Петька

               
        После первого моего приезда вместе с отцом на его родину в Днепровку прошло пару лет. Я уже неплохо освоился с дорогой, добрался на этот раз  самостоятельно, тем более, что и транспорт стал ходить получше. За это время я успел прочитать в городской библиотеке, что территория, где теперь находится Днепровка, была заселена с древнейших времен, а вблизи села есть несколько курганов, в которых обнаружены погребения эпохи бронзы и скифов, а, значит, люди здесь жили еще до нашей эры. Конечно, мне захотелось  посмотреть на  эти курганы, правда, я не представлял, насколько далеко от села они находятся.

        Как-то в один из дней, когда взрослые плотно занялись своими делами и им было не до меня, я решил пройтись по селу. До этого я проводил все свое время на подворье у деда да иногда ездил с дядей Володей  в поле, на аэродром или в районный центр. Обычно, если он куда-то ехал по своим делам, то брал меня с собой, чтобы я, как он говорил, немного развеялся.

        Сейчас  же я шел по селу, которое оказалось на удивление большим. Пройдя наугад сначала в один край села, я увидел большое ровное поле, на котором не видно было никаких курганов. Выходить  далеко за пределы села я не стал.  Решив, что на другой конец села можно будет попробовать пройти в следующий раз, я повернул обратно, но пошел уже по соседней улице. Я знал, что на ней находится  церковь, которую я уже не однажды видел, но только снаружи, и мне захотелось посмотреть, как она выглядит внутри. Хотя в Днепропетровске, где я жил, была не одна церковь, но в них почти всегда шла церковная служба, и я не решался туда зайти. Да это и не принято было.

        Внутри церкви были сплошные иконы, они сияли, отсвечивали золотом и прямо завораживали.  Людей в церкви не было. Пока я, раскрыв рот, рассматривал сверкавшее великолепие, откуда-то сбоку вышел священник и направился ко мне. Тут я очнулся и почти выскочил на улицу. 

        На подходе к своему дому у соседней калитки  увидел парня. Примерно такого же роста, как и я, но с рыжей шевелюрой и яркими голубыми глазами, он смотрел на меня, улыбаясь, а когда я подошел, сказал:
        - Значит, это ты недавно приехал? А я смотрю, кто у соседей по двору носится? Мне даже почудилось, что это Николай, сын деда Карпа, воскрес. Он был такого же роста. Ты про него знаешь?
        - Знаю. Он погиб в сорок пятом. А ты что, с ним дружил?
        - Нет, он же был на три года старше меня. У них была своя компания, они были уже почти взрослые. На них девчонки вешались. Э-э, да что теперь говорить, - он махнул рукой, а потом спросил:
        - А ты где живешь? Надолго приехал? Да, а тебя как зовут?
        Не зная, как отвечать сразу на несколько вопросов, я решил коротко ответить на последний:
        - Саша.

        Парень протянул руку:
        - Давай знакомиться, меня зовут Петр. А можно Петька, так привычней, - рассмеялся он. – В школе учишься?
        - Ну, да, перешел в восьмой класс.
        - А меня из армии демобилизовали, месячишко отдохну, а потом работать пойду, думаю, трактористом. Я в армии танк освоил, с трактором еще до армии имел дело, так что, надеюсь, справлюсь. 
        - Тебя в армию после школы забрали?
        - После восьмого класса. При немцах два года мы не учились, так что, когда я до восьмого класса добрался, мне стукнуло восемнадцать, в мае вызвали в военкомат и забрили, а за восьмой класс меня досрочно аттестовали.
        - Так теперь школу надо закончить.
        - Не, с меня хватит. Не лезет в меня наука. Да и куда теперь – мне уже двадцать стукнуло.
        - А как тебя из армии отпустили? Надо же три года отслужить.
        - Да меня комиссовали после отравления. Я в Германии служил, а там с этим строго, больных не держат.

        Тут из Петькиного двора раздался женский голос, на который Петька тут же отозвался:
        - Иду, мам!
        Обращаясь ко мне, добавил:
        - Зовут. Ну, ты не пропадай. Выходи к калитке, поболтаем.

        Снова встретились мы дня через два. Петька сокрушенно покачал головой:
        - Загоняла меня мать. Заготавливает на зиму огурцы и помидоры. Растопи печку, принеси воды, пособирай огурцы и помидоры, нарви листьев хрена, вишни, смородины, закрути банки крышками – всего и не упомнишь.

        Я сочувственно спросил:
        - А у тебя братьев и сестер нет?
        - Никого нет. И батя год назад умер, вдвоем мы с мамкой остались, - он вздохнул. – Нам твой дядя Володя здорово помогает, особенно, когда я в армии был, он к матери почти каждый день заходил, иногда продукты заносил, а то по хозяйству помогал. Они же с папкой двоюродные братья.

        Он немного помолчал, а потом шлепнул меня по руке:
        - Слушай, так мы с тобой тоже братья, только троюродные. Ты заходи к нам, я тебя с мамкой познакомлю, она добрая и всех своих родственников любит. Только сейчас неудобно, она стирку затеяла.

