Монолог - Сюрприз. Хроника интимной жизни

a_berlogov@mail.ru
https://www.facebook.com/A.Berlogov

Это пример сценки в классическом стиле (а-ля Петросян).
Аналогичные работы пишу на заказ в любом количестве.

СЮРПРИЗ (хроника интимной жизни)

Моя-то чего удумала. Давай, говорит, нашу интимную жизнь разнообразить.
Я ей резонно возражаю:
- Как можно разнообразить то, чего нет?
А она резонно отвечает:
- Потому и нет, что не разнообразим.
- Ладно, - говорю, - давай разнообразить. А как?
- А вот как, - говорит. – Мне тут девчонки рассказали. – Я тебя должна к кровати привязать. Это, говорят, очень возбуждает.
- Кого, - спрашиваю, - возбуждает? Меня?
- Точно не помню, - говорит. - Но кого-то должно возбудить.
- То есть, ты меня свяжешь, а я буду выпутываться? Это такая ролевая игра в Давида Копперфильда?
Про ролевую игру я мощно задвинул. Я тоже, знаете ли, подкованный. Но Зинка мою подкованность не оценила. Видно, тоже про такое слышала.
- Нет, - говорит, - выпутываться не надо. А что будет – это ты потом узнаешь. Это как бы сюрприз.
- Ладно, - говорю, - давай, связывай. Только не туго.
- Так ты, - говорит, - раздевайся и ложись на кровать.
- А мама, - спрашиваю, - не зайдет?
Мама – это ее мама, не моя. Я ее так называю, чтобы отношения поддерживать на высоком уровне.
- Нет, - говорит, - не зайдет. Сегодня же суббота. Она до вечера у подруги. Как раз успеем.
Ну, успеем, так успеем. Разделся, лег на кровать. Одеялом накрылся. Кто знает, сколько так лежать. А на дворе зима. И окно с утра открыто. Зинка любит проветрить после ночи.
Зинка веревку с балкона срезала. Я, конечно, пожалел. Мне ведь ее потом вешать. Но не стал заводиться. Думаю, черт с ним. Для семейного дела и бельевой веревки не жалко. Короче, привязала она мне ноги и руки к ножкам кровати. А я, дурак, еще подсказывал, как узлы покрепче запутать. Подсказываю, а сам смеюсь про себя. Посмотрим, как ты их потом развязывать будешь. Хи-хи…
Зря я тогда смеялся…
Смотрю, Зинка из шкафа белье вынимает. Красное, кружевное. Я ей пять лет назад на годовщину свадьбы подарил. Новенькое. Как будто для этого случая берегла. Даже этикетки не срезала. Глядит таинственным взглядом и томно так:
- Жди меня, дорогой.
Стягивает с меня одеяло и выходит. Я ей:
- Окно хотя бы закрой. Дует же.
А она обратно заглядывает и говорит:
- Буду через секунду.
И дверь закрыла.
Хотел засечь для интереса. Но связан так, что ни руками, ни ногами пошевелить не могу. Только головой и этим... Но от этого какая польза? Часы им не возьмешь. Ладно, - думаю, - потерплю. Авось не замерзну… за секунду-то.
Лежу, наблюдаю за собой, возбудился или нет. Ну, пока нет. От бельевой веревки пока ничего не случилось. Ладно, - думаю, - сейчас начнется… через секунду…
И началось… С песни началось. Слышу: «О боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына»… Это Зинкин телефон зазвонил. Он у нее громко звонит…
Тут во мне что-то словно оборвалось. Беду почуял. Не к добру, - думаю, - этот ранний субботний звонок…
Не знаю, сколько времени прошло. Час, два, три? Иногда я засыпал, но ненадолго. С открытым окном разве заснешь? Полярники рекомендуют активно двигаться, чтобы не замерзнуть. А как мне двигаться, если я растянут на кровати так, будто меня четыре лошади тянут в разные стороны. Была такая пытка в старые времена… Пробовал освободиться от веревки. Да где там! Я же сам объяснял, как покрепче завязать. Да и рук я уже не чувствовал. Вижу, что кисти синие. Ну, не совсем прямо синие. А чуть в красноту. И пупырышков на них нет. На всем теле есть. Даже на этом… тоже есть. Так замерз. А на кистях рук нет… Всё, - думаю, - сейчас гангрена по всему телу пойдет, и смерть… медленная, мучительная смерть…
… Я уже с жизнью начал прощаться. Даже слеза из глаза вытекла. Мужская слеза. Скупая… но крупная. Я еще удивился, почему она по щеке вниз не скатилась. А потом допер. Замерзла по дороге. В ледышку превратилась. Так и лежала всё время на моем остывающем лице…
Знаете, утопающий… и замерзающий хватается за соломинку. Да-да-да! Это так! Я бы никогда в жизни тещу к себе в спальню не позвал. А тут, как услышал:
