Пути господни неисповедимы

Мяч виртуозно поднялся вверх от удара ногой и, совершив некую  траекторию, благополучно скрылся за высоким забором чьей-то, далеко не бедной дачи.

Валерий Петрович в первые секунды даже почувствовал некую гордость за такой профессионально красивый удар по мячу – значит,  ноги не забыли его футбольное прошлое. Но в следующую минуту эйфория сиюминутной гордости потухла, поскольку быстро сообразил, что если там, за забором, этот мяч попал в ненадлежащее место, то ему несдобровать.
Да и толпа мальчишек, с чьей подачи  этот мяч попал ему под ноги, уже «летела» ему навстречу с гиканьем и криками: «Дядя, ты чего сделал? Где наш мяч? Кто просил тебя брать эту подачу…?»

-  Тише, ребята, тише! Ну случилось, ну не рассчитал… . Смотрю, мяч летит прямо на ногу, и … «сработала»  профессиональная  струнка, наверно…!

- А Вы что, футболист, что ли?
- Ну, было дело, баловался в молодости…
- И что, в какой-то команде играли или так, по-любительски?
- Ну и в команде – тоже. Ладно, ребята, я – ваш должник.  Мяч-то как-то возвращать нужно. Кто здесь живёт? Как хозяин? Очень крутой? Наверно, попадёт,  если мячик чего-то там сломал? А может лучше я вам новый куплю? Здесь есть где-нибудь поблизости магазин?

Но пацаны галдели так, что, видимо, не один из вопросов Валерия  их ушей не достиг.

- Где мы мяч возьмём? Митрич уши всем оборвёт, если что, а если сам  Егоров…
- Стоп, стоп, стоп, кто такой Митрич? Кто  такой Егоров?

Потихоньку  мальчишки  стали утихомириваться.
- Митрич – смотритель, а Егоров – хозяин этой дачки. Крутой и очень злой, так что лучше отсюда поскорей убраться….

- Ну а вы-то, чего по улице мяч гоняли? Что, стадиона нет? Или пустыря какого?
- Да это мы Ромкин мяч опробовали. Отец ему из Москвы привёз, ну мы вот по пути на стадион…
- Эх, вы! Ну и меня, нужно же, угораздило на  вашем пути попасться…
- Да уж! – отрезюмировали уже совсем притихшие мальчишки.
- Ну, и что будем делать?

Пацаны пожали плечами, а один тихо  произнёс: «покупать придётся…». 
- А что, туда, думаешь, лучше не соваться?» - кивнув на забор, спросил Валерий Петрович.
- Не знаем, но, наверно, лучше не нужно….
- А я попробую – как-то залихватски, совсем не по взрослому изрёк Валерий и,  не долго думая, пошёл к калитке,  за которой скрылся мяч, и с силой нажал кнопку звонка.

За калиткой было тихо. Позвонив ещё пару раз, Валерий развёл руками: «Молчат, наверно никого нет дома. Ну что будем делать? Где тут у вас магазин, пошли, будем покупать.»

Притихшие мальчишки как-то смиренно изрекли: «Да ладно, не надо…»
- Ну, как хотите! Ну,  тогда хоть скажите, где тут у вас улица Зелёная?
- Да вот, за углом.
- Ну, спасибо. А 18-й дом в какой стороне?
- Так это рядом с нами. А Вы к кому?
- Да я, собственно ни к кому. Просто дача там продаётся, хотел посмотреть.
- Вот здорово!  Так мы будем жить рядом? – оживились ребята.
Валерий рассмеялся: «Ну, не знаю, пока приехал посмотреть, а там, как получится. Ну а вообще-то мне здесь нравится: тихо, спокойно, зелено. Я специально машину на «пропускном» оставил, решил пешочком пройтись, осмотреться. Здорово тут у вас! А речка далеко?

- Не-е-е-т – хором ответили мальчишки и стали наперебой расспрашивать Валерия – кто он, откуда и, если будет жить тут – научит их приёмчику с мячом, которым он загнал его за забор?

