Колька с нашей улицы

    Если из барака по каким-либо причинам выбегали все дети одновременно, то из них  набирался целый взвод. Мальчишек  всегда рождается больше, чем девчонок. Это потом, спустя время, их становится сначала поровну, а потом – меньше и меньше.
Когда во дворах на улице много ребят, то жизнь беззаботная бьёт ключом. И лишь поздно вечером, прихватывая порой и ночь, организм начинал проявлять беспокойство. Тяжёлые и сонные веки магнитом тянулись навстречу друг к другу. Мёртвый сон сглаживал все дневные обиды, синяки и шишки детворы.
Сон – блаженное состояние тела, души и сердца, готовящий живое существо к новому шаловливому дню.
Игра сверстников между собой иногда приводила к спорам, а порой и дракам: никому не хотелось уступать, каждый хотел быть правым. Все эти действия –  попытка самоутвердиться, вырасти в глазах сверстников. Иногда к младшим приходили  ребята  постарше, отчего первые, выражая свою радость, повизгивали от удовольствия. Чаще других в произвольный штаб, а им становился луг, приходил Колька Савельев – парень с нашей улицы.

Перед каждой игрой «в войну», чтобы не стрелять пальцем, он садился посередине собравшихся ребят и специально медленно опускал руку в карман. Покопавшись там немного,  так же не спеша вынимал её с уже знаменитым на всю улицу толстым, в двадцать приборов, ножиком.  Это было то, о чём мечтал каждый мальчишка. Ногтём большого пальца  открывал среднее лезвие, трогал легонько, определяя острое ли оно. После переворачивал его в рабочее положение и клал специально на всеобщее обозрение посередине круга, говоря:
– Так, давайте быстренько несите мне палки, дощечки, стальную проволоку.
– Да мы сейчас…
–  Жду две минуты, не больше, – говорил Колька, подгоняя людскую поросль.
– Это пойдёт? А  это, Коль, сгодится? – галдели вскоре все вокруг него.
– Не наседайте. Всем что-нибудь смастерю. Все будут воевать при оружии, –  успокаивал он своих друзей.
Ребята смотрели на мастеровые руки, на плавные и точные рывки блестящего  железа по дереву и старались понять и запомнить, как это у него получается. А творил Колька своим инструментом, по меркам ребят, чудеса. За час-полтора были готовы пистолеты, браунинги, наганы.  А ещё – револьверы, кинжалы, мечи, шпаги, тесаки, пики и другое ребячье оружие. Он раздавал его им поочередно. Каждый счастливчик клал, если помещалось, своё сокровище за пазуху, на секунду закрывал глаза, ощущая тепло дерева своим телом.
– Так, все при оружии? – громко спросил Колька командирским голосом.
– Все,– хором ответили пацаны.
– Сегодня пойдём в большой лес.
– Ура! Ура! Ура! Коль, в войну пойдём играть или за грибами?
– Сначала повоюем, братцы. Отработаем приёмы партизанской войны.
– Ура! – ещё раз поприветствовали ребята решение командира.
– Идите вперёд. На опушке подождите меня. Я – следом, – сказал он.
Через десять минут Савельев построил всех в одну шеренгу и разделил через одного на две равные команды.
– Я – командующий, – объявил Колька, доставая из-за пазухи ещё одно чудо военной игры – трофейный бинокль. Когда он повесил оптику на шею, то зависть пацанов просто зашкалила.
– Коль, а Коль, дай посмотреть.
– Не Коль, а товарищ командующий. Все поняли?
– Все! – дружно ответили будущие солдаты.
– Витька будет командиром русского отряда, а Володька – немецкого. Русские идут прятаться, будто они партизаны. Немцы же должны их вылавливать и приводить ко мне на допрос. Всем всё понятно?
– Поняли! Поняли! – доложили командиры отрядов.
 А Володька в свою очередь спросил:
– Товарищ командующий, а ты за кого будешь болеть за русских или за немцев?
Такая постановка вопроса озадачила не только Савельева, но и всех вояк.
– Я – середина, – нашёлся Колька. – Я – командующий, наблюдаю за игрой. Так, вопросов больше не задавать. Русские идут прятаться. Через пять минут начинается облава. Вперёд!

