Апрельские чары

       - У тебя сегодня странный вид, Морти, - сказала мама, разливая свой фирменный чай, настоянный на корне мандрагоры. - Ты здоров?

Уиллем, сидящий рядом с Мортимером, хмыкнул и толкнул брата в плечо, отчего тот едва не свалился со стула.

- Доходяга Морт, - пробормотал Уиллем. Мортимер взглянул на него, потом на его чашку, и чай горячей волной вылился прямо на белые штаны Уиллема. Брат вскочил, завопил и понесся в ванную.

Папа нахмурился и сказал:

- Морти, прикрути свои способности. Мы с мамси обеспокоены тем, как ты ведешь себя в последнее время, особенно с конца февраля. Расскажи нам, что с тобой происходит.

- Папа, все хорошо. Мама, все хорошо. Уиллем, все хорошо, - произнес Мортимер куда-то вглубь комнаты, пытаясь представить свои слова в виде разноцветной мозаики, которая скользит по воздуху и исчезает вон за тем огромным шкафом. "Папа" синего цвета, "мама" фиолетового, "Уиллем" желтого, "хорошо" красного, "все" ... а вот со словом "все" ничего не выходило, оно не хотело окрашиваться.

Мама проследила его радужные слова, - она их тоже видела! - и улыбнулась:

- Мне кажется, я поняла. Это весна.

¬ И что? - чуть раздраженно сказал папа. От его тона воздух вокруг Мортимера словно сжался и заледенел. Мортимер легким дыханием растопил этот лед, который бесшумно и очень мелодично попадал мелкими кристалликами на пол, заставив маму снова очаровательно улыбнуться.

- Весна, дорогой. Разве ты не помнишь нашу первую весну? - почти пропела она.

Лицо папы разгладилось, а его глазах мелькнула такая неожиданная нежность, что Мортимер забыл проследить за льдинками, с которыми забавлялся, и одна из них хулигански попала папе прямо в лоб.

- Я все помню, любимая. Но это не оправдывает нашего сына. И твои женские штучки со мной не сработают. Я опасаюсь за Мортимера. Его способности растут с каждым днем, и однажды он просто не сможет с ними совладать.

- Ты преувеличиваешь, милый, - мамина рука нежно легла на папину и пожала ее. - Пусть Мортимер насладится этой весной в полной мере, у него еще будет время обуздать свой дар. Подожди. Ведь он так похож на тебя.

Папа посмотрел на маму, потом на Мортимера и улыбнулся. О, вот это была улыбка! Мортимер замер от счастья, потому что в этой улыбке было столько любви, доброты и чистоты, сколько бывает только у целой толпы счастливых беззаботных людей. Этой улыбкой можно было заполнить весь их город, и еще бы осталось на несколько пригородных поселков, жители которых были бы просто счастливы, без причины, без повода. Папа умел дарить радость, но все чаще он пытался спрятать свой дар куда подальше. Мортимер так не хотел, и он собирался об этом сказать, но еле уловимое движение мамы, которая поднесла пальчик к губам, остановило его. Он опустил глаза и вздохнул, и вместе с ним вздохнул их белый кот, сидящий на диване, и вздохнула пегая собака на улице, и сотня птичек вдруг издали звук "а-а-а-х-х-х-х-х", разнесшийся по всему городу.

- Пожалуйста, папси, разреши Мортимеру прожить эту весну, как ему хочется, - произнесла мама нежным голоском. - Это первая весна, когда он почувствовал себя не мальчиком, а юношей. Ему завтра исполняется пятнадцать лет.

- Обещай, что ты не станешь делать ничего предосудительного, - строго сказал папа. - Не хочу, чтобы о нас в городе говорили невесть что.

- О нас и так судачат на всех углах, - пробормотал Мортимер.

Мама легонько стукнула по столу пальчиком и выпустила из него паутинку, легкую, как птичий пух, но крепкую, как чудо-клей. Паутинка тут же заклеила Морти рот, и он вытаращил глаза от обиды.