- Зина, Сережа, вы дома?
…так обрадовался, как ребенок, за которым в садик за последним пришли. Всех уже разобрали, а он один остался.
Я как закричу:
- Мама! Мама! Идите сюда!
Кричу, а сам своего голоса не слышу. Ослабел. Всё, - думаю, - конец мне… Но нет, не сдался. Последние силы собрал и снова:
- Мама! Мама!
И в ответ слышу:
- Сережа, это ты? Что случилось?
Ура! – думаю. – Звуковой контакт с внешним миром установлен! Я спасен!
- Мама, - говорю, - вы не могли бы сюда зайти на секунду. Только глаза закройте.
- А что там, сюрприз?
- Да нет, не то чтобы… ну, в какой-то мере… да, - говорю, - выходит, что сюрприз.
Не буду описывать, как она вошла в спальню. У самого всё как в тумане. Помню только, что подумал: «Вот, кто от бельевых веревок возбудился. Вот, кого Зинка имела в виду».
Короче, в себя я пришел только тогда, когда она кое-как прикрыла меня. И нет, чтобы одеялом - так, майку мою накинула мне… туда… и спрашивает:
- Кто это тебя?
Тут я лежу и понимаю, что попал. Если скажу, что дочка ее, не поверит. Скажет, наговариваю на законную супругу. И тогда не известно, чем это всё закончится.
- Грабители, - говорю.
Она как занервничала. У нее чуть истерика не началась. Спрашивает:
- А что взяли?
- Что у нас, - говорю, - возьмешь? Меня связали, поискали и ушли порожняком.
А она смотрит на меня подозрительно:
- А ты откуда знаешь, что ничего не нашли? Ты же связанный здесь лежал.
И убежала. Заначку свою проверять. Я эту ее заначку давно нашел. И никогда не трогал… до прошлой недели не трогал… а тут черт дернул – взял пять тысяч до получки. Идиот!!!
Она прибегает – вся на нервах. Кричит:
- Десять тысяч украли! Моя трудовая пенсия!
Я говорю:
- Как десять? А вы хорошо пересчитали?
А она опять на меня смотрит подозрительно и заявляет:
- Я считать еще не разучилась. Но теперь пусть полиция пересчитывает. Я этого так не оставлю.
И берет телефон.
- Мама, - говорю, - вы меня развяжите, а потом в полицию звоните. Я уже рук не чувствую.
А она:
- Ничего трогать нельзя. Это всё улики.
Вижу, настроена серьезно, не развяжет. Прошу:
- Окно хоть закройте. Черт с ней, с гангреной. Лишь бы воспаления легких не было.
А у самого слезы опять на глазах. Себя-то жалко. Вижу, и ей меня жалко стало. Голос смягчился. Говорит:
- Потерпи, Сереженька. Скоро полиция придет и разберется. А окно трогать нельзя. Они же через окно ушли. Там и отпечатки пальцев, и следы от ботинок.
- Мама, - говорю, - у нас двенадцатый этаж! Какие ботинки? Посмотрите сами. Нет там никаких следов.
- Ничего, - говорит, - следователь разберется. У них специальные ультрафиолетовые лампы есть. Кварц называется. Посветят – и сразу все видно…
Дальше снова всё как в тумане. Она ведь меня одеялом так и не накрыла…
Когда пришел участковый, я уже бредил. Хорошо, он парень молодой, образованный. Сразу в ситуации разобрался... А развязал не сразу. Сначала показания снял. Протокол составил. Окно на мобильник сфотографировал. А потом и меня заодно… шутник.
Перед тем как развязать, тихонько спрашивает:
- Десятку теще вернешь?
- Верну, конечно. Куда ж я денусь?
- Мне, - говорит, - ее принесешь. А я ей отдам. Под расписку. А до тех пор будешь у тещи под подозрением…
Когда он окно закрыл и меня развязал, я всё равно встать не смог. Одеяло на себя натянул и лежал еще долго – грелся и руки растирал, пока Зинка не пришла. А она пришла довольная, счастливая! Ее подруга на распродажу срочно позвала. Так она на пять тысяч две пары зимних сапог купила. Про меня и не вспомнила… Мама ей говорят:
- Твоего-то грабители связали. А он что-то темнит.
Я Зинке подмигиваю из-под одеяла. Да она и сама всё вспомнила и смекнула: если скажет, что она меня связала, мама подумает, что она, а не я с грабителями заодно.
Короче, всё обошлось. Правда, я так и не понял, кто же лишнюю пятерку заныкал – Зинка или теща. Никто не признается. Пришлось самому всю сумму участковому отдать. Спасибо ему. Моя полиция меня бережет. Что бы я без него делал? Только бы он мою фотку куда-нибудь в интернет не выложил.
Да, а с Зинкой мы с тех пор интимную жизнь не разнообразим. По старинке оно как-то надежней. Спокойней…