Пацаны, очарованные таинством игры, как дикие животные, выпущенные на свободу из неволи, вмиг исчезли в ближайших кустах и среди деревьев. Всё, что они подмечали сами в кино, о чём рассказывали отцы и деды о войне, превратилось в опыт-подсказку. В своих действиях они стали использовать это, добавляя свой детский ум и смекалку, чтобы «выжить».
Хитрый и смекалистый Володька, как только исчезли в лесу партизаны, подозвал своих «немцев» и сказал:
– Разделимся на три группы. В лоб будет наступать маленькая команда. Две  другие обойдут неприятеля и ударят с боков, а если получится – сзади.
– С флангов и с тыла, – поправил его Мишка-отличник.
– Правильно. Молодец, ты хорошо запомнил Колькины уроки, а я вот забыл. Наберите комьев земли и, как зайдёте в гущу леса, кидайте их вперёд вместо гранат. Всех, кого поймаете – ко мне.
Всё ребячье войско углубилось в лес, а Колька-главнокомандующий влез на высокий дуб и стал внимательно следить за манёврами воюющих сторон. Более часа продолжалась война-потеха. Не обошлось, конечно, без стычек, коротких драк и красных соплей. Савельев потом уровнял ребят, поменяв им «погоны». И снова, то в орешнике, то  в черёмухе, то в бузине слышались радостные крики, возня и возгласы победителей.
На перерыв собрались все, «убитых» не было, а вот легкораненые ощупывали свои лица и тела. Командующий провел небольшую разборку игры, похвалив всех. После короткого отдыха уличная ватага уже единой командой смотрела на командующего.
– А сейчас пойдём к домику лесника, напьёмся там родниковой водички. Согласны?
– Согласны, – дружно загалдели недавние бойцы. – Коль…
- Понял, братцы. Вот вам бинокль. По пути смотрите по очереди, чтобы нас кто-нибудь и взаправду не пленил.

Полтора километра по лесной дороге шустрые вояки преодолели быстро. Смех, шутки, прибаутки, разговоры о прошедшей «битве» – помнишь, как я тебя быстро нашёл под кустом, а я в тебя гранатой попал – скрашивали поход, да и само житьё-бытье детворы ещё одного  послевоенного года.

За поворотом дорога расширялась. Повсюду виднелись колеи от тяжёлых телег. Это и понятно: свозили в скирды душистое сено. Лесник держал во дворе двух лошадей с жеребёнком, корову с телёнком. Скирда высушенной травы возле воловни увеличивалась с каждым днём.  У главного в лесном хозяйстве много помощников, так как от него многое зависело. Он выделял древесину для постройки и на дрова, наделял покосами, подсказывал пчеловодам, где лучше поставить ульи.
Лесника знали почти все. Он носил форму. Его уважали и боялись. С одобрения командующего Володька подошёл к хозяину и спросил:
– Дмитрий Петрович, можно попить воды из вашего родника?
– О-о-о! Сколько вас. Родник мне не принадлежит. Родник родился из земли, так что он общий. Вас прямо целое войско! – удивился он и, обращаясь к Володьке, сказал: –  Зайди в дом, попроси у хозяйки три кружки. Понял?
– Так точно! Понял!
Володька вошёл в прохладные и полутёмные сени, где от бочек пахло солёными огурцами, грибами и мёдом. Над ними на стенах висели в пучках высушенные лечебные  травы. Слева он увидел обитую клеёнкой дверь. Осторожно открыл её. Тихо войдя в гостиную, увидел за длинным столом трёх женщин и много девчонок.  «Наверное, гости», – подумал он. Ровесницы улыбались ему, держа в руках блюдца с чаем. На столе стоял большой пузатый самовар, а в туесках светился свежий мёд.
– Тебе чего, мальчик? – спросила хозяйка дома.
– Дмитрий Петрович просил дать нам три кружки под воду.
– Вы что помогать пришли?
– Не знаю. Сначала водицы бы.
– На кружки, пейте на здоровье.
– Спасибо,– поблагодарил Володька.
Ребячья помощь на этот раз леснику не понадобилась, поэтому после водопоя все направились по домам. Но вдруг командующий, находясь ещё при власти, объявил:
– Рассыпаться по лесу! Соберём грибов на ужин. Учитесь различать их и запоминайте их названия. Кому что не ясно, подходите ко мне – поясню. Матери за хорошие грибы скажут вам спасибо.
– А куда класть-то их? – спросил самый маленький по росту «вояка».
– Куда, куда – за пазуху. Оружие, придя домой, спрячьте, скоро снова пойдём на ученье.
Колька был заводилой всех ребячьих дел. Вместе с взрослыми сопровождал их на пруд, на речку.  Все вместе лазали в колхозный сад за яблоками.  В воскресные зимние дни спешили на взлобок, чтобы несколько раз с ветерком скатиться с его кручи.
 
Снова подошла осень, и Кольку забрали в армию. Мы осиротели на три года. Другого командующего нам, естественно, никто не назначил, а сам таким никто не назвался. Видно не каждому дано водить ребячьи ватаги в бой.