- Прости, Морт, не удержалась, - со смехом сказала мама. Папа тоже засмеялся,и от его смеха паутинка тут же упала с губ Мортимера прямо в чай.

- Обещаю, папа, держать себя в руках, - сказал Мортимер.

- Хорошо, иди спать. И не забудь о своем обещании, иначе ты на год раньше отправишься в Линкольншир, - проговорил папа.

- О, дорогой, ты не способен на такое злодеяние! - воскликнула мама со смехом, ломая руки.

- Если молодой человек не сдержит свое обещание, ты посмотришь, на что я способен, - прорычал папа.

Мама с криком ужаса подскочила и побежала на второй этаж. Папа бросился за ней, выкрикивая что-то страшное на абракадабрарском языке. Мортимер покачал головой: и эти люди пытаются учить его тому, как себя вести! Сколько он знал своих родителей, они вели себя, как расшалившиеся школьники. Не всегда, конечно, только дома. Знали бы добропорядочные горожане, как строгий Гарри Мэдлок, любимый врач нескольких поколений, живущих в городе, ведет себя дома и, так сказать, воспитывает своих детей.

Мортимер отправился в свою спальню. Раньше это была спальня на двоих: Уиллема, и его, но, когда Сесиль, их сестра, вышла замуж и уехала жить к мужу, Уиллем перебрался в ее большую спальню, а Морти остался в одиночестве в их узкой, но ужасно-уютной комнатке. Ему тут было хорошо, а Уиллем быстро превратил аккуратную девчачью комнату в приют будущей звезды футбола, которой он вознамерился стать в недалеком будущем. Самое интересное, что он ею станет. Таланты Уиллема лежали в земной плоскости, он оправдал мамины надежды. Она так хотела, чтобы в их семье хоть кто-то был обычным человеком. Хотя бы один из ее пока что девяти детей. Мортимер хотел бы быть нормальным, но не смог, его способности проявились уже в младенчестве. Мама со смехом рассказывала, как он ловко левитировал в своей колыбельке. Папе даже пришлось сделать специальный полог, чтобы сынуля трех месяцев от роду не улетел из дома. Поэтому Мортимеру пришлось летать в своем воображении, и постепенно он научился не только летать, но и вселяться во все, что он видел. Он перебывал тысячами бабочек и кузнечиков, воробьями, галками, кошками, собаками, пони, потом он переключился на мир растений и был цветами, кустарниками, деревьями. Он летал в таких местах, где бывает только древний северный ветер, встречал то, что видит на своем пути только слегка сумасшедший южный ветер. Ему нравилось ощущать себя невесомым и невидимым, только одного он еще не попробовал: вселиться в какого-нибудь человека. Пока у него еще не было столько сил...

Но теперь, - он улыбнулся своим мыслям, - когда завтра ему станет пятнадцать лет, он сможет это сделать. Почему пятнадцать? Никто этого не знал, даже мама и папа. С этой сладкой мечтой он уснул и отправился в путешествие по любимым зеленым холмам Уэльса.

Утром мама с очаровательной улыбкой сказала:

- Морти, поздравляю тебя с днем рождения. Теперь ты почти взрослый. Но помни, что теперь на тебя ложится большая ответственность за твою силу. Я в тебе не сомневаюсь, но папа...

- Мамси, можешь ничего не говорить.

- Ты обещаешь...

- Обещаю. Разве я тебя хоть раз подвел?

Мама ласково погладила его по кудрявой голове:

- Вечером я приготовлю нечто вкусненькое. Надеюсь, твои друзья все так же любят банановые пирожные?

- Они с прошлого года только о них и говорят, - сказал Мортимер.

Мама лукаво подняла бровь:

- Не льсти мне, Морти.

- Я всегда говорю правду.

- Надеюсь, так и дальше будет.

- Тебе, мамси, только правду, потому что ты мой лучший друг.

- Иди в школу, не опаздывай.

- Я никогда никуда не опаздываю, - сказал Мортимер, взял портфель и ушел.

- Это меня и пугает, - пробормотала мама, провожая его глазами.

