Летящие к Солнцу. Эпилог

Начинающий красноярский писатель широко известен в узких кругах поклонников фантастики и авангардистской литературы. На момент выхода моей рецензии молодому человеку исполнилось двадцать девять лет. В активе несколько романов, небольшая часть написана в соавторстве с Милой Бачуровой. Самое сложное в романе "Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры " определить жанровую составляющую. Какие только определения ни читал на произведение: постапокалипсис, юмористическая фантастика, социальная фантастика, альтернативная реальность, дружба, любовь, психология, чёрный юмор, постмодерн, андерграунд и даже сюростёб. И я соглашусь со всеми, добавив от себя психоделический флёр, скрывающий глубинные смыслы для рядового читателя, но оставляющий место для понимания просвещённых.

В основу положена история от первого лица в исполнении Николаса Ривероса — наследника знатного рода Риверосов. Постапокалипсис на Земле расколол правящие элиты на клановые семейства, обладающие особыми знаниями и навыками. Само собой, вражда, противостояние и междоусобицы. Род дона Альтомирано убивает отца главного героя, берёт в плен сына и собирается извести Ривероса садистским способом. Но Николас обретает новых друзей и с их помощью бежит. Дальше фантастические приключения и ... продолжение следует.

А теперь разбор по косточкам и самое плохо усвояемое — логичность изложения. Однако, банальщина: автор обязан хорошо знать тему и умело расположить материал. При изложении, не противоречить себе в суждениях, последовательно переходить от одной мысли к другой, к месту использовать доказательства. Вот тут всё наперекосяк. В моём мировосприятии, цепочки причинно следственных связей чётко отслеживают логику поступков, а при погружение в криптоновский андерграунд, логические связи рвутся. Глаза читают, а подкорка сигнализирует: какого хрена пленника тащат в экзотическую тюрьму с придурком Рикардо — надзирателем и палачом заодно. Что за свистопляска с виселицей и возникающим из ниоткуда одарённым подростком Джеронимо Альтомираном с шарманкой. Вслед за ним, склонная к мордобоям и убийствам, сестрёнка из того же рода. Как четырнадцатилетний умник вывел из камеры врага своего клана, довёл до ангара, был пленён и тут же освобождён неуравновешенной сестрой, ладно, спойлерить не мой конёк.

Читаю "мой эмоциональный двойник рассмеялся", а мне не до смеха. Фантасмагория, слепленная из хорошего языка, но провисающая в плане логического построения и достоверности событий в соответствии с обоснованием фандопа — этакая территория абсурдов. Винегрет, сдобренный фантазией автора в сюрреалистическом ключе. Как известная картина Малевича: каждый видит в ней свои смыслы. Я семантики в чёрном квадрате не вижу, но стоит лизнуть марку с капелькой ЛСД, осмысление появится и оформится в изумительную картину иного видения. Так и у Криптонова: своя куча поклонников, знакомых с "филателией" и горстка тех, кто "не вошёл", я из их числа.

Сюжет я бы условно поделил на несколько картин. Тюрьма, самолёт, дорога, новокрасноярское метро, город, гонка. Как только картина рельефно вписывается в сознание, так полотно восприятия затягивает проплешинами непоняток, происходит провал логики, а так же несуразности бытового уровня. Нафига этот стёб, такое впечатление у автора сбивается фокус, а в итоге страдает программа изложения. Зонтик-купол, таксофон, автомат Калашникова, рассада петрушки, шарманка, эротика в зачатке, скабрезности из уст малолетки, доставка колы в ледяную пустыню и встреча с покойным папенькой. Доколе мой мозг будут грузить хренотенью не вяжущейся со здравым смыслом. Необычный писательский креатив, мной воспринимается вроде насмешки над читателем: я ещё не так удивлю, ха-ха. Уважаемый Василий, я не ваши конструкции пришёл отгадывать, а читать захватывающую историю похожую на правду, но сталкиваюсь с галлюцинациями.

Конфликт, естественно, связан с враждой двух домов — Риверосов и Альтомирано. Но это так, фоном. На самом деле автор акцентирует внимание на противостояние трёх фигур: главного героя Николоса, Вероники и Джеронимо. Интрига в том, что брат с сестрой представители Альтомирано, а Никки — по логике вещей их заклятый враг, но в силу обстоятельств играющий с ними на одной стороне. На мой взгляд, их взаимоотношения, есть стержень, на котором держится основа романа. И надо отметить бесконечные стычки и споры, весьма интересны и увлекательны. В основе заложены вперемешку темы любви и дружбы, отцов и детей, и как же без этого — противостояние добра и зла. Но в силу особенностей авторской подачи, да сюжетных выкрутасов, меняется полярность их соприкосновения. Это мешает восприятие, рвёт впечатление и не даёт читателю сосредоточится на главном - единению персонажей в достижении общей цели. Вероника несколько раз спешила убрать с пробега несчастного Николоса, мудохола его по взрослому, затем жалела, любила и прочие бабские штучки. Досталось от воинственной сестрицы и братцу, а той , в свою очередь, от него. Ей богу, нервирует маятник отношений.

