Куро

Первое, что я отчётливо помню, это - холодный бетонный пол в каком-то подъезде, на котором я сижу, прижавшись к такой же холодной стене, и трясусь от холода. Короткая шерсть не очень спасает. Когда на улице мороз, то каждый раз, как внизу с небольшим скрипом открывается дверь, и вместе с входящими людьми в подъезд врывается обжигающе холодный воздух, который через несколько секунд достигает меня и охватывает ледяным дыханием каждую шерстинку на моём дрожащем теле. Я пытаюсь свернуться плотнее, прижимая морду к животу, стараясь выпускать слегка теплый воздух, выдыхаемый мною в свою чёрную как безлунная ночь, шерсть.

Входящих и выходящих людей я не вижу. Они проходят где-то чуть ниже того места, где сижу я. А другие голоса и шаги раздаются выше, всё время на разном отдалении от меня. Через какое-то время люди стали проходить всё реже и наконец-то наступила полная тишина. Дверь перестала постоянно впускать новые порции холода и стало чуть уютнее. Но, вместе с тем усилилось жуткое урчание в желудке от голода.

Свою маму я не помню. В памяти всплывают какие-то обрывки, что я прижимаюсь к чему-то большому, тёплому. С разных сторон меня толкают такие же маленькие лапки, как у меня. Мои глазки ещё закрыты. Я с жадностью пью тёплое мамино молоко и проваливаюсь в сон.

Ещё всплывает обрывками, что меня несут в какой-то коробке… Какие-то люди ставят миску с молоком… Чьи-то детские руки гладят меня… Какая-то привязанная к нитке разноцветная бумажка, которая крутится перед моими уже открытыми глазами… И потом, сразу этот холодный пол.

Почему и как я оказалась здесь? Где эти люди, которые взяли и унесли меня от моей мамы? Зачем? Может мне мама подсказала бы как выжить в такой жуткий холод. Где спрятаться от него. Она бы меня согрела своим телом! Она бы меня накормила или хотя бы показала где можно взять еду. Почему меня взяли, а потом оставили? Неужели, я для них была просто славной мягкой игрушкой на вечер, которую можно просто так вышвырнуть, как использованный стаканчик из-под йогурта? От этих размышлений я заснула, несмотря на холод и голод. Всё же, сон, побеждает все остальные, даже самые сильные желания.

Проснулась я от того, что чья-то тёплая рука осторожно гладила меня по замёрзшей спине, приглаживая мою взъерошенную от холода шерсть. Это было очень приятно, но из-за голода я непроизвольно замяукала. Вернее, это было не мяуканье, а истошный голодный крик. И тут увидела перед собой прозрачную пластиковую чашечку с молоком. Я даже не посмотрела на этого доброго человека, спасающего меня от голода, я просто накинулась на это молоко и с жадностью начала его лакать. Да, это было, конечно, не мамино молоко, но оно было для меня сейчас вкуснее! Я фыркала и чуть не захлёбывалась, но ничего не могла с собой поделать. Молоко стекало по моим усам и капало вокруг чашки, но мне было не до приличий. И только вылакав и вылизав до блеска чашку, облизываясь, я с благодарностью посмотрела на своего спасителя. Вернее это была спасительница – очень приятная женщина средних лет, которая чесала у меня за ухом, приговаривая: «Бедная котейка, натерпелась! Голодная! Я тебе попозже ещё принесу, а сейчас мне надо идти!». И она быстро, под лёгкий стук невысоких каблуков, спустилась по ступенькам вниз, оставив на прощание у меня в ушах, уже знакомый мне, поскрипывающий звук закрывающейся двери подъезда.

После сна и наполнившего мой желудок молока, мне захотелось «сходить», но я понимала, что делать это где ты спишь, и где тебя покормили, просто невозможно. Этому меня не учили, но это видно – врождённый инстинкт. Или может это – гены. Это также как кто-то может взять котёнка, а потом просто выкинуть, а кто-то этого выкинутого котёнка, всегда накормит. И я начала спускаться по лестнице туда, откуда шёл холодный воздух.