Он слишком дисциплинированный, обязательный и ответственный. Это хорошо для его будущей жизни, но это и плохо, потому что он, по существу, никогда не был ребенком, не хулиганил, не носился, разбивая нос и коленки, как все его одноклассники. Конечно, он рассказывал ей, как путешествует по разным диковинным местам, восхищался тем, как гармонично устроена природа, она слушала его, но при этом понимала, как ей хотелось бы, чтобы он просто бегал на заднем дворе, строил шалаши, выдумывал истории о драконах и был, как все дети его возраста.

Вечером собрались дети. Их было десять человек, на двоих больше, чем в прошлом году. Уиллем со своим почти взрослым обаянием очаровал всех девочек, которые смотрели на него с восторгом, что бы он не делал и не говорил. Мортимер восхищался способностью своего брата всегда оказываться в центре внимания. Самого Мортимера из всего сегодняшнего собрания интересовала только Мэри-Энн Торвилл, хорошенькая блондинка с небесно-голубыми глазами. Мортимер был влюблен в нее, хотя понимал, что он ничем не может заинтересовать ее, умницу и первую кандидатку на звание "Мисс Школа". Она поздравила его, клюнула в щечку, оставив след от своего блеска для губ, - Мортимер увидел это в зеркале и осторожно дотронулся до места поцелуя пальцем. Ее блеск пах клубникой, и он пожалел, что не может вселиться в эту эфемерную субстанцию, потому что она - неживая. Ему хотелось хоть на секунду оказаться любой косметикой Мэри-Энн, чтобы дотронуться до ее нежной щечки или горделиво-изогнутых губ. Мортимер показывал фокусы, и все веселились от души, дурачились, разгадывали шарады и танцевали. Мортимер не осмелился пригласить на танец Мэри-Энн, поэтому скромно сидел в углу, не сводя с нее глаз. Она не могла этого не заметить, но делала вид, что ей это все равно.

Потом, после праздника, Мортимер помогал маме мыть посуду, и мама загадочно улыбалась, посматривая на сына.

- Она тебе очень нравится, эта девочка? - спросила мама.

- Да, очень, - вздохнул Мортимер, глядя на тарелки, которые мылись сами в глубокой раковине. - Заметно?

- Еще как, - мама заставила тарелки остановиться и домыла их нормальным способом. - Надеюсь, ты помнишь, что тебе нельзя влюбляться в обычную девочку.

- Она необычная.

- Я понимаю, Морти. Мэри очень красивая и, наверное, хорошая, потому что ты не мог бы выбрать плохую девочку, но ...

- Мамочка, а что будет, если я влюблюсь в нее по-настоящему? И потом, когда мы станем взрослыми, мы поженимся? Ты будешь сильно расстроена?

- Наверное, нет, - мама вытерла руки полотенцем и погладила Мортимера по плечу. - Я приму все, что ты сделаешь. Но ты у меня особенный мальчик. Из всех моих детей, настоящих и будущих, ты - самый особенный. Твоя сила способна на многое.

- Как у папы?

- Не так. Ты сильнее и ... правильнее. А если ты женишься на обычной девочке, пусть самой лучшей в мире, ты лишишься свой силы. Может быть, это и неплохо для тебя, но тебе придется уехать от семьи, оставить нас... Тебе будет очень трудно и одиноко. И я не смогу тебе помочь, потому что сила мне не позволит этого сделать.

- Но почему? Почему Мэри-Энн не сможет просто войти в нашу семью?

- Она другая, нормальная.

- А я ненормальный?

- Как вся наша семья, - мама прижала Мортимера к себе. - Так случилось. Но я не имею права на тебя давить. Ты все можешь решить сам. Уже можешь.

- Спасибо, мама.

- Иди ложись спать. Утром тебе в школу.

- А Уиллем где?

- Уиллем отправился гулять с друзьями.

- Уиллем нормальный?

- Не совсем. Но он гораздо ближе к нормальности, чем любой из нас.

- Хорошо. Мама, спокойной ночи.

