Заморский принц

Везёт всё-таки некоторым сучкам! Каждую неделю полный курс релакса в спа-салоне. Массажик, лёгкий пилинг, обёртывания-крема-масочки, маникюр с педикюром.  Готовить – ни боже упаси. Маникюр можно испортить. «Милый, в какой ресторан мы сегодня пойдём?» – и готово. Или прислуга приготовит, накроет, посуду вымоет, полы протрёт. «Запомните раз и навсегда: полы должны быть идеально чистые, мне нравится ходить босиком по свежевымытому полу». Платьев – сколько хочешь: повседневных, вечерних, коктейльных. Обувь – самая дорогая, самая качественная. Украшений столько, чтобы подбирать: к тому платью – нитку жемчуга, а к этому – платиновый браслетик. Несколько раз в год отдых на море! На хрен Турцию! Сейшелы, Мальдивы, Канары, Мальта. В крайнем случае – солнечная Испания. Должно же и мне повезти. Держитесь, заграничные буратины, я иду!

С этими мыслями подхожу к заведению, находящемуся на первом этаже многоэтажки. Вход украшает располагающе-кокетливая вывеска «Брачное агентство «Заморский принц». Стеклянная витрина, задрапированная тяжелой бархатной тканью. Вхожу, с трудом повернув тугую дверную ручку. Ёшкин кот, они что, отсеивают женщин со слабыми руками? Нечего, мол, со слабыми руками замуж выходить!

Дорогая плитка на полу, венецианская штукатурка на стенах, везде софиты. Большое зеркало в золочёной картинной раме. Из зеркала на меня смотрит высокая русоволосая молодая женщина с пышной укладкой. Писаная красавица, да и только! То-то, зеркальце, смотри у меня… Поправляю причёску, смотрю, не размазалась ли тушь или губная помада. Цокая каблуками, подхожу к стойке. Улыбаюсь ресепшионистке, показывая отбеленные зубы.

– Меня зовут Кольчугина Евгения. Я записывалась на шесть тридцать.

Девушка в отглаженной белой блузке вперяет взор в ежедневник.

– Да-да! Вы записаны. Извините, но вы пришли немного раньше назначенного времени. Подождите, пожалуйста. Можете посидеть на диванчике. Заканчивается фотосессия. Через несколько минут Лера Ильинична освободится.

Милостливо киваю, сажусь на диван, скрестив ноги. Безупречно гладкие, решительно депилированные. Беру с низкого стеклянного столика прошлогодний модный журнал, лениво листаю.

«Блям!» – агрессивно хлопает входная дверь и в помещение врывается женщина. Стремглав она пересекает холл и заскакивает куда-то.

– Может, живот прихватило? – шучу я.

– Верни мои деньги, гадина! – раздаётся крик из-за двери.

Ресепшионистка понимает, что дело пахнет керосином, и бежит на помощь. В невидимой мне комнате продолжаются крики: «Выйдите, я занята!», «Выйду, когда вернёшь мне деньги и компенсируешь моральный ущерб!» «Читайте договор!», «Засунь договор себе в одно место!». Что-то падает. Доносится шум борьбы. Появляется бородатый мужик, видимо, фотограф, который тащит за руки женщину. Та безуспешно пытается тормозить ногами об итальянскую плитку. Выскакивает полная женщина с длиннющими накладными ресницами и кричит вслед:
– Чтоб духу твоего здесь больше не было! Альбина! – обращается она к девушке, работающей за стойкой – Если она ещё раз появится – сразу вызывай полицию!
 Встаю и выхожу на улицу. Отпихиваю фотографа, замуровавшего телом дверь, догоняю женщину:

– Извините, не подскажете в чём проблема с этим агентством? Я тоже сюда пришла и чуть было не воспользовалась их услугами.

Женщина в упор смотрит на меня, решая, что делать. Симпатичная блондинка с серыми глазами. Постарше меня. Каре, пухлые губы. Не подумаешь, что может так орать.

– Пошли! – говорит. – Кофе попьём. В двух словах не расскажешь. Не на улице же душу изливать.

В кафе мы заказываем по большому латте с эклерами, занимаем столик на двоих. Блондинка рассеянно ковыряет ложечкой пену на кофе. Собирается с мыслями. Наконец, она начинает:

– Меня зовут Марина, мне тридцать два года. Разведена, есть дочка, Наташа…

Я слушаю её чуть хрипловатый голос и постепенно перестаю замечать бренчание ложек, скрип отодвигаемых стульев, звук работающего телевизора. История Марины разворачивается передо мной…


– Просто замечательно, что вы обратились к нам, Марина! У вас облик настоящей русской красавицы. Я-то понимаю в этом, – доверительно сообщила Лера, хозяйка брачного агентства, – и фигура у вас что надо. Между нами, девочками, мужики, они не собаки, на голые кости не бросаются.