Вы думаете, что такого спуститься вниз со второго этажа, (это оказывается я там сидела) - всего же три лестничных пролёта? Высота ступеньки – пятнадцать сантиметров. Моя длина в то время, не намного больше. В каждом лестничном пролёте – девять ступенек. А как вам, людям,  сходить в туалет, преодолев два с половиной десятка полутораметровых бетонных холодных ступенек, а потом обратно? Но, деваться некуда и я помню это первый выход в «свет». Я сползала с каждой ступеньки задними лапами, потом переворачивалась и затем всё снова. На самом выходе из подъезда меня чуть не раздавил какой-то мужик своими огромными сапогами. Не специально, просто не заметил меня. Я только успела отскочить в сторону, жалобно мяукнув. Но, дверь на морозе закрывалась медленно и я успела выбежать наружу.

Свет! Ослепительно яркий свет! Это первое, что я увидела тогда. Это было невероятно! После полутемного подъезда, мои глаза не могли сразу привыкнуть к такому всплеску белого! Зрачки спрятались в малюсенькие чёрные точки. На улице всё сверкало! Это был не тот белый, который я видела на потолке в подъезде, а это был ослепительно-сверкающий белый! Каждый кристалл снега отражал несколькими гранями солнечный свет, переливаясь оттенками от ярко бирюзового до желто-оранжевого, а всё вместе это давало эффект вспышки!

Но, я пришла сюда не только посмотреть на этот ослепляющий светом мир, но и войти в него! Я сделала осторожный шажок в эту белизну, ожидая ощутить на своих лапах обжигающий холод, но вместо этого ощутила непривычную мягкость. Лапы легко входили в нетронутый снег и приминая его, под конец издавали еле уловимый звук, похожий на скрип, но улавливаемый только моими кошачьми ушами и был незаметен для человеческого слуха.

Сделав свои кошачьи дела, я обежала этот дом с несколькими подъездами, который я уже считала своим родным домом, по периметру, учуяв, что я на этой территории не одна представительница прекрасного отряда кошачьих. Но, мне в том возрасте было не до выбора местожительства. Я была счастлива, что хоть кто-то был небезразличен к моей судьбе и я спешила на «своё» место, не пропустить встречу с моей благодетельницей.

Хотя дверь подъезда всегда была закрыта, но войти в него совершенно просто. Тогда я первый раз пробиралась в «свой» подъезд. Но, с высоты ежедневного прохода в течение долгого времени в любой подъезд, могу поделиться опытом. Я Вас – научу. Надо просто сидеть рядом с дверью и делать вид, что Вам туда не надо. А как только кто-то будет заходить (или выходить) и приоткроет дверь, то Вы прошмыгиваете между ног у входящего (выходящего) человека. Я Вас уверяю, что ещё ни один человек не смотрел под ноги, входя (выходя) в подъездную дверь! Эти двуногие думают о всякой ерунде в этот момент. Они могут думать, о том закрыл ли он дверь в квартиру, выключил ли утюг (воду, газ и т.п.), стоит ли ему вернуться пораньше с работы «на всякий случай», но о том кто там у его ног прошмыгивает в этот момент – точно об этом никто не думает!

Так я и стала постоянной жительницей подъезда. Сначала у меня не было какого-то определённого места. Оказалось, что среди жильцов этого (и не только этого) подъезда, много добрых людей, которые не прочь побаловать сначала милого котёнка, а потом уже и взрослую кошку. У меня стало появляться сразу на нескольких этажах миски и тарелки. Одни угощали меня варёной курицей, сардельками или другой едой, которые люди ели сами, другие – накладывали специальную еду для кошек. Мне, конечно, это было очень приятно. Люди, никогда не ходившие пешком, не знали, что кроме них ещё кто-то ставит тарелки с едой для меня на других этажах. Но, вот уборщица подъезда – знала всё! Хотя я никаких неприятностей не приносила ей (в туалет всегда ходила только на природу), но как-то недолюбливал меня человек. Поэтому во время уборки подъезда, я старалась выбраться на прогулку.