- Да, милый.

Мортимер лег в постель и улыбнулся: он точно знал, в кого вселится сегодня. Он закрыл глаза и вылетел в окно, проник в веселую птичку, спел свою вечернюю песню, поймал мотылька, перебрался в него и, помятый, но живой, полетел дальше. У нужного дома он увидел страшное чудовище, но он смотрел глазками мотылька, поэтому собака и казалась такой огромной и неуклюжей. Он пробрался в лохматую голову и вместе с собакой вошел в дом. Кто-то потрепал его по голове и сказал:

- Ох, Брадо, тебя надо стричь!

Брадо возмущенно залаял на два голоса: Мортимер тоже не любил стричься. Брадо побежал наверх, поскребся в комнату, открыл дверь и подбежал к девушке, которая сидела у зеркала. Она погладила Брадо и прошептала:

- Ты хороший мальчик, Брадо. Иди вниз, там тебе дадут сладкую косточку.

Брадо послушно ушел, а Мортимер уже находился внутри головы Мэри-Энн. Он видел все ее глазами, слышал все ее ушами, чувствовал все ее ноздрями. Интересно, чувствует ли Мэри-Энн, что он рядом, совсем близко? Мэри-Энн смотрела на себя в зеркало чуть настороженно, словно на незнакомку. Она потрогала свои длинные пушистые волосы, провела пальцами по щеке, по губам, засмеялась и сказала той, которая была в зеркале:

- Я тебя совсем не знаю, Мэри-Энн. Как твои дела? Чего ты хочешь, Мэри? Я хочу того же, что и ты, Энн.

- Что с тобой, Мэри-Энн? Ты любишь кого-то? - спросил Мортимер.

Мэри-Энн вздрогнула, испуганно огляделась, посмотрела в зеркало и засмеялась:

  - Смешно, я говорю сама с собой. Я сумасшедшая?

- Большинство говорят сами с собой. Это помогает.

- Да, помогает. Особенно, когда больше некому сказать...

- Что сказать?

- Я влюблена.

Мортимер едва не выскочил из ее головы, но остановился и прошептал:

- В кого?

- В Уиллема. Уиллем ... он такой особенный.

- Чем же он особенный?

- Ну-у-у, он красивый, сильный, говорит хорошо, танцует хорошо. В него все влюблены.

- Может, тебе кажется, что ты влюблена, потому что в него все влюблены?

- Нет! - Мэри-Энн тряхнула головой и упрямо добавила: - Я влюблена в него. И хочу знать, что он чувствует ко мне.

- А если узнаешь, что ты ему безразлична?

- Не может быть! Сегодня он шептал мне, когда мы танцевали, что я очень красивая.

- Это ничего не значит.

- Неправда, - Мэри-Энн закусила губку и уставилась в зеркало, слово пыталась найти там ответ. - Уиллему я тоже нравлюсь. Ах, если бы хоть на минутку узнать, что он думает.

- Он думает, как стать знаменитым, - пробормотал Мортимер и покинул головку Мэри-Энн.

Теперь он смотрел на нее сверху, с потолка, через глаза мушки. Мэри-Энн казалась какой-то несоразмерной, с большой головой и тоненькими ручками. Поэтому Мортимер покинул мушку и вылетел в открытое окно. Ему было обидно. Уиллема любили только за то, что он был сильным и красивым. Мортимер мог бы рассказать Мэри-Энн, каким дурнем и невеждой бывает ее Уиллем, только он с сожалением понимал, что Мэри-Энн не станет даже слушать его. Девочки странные существа: если вобьют себе в голову, что влюблены, им все равно, что представляет из себя их избранник. Он вспоминал свои ощущения, пока был в голове Мэри-Энн. Ему понравилось, что он может управлять ее мыслями, влиять на ее чувства. Он знал, что может заставить ее влюбиться в себя. Почему бы и нет?