– Я слышала, что для иностранцев не так важен, как для наших мужиков, возраст и наличие ребёнка. Понимаете, мне уже тридцать два, дочка в первом классе учится.

– Да эти иностранцы, они сами поздно женятся. Сначала учатся, потом карьеру делают. Только потом... Мы портфолио вам забабахаем, на нужных сайтах разместим, ссылки проплатим. Найдем вам такого мужа, что ахнете. У вас с иностранными языками как?

– Переводчиком работаю с английского. В основном техническую документацию, инструкции для фирм перевожу.

– Ну вот видите! Сам бог велел! Услуги переводчика, значит, не понадобятся. Подписывайте договор, оплачивайте и – вперёд!

Ознакомившись с ценой, прописанной в договоре, Марина вздохнула:

– Что-то дороговаты ваши услуги, Лера.

Лера подобралась для решающей атаки и веско сказала:

– Новая жизнь с любимым человеком стоит гораздо дороже, поверьте!

Марина подумала. Черкнула подпись на договоре  и полезла в сумочку за деньгами.


Шли дни. Сначала на почту Марины писали мужчины совсем не её мечты: слишком старые, слишком глупые, слишком сексуально озабоченные. Одного за другим поклонников-знакомцев Марина загоняла в спам, в чёрный список, выбрасывала из памяти. А потом неожиданно появился Он, и Марина сразу поняла – это то, что надо.

Бен Крэйг жил и работал в Южной Англии. Больше десяти лет до этого он участвовал в различных программах помощи странам третьего мира. Лечил в Южной Америке, оперировал в Афганистане, проводил вакцинацию в Африке. Скопив приличную сумму, Бен открыл клинику в Солсбери. Несмотря на сорокалетний возраст, он выглядел просто отлично. Подтянутое тело, рельефные мышцы. Часто он присылал фотографии из тренажерного зала. Уверенный взгляд, широкая улыбка.

«Ты – особенная. Ты мне сразу понравилась. Я чувствую, что мы должны быть вместе», – писал Бен.

«Эй, парень, с твоей внешностью найти себе женщину – не проблема. Почему ты решил познакомиться через Интернет? У меня ребёнок есть. Оглянись вокруг. Красивых женщин полно», – отвечала Марина.

«Нет. Они мне не нужны. Хочу тебя увидеть. Обязательно. Я немного освобожусь и приеду к тебе. Ничего страшного, что у тебя есть ребёнок. Я люблю детей».

«А вдруг приедет?» – думала Марина. Она срочно записалась к косметологу, где ей сделали татуаж бровей, линии губ и ресниц.  Вечером вместо отдыха Марина принялась качать пресс. С непривычки тело просило пощады, пот зверски щипал татуированные брови, после тренировки болели мышцы живота.

«Я хочу увидеть, как ты живёшь, хочу быть с тобой», – писал Бен.

«Что же делать? Действительно, как-то неудобно. Бен ко мне приедет, не буду же я его в гостиницу посылать. А квартира не совсем соответствует…»

Марине пришлось звонить Костику, бывшему мужу:

– Костя! Твоя дочь и твоя бывшая жена живут просто в нечеловеческих условиях! Стулья в квартире шатаются, могут развалиться. Полотенцесушитель отваливается от стены. Сливы в ванной и в кухне забиты! А сиденье от унитаза треснуло и постоянно пытается укусить за задницу! Ты должен нам помочь!

– А ты чё, между сидушкой и унитазом орехи колола, что ли?

– Это не смешно, Костя! Я встала на сиденье, чтобы посмотреть, насколько сильно выпадает полотенцесушитель. Оно и сломалось. Я же не подала на тебя в суд на алименты. Довольствуюсь теми копейками, что ты сам приносишь. Поэтому, будь добр, приди в эти выходные и отремонтируй всё.

– Блин, давай через выходные. У меня планы уже намечены, а?

– Ты что, хочешь, чтобы мы затопили нижних соседей из полотенцесушителя? Или чтобы Наташке попу сиденьем прищемило? Приезжай без разговоров!