Отдаю должное диалогам персонажей. Это отдельное искусство в исполнении Вероники, братца и дона Ривероса. Диалоги живые и человечные. Напихано столько чувств и эмоций, не успеваешь следить. При этом весьма информативные, дающие воображению лепить образы и увязывать их действия в заданной картине мрачной действительности. Местами уморительные перепалки и комические инвективы зашкаливают, по-моему собачиться великолепной троице доставляет невыносимое удовольствие. Вот, к примеру отрывок:

"Вероника отшвырнула микрофон, повернулась ко мне, надеясь разорвать в клочья одним лишь взглядом.

– Я велела его заткнуть!

– А я сказал, что меня зовут Николас! – заорал я, с наслаждением отдавшись потоку ярости. – «Душевнобольной ребенок»? Стерва! Мне жаль того презерватива, что я на тебя извел, потому что даже в его ошметках было больше чести и достоинства, чем в тебе появится за тысячу лет! И, клянусь, если бы ты каким-то чудом не оставалась до сих пор моим персональным секс-символом, я бы тебя убил сию же секунду!

– Вломи ей, Николас! – голосил Джеронимо в опасной близости от микрофона. – Пусть знает, как заставлять зубы перед сном чистить!

Вероника не обращала внимания на брата, но ко мне подошла ближе.

– Даже вникать не желаю в тот бред, что ты несешь! – выплюнула мне в лицо. – Скажи только, каким образом ты меня хочешь убить? Провизжать уши насквозь?

– Ты говоришь с Риверосом! – Тут я сам удивился, до какой степени мощно прогремел мой голос".
Вся заковыка в стиле Криптонова: редкая мешанина несуразностей супротив устойчивой целостности и высокой художественной выразительности. Образность таких приёмов непонятна, хотя постижение истины, без логического анализа, основанное на воображении и предшествующем опыте, допускается. Берём такой пассаж:

"Я, Вероника Альтомирано! – кривляясь, сказал он. – Двоюродная прабабушка Риддика, внучатая племянница Мачете по материнской линии! Стреляю в людей с шести лет!» Клянусь солнцем, сестра, от тебя пользы – меньше, чем от деревянного коня в Сталинграде. Когда я говорю Николасу: «Поехали!» – он берет и едет, а когда говорю тебе: «Убей всех людей», ты сдаешься. На кой черт ты вообще увязалась за нами? Сидела бы дома, вязала пинетки, смотрела Малахова!"

Куда завёл писателя Криптонова комический панегирик эрудита Джеронимо "любимой" сестричке? Создаётся впечатление индуцированного психоза героев романа и в первую очередь восемнадцатилетней красавицы "беззащитная девушка, рост метр семьдесят пять, вес – пятьдесят, испанские черты лица", да братца, предлагающего Веронике "стать отцом своих племянников. У меня остаются вопросы. Вопросы спорные, возможно прозаик Криптонов стоит у истоков нового литературно-художественного стиля — стиля отрицания логики и ломки стереотипов. Невольные аналогии с Льюисом Кэрроллом, но сами понимаете...

Язык, не просто конёк автора, а конище, которого Василий Криптонов оседлал и уверенно живописует фантастическое сочинение. Тут яркая индивидуальность налицо: сочно, образно, рельефно, иронично.

"Подходя к зеркалу, всегда твердо знал, что никто на меня оттуда не посмотрит, а, напротив, я сам увижу свое отражение. И кому какое дело, блондин я или брюнет, и какого цвета у меня глаза? Так все было до сего дня. Из зеркала на меня смотрел кусок просроченного мяса. Мне пришлось сделать несколько гримас, чтобы убедиться. Убедился — мясо корчилось".

Разве не блеск, как автор разделался с клишированным подходом к внешности ГГ? Или такая цитата:

"К пистолету крепилась рука, плавно переходящая, собственно, в Веронику, за спиной которой висел трофейный автомат. Я начал со скошенных глаз, потом стал медленно поворачивать голову и, ободренный отсутствием своих мозгов на штурвале, улыбнулся".

— как ловко прорисована сценка жанрового штампа, кстати, боевых столкновений в романе уйма. А вот образчик здорового юмора:

"В этот миг я твердо решил при первой же возможности страшно отомстить. Ну, там, за волосы дернуть или стул мелом измазать".

Очень нравятся вкрапления экзотических слов: "хряпнулось", "аккум впендюрил (батарейку вставил)", "помстилось". В этом срезе, до творца, не к чему докопаться, остаётся только хвалить!

Текст необычный, неординарный, многое спорно, о чём упоминал выше. Но роман "Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры" запоминается интересным креативом сталкивания реализма и сюра, такое из памяти не сотрёшь. Однозначно, поделка высокого качества. Отдаю должное автору, его неуёмной энергии и работоспособности. Создать роман за три месяца — круто! В моём понимании, Василий Криптонов ставил цель достучаться до сознания особо продвинутых читателей. Увы, я в список избранных не попал, не вписался, так сказать. Проникнуться новой для себя эстетикой Василия Криптонова у меня не получилось. Тут стоит заострить внимание на втором предложении в названии — "вопрос веры". Вопрос главного героя или читателя, вопрошаю я (извиняюсь за тавтологию)? И всё-таки, для себя решил — это не тот роман, который поставлю на книжную полку, чтобы перечитывать и без конца переосмыслять содержание. А солнце так и не встало над Красноярском...

Вадим Яловецкий   06.08.2018 20:14   •   Заявить о нарушении