Опять рассмеявшись, Валерий обнадёжил: «Если получится, то с удовольствием погоняю с вами мяч».

*******

Юля, очень любившая утренние часы, прохладу, свежесть воздуха,  уже сидела в саду, перед своим мольбертом и с удовольствием заканчивала очередную картину,  запечатлевшую дальний угол их двора:  ели, кустарники, цветы…
Она любила природу, и отец сделал всё для того, чтобы их дача выглядела, с одной стороны, как лес, с другой, как опушка леса, с третьей – цветочная оранжерея, а с четвёртой – небольшая гористая местность.

Для  дочери он не жалел ничего. В 21 год с Юлей случилось несчастье:  она решила заняться альпинизмом и, буквально, в своё третье «восхождение» попала под снежную лавину. Всю их «связку» и накрыло так, что спасатели нашли их не скоро.
Троих спасти не удалось, а вот за жизнь Юли и ещё одной девушки врачам пришлось побороться.
Но… стать на ноги Юле так и не удалось, не смотря на всё возможное, что предпринимал её отец.
В результате: коляска и полное уединение.

Вначале  не хотела жить и даже пыталась покончить с собой, но тут родители успели вОвремя.
С тех пор Юлю ни на минуту не оставляли одну:   мама оставила работу, с севера приехала бабушка и жила теперь с ними неотлучно.

Юля привыкла к своему образу жизни. Спасала её любовь к рисованию, к живописи, к музыке, чтению…
А вот от любви к молодому человеку,  с которым собиралась соединить свою жизнь, пришлось отказаться.
Он, после окончания института, стажировался в Англии. И вот туда-то и полетело Юлино письмо с признанием в том, что она его разлюбила и выходит замуж за другого.
Это решение далось ей  не легко, но она понимала, что теперь они – не пара.
Она – инвалид,  и он не должен из жалости быть рядом с нею.
Она оборвала все «концы»,  чтобы любимый не мог её найти.  Уговорила отца сменить место жительства, а затем и вовсе: приобрести дачу, где она и жила теперь круглогодично с бабушкой и прислугой, а частенько ещё и с мамой,  которая  оставляя отца в городе одного, присоединялась к ним.

Юля так увлеклась живописью,  что без устали рисовала и рисовала все уголки их живописного двора.
Иногда мама вывозила её за пределы дачи, на речку, в лес, и она полностью погружалась в своё увлечение.
А отец, в это время, нанимал дизайнеров, которые придумывали новые ландшафты на территории их дачи, чтобы у дочери была возможность опять и опять рисовать что-то новое, не отлучаясь от дома.

Вот и теперь, откинувшись на спинку коляски и вглядываясь в почти законченную картину,  Юля решала,  какие последние штрихи  ей ещё  нужно сделать, чтобы картина «заиграла»,  ожила…., как, вдруг,  над  ухом раздался свист и, пролетающий рядом с нею мяч, с силой ударился в подрамник, свалил его и упал на землю почти у Юлиных ног.  Она даже не успела испугаться,  только лишь слегка вскрикнула и уставилась на мяч, мирно лежащий возле неё.

Что-то тёплое и радостное затрепетало в её душе. Мяч… футбольный мяч…! С ним связано столько воспоминаний о том далёком времени, когда она была ещё молода, красива, здорова, а, главное – любима.

Её любимый был заядлым футболистом, играл в институтской сборной и даже, какое-то время, в городской команде.
Он заразил футболом и Юлию. Она всегда была рядом с ним на всех играх, на всех состязаниях. Стала заядлой болельщицей и знатоком футбольного спорта.

И вот: травма, больницы, клиники, операции и… коляска и полное уединение. На всё, что напоминало о футболе,  было наложено «табу»,  ибо это напоминало  о любимом, с которым она решила расстаться.

И вот, вдруг,…. Мяч, футбольный мяч у её ног.  Что это? Откуда? Почему?...
 Ведь, она так долго приучала себя забыть о нём, а он вот взял и, вдруг, свалился ей почти на голову…

Более того, в приглушённых разговорах за забором какой-то  компании  Юле показалось, что она услышала голос… 
Да, нет – бред какой-то,  откуда ему тут взяться?