        Он, словно извиняясь, развел в стороны руки, помолчал, а потом улыбнулся:
        - Ты знаешь, я вторую неделю дома, а все мне чудится, что я в части.

        Он снова помолчал, я тоже молчал, ожидая продолжения – я уже понял, что поговорить Петька любит и не без оснований надеется, что в моем лице нашел заинтересованного  и даже покорного слушателя. Действительно, Петька через минуту продолжил:
        - Когда мы небольшой группой приехали в часть, у нас первым делом начали выяснять, кто что умеет делать. И я сказал, что работал на тракторе. А я точно работал, только неофициально. У меня батя был тракторист, я к нему часто бегал, и он позволял мне управлять трактором. Меня и направили к танкистам, я там прошел курсы и удостоверение водителя получил. Мне через год даже ефрейтора дали. А потом меня заприметил старшина и забрал к себе помощником. Чем-то я ему приглянулся. Я ведь быстрый и без дела не люблю сидеть.

        Петька умолк, похоже, воспоминания на него нахлынули. Но он тут же встрепенулся, улыбаясь, посмотрел на меня и продолжил:
        - А сейчас я тебе расскажу самое интересное, что там со мною было. Нашей частью командовал полковник, было ему лет сорок,  но он всю войну прошел, закончил ее в Германии, после войны отучился в Академии, а потом его направили снова в Германию. Перед самым приездом в часть он женился второй раз, его первая жена погибла в самом конце войны. Детей у него не было. Вторая жена была моложе его почти на пятнадцать лет, но боевая. Ее боялись больше, чем командира части.  Хотя в части были и еще офицеры с женами, но она была на особом положении. За все время моей службы в первый год я ее только издали несколько раз видел. И вот однажды старшина вручает мне несколько пакетов и говорит:
- Давай мигом отнеси в полковничью квартиру. Там должна быть его жена.  Если она велит тебе еще что-нибудь сделать, немедленно выполняй, не докладывая мне. Доложишь после выполнения ее поручения. Понял?
- Так точно, товарищ старшина!
- Ну, действуй.

Минут через пять я стучу в нужную квартиру, открывает мне женщина. Вначале я подумал, что это дочка полковника, потому что эта женщина выглядела просто девчонкой. Протягиваю пакеты:
- Старшина Охотин велел вам передать.

Девочка пакеты не взяла, а открыла шире дверь и сама посторонилась:
- Отнеси на кухню.

Пошел искать кухню. А женщина дверь закрыла, идет за мною следом и командует:
- Прямо, направо, налево.
- Ничего себе, - думаю, - у них квартирка.

Наконец, кухня. Снова команда:
- Ставь пакеты на стол.

Ставлю пакеты, поворачиваюсь,  и только тут я толком рассмотрел  встретившую меня, как я уже по дороге на кухню понял, хозяйку.  Мне показалось, что она просто неописуемой красоты.  Стою, не шевелясь, жду дальнейших команд. А она, как видно, с любопытством и довольно бесцеремонно  меня разглядывает и, наконец, говорит:
- Что же это старшина от меня такого красавчика скрывал. Тебя как зовут?
- Петька, - отвечаю.
- Петюнчик, значит, - улыбается она. – А меня Виктория, можно просто  Вика.

        Петька надолго умолк, улыбаясь каким-то своим мыслям. Я не выдержал:
        - Ну, и что дальше?

        Словно очнувшись, Петька пожал плечами:
        - Да в этот раз ничего. Я стою красный, как рак, не знаю, как себя вести. А Вика поулыбалась – поулыбалась, а потом взлохматила мне шевелюру и отправила к старшине. Я думал, этим  и закончилось, а оказалось, что  все только начинается. Через несколько дней зовет меня старшина:
- Бери нашу машину, дуй к полковничихе. Поедешь, куда она скажет, но в пределах части, - он внимательно на меня посмотрел. – Почему-то она потребовала, чтобы приехал именно ты. Так что давай двигай.

Сел я на вездеход, была у нас такая машина ГАЗ-67, через пару минут останавливаюсь у полковничьей квартиры, и тут сразу выходит Вика, - наверное, в окно увидела, как я подъехал. Не здороваясь, командует:
- Давай, Петюнчик, на другой конец части. Муж уехал на два дня в командировку, а мне велел привезти из дальнего склада шесть новеньких стульев, а то у нас гостей хоть на пол сажай.

Забрали мы на складе шесть стульев, еле я их на машину пристроил, Вике даже придерживать пришлось ножку стула, приехали обратно, я их занес в квартиру, стою, жду дальнейших команд. А Вика ничего не говорит, с чем-то на кухне возится. Наконец, минут через пять зовет:
- Петюнчик, проходи сюда.

Я захожу на кухню, а на столе разносолье, которого я и не видел никогда. Вика пододвигает мне стул и командует:
- Садись, Петюнчик, пообедай со мной, а то я не привыкла есть одна, - и достает бутылку вина.