Он засмеялся и вернулся в свою постель, открыл глаза и приподнялся на локтях. Влюбить в себя Мэри-Энн? Это будет забавным экспериментом. И не только. Мортимер почувствовал странное ощущение горечи и обиды. Девочка предпочла красивого спортивного братца Уилли и не обращала внимания на скромнягу и умницу Морти. Он подумал, что его месть будет очень тонкой, особенной, как и он сам. Он сладко потянулся и, устроившись поудобнее, заснул.

Утром мама испытывающе смотрела на Мортимера, который с аппетитом уминал сытный завтрак.

- Ма, что с тобой?

- А с тобой что? Ты изменился.

- Ничего подобного! У меня просто хороший аппетит.

- На тебя непохоже.

- Ма, перестань!

- Ты что-то задумал, Морти. И мне это не нравится. Я не пойму, что это, но ты не должен этого делать.

Аппетит тут же исчез. Морти отложил сэндвич и опустил глаза. Мама погладила его по голове.

- Мортимер, я тебя очень люблю. Ты замечательный сын, лучший из всех моих детей. И впереди у тебя большая долгая, очень долгая жизнь. Я не хочу, чтобы ты сделал что-то, за что тебя самому будет стыдно.

- Ма, я ничего не собираюсь делать.

- Хорошо. Иди гулять. И подумай еще раз.

Мортимер вышел из-за стола в подавленном настроении. Тот радостный подъем, который он испытывал после ночного путешествия, испарился. Конечно, в его семье все всё знали. А если не знали, то чувствовали. Иногда ему хотелось иметь других родителей, - самых обыкновенных, простых, но в то же время он понимал, что с любыми другими ему никогда не было бы так хорошо и спокойно.

На спортивной площадке Уиллем с одноклассниками играли в футбол. На скамейках сидели девочки. И Мэри-Энн была тоже там. Мортимер отметил, какими глазами она смотрела на Уиллема. Мортимер осторожно присел рядом с Мэри-Энн и спросил:

- Тебе нравится читать?

- Читать? - Мэри-Энн фыркнула. - Да, я много читаю. Журналы, новости моды, кино, всякие пособия, которые помогают развиваться. А почему ты спрашиваешь? Хочешь получить совет, как ухаживать за девочками? Боюсь, что советами тут не обойдешься. С тобой надо много работать.

- И как со мной надо работать?

- О! Он еще спрашивает!!!

Мэри-Энн критически осмотрела его и пожала плечами:

- Мортимер, ты слишком худой и бледный. И одеваешься слишком просто. Волосы у тебя чересчур длинные, а на лице полно прыщей. И ногти у тебя грязные.

- Но ведь это не главное! - воскликнул Мортимер.

- Может быть. Но девочки обращают на это внимание. Я твой друг, Морти, и плохого тебе не посоветую. Бери пример со своего брата, - она легко вздохнула.

- Ну конечно! Везде и всегда мой брат!

- Да, Уиллем гораздо интереснее тебя, пусть он и не такой умный. Извини, Морти.

- Ладно, проехали, - Мортимер поднялся.

- Мортимер, ты обиделся? Ну хочешь, потанцуем с тобой на школьной вечеринке? Хотя ... ты ведь, наверное, танцевать не умеешь. Не умеешь, правда? - Мэри-Энн засмеялась. - Извини.

Но Мортимер трусливо ушел, бросая взгляды на площадку, где его братец Уиллем красовался перед девчонками, демонстрируя классные удары по мячу.

Мортимер вернулся домой, заперся в своей комнате и залез под кровать. Он всегда так делал, когда ему нужно было серьезно подумать. В то время, как Уиллем тоже жил здесь, он издевался над странными привычками Мортимера, но и это не останавливало Мортимера. Он просто залезал под кровать и мог часами лежать в спасительной темноте длинного покрывала, закрывающего его от всего мира.

Сейчас он лежал и думал, как ему жить дальше. Лежал, думал и незаметно заснул. А потом вылетел из тела и оказался внизу, в гостиной, где сидели мама и папа. Он попарил под потолком, нырнул в аквариум и вошел в маленькую красненькую рыбку с ажурным хвостом. Белый кот Бикс приоткрыл глаз, внимательно посмотрел на Мортимера в роли рыбки, сладко зевнул и продолжил спать.