Шло время. Морозы на улице уступили место тёплому весеннему солнышку. Некогда белый снег, превратился в грязные лужицы, через которые смешно перепрыгивали вечно спешащие люди. На голых ветках деревьев начали набухать почки, готовившиеся в скором времени выстрелить свежей, яркой зеленью, раскрасив уходящий черно-белый зимний пейзаж жизнерадостными красками весны. Это была моя первая весна, и мне казалось, что вместе с морозами, всё плохое осталось в прошлом навсегда. Теперь будет с каждым прожитым днём теплее и светлее.

Из маленького, худющего котёнка, я превратилась во вполне упитанную молодую, и как говорят, симпатичную кошку, за счёт чёрного цвета шерсти, похожую на пантеру в миниатюре. Из-за моего окраса некоторые люди почему-то побаивались идти дальше, если я перебегала им дорогу. Меня это так забавляло, что я порой специально бросалась наперерез, особенно когда уже знала, что идёт именно такой человек. Это тоже самое, если бы я переживала встретив на дороге человека с большими ушами или в коричневых брюках. В этом одна из странностей людей. Ведь люди научились строить такие большие дома, они же придумали намордники для собак, корм для кошек и центральное отопление (тоже возможно для нас), и в тоже время бывают так суеверны.

Во дворе я познакомилась с некоторыми его обитателями. Пугливая черно-белая трёхлетняя кошечка, с вульгарной кличкой – Муська, жила с хозяевами в квартире, и на улицу выходила просто на прогулку. А бездомный огромный пятилетний рыжий кот, с порванным в схватке с другим котом ухом, и шрамом через всю морду, был без имени, и я назвала его – Джокер. Надо быть везунчиком, чтобы прожить на улице пять непростых лет (и зим). Он вступал в бой и с собакой, и другими котами, претендующими на «его» территорию. В него кидали камнями обкуренные юнцы. Он уворачивался от машин, гоняющих по двору. В тёплое время года он спал где-нибудь на газоне, а в холодные ночи забирался в какой-нибудь подвал многоэтажного дома и устраивался поближе к горячим трубам. Чуть позже он сыграет важную роль в моей жизни, а пока мы при встрече с ним просто слегка обнюхивали друг друга. Он как самец не мог поднять лапу на самку, даже если она разгуливала по «его» территории, а я и подавно не могла осмелиться проявить какое-то неуважение к такому опытному коту, да и не было причины относиться к нему плохо.

Хотя у меня и не было хозяев и я была «кошка, которая гуляет сама по себе», но в отличие от того же Джокера, мне не надо было заботиться о своём пропитании. Конечно же, я тоже охотилась на голубей, но это больше просто срабатывал охотничий инстинкт, выработанный многими поколениями моих ещё диких предков. А в остальное время я обычно нежилась в лучах ласкового весеннего солнца, лежа где-нибудь недалеко, от ставшего родным подъезда дома. Иногда даже осмеливалась запрыгнуть на припаркованные там автомобили и развалиться на капоте или на крыше. Во-первых, там было почище чем на асфальте или на земле, а во-вторых, металл кузова на солнце прогревался и приятно отдавал тепло моему телу. Правда, если меня замечал хозяин авто, то почему-то  сразу старался согнать, а потом ещё и пытался пнуть меня ногой. Но это, ни разу не удавалось. Всё же люди медлительнее, чем кошки, особенно те, кто без своего четырёхколёсного друга не может и ста метров пройти. И чем я им мешала, лёжа на их машинах? Наоборот, от меня польза была: ни один голубь даже близко не подлетал. А вы видели, что эти пикирующие засранцы могут сделать с авто? А вот мы – кошки ни какого вреда не наносим. Мы даже когти прячем когда мягко запрыгиваем на выбранную машину.

Ещё я два-три раза в день «инспектировала» территорию вокруг дома. Далеко не заходила, может метров пятьдесят от дома, а дальше была территория уже других кошек, которые не особо поощряли, «чужаков». До прямых стычек у нас с ними не доходило, но вот жёсткое мурчание от пары взрослых кошек с соседнего двора, в мою сторону слышать приходилось. Ну, мне-то нечего было делить с этими соседями. Еды у меня было в достатке, а про котов я ещё не думала тогда, но видимо я сама для котов уже стала представлять некий интерес.