Ну, разве можно отказаться от такого угощения! Это же не наша солдатская еда. Пока мы ели, Вика меня расспрашивала, откуда я, кто мои родители, есть ли братья и сестры, где был во время войны и много чего еще, всего и не упомнишь. 

        Мечтательно улыбаясь, Петька, видимо, наслаждался воспоминаниями, а я не решался его потревожить. Но вот он мотнул головой, словно отгоняя притягательные картинки:
        - Наслаждаюсь я едой, дело идет к концу, и вдруг Вика встает и подходит ко мне. Я, конечно, тоже поднимаюсь. Она чуть пониже меня ростом, стоит ко мне близко-близко, а потом взлохматила мне шевелюру и спрашивает:
- Петюнчик, а ты с девочками имел дело?

Я смотрю на нее непонимающе, а она нетерпеливо уточняет:
- Ну, ты спал с девчонками?

Я залился краской, никто со мной о таких вещах не разговаривал, даже ответить не решаюсь. А Вика засмеялась:
- Вот глупый, чего раскраснелся, как красна девица?   
И вдруг обнимает меня за шею и целует, да так крепко, что я чуть не задохнулся. А руками уже обхватил ее и прижимаю к себе. Но Вика вдруг отодвигается от меня, берет за руку, ведет в другую комнату, останавливается у дивана и начинает снимать кофточку, а потом и лифчик. Я же стою как столб, боюсь пошевелиться, а когда обнажилась ее грудь, я даже глаза закрыл – до того ослепительной она мне показалась. А когда открыл глаза, на ней уже совсем ничего нет, стоит красавица необыкновенная, а потом взглянула на меня, прижалась ко мне и говорит:
- А ты чего застыл? – и начинает с меня рубашку стаскивать.

Ну, тут я спохватился, мигом с себя все сбросил, а Вика уже на диван легла и меня к себе за руку тянет. Раздвинула она ноги, я сверху устроился, а она меня прижала и давай целовать. Я тоже отвечаю, а потом зубами сосочек захватил и  тихонько покусываю, и вдруг она начала стонать. Я даже испугался:
- Тебе что, больно?

А Вика тихонько так засмеялась и еще крепче меня обняла:
- Какой же ты, Петюнчик, глупыш, мне очень даже хорошо.

А я чувствую, что у меня уже все напряглось, терпеть больше нет сил. Вика поняла, ноги согнула в коленках и подняла вверх, так что мне ничего не оставалось, как войти в нее. Начал я двигаться, а она еще сильнее стонет, а потом и сама начала двигаться, да так активно, что я за ней не успевал. И тут она как закричит, я снова испугался, но чувствую, что она меня при этом еще сильнее прижимает, значит, ей нравится. В общем, кувыркались мы так, пока оба не выдохлись.   

        Я слушал Петьку, боясь проронить хоть слово. Никто еще не говорил со мной так откровенно. Мне было невероятно интересно, но я стеснялся это показать. А Петька замолк, немного помолчал, а потом вздохнул:
        - Ну, и начались у нас с ней встречи почти ежедневно. Фактически она заставила старшину сделать меня своим личным шофером, так что через некоторое время я даже права получил, чтобы можно было с Викой ездить не только внутри части. А дальше пошли события с весьма печальными последствиями, о которых я по своей глупости не думал.
 
Дело в том, что как только я перешел под начало старшины, мне пришлось сначала изредка, а потом все чаще составлять ему компанию. Пили мы спирт, который старшина использовал все более откровенно, надеясь, я так теперь понимаю, в случае чего на заступничество Вики.  Дозы спиртного с каждым днем увеличивались.
Закончилось все трагически. Однажды мы со старшиной так набрались, что свалились без сознания. Нас обнаружили солдаты, стоят возле нас, не зная, что делать. Кто-то из них позвал проходившую мимо Вику.  Та, только глянула, прямо бегом домой, притащила какое-то снадобье, смогла открыть мне рот и влила туда эту жидкость, так что меня прямо вывернуло наизнанку. Вика повторила эту процедуру два или три раза, а потом велела солдатам отвезти меня в госпиталь, а сама занялась старшиной. Но как она ни старалась, разжать зубы старшине  так и не смогла. А когда ей помогли солдаты, старшина уже никаких признаков жизни не подавал.
Доложили командиру, тому пришлось сообщить в Москву о смерти военнослужащего. Старшину похоронили.  А через день из Москвы сообщили, что в часть едет комиссия для расследования ЧП. Командир уговорил медиков срочно меня комиссовать, чтобы приезжие не смогли меня допросить. Так что вот я теперь дома, долечиваюсь.
   
        Тут Петьку, как и прошлый раз, позвала мама, мы с ним расстались,  через день я укатил домой, а когда приехал в село в следующий раз, в соседнем доме жили совсем другие люди. Оказалось, Петькина мама умерла, а он продал дом и куда-то уехал. Так что встретиться с ним мне больше не пришлось.