Резкий звонок в калитку заставил Юлию вздрогнуть ещё раз.
Выбежавшую на звонок  маму она остановила жестом руки и тихо сказала: «Не нужно, мама!»
Мама остановилась, с недоумением  посмотрела на дочь,  и уже было двинулась к калитке, поскольку прозвучали уже и второй и третий звонки, как увидела, что Юля лихорадочно машет руками, явно говоря:  нет, нет, не открывай, качает головой и почему-то нервничает.

Она подошла к дочери, и та уткнулась головой ей в живот. Прижимая её голову к себе, мать гладила волосы дочери и задавала один и тот же вопрос: «Юля,  Юленька, да что с тобой?...»
И, вдруг увидела мяч.
Стало сразу всё понятно. Не понятно было только одно: как он оказался у Юлькиных ног.

*******

Валерий Петрович подошёл к дому 18 по улице Зелёной.
На первый же звонок вышел хозяин, по-видимому, поджидавший гостей, поскольку накануне Валерий с ним созванивался.

Домик небольшой, но и не маленький, полутораэтажный показался Валерию Петровичу не очень ухоженным, да и сама усадьба – полузаброшенной. Было видно, что сад уже зрелый, с урожаем.

Четыре небольшие комнаты, терраса, маленькая кухонька, туалетная комната, совмещённая с ванной. Ну и наверху мансарда – то ли комната, то ли подсобка какая.

Да! Пожалуй,  ни  на Тамару (жену Валерия), ни  на сына Герку такое приобретение  впечатления не произведёт.
Они и так без особого энтузиазма отнеслись к идее Валерия – купить дачку, в лесу, возле речки, чтоб выходные дни можно было отдыхать на природе.
Они – люди абсолютно городские, любящие шум, гам, суету, не одобряли идею мужа и отца.
А его, человека, хоть и состоявшегося и привыкшего к городской суете, видимо, тянуло к истокам деревенской жизни.

Его предки: деды, бабки, да и мать с отцом – люди из деревни.
Отец, правда, - вояка,  генерал-полковник,  всю жизнь по разным гарнизонам, разным городам, заграницам провёл, а корни-то всё равно деревенские.
Вот и в нём, в Валерии бунтует, видимо, эта самая деревенская «кровь».
Бурная городская архитектурная карьера, хоть и складывается успешно, а вот тянет, почему-то тянет в тишину и первобытность. Хотя, посёлок, в который он попал,  первобытным не назовёшь: коттеджи хоть куда, изощрённые и за  высоченными заборами, говорили  об их стоимости сами за себя.
Но были здесь домики и поскромнее,  вроде того, что сейчас осматривал Валерий.  Строение было добротное, не очень старое, внутри отделанное «вагонкой» - деревом пахнет – то, что Валерий и хотел. Снаружи камнем  отделан.  В саду – колодец.

Валерий попробовал воду – родниковая,  так и хочется пить, пить и пить.
Хозяин рассмеялся, когда увидел,  с какой жадностью тот пил кружку за кружкой.

- Что жажда замучила? Или по вкусу пришлась?
- По вкусу, ох, как по вкусу! То, что надо! Настоящая, наша, деревенская. У моих дедов,  в Щебетовке,  такая была, а я там всё детство провёл. Ух, и вкусно!

Осмотрев хозяйство, Валерий стал расспрашивать о соседях, о жителях, обычаях, нравах, вообще об обстановке в посёлке.

Вроде бы всё устраивало, но хотелось поездить, посмотреть ещё что-нибудь, ведь, он только начал поиски дачного дома, и этот был всего третьим, но из всех – этот и получше и по деньгам подходит.

Пообещал  хозяину через недельку приехать с семьёй и, если им понравится,  то будут оформлять сделку. По-дружески распрощавшись с хозяином дачи, отправился в обратный путь.

Возле дома, куда он «загнал» мяч остановился: постучать ещё разок, что ли? Потом махнул рукой и заторопился к своей машине.