- Милый, мне кажется, нам нужно собираться, - сказала мама.

Мортимер навострил уши, но слышал плохо: рыбка была не лучшим проводником человеческого голоса. Мортимер быстро перебрался в Бикса, который только недовольно махнул хвостом, но глаз не открыл.

- Я думаю, что люди уже стали подозревать неладное, - продолжила мама. Ее руки передвигались по натянутому на рамку льняному лоскуту, а паутинка из ее тоненьких пальчиков ложилась на лоскут красивым рисунком и окрашивалась в те цвета, какие хотела она видеть на своей вышивке. - Вчера миссис Дэлл спросила, как мне удается сохранять такой свежий цвет лица, а сама так и рассматривала меня, пытаясь разглядеть морщинки.

- Не обращай внимания на глупых женщин.

- Кроме того, милый, я снова жду ребенка.

Папа хмыкнул:

- Морти на следующий год точно будет пора ехать в Линкольншир, Уиллем пойдет в университет, а малыша надо будет рожать на новом месте.

- Так ты не против?

- Нет, конечно.

Мама посмотрела в сторону Бикса и улыбнулась:

- Может быть, мы не будем настаивать, чтобы Мортимер уезжал в Линкольншир?

- Почему это? Его там ждут, и девочка Эдженов уже там учится.

- Девочка Эдженов, конечно, милая, но мне кажется, что наш Морти влюблен.

- И что? Вспомни, когда мы встретились, ты тоже была влюблена в другого, и я тебе совсем не понравился.

- Было такое, - мама рассмеялась. - Но ты сумел меня обаять.

- Девочка Эдженов...

- Милли.

- Что?

- Девочку Эдженов зовут Милли, и она обладает тем же даром, что и наш сын.

- Тем более нужно, чтобы они были вместе. Мортимер ни в коем случае не должен потерять свой талант. Если он останется здесь...

- Наш сын не только талантливый, но и умный. Он сможет самостоятельно сделать правильный выбор.

- Тогда решено: Мортимер закончит учебный год, и мы уедем.

- Куда?

- Не все ли равно, любимая?

- Ты прав, милый.

Бикс заворчал и почесал за ухом. Мортимер выбрался из кота, покружил по гостиной и полетел на поиски Уиллема. Долго искать не пришлось: Уиллем, конечно, гонял мяч с ребятами. Мортимер четким броском попал в голову Уиллема и заставил его сделать перерыв.

Уиллем присел на скамейку, затянул шнурки на кроссовках и вдруг подумал, что неплохо бы пойти с Мэри-Энн в кафе. Она очень-очень милая и смотрит на него, как на рождественский пирог. Не то, чтобы он был ею увлечен, но она ему, действительно, нравится. Да что там, она красотка! Гораздо красивее всех в их школе. Она, наверняка, станет королевой школы и звездой их города в недалеком будущем. И лучше, если он будет рядом с ней в этот момент.

Уиллем улыбнулся своим мыслям, достал телефон, набрал номер Мэри-Энн и, дождавшись ответа, спросил:

- Мэриэн, не хочешь ли пойти вечером со мной в кафе? Что будем делать? Выпьем кофе, съедим пирожное, поболтаем. Хорошо? Я встречу тебя у твоего дома. Что? Я знаю, где ты живешь. Мортимер мне говорил. Нет, я не по его просьбе звоню. Я сам по себе. Запомни, Мэриэн, мне никто никогда не указывает, что и как я должен делать. Умница. До вечера.

Уиллем поднялся и снова побежал на площадку. Мортимер кружил неподалеку, осознавая свою власть над ним, да над любым на этой площадке, в этом городе, а, может быть, и в мире. Нет, он не сможет расстаться с этим волшебным ощущением. Мама права, - она всегда права во всем, что касается его. И эта девочка Эдженов - Милли? - кто знает, может быть, она еще симпатичнее Мэри-Энн.