В один из обычных вечеров, когда только смеркалось, я обходила дом, по ещё голой, но уже подсохшей после сошедшего снега земле газона. Вдруг, с дерева, мимо, которого я проходила в этот момент, с громким выкриком, прямо передо мной спрыгнул Джокер. В этот раз, обнюхав меня со всех сторон, он не пошёл дальше по своим делам, как делал всегда, а запрыгнул на меня сзади и вцепился зубами мне в загривок, надавив ими на нервные окончания, от чего мои мышцы рефлекторно расслабились. Не успев ничего понять, я буквально через несколько секунд заорала, как будто мне на хвост наступила огромная тётка из соседнего подъезда. Джокер, спрыгнув с меня, убежал прочь, а я упала на спину и начала кататься по земле.

Через какие-то считанные дни, после той встречи с Джокером, я почувствовала сильные изменения в себе. Я начала есть в два или даже в три раза больше чем мне хватало обычно. Раньше я съедала какую-то еду, которая понравилась мне больше, а на других этажах бывало, что еда просто портилась, так как я не успевала её съесть. Может, это было и не очень красиво, так как люди старались и угощали меня, но в меня просто столько не лезло. Но, теперь, я как безумная постоянная посетительница какой-либо сети быстрого питания, проглатывала всё подряд, будто в моём желудке была дырка. Я пробегала, проверяя все свои тарелки и миски на всех этажах по несколько раз в день, да ещё успевала наведываться в соседний подъезд, где мне тоже частенько перепадало угощение. Моя шерстка стала более шелковистой и блестящей. Бока стали заметно округляться и я поняла, что я сама скоро стану мамой, хотя мне самой было всего полгода.

Но это же, не было плохой новостью. Наоборот, после того как я поняла это, я была – счастлива! У меня будут котята! Это же просто – счастье! Я представляла, как буду кормить котяток своим молоком, а потом они будут есть вместе со мной уже обычную еду, которой было достаточно! Вокруг столько добрых людей, которые готовы накормить. И я уж точно не брошу своих детей, не дам их в обиду и научу, как выживать в этом непростом мире. И они никогда не ощутят безжизненный холод бетонного пола зимнего подъезда!

Прошло два месяца с той встречи с Джокером. Кстати, мы с ним, иногда, встречались на улице, но он, как и раньше, проходя мимо, только немного обнюхивал меня и шёл дальше. И в этом не было чего-то негативного, ведь коты не лебеди и не волки, которые верны своему выбору зачастую всю свою жизнь. А у нас, у кошачьих, по большому счёту – всё как у людей. Ну может, у людей чуть больше привязанность. Хотя если бы кошку с котом связало бы нечто материальное, например, общая еда, то возможно, и они бы жили долго и счастливо вместе, и даже дольше и счастливее, чем люди.

Живот у меня стал огромным, как будто я проглотила апельсин. (О, как же я ненавижу даже один вид, а тем более запах апельсинов, но только его размер действительно может дать понять о величине моего пуза).  Не только я понимала, что должна родить со дня на день. Большинство людей ко мне стало относиться ещё лучше. Кормить меня стали больше, чаще ласкали. На одном этаже поставили ящик от мебели и постелили в него мягкую подстилку. А на другом этаже, (между шестым и седьмым) кто-то поставил обычную картонную коробку, но набок, и поэтому получилось, как будто это такой домик, закрытый почти со всех сторон. И я поняла, что рожать я буду в этой невзрачной коробке.

Я плохо помню эти несколько родовых часов. Помню, что стала тяжело дышать, начался озноб, отошли воды. Первый котёнок выходил около часа. Когда после многократных сокращений мускулатуры и брюшного пресса вышел первый котёнок задними лапками вперёд, я, следуя инстинкту, прокусила плодную оболочку, обволакивающую его и перегрызла пуповину… Не буду рассказывать подробно дальше, как вышел «послед» и как выходили другие котята. Я и сама это плохо помню, но это продолжалось несколько часов.