*******

Дома, рассказывая о Листьевке, он стал уговаривать своих на поездку туда. Но от рассказа о том доме, что он описывал,  и жена и сын, оба скривились,  и прозвучало троекратное: «нет, нет, нет».

Ещё две недели Валерий разъезжал по близлежащим дачам, рассматривал  разные  варианты. Были и гораздо лучшие, чем в Листьевке, но она почему-то не выходила у него из головы.
С улыбкой  вспоминал историю с мячом, пацанов с горящими глазами и так хотелось «рвануть» туда, возвратить им их  «потерю» - мяч, который он  почему-то купил сразу же по возвращении домой, будто его приезд туда был уже делом решённым.

В соседнем дачном  посёлке присмотрели дом, который вроде понравился его семье. Дом был, действительно, хорош, достаточно богат и ухожен, но… место вокруг и в подмётки не годилось тому, что было в Листьевке.
А его семейству было всё равно, что там, за домом: лес, река или голая степь. В доме всё есть, а им больше ничего и не надо.
В общем, тут их взгляды резко разошлись: сын и жена были за этот дом, а Валерию были нужны река, лес, природа, тишина, и потому он упорно склонял свою семью на поездку в Листьевку.
Кое-как уговорил.

Позвонил хозяину, поинтересовался, не продан ли ещё дом – месяц уже прошёл – и страшно обрадовался тому, что «нет», тут же в ближайшие выходные назначил встречу.
Валерий понимал, что после того дома, который пришёлся по душе жене и сыну, этот  вызовет  у них негатив. Поэтому, как только мог,  по дороге «бил» на то, что в  доме можно что-то переделать, изменить, улучшить, а вот место, природа, река – всё « перекрывает» в пользу Листьевки,  и поэтому, прежде чем подъезжать к дому, он несколько раз останавливал машину, просил своих выйти из неё и прислушаться к тишине, вдохнуть свежего воздуха, взглянуть на сосновый  бор, в котором стоял посёлок, подвёз к реке, где несколько человек ловили рыбу, и кто-то даже купался.

Одним словом почти убедил, что это место для отдыха в тысячу раз лучше того дачного посёлка городского типа, в котором им понравился дом.

- Ну вези уже, показывай дом – изрекла жена - а то крутишь вокруг, да около, давай уже… А место тут, действительно шикарное.  И грибы, наверно, есть?
- Ну,  конечно же, и грибы, и ягоды,  и река чистая, а значит – рыба есть….

- Пап – прорезался голос сына – мне это всё пофик, давай дом показывай -  если старьё какое, и не  выйду даже…

- Скажи, пожалуйста,  принц какой – «не новый..», но зато деревянный, «живой». Одним словом, поехали… .

Хозяин их заждался: « А я уж  решил – передумали…»
- Да нет, я просто решил сначала своим все прелести вашего посёлка показать.  Ну а теперь вот – дом.

Жена, немного скривившись, поднялась по трём ступенькам, что вели на террасу, молча прошлась по дому, потрогала стены, подёргала двери, выглянула в окошко.
Сын с места не сдвинулся, так и стоял у машины.

- А что сыночек-то? Брезгует, что ли?
- Да что Вы, Тимофеич, молодо-зелено.  Ему, кроме города, ничего и не надо, вот  и артачится.
- Ну а сколько Вы за это хотите? – поинтересовалась жена.
- Тома, это не твоя забота, ты главное смотри. Ты посмотри какой сад, груши, яблоки, вишня, а малина…, а клубника…
- Валер, а кто ухаживать за всем этим будет?  Я?  Уволь!  Ты? Так тогда тебе работу бросить придётся. И, вообще, как ты всё это себе представляешь?...

Тимофеич отошёл в сторону и исподлобья наблюдал за перепалкой супругов. Мужик, чувствовалось, волновался, а женщина хладнокровно «давила» его своими доводами.