Бурчащий Костя в субботу привёз инструменты, сиденье для унитаза и несколько часов возился в квартире. На период его пребывания Марина намотала на голову чалму из полотенца, чтобы скрыть ярко-черные брови и воспалённую кожу вокруг них. Если увидит, начнёт расспрашивать. А ему знать про Бена совершенно ни к чему. Меньше знаешь – крепче спишь.

«Дела у меня налаживаются», – писал Бен – «Не могу поверить, что скоро смогу обнять тебя, коснуться волос, заглянуть в глаза, ощутить запах твоего тела…»

Брови пошелушились и приобрели более естественный цвет. Марина достигла двадцати качаний пресса за подход. Вдобавок она отказалась от пользования лифтом и поднималась на седьмой этаж после рабочего дня, шатаясь, как Маресьев, бредущий к цивилизации после крушения самолёта.

Вечерами, засадив Наташку за уроки, Марина брала в руки тряпку, губку и оттирала плитку в ванной и на кухне, драила газовую плиту, стиральную машину, мебель, батареи. Протирала пыль. Складывала вещи ровными стопками. Стирала и утюжила одежду, постельное бельё.

«Я просто счастлив! Я купил билет на самолёт и прилечу к тебе через четыре дня. Целую неделю мы сможем быть вместе. Надеюсь, ты встретишь меня в аэропорту. Я ведь не знаю вашего города и не уверен, что ваши таксисты владеют английским языком».

Давно ожидаемое, как обычно, началось неожиданно. Марине пришлось просить отгул.  Директор в восторг не пришёл.

– Мариночка, вы же знаете, что сейчас много работы. А вы собираетесь отдыхать целую неделю.  И так у вас то ребёнок болеет, то что-нибудь случается. Вы вообще хотите работать в нашей фирме?

– Я хочу работать! Но уж очень важный вопрос надо решить. Я ведь не с завтрашнего дня прошу отгул, а через три дня. За эти три дня я «хвосты» подберу.

–  Смотрите, Марина, – директор поставил резолюцию на заявлении, – только из уважения к вам. – Он отдал листок. – Отнесите бухгалтеру и идите, работайте!

«Конечно же, я встречу тебя!  Приезжай. Я буду ждать».

Марине не хотелось, чтобы при первом появлении в её жизни Бена присутствовала дочка. Кто его знает, как оно дальше обернётся с Беном, а дочка папе про незнакомого дядю обязательно расскажет. Однозначно, дочку нужно было куда-то отослать. Поразмыслив, Марина решила отправить дочку к бабушке. Отношения с свекровью находились на точке замерзания, поэтому пришлось снова обрабатывать Костю.

– Костя, у меня проблемы со здоровьем.

– Ну так лечись, я тебе что, врач, что ли?

– Ну так и буду лечиться! Мне в больницу на обследование нужно лечь. Возьмёшь Наташку, чтобы пожила у бабушки?

– А надолго?

– На неделю. Учти, если сейчас врачи не определят диагноз, а я запущу болезнь и помру, тебе одному придётся Наташку на ноги поднимать.

– Ладно, возьму.

Оставалась культурная программа. «Чем бы развлечь Бена? Что может понравиться иностранцу, исколесившему половину земного шара», – напрягала мозги Марина. В конце концов она решила купить билеты в театр.  Шёл балет «Баядерка».

– О чём балет? – спросила Марина женщину в кассе театра.

– О любви! О любви воина и прекрасной индийской танцовщицы!

– Пойдёт! Дайте два билета на лучшие места.

Приехал Костя. Уволок в машину сумки с учебниками, тетрадками, одеждой Наташки. Увёл дочку. Потом опять поднялся в квартиру, сунул Марине несколько купюр:

– На вот тебе, на лечение. Может, подмазать кого из врачей надо будет.

Вышел и побежал по лестнице вниз. Марина осталась в квартире одна. Ей было стыдно. «Ничего, – утешила она себя, – на эти деньги я Наташке что-нибудь куплю. Не себе. Не Бену».

Наступил последний день перед прилётом Бена. Марина спозаранку прибежала на работу и до конца рабочего дня перевела гору документации. Потом она посетила парикмахера и подрёмала, пока чуткие руки сновали у неё в волосах, делая стрижку.  Дома Марина решила принять ванну и лечь спать. Перед Беном ведь надо появиться свежей, манящей, без тёмных кругов под глазами. До ванны Марина всё же проверила почту. На почту пришло письмо Бена.

«Прости, Марина, я не смогу приехать. У меня возникли неотложные дела. Может быть, через месяц или около того я смогу вырваться. Бен».