Их было – четверо. Моих родных котяток! Две – девочки, трёхцветка и чёрненькая со светлым пятнышком на мордочке, и два мальчика – серенький и чёрненький. Мы вместе лежали в коробке, и хоть я была страшно измучена родами и голодна, но я была – счастлива! Эти четыре маленьких комочка были моими детками! Они были слепы, глухи, у них пока ещё не было даже коготков, но они были моими, и они были самыми красивыми и милыми из всех котят в мире! Они прижимались ко мне и пили моё молоко, как совсем недавно я сама также пила его у своей мамы.

Без еды сил у меня оставалось всё меньше, как и молока. Я понимала, что надо пойти поискать что-то поесть, так как видно люди по привычке оставляли её на других этажах и том, что я окотилась и лежу в этой коробке вместе с котятами – не знали. Но тут, видимо мой кошачий бог внял моим молитвам, и я услышала, как кто-то подошёл к коробке и заглянул в неё.

Это был уже знакомый мне парень, который в числе прочих подкармливал меня. Почему-то он называл меня странным именем – «Куро». Правда меня все называли по-разному и некоторые даже мужскими именами (в то время, когда ещё не было видно моей беременности), хотя неужели не было видно просто по моей милой мордочке, что я – кошка. Обычно этот парень приносил мне кошачью еду в пакетиках одного и того же вида, но мне она нравилась и я всегда съедала всё без остатка. Вот и сейчас он только увидел меня с котятами, быстро ушёл и вернулся буквально через минуту уже с пакетиком еды, которую он выложил на пластиковую тарелку и поставил её вплотную к коробке-домику. Я, с благодарностью посмотрев на него, отодвинула чуть своих деток, чтобы подползти к тарелке и с аппетитом начала проглатывать кусочки еды, почти не пережёвывая.

Через пару часов, похоже, о моём пополнении узнали жильцы всего дома. Они все приходили посмотреть на моих котят, а я с материнской гордостью за своих деток, посматривала на приходящих людей. Кто-то приходил один, а кто-то приводил с собой своих детей. Многие пытались потрогать котят, что мне не очень нравилось. И практически все, что-то приносили с собой поесть. К концу дня в моей коробке появилась мягкая подстилка, на которой лежать было намного уютнее и теплее. Рядом с коробкой постелили какую-то скатерть, на которой расставили сразу несколько тарелок и чашек с водой и разной едой. Даже поставили ещё одну коробку, с наполнителем, который кладут домашним кошкам, чтобы они ходили туда в туалет, видимо понимая, что первое время мне будет не просто бросать своих маленьких котят, и ходить на улицу. Но, я, всё же один-два раза в день буквально на одну минутку выбегала на улицу, так как не могла заставить себя ходить в туалет рядом со своей спальней и едой. Это было конечно очень удивительно, как много добрых людей было вокруг, которых волновала моя судьба и судьба моих деток! Не хватало только цветов и воздушных шариков и смущённого отца детишек – Джокера, и тогда бы точно это было как в роддоме для людей!

Первые несколько дней я практически не вылезала из коробки, постоянно кормя и вылизывая своих беспомощных, но милых котят. Так как еды у меня было много, то и молока хватало с избытком всем четырём деткам. Первую неделю котята спали практически всё время, а просыпались только попить моего молока. В конце недели они стали уже немного слышать меня, хотя и плохо. Глазки начали немного открываться, но они ещё ничего не могли ими разглядеть. И только по прошествии второй недели котята стали хоть и слабо, но видеть своими, всё ещё мутноватыми голубыми глазками и стали проявлять интерес к окружающему миру.

Как-то вечером пришла молодая семейная пара, которая уже приходила много раз и кормила меня. А в этот раз девушка взяла на руки мою трёхцветную дочку и я, конечно же, начала беспокоится за моего котёнка. Но оказывается она начала аккуратно закапывать что-то в глазки моей девочке и после этого протирать. Затем она также повторила всё это и с другими котятами. И действительно, глазки у котят стали более ясными и чистыми, за что я была очень благодарна девушке и всё время тёрлась о её ноги.

