я взяла себе в «Красном и белом» добавку пива. А потом как-то Света с Женьком от нас отделились, и мы с Колькой остались одни, стоя в его дворе и болтая о жизни, машинах, запчастях и так далее.
Потом мы вернулись на Озёрную. В какой-то момент Колька обнял меня своими крепкими и сильными руками, прижав к себе. Я что-то почувствовала. Я не понимаю, как я дала себя поцеловать, но это случилось.
- Не, - около деревянного забора прижимал меня к себе Колька, - я тебя сегодня точно никуда не отпущу…
А я понимала, что он решительно настроен и правда никуда не отпустит. Правильно, наглость – второе счастье, и это – один из девизов типичного стрельца.
Я не скрывала от Коли, что у меня есть отношения, которые дают мне лишь комфорт, а не эмоции. Когда он спросил, люблю ли я своего мужчину, я коротко ответила: «Коль, если бы я его любила, я бы здесь с тобой не обнималась…»
Я не была пьяная, косая или там в каком-либо измененном состоянии сознания, но, замерзнув, после ночных гуляний согласилась остаться у Коляна.
«Боже, что я творю?», - молча спрашивала я себя, видя, как парень на меня смотрит. И более того, меня пугало, что меня саму притягивает наша схожесть и его общество. Пацан-то сразу видно, что на улице рос – не по годам рассудительный, и сразу видно, что делом занимался, а не в планшетнике сидел.
Выйдя из душа, я переоделась в выданные мне Колькины шорты и майку. Спать хотелось сильно, а еще я понимала, что с утра Светку надо свозить в церковь, в которой ее крестили, соответственно нужно выветривать хмель и ставить будильник. Да и как я потом буду объяснять Свете, что мы с ее братом делали ночью…
Мы легли. Колька нежно обнимал меня, а мне передавалось его волнение и душевная тяга ко мне. Будто между нашими родственными душами проложился какой-то мостик, по которому они обменивались эмоциями. Я ругала себя, дуру взрослую, у которой куда-то не туда понесло крышу. И не мой действующий мужчина меня сдерживал, а возрастная разница. Но я как будто с цепи сорвалась – слишком долго я ни к кому ничего не чувствовала…
И всё-таки, Кольке уверенности в себе не занимать. В какие-то моменты он даже доминировал. Но я не позволила ему ничего ближе – рано пока, дурацкая это затея, я и так-то нервничаю от всей ситуации… Я отстояла свое интимное пространство, даже несмотря на то, что меня к нему влекло.
- Коль… ну давай спать уже… Я устала, - тихо говорила я, - ты что, меня только ради этого домой привел?
Мой аргумент подействовал. Чтобы не выглядеть только заинтересованным в этом деле, Коля перестал напирать.

Когда мы проснулись, он с нежностью назвал меня солнышком и отпустил в душ. Часы показывали примерно шесть утра. Во дворе было тихо, лишь чуть поодаль кукарекали петухи. Мы шли по грунтовке, вокруг которой была примята трава, покрытая росой, и болтали. Хоть у нас за эту ночь ничего не было, но мы на всякий случай обговорили вопрос, как реагировать на вопросы его старшей сестры. Я надеялась, что она мне поверит и ничего лишнего не надумает – Свете я врать не хочу.
Вернувшись на Озёрную, я спалилась перед бабушкой Аней и дедушкой Колей, которые загадочно улыбались. Над нами с Колькой уже в шутку подтрунивали, видя наше общение, а сейчас тем более сказку можно придумать. Переваривая в своей голове последние события, я легла и уснула.

Старенькая, но безумно красивая деревянная церквушка в Боровом работала сегодня с трех часов дня. К этому времени мы вдвоем со Светкой и выехали. Попав там на службу, мы выяснили, что сегодня праздник – Успение пресвятой Богородицы. Повезло! Возвращалась я из церкви с легкостью на душе и ощущением любви к миру и окружающим.

А ведь сегодня, двадцать седьмого августа, годовщина моей мотоаварии. Не, я не так сильно в ней покоцалась, просто память. Я поведала об этой истории Кольке.
Сегодня в одиннадцать вечера мы стартуем на Москву. Воскресенье, чтобы без пробок проскочить.

