про Сторожевой

      Коньяк потихоньку начинал оказывать благотворное влияние на нервы Валентиныча, взволнованного встречей с далматинцем.

      - Может достаточно? Ты же ещё, вроде, хотел поработать?! - спросил я у него после третьего "полтешка".

      - Ничего, - ответил он, посмотрев на меня проницательным, умным и немного печальным взглядом, - на боевое применение можно и нетрезвым. В войну только так и летали. Да и в мирное время случалось. Вот, к примеру ... помнишь ту историю со "Сторожевым"? Ну, с Саблиным?

      Я кивнул. История известная. Правда толковали её по-разному в разных кругах и в разное время. Кто говорил, что он предатель и хотел, сначала уйти в Швецию, а потом вообще сдать корабль американцам. Другие утверждали, почему-то обычно шёпотом и один на один, что Саблин герой, патриот, и шёл в Ленинград поднимать восстание против партийной верхушки.

      - Мы тогда базировались в Тукумсе. Ну и тут, ноябрьские праздники, всё такое. Многие поехали на взморье. Да, в принципе, лётный состав весь поехал. С семьями, с детьми. Отдыхаем, разлили не по разу. Вдруг, приказ - всем срочно вернуться в часть. Возвращаемся, а там уже "ФАБ-250" подвешивают, "сотки". То есть, тревога-то боевая! Командир нас построил, говорит: "Приказ командующего - вылететь на перехват захваченного врагом большого противолодочного корабля, не допустить его ухода в территориальные воды стран вероятного противника". И ещё. Говорит: "Понимаю ваше праздничное состояние, поэтому, взлетайте, кто сможет!".

      - И как?

      - Как, как? Ты же результат-то знаешь! Приказа разбомбить его не было. Была задача заставить застопорить ход. Заставили. Ну, а там уже дальше, дело техники. Там с ним уже флот разбирался.

      - Да я не про это! Много экипажей не взлетело?

      - Взлетели все! Даже кто стоять не мог. Ты что? Я же говорю - "боевое применение". А боевые задачи решаются в различных условиях обстановки. Так что, давай ещё по пятьдесят!