Когда деткам исполнился месяц, они уже были такими шебутными сорванцами, что я не успевала за ними следить. Они то и дело разбегались в разные стороны, прыгали по лестнице, и я очень боялась, что кого-то из них может прищемить дверь лифта, так как они постоянно норовили забежать туда, когда лифт останавливался на шестом этаже. Тем более они видели, что я иногда сама приезжаю на лифте и котята хотели во всём подражать мне. Нет, конечно же я самостоятельно не могла пользоваться лифтом, но я бывало, заходила в кабину с кем то из людей, особенно кого хорошо знала и кто меня подкармливал. Правда была одна зловредная бабка, которая меня всё время выгоняла оттуда. Не понимаю только почему? Может ей воздуха было жалко, которым я дышала, пока ехала в лифте, а может просто ненавидит всех.

А самым шустреньким из всех котят была девочка-трёхцветка. Покушать прибегала – первая, меня встречала, когда я отлучалась ненадолго, тоже – самая первая. Из коробки выбираться и лазать по лестнице, тоже вперёд других научилась. Поэтому я не могла поверить в то, что случилось в одно утро.

Проснувшись, я позвала котят покушать. Трое сразу же откликнулись и уткнулись в меня, а трёхцветка даже не повернулась, так и осталась лежать спиной ко мне. Я приподняла её за шкирку, а она совсем не шелохнулась и была холодная, как коробка, в которой лежала. Я не знала, что делать! Я и вылизывала её, и звала, и переворачивала… Но всё было тщетно. Оставалось только просить помощи у людей. Я положила её на середину подстилки, чтобы её сразу заметили. А трое других котят, после того как поели, улеглись спать, не обращая внимания на свою сестру.

Потом пришли люди. Сначала женщина со своей дочкой, потом парень, который прозвал меня – Куро. Они поговорили о чём-то между собой, парень принёс какую-то пластиковую коробку, положил туда мою дочку и унёс. Я так и не узнала, что было с ней. Может ей помогли и она где-то бегает, играет. Или, может зовёт меня, хочет кушать, а я не знаю где она… Так со мной осталось трое котят.

Через несколько дней люди забрали моего чёрненького сыночка. Сначала я подумала, что они его взяли ненадолго, просто поиграть с ним, но он так и не вернулся. Всё-таки я думаю, что его взяли к себе жить, а не как когда-то меня, и ему сейчас – хорошо. Это конечно же будет лучше для него, чем жить в подъезде. А после взяли и оставшихся, уже подросших двоих моих котят и я снова осталась одна.

За этими всеми событиями незаметно наступило настоящее обжигающее лето. Во дворе деревья надели свой роскошный наряд из листьев. Газоны зазеленели высокой травой, в которой было удобно прятаться. На клумбах распустились цветы, к которым подлетали полакомиться нектаром разноцветные бабочки, сами похожие на летающие цветы. Иногда я сама любила попрыгать за бабочками или за кузнечиками, которые с места выстреливали прыжком метра на полтора. Я даже завидовала их прыгучести.

А по вечерам мне нравилось поваляться где-нибудь в прохладной траве. Вот и сегодня я лежала в полудрёме в траве, рядом с домом. Время было уже за полночь и на улице прерывали тишину лишь редкие прохожие.

Я их не услышала. Они подошли бесшумно. Когда я открыла глаза, на меня уже летела эта мерзкая тварь – огромный белый пёс, с оскалившейся пастью, из которой брызгала слюна. До меня оставались какие-то полметра или доли секунды по времени. Я инстинктивно постаралась немного увернуться в сторону, одновременно махнув лапой с выпущенными когтями. Мой удар оказался точным: три когтя прошли по диагонали этой бешеной морды. На ней моментально появились три кровавых бороздки, ярко выделявшиеся на фоне белой шерсти, а из брови брызнул фонтан крови.

Я успела подумать, что это – победа, что теперь можно спокойно убежать от этого чудовища. Повернув голову вполоборота, чтобы выбрать удобный маршрут для бегства, я увидела другого оскалившегося лохматого пса. Этот был чуть меньше первого, но во много раз больше меня. Его челюсть громко хлопнула прямо в сантиметре от моей головы. Я тут же извернулась и попыталась сделать прыжок в сторону от этих двух пышущих беспричинной ненавистью ко мне псов. Но с другой стороны стояли ещё две оскалившиеся собаки, каждая примерно размером со второго пса.

Как я могла так подпустить к себе такую свору? Как могла не услышать их четверых? Что теперь делать? Дерева рядом нет, чтобы успеть запрыгнуть на него. Бежать – некуда, со всех сторон эти безжалостные твари. Стоять на месте, это – верная смерть уже через секунду! Единственное, что можно было попробовать, это только – прыжок. Но это должен быть такой прыжок, который будет самым высоким прыжком в моей короткой жизни! Мне надо перепрыгнуть этих двух. Не только перепрыгнуть, но и чтобы они до меня не допрыгнули, так как они точно не будут спокойно смотреть, как я пролечу прямо над их мерзкими мордами.

Конечно, это всё пронеслось у меня в голове за доли секунды. Разбега и времени для приготовления к прыжку – не было. Когда в следующий момент одна из пастей должна была захлопнуться на моей голове, я сжалась как пружина и молниеносно прыгнула почти вертикально, но не совсем, а чтобы приземлиться метра через три. Первые два пса опасности для меня не представляли, так как на пути у них стояли две другие собаки, которые тоже подпрыгнули, пытаясь схватить меня. Одна, какая-то плешивая, сумела подпрыгнуть всего может на полметра, зато вторая, с короткой шерстью и рыжим окрасом смогла прыгнуть довольно высоко и я, пролетая как раз над ней, почувствовала, как её зубы впились в мою заднюю лапу и я, резко изменив траекторию, стала падать вниз, прямо на схватившую меня собаку.

Я поняла, что для меня уже всё кончено. Но отдавать жизнь всего за три ответных царапины я не хотела. Еще не успев приземлиться, я вцепилась когтями обеих передних лап в глаза этой твари, которая меня поймала. Я почувствовала, как мои когти вошли в глазные яблоки этой псины. Она завизжала как сто котов, которым всем сразу наступили на хвост. После приземления, я моментально освободила кровоточащие глаза моего визави от присутствия моих когтей. Во-первых, эта гадина уже получила своё удовольствие и от неё уже нечего было ожидать, а во-вторых, мои когти могли ещё пригодится мне.

Куда направить мои когти мне раздумывать не пришлось. В следующий момент, лохматый пёс, которого я увидела вторым, успел сцепить свои челюсти вокруг моего живота. (Какое счастье, что я уже не была беременной)! Я чувствовала как его клыки проткнули мне живот и моя шерсть начала впитывать тёплую кровь, сочившуюся из брюшины. В ответ я одной лапой рванула его ухо, оторвав его наполовину, а второй выдрала кусок верхней губы, вместе с чувствительными усами, такими же как у нас, у кошек. Он от боли разжал свою челюсть, и я упала, но бежать сил у меня уже не оставалось.

Последний аккорд в эту жуткую, ни чем не спровоцированную мелодию смерти поставил тот самый первый пёс, предводитель этой стаи шакалов – его челюсти всё же сомкнулись на моей голове. Я даже в тот момент была благодарна ему, так как выжить мне, уже было не суждено, а медленно и мучительно умирать мне не хотелось.

Я услышала треск лопнувшей своей собственной черепной коробки. Мои глаза и уши наполнились вязкой кровью. В этот момент я и вспомнила всю свою недолгую жизнь, про которую рассказала вам. Зачем я жила? За такой короткий срок я немало успела испытать лишений. Но моя жизнь не была напрасной. Ведь где-то живут трое, а может и даже четверо моих деток.



*Куро – (яп.) Чёрный

на фото котёнок от Куро