Чем ближе был вечер, тем больше Колька переживал, что я уеду: «Я как будто тебя на Северный флот провожаю на три года,» - сказал он мне. Мы договорились, что я приеду теперь не как тогда - через три года, а сильно раньше. Не говоря об этом Светику. Тем более, у него есть вторая квартира, где живет только он, без родителей. Но еще не вечер! Мы пока рядом. Мы с ним вдвоем, заправившись на «ТНК», поехали в какое-то место, которое он мне хотел показать.
Где-то на краю Шилова мы свернули на проселочную дорогу, которая вела резко вниз. Скатываясь с уклона на нейтралке и играя педалью тормоза, я пыталась щадить подвеску, объезжая неровности. Далее моя «Октавия» нырнула в поле, на грунтовку. Но Коля сказал, что эти десятки метров ухабистой дороги того стоят, чтобы здесь побывать.
Справа показалась Ока. Мы припарковали машину и дальше пошли пешком. Скрывшись в тени деревьев,  мы направились дальше в дебри. Тут Коля уверенно взял меня за руку и потащил в гору бегом. Мы бежали в гору, держась за руки, и я поспевала за ним, взбираясь ввысь. Закатное солнце освещало все вокруг, пробиваясь через кроны деревьев, покрывая листья своим золотом и отражаясь от глади воды. Мы стояли на краю обрыва, глядя на открывающийся нам бескрайний простор, русло реки и цепочку деревьев, окаймляющих песчаный уклон. Хотя уже и чувствовалось дыхание осени, солнышко щедро делилось с природой лучиками тепла. Как же тут сказочно красиво…

Одиннадцать вечера. Багажник уже был загружен. Простившись с бабушкой и дедушкой, мы сначала доехали до площади, рядом с Колькиным пятиэтажным домом, чтобы добросить его домой.
- Я буду очень сильно скучать, - сказал он, прижимая меня к себе и целуя в губы. А я не понимала, откуда и зачем у меня в душе поднимается тоска, но я уже просто так не могла отказаться от Колькиной нежности и искренности. Я обязательно приеду.
Серебристая «Шкода» скрылась за домами, и только тогда Колька смог уйти. У него внутри поднималась душераздирающая тоска, и он понимал, что мы не вернемся. Остается только ждать моего приезда.
Несколько километров я ехала молча, смотря на дорогу сквозь накатившие слёзы. «Что за бред? Еще не хватало мне, чтобы я в него влюбилась,» - думала я. А на душе было так грустно, пока не выехала на оживленную Рязанку.

Коля позволил себе уснуть только тогда, когда я написала ему, что я дома. С утра ему снова в рейс, и опять, невыспавшийся, он пойдет на хлебозавод,  дождется загрузки и поедет работать на своей «Газели». А я, проснувшись, поеду отвозить в офис оформленные еще на прошлой неделе страховые полисы.

- Всю дорогу я кстати мысленно был с тобой: пока ты не написала, что приехали, я не спал, а вот когда услышал уведомление, я понял что это ты и уснул, - писал мне Коля.
- Вот это да... – удивленно отвечала я, - не выспался наверно опять?!
- Во первых не выспался, во вторых - не было ни настроения, ни желания работать весь день. Ближе к вечеру друг сказал: «Нефиг страдать, все же хорошо», вытащил меня на улицу, и вроде отошёл.
- Я очень тебя прошу, выспись сегодня, - попросила его я.
- Высплюсь, сейчас-то я уже знаю, что все хорошо: ты приехала, ты написала…

- Алинка, - спрашивала я у своей знакомой со скорой помощи, пытаясь получить оценку своего психического здоровья - это нормально, что меня тянет к 18-летнему пацану?
- Это нормально, - уверила меня фельдшер. - На самом деле, вот такого рода отношения - это показатель твоего ментального возраста.
Я успокоилась. Одно я чувствовала: мне не хватает этого паренька. Я скучаю. Меня не тянет к «официальному» мужчине в Павловский Посад, меня тянет туда, в Рязанскую область. И почему-то слёзы наворачиваются. Жесть какая-то.

Колюнь, я обязательно приеду. Раскидаю дела и приеду. Когда моя «Октавия» ступит колесами на рязанскую землю, будет уже осень, но я постараюсь поскорее. Потому как если уж и ехать крыше, то чтоб от души и с размахом.
А там будь что будет! Писец, конечно, но погнали!..

30.08.2017