Ветер и святая наивность

   Холодный ветер пронизывал до костей. Но они упорно стояли, стоически пытались улыбаться, и, глядя друг другу в глаза, свято веруя, что это и есть любовь.
   Стояли наперекор всему: позднему времени, сырому колючему ветру, здравому смыслу.
   Ура наивности (а ее было у них с избытком)! – восклицал ветер, старательно обдувая двух маленьких и упорных людей.
   А они продрогшие, окоченевшие – любили и ненавидели друг друга одновременно. Любили, потому что им хотелось любить и быть любимыми; ненавидели за то, что не могут никак решиться расстаться, сделать первый шаг по направлению к дому.
   …Назавтра он слег; организм, ослабленный любовью, не выдержал ночной пытки ветром. Он простудил все, что можно было и нельзя было простудить.
   Первую неделю она бегала к нему исправно – святая наивность еще жила в ней под маской любви; вторую – ходила через день и задерживалась втрое короче обычного; третью – она заскочила всего один раз и то лишь на минуту, сказав, что встречается с другим, и их героическое рандеву на ветру было ни чем иным, как ошибкой. Наивной… и оттого святой.
   Он проболел долго, но и «долго» приходит когда-нибудь конец...
   Больше никогда в своей никчемной жизни он не стоял и не обнимался на ветру; в тот памятный вечер из него выдуло всю его наивность.
   А она?! Да что она…. она как ветер,…. она ветрена – сегодня здесь, завтра там; здесь с одним, там с другим.
   Мораль одна – не шутите со стихией, будь то ветер или просто ветреная женщина. Продует. А заодно и выдует из нас всю нашу наивность. А без нее нам никак – святого ничего, кроме наивности у нас и не осталось.