Марина заплакала. Она обхватила руками голову, приминая аккуратную стрижку. Блестящий «Титаник» грёз о благополучной личной жизни в очередной раз напоролся на айсберг обыденности и неотвратимо шёл ко дну. Марина жалела о потраченном времени, о потраченных деньгах, жалела Наташку, заброшенную к бабушке. Даже чуть-чуть Костика. Но больше всего было жалко себя. Порыдав, Марина набрала ответ:

«Чтоб у тебя член отвалился от неизвестной африканской болезни, ублюдок! Не смей мне больше писать!!»

После этого Марина внесла Бена в чёрный список.


Марина вышла на работу. Забрала дочку у бабушки, успокоив Костика тем, что диагноз не подтвердился. В кассе театра билеты на «Баядерку» не приняли обратно, и Марина подарила их директору фирмы. Основной объем работы Марина успела переделать в прошлые напряжённые дни. Теперь, дожидаясь конца рабочего дня, она рыскала в Интернете. Внезапно, ей пришла в голову идея, и Марина вбила в строку поиска «Брачное агентство «Заморский принц». Как из рога изобилия на экран посыпались ссылки на сообщения на форумах: «По этой мошеннице, Лере, давно тюрьма плачет!», «Берут деньги и ровным счётом ничего не делают!», «Всех женихов у Леры – парочка студентов иностранных вузов, рассылающих однотипные сообщения: «Я интересный богатый мужчина, я люблю детей и тебе заделаю сына!»…

С трудом высидев в офисе до конца рабочего дня. Марина выбежала на улицу, поймала попутку и рванула к Лере на разборки.

– Остальное ты и сама видела. Получилось, что и деньги обманом вытащили,  и в душу наплевали, и как шелудивого котёнка на улицу вышвырнули.

Я перегибаюсь через стол, беру Марину за руку, смотрю в огромные серые глаза.

– Мариночка, ну не расстраивайся ты!  Может вы еще сойдётесь с Костей. Он же отец твоего ребёнка. Уверена, что он любит тебя.

– Много ты понимаешь в чужой жизни, – горько усмехается Марина. – Всё! И так засиделась я с тобой!  Меня дома Наташка ждёт, – говорит Марина, встаёт и выходит из кафе, растворяясь в вечернем сумраке города. Я остаюсь одна за столом с остывшим недопитым кофе.


Константин шёл по улицам ночного города.В черном спортивном костюме, с надвинутым на лицо капюшоном, в черных кроссовках с белыми полосками он напоминал спортсмена, пусть стареющего, но ещё «ого-го». Образ спортсмена несколько портил пластиковый пакет, в котором что-то подозрительно позвякивало при каждом шаге. Возможность встречи с грабителями Костю не пугала. В карманах у него не имелось ни денег, ни документов. Ночь укрыла город не тьмой, а серостью. Фонари и неон прекрасно заменяли Луну и звёзды. Перед пунктом назначения Костя завернул во дворы и отыскал там тротуарную плитку. Вернувшись на улицу, он задрал голову и внимательно посмотрел на вывеску:

– Щас, прынц, будем из тебя икру заморскую, кабачковую делать, – угрожающе пробормотал Костя.

 Он опустил на землю плитку, выудил из пакета одну за другой две бутылки, заткнутые тряпками и отчаянно воняющие бензином. Составил всё в рядок. Вертанул колёсико зажигалки и подпалил тряпочные фитили. Потом размахнулся и, как маленький Давид перед здоровенным стеклянным Голиафом метнул  тротуарную плитку прямо в витрину. Раздался удар, хруст, плитка отскочила, а на стекле появилось несколько трещин. Завопила сирена.

– Что за заговорённая херня!

Костя подобрал плитку, отошёл на пару шагов и снова бросил. Стекло покрылось сетью морщин, вогнулось, но продолжало держаться на специальной бронирующей плёнке. Косте пришлось метать снаряд ещё дважды, пока стекло окончательно не рухнуло внутрь помещения. Схватив одну из горящих бутылок, Костя вскрикнул и выронил её – стекло раскалилось от огня.  По земле разлились лужицы огня, весело заплясали язычки пламени. К сирене подключилась вторая, приближающаяся.

Костя нырнул в проход между домами, промчался с квартал, потом перешёл на спокойный шаг. Прислушался. Погони не было. Горло его пересохло от быстрого бега, обожжённая рука горела, но душа пела и подпрыгивала. Костя возвращался домой к Той, что так его ждёт.