Валерий усадив семью в машину,  подошёл к хозяину:   «Тимофеич!  Я бы – хоть сегодня,  ну а эти….  В общем, дай ещё недельку. Не уговорю – значит не судьба! Удачи Вам!»
- И тебе – тоже! Ты не суетись, Валер, может ещё и свидимся!
- Хотелось бы!
- Значит, свидимся!

*******

Дома уже неделю висела гнетущая тишина.
Валерий с головой ушёл в работу. Из дома убегал в 6 утра, возвращался в 9-10 вечера.
Жена пытливым взглядом встречала его вечерами, молча ставила перед ним еду и уходила.
 С сыном почти не встречались.
Первой не выдержала жена:
-  Слушай, Валер, ты что из-за этой дачи решил семью разрушить? Или у тебя, кроме неё, ещё что-то или кто-то появился? Ты же уже вторую неделю на нас с Геркой даже не смотришь. Ну ты что, Валер? Ну, если дело в этой твоей Листьевке, то, Бог с ней, нравится тебе, давай купим. Единственное, не требуй ни от меня, ни от Германа особого внимания к этой даче. А так… Ну, да. Место хорошее, я бы сказала даже чудесное. Ну а дом?
А может там же ещё  какой,  получше поискать?
- Смотрел! Есть, конечно! Но мы не потянем. Этот – и то карман напряжёт, а побогаче – не вытянем.  Уж больно место ценное!
- Ну ладно, меня почти уговорил. Давай Герку « утрамбовывай!»

Валерий не верил своим ушам: «Том, ты серьёзно? Ты правда согласна? Томка, спасибо. Я знал, что ты у меня –умница.
- Да я-то  -  умница, а вот с Германом как быть? А если он наотрез откажется туда ездить? Его же одного в городе не оставишь? И что будет?
-  Надеюсь, смогу убедить. Постараюсь!

И одухотворённый, сразу же набрал номер Тимофеича:  «Тимофеич, в субботу привезу задаток – готовь документы».

******


Пока оформлялась сделка купли-продажи и зима незаметно подошла.
Валерий съездил в Листьевку,  убрал осенний мусор, «задраил» окна, двери, подготовил дачу к зиме. И жизнь его семьи продолжалась без особых изменений, за исключением того, что в их разговорах всё больше места стало уделяться предстоящей весне и выездом на дачу.

Весна выдалась ранней. Валерий жил ожиданием первого выезда в Листьевку.  Всю зиму готовил какой-то инструмент, инвентарь, подстёгивал жену: «Том, там порядок навести нужно будет, ну занавесочки,  коврики,  бельё постельное….»

Жена скептически улыбалась: «Решил из меня заядлую дачницу сделать? Не выйдет, Валерочка!
Я свой маникюр портить там не собираюсь…»

А Герка, сын, тот и вовсе, стоило отцу заговорить о даче, разворачивался и уходил.
В семье что-то стало ломаться. Валерий и понимал это и не понимал, почему же так? И с сыном и с женой отношения становились всё напряжённее.  Совсем недавно  в их семье  всё было каким-то отлаженным механизмом. Всех всё устраивало. И вот что-то в этом «механизме» стало ломаться. И, похоже,  виной тому его настойчивость в приобретении этой дачи.

Но… хотелось!  Ну,  очень хотелось!
Надоел город, рестораны, семейные сборища, одни и те же разговоры, одно и то же, одно и то же. Хотелось изменений, чего-то нового. И вот – это есть, есть куда сбежать от городской суеты, где отдохнуть на природе, никуда не торопясь, ни от кого не завися, а в семье не стало лада.

В первую поездку семья ехать на дачу отказалась: ещё холодно, ещё не хочется…
Валерий Петрович не стал настаивать. Загрузил машину имуществом, которое готовил для дачи всю зиму. Инвентарь, инструмент, одежды, ну и всё прочее, что он считал будет там нужным,  заняли весь багажник. Удочки и все приспособы для рыбалки пришлось уложить на заднее сиденье.

Было грустно от сознания того, что то, что доставляло ему  радость, его семье было в тягость. В душе поселилось двоякое ощущение: вроде как и его предала семья и вроде как и он, оставляя их дома одних, предаёт  их.
Но… чем дальше он уезжал  от Москвы и чем меньше оставалось км до Листьевки, хорошего настроения прибавлялось.

Первый день на даче пролетел быстро и незаметно: пока  «раскупорил» дом, пока как-то в нём обустроился, потом обошёл сад, всю усадьбу, что-то там поделал, наметил, что нужно сделать в следующий приезд, день и закончился.

Затопил камин, чтоб дом прогреть, настывший за зиму и, уютно устроившись, на диване, взялся за книжку. Не заметил, как и уснул.

Проснулся рано, вышел во двор и, вдохнув чистого весеннего воздуха, засмеялся: нет, всё-таки здорово, что у него теперь есть место, где можно «услышать» тишину, почувствовать вкус чистого воздуха и… расслабиться по полной.

Собрал удочки и заторопился к реке: не терпелось посмотреть, действительно ли там водится рыбка.
Солнышко по-весеннему ласково щекотало шею. Весна-а-а! Какое же, всё-таки, это чудесное время года: просыпается вся жизнь. Ощущение, что и ты как-то весь поднимаешься,
распрямляешься, тянешься куда-то ввысь.
Как же жаль, что его семейство не разделяет этого его восторга. Может, и впрямь в нём, вдруг, проснулось его босоногое детство, которое помнит и этот чистый деревенский воздух и тишину, о которых давно уже забыл город.

К речке идти минут  десять, а  Валерию этот путь показался минутным.
Заядлые рыбаки уже были на своих местах.
Валерий почесал затылок: где же примоститься, чтоб не занять чужое место. Наверняка, все места здесь уже давно «пристреляны» местными рыболовами. Сядешь, вдруг, на его место – скандалом чтоб не обошлось.

Решил подойти к одному из любителей, посоветоваться, куда ему пристроиться, а заодно и познакомиться. Нужно же начинать с кого-то.

Под небольшим обрывчиком сидел человек в рыбацкой робе, а перед ним три удочки.
Спустившись к нему, Валерий поздоровался: «Доброе утро! Здравствуйте! Не помешаю?»
- И тебе не хворать, едва взглянув на Валерия, ответил рыбак. Потом, чуть помолчав, спросил: «Новичок?»
- Да! Вот хотел спросить, куда можно примоститься, чтоб чужое место не занять? У вас тут, наверно, все места уже «забиты» своими? Ну… чтоб не нарваться…

Человек помолчал, а потом как-то просто ответил: «Да садись рядом, если хочешь, места всем хватит. А ты как? Из отдыхающих или новый дачник?»
- Дачник! Вот по осени у вас тут купил дачку. Сегодня – первый выезд. Когда-то в детстве, в юности любил рыбачить с отцом у бабушки в деревне, а вот к старости снова потянуло к жизни деревенской…
- К старости? А сколько ж тебе годков-то «старичок»? – с некоторым сарказмом спросил рыбак.
- Да сороковник уже!
- Ух ты и впрямь « старичок»! Ну садись, располагайся, чего стоишь? Коль свой ты теперь тут, давай знакомиться. Меня Митричем кличут, а тебя как звать-величать?
- Валерием!
- Хм! Имечко-то не деревенское, в деревнях всё Иваны, да Пётры значились, а  ты, стало быть, хоть и деревенский, но – Валерий.
- Отец военным был, вот в честь Валерия Чкалова и назвал меня…
- А-а-а! Ну,  тоды понятно! А дачку-то чью прикупил?
-  Да на Зелёной, у Тимофеича, 18-й номер.
- А-а-а! – опять протянул мужик – Он, значит, в город подался, к детям, говорил, а ты, наоборот – оттуда.  Да-а-а, не сидится народу на месте. Мигрируют – кто куда. Раньше-то всё  больше  на местах сидели: где родился, там и сгодился, а теперь…
Да ты устраивайся, закидывай свои удочки. На что ловить собрался?
- На червячка!
- А червячка-то в огороде накопал?
- Нет, из города привёз, там в зоомагазинах валом их, каких хочешь…
- Вот значит как? Ну-ну, давай посмотрим, чьих червячков, ваших – городских или наших деревенских, рыбка-то любит больше.
Валерий умостился метрах в 2-х от Митрича, закинул удочки.
- Митрич, а как Вас по имени? А то неудобно как-то только по отчеству.
- А чего неудобно? Меня тут все так кличут. Фёдор я, стало быть Дмитриевич, но приклеилось только отчество, так что не обижусь, если, как все, звать будешь.
- Да? Ну ладно! Митрич, так Митрич! А где живёте? Давно тут? Или вообще, местный?

Митрич долго не отвечал, а потом как-то грустно изрёк: местный, в общем-то, сызмальства в этой деревне. Уезжал, правда, но в городе не прижился, вернулся.
Но… у меня история длинная и не очень интересная, так что не стоит прошлое ворошить.
Ты вон смотри, клюёт у тебя на твоего «городского».  Ну, тяни «старичок»!

Поймав трёх рыбёшек, Валерий засобирался: «Пора мне,  Митрич,  ехать надо, работа ждёт, да и семье  обещал не задерживаться».
- Ну, давай, счастливо тебе!
- Спасибо! До следующей встречи! Хорошей Вам рыбалки. Рад был познакомиться….
- Давай, давай…!
- А рыбку заберёшь,  Митрич? Мне её куда? В город не повезу. Это я так, побаловаться решил.
- Ну, давай, баловник! Чего же добру пропадать?
- Спасибо! Удачи Вам!
- И тебе также!

Валерий поднялся на пригорок.
Перед ним – огромная поляна, покрытая яркой весенней зеленью, Река в этом месте давала излучину,  и казалось, что эта поляна, будто остров посреди реки.

На другом конце поляны Валерий увидел женщину, сидящую в шезлонге с пледом, наброшенным на ноги и с книжкой в руках.
Рядом с нею стоял мольберт, а перед ним, спиной к Валерию, кто-то, сидящий перед этим мольбертом в инвалидной коляске.
«Муж, наверно -  подумал Валерий –  Да места тут такие, что для художников – это божий дар: пиши, твори, даже, если ты – инвалид, забудешь об этом».

Мысли о доме, жене, сыне заставили Валерия поторопиться. Но,  как не торопился, домой попал только к вечеру.

Жена, взглянув на него с явным недовольством, с издёвкой спросила: «И что так теперь  каждые выходные будет?».
- Ну почему? Я же надеюсь, что не всегда я буду ездить туда один.  Дача-то не только для меня, а и для всей семьи приобреталась и, между прочим, не без твоего согласия – обнимая жену,  говорил Валерий. И стал рассказывать о том, как он провёл эти два дня в Листьевке.

Говорил и сам удивлялся тому, что он с таким восторгом вещает жене о своих впечатлениях о поездке.
Жена молчала, а сын, не дослушав, ушёл в свою комнату.
Валерию стало грустно: семья не хочет принять то, что ему, видимо, стало так необходимо.
Пока создавал им тот отдых, который их устраивал: поездки за границу, рестораны, вечеринки, «шопинги» и всё прочее, что интересовало их – он был им интересен.
Теперь, когда чего-то захотелось ему, понимания в семье не нашлось. Печально! Но… до чего же опротивел тот образ жизни и отдыха, что они вели последний десяток лет…
Нет! Это всё-таки - не  его!
А вот  деревня…! Чего только воздух там стоит, а речка? А тишина…?


********


- Валерий Петрович!  У нас проблемы – первое, что услышал он, едва открыв дверь своего кабинета.
Перед ним стоял его зам.
-Да? И что? Прямо вот за эти два дня они и образовались? Привет, Петь! Ну и что не звонил?
- Звонил! Да Вы почему-то  были «вне зоны».
Валерий поморщился: он же взял с собою другой телефон, номер которого известен только родным и самым близким, чтоб никто, кроме них, не мог и дозвониться.
- Вне зоны, говоришь? А сам, что «разрулить» не мог?
- Без Вас не решился.
- Ну,  давай, докладывай – со вздохом произнёс Валерий. После двух дней полной «расслабухи» так не хотелось снова навьючивать на себя бесконечные рабочие проблемы.

Не дослушав зама, вспыхнул: «Так мы же, считай, потеряли этот заказ! Чёрт! Дёрнул меня! Так, поехали….
- Куда?
- Куда? Куда? На «кудыкину гору», поехали, говорю!  Может удастся что-то исправить. Это, что, окончательное решение? И что приказ уже есть по Министерству?
Кто за этим стоит? Егоров? Какой Егоров? Откуда он взялся? Из «Ремстроя?  А причём тут «Ремстрой»? Каким боком он вышел поперёк нашей дороги?...

Получив от зама достаточно обширную информацию на свои вопросы, Валерий задумался:  фамилия Егоров крутилась в голове какой-то «занозой» - Егоров…, Егоров,…, «Ремстрой»…. Нет, не приходилось пересекаться.
Однако, эта фамилия как-то будоражила сознание.

Решить вопрос положительно о размещении нового заказа на их строительной площадке – не удалось! Их предложение оказалось более дорогостоящим, чем предложение «Ремстроя».
Странно, но на большом строительном пространстве, где и большим строительным организациям не просто было завоевать место, а тут какой-то «Ремстрой», небольшая фирма, мелькавшая где-то просто на подхвате,  на субподрядах и, вдруг, отхватила такой «куш»? Егоров…! Егоров…! Егоров…!

Стоп! Да, ведь это же фамилия Юльки? А не её ли это отец? Если ему не изменяет память, он кажется по образованию – строитель. Только тогда, когда они встречались, он был на партийной работе.
Но, вернувшись из Англии, Валерий его на этом посту не нашёл, не нашёл он их и на прежнем месте жительства.
Как сквозь землю вся семья провалилась…
Все  попытки найти свою Юльку,  которую он считал своей невестой, были безуспешны…! Канули…!
Ребята говорили, что вроде у неё были проблемы со здоровьем, вроде она в аварию попала…

Валерию не верилось, что она предала его, что вышла за другого. Хотел её найти или хотя бы её родителей. Увы! Всё было бесполезно.

А потом женился – на первой, которая, как бы по душе пришлась, сын родился, работа, карьера… короче, обычная жизненная карусель.
Юлю вспоминал часто и тут же эти воспоминания начинал гнать из своей  памяти.

Да…!  А фамилия у неё была Егорова. Неужели?
Если так, то мир, действительно, тесен. Егоров! А имя. Отчество? Её отца звали  Николаем и, если не изменяет память, то, кажется, Григорьевич.
- Петя, а как этого Егорова по имени, отчеству?
- Не знаю!
- Слушай, а нужно бы узнать….!
- Зачем? К нему поедешь?

Валерий помолчал, а потом, будто о чём раздумывая произнёс: «Может и… поеду!  Кстати, и адресок не помешал бы. И ещё, Петь, если сможешь, попытайся узнать, не работал ли он раньше в Райкоме  партии? Ну, в прежние времена? И ещё… если удастся, то… нет ли у него дочери по имени Юлия?»

Пётр Романович, зам. Валерия, посмотрел на него долгим взглядом: «Постараюсь!»
- Да уж, постарайся, пожалуйста!

За повседневными рабочими  буднями, все эти вопросы затерялись в суете, решении проблем, которых было выше крыши.
Но, через несколько дней Пётр, вдруг, спросил Валерия: «Валерий Петрович, а Вас ещё интересует Егоров? Я тут кое-что узнал…!
- Да-да-да! Петя! Да, конечно! Ну и что?
- Ну, бывший партиец. Зовут Николай Егорович. В 93-м организовал свой строительный кооператив, потихоньку «поднимался». В 96-м обанкротился «Мосремстрой», Егоров его благополучно подмял под себя. Ну, в общем выкупил. Наверное, старые связи помогли.
Объединил свою и «Ремстроевскую» организацию и с 96-го уже стал работать под вывеