Сколько мы тратили в месяц?

Реально наша семья состояла из четырёх человек.
Бабушка.
Мама.
Автор этих строк.
Его младший брат.
Неизвестный мне автор даёт такие «расчеты» расходов «средней исемьи рабочих» в месяц в рублях в 1968-ом году как раз в Свердловской области.
Расчет идет на семью с численностью 3,31 человека.
Всего в год тратится 3122 рубля (в деньгах образца 1961 года).
Из них:
На питание – 1253 рубля
На одежду и обувь – 412 рублей
На налоги и сборы - 253 рубля
На алкогольные напитки – 155  рублей
Вклады в сберкассу – 186 рублей
Прочие расходы – 863 рубля.
Разделим каждую цифру на 12 и получим такие «месячные» показатели:
Всего в месяц тратится 260 рубля 17 копеек (260р 23 коп)
Из них:
На питание – 104 рубля 42 копейки
На одежду и обувь – 34 рубля 33 копейки
На налоги и сборы - 21 рубль 08 копеек
На алкогольные напитки – 12  рублей 98 копеек (4,5 бутылки водки по 2р 87к)
Вклады в сберкассу – 15 рублей 50 копеек
Прочие расходы – 71 рубль 92 копейки

Скажу честно: я таких заработков у современников не припоминаю.
Вот вам пример: я руководил областным шахматным клубом в 1978-80 годах – то есть на 12 лет позже. В Архангельске. Мой старший инструктор получал зарплату в 125 рублей. Это был потолок! Просто инструктор получал 90 рублей. И это была неплохая зарплата.
Сам я работая в горячем цехе в 1975-78 годах и в 1981-83 годах получал максимально 300 рублей, если «пахал» не разгибаясь в две смены.
Почему на двух комбинатах сразу? А чтобы на одном не знали, что я делаю на другом. На СЛДК можно было зарабатывать ходя на работу «сдельно». То есть платили «по факту», трудовой не требовали, лишних вопросов не задавали. Пришел, отработал, получил. А в СЦБК только по трудовой, строго по графику и больше шести вторых смен в месяц нельзя! Так вот и работали простые люди: шесть вторых на родном предприятии и еще двенадцать на параллельном. Тут топим котлы содовые, там штабелюем и пилим, обрезаем, укладываем, торцуем. И толкаем, толкаем, толкаем.
Вот так и могла возникнуть цифра в 260-320 рублей в месяц у одного рабочего.
У ИТР такое получалось только за счет многочисленных «преференций».
Я знавал одного педагога в Качканаре, у которого нагрузка в двусменной школе была … 54 часа в неделю!!!
Такой был ровно один на весь город.
И проскакивало это исключительно благодаря тому, что сама школа была двусменная! В односменной такого не нарисуешь.
В среднем вдвоем если выходило двести рублей на круг – это было очень даже себе ничего.
Ну плюс тихие приработки разные.
Не афишируя свои договорённости.
Но Бог с ним. Примем эти подсчеты «на веру».
Сразу видно, что для четверых членов семьи «доход» в сто сорок пять рублей в месяц не позволял толком сводить концы с концами.
Вот почему каждое лето с четырнадцати лет я исправно «ходил на работу».
В техникуме нам платили стипендию «двадцать рублей» в месяц. Это уже была «поддержка».
Если же учесть, что никто в семье поначалу не пил и вообще не выставлял никаких претензий, то…
Например практически всю школу я проходил в одном костюме и в одном трико.
Пальто зимнее мне купила в пятом классе школа. Не могли смотреть в чем я хожу зимой.
Про обувь я ничего не знал, обходился и зимой и летом одним кедом.
Портфель у меня был старинный, с чужого плеча.
И так далее и тому подобное.
Читать я научился по афишам в четыре с половиной года. Писать стихи начал в шесть лет.
Первый свой большой «роман» написал во втором классе.
«Лесную Газету» Виталия Бианки знал почти наизусть.
Помимо английского самостоятельно работал над итальянским, латинским, древнегреческим, упражнялся в немецком.
Естественно знакомился и с группой славянских языков.
Но в силу своего слабенького ума и большой заторможенности в мыслях никуда не спешил и к себе относился всегда с большой долей скепсиса.
Память у меня была ниже среднего по стране на порядки.
Я в основном старался не запоминать, а понимать суть.
И только работая со своими непониманиями понемногу двигался «вперёд и вверх, а там…»
В общем бедность семьи, точнее её абсолютная нищета гармонично дополнялись бедностью мысли.
Исправить здесь уже ничего нельзя.
Вот такими мы были.
Вот так мы жили.
И так встретили этот новый неожиданный двадцать первый век.
И уж кто – кто, а я точно не планировал в нём оказаться.
И когда начали сбываться слова бабушки о миллионах и миллиардах, и пошли гулять процессы передела, я оказался просто и беспощадно выброшен далеко за обочину жизни.
И выжил благодаря чему угодно, но только не своему «уму» или, «воспитанию».
Да! Пушкин был прав, утверждая:
«Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь».
Но как оказалось, на планете вынуждены выживать и такие мышки-норушки, как я.
А что нам ещё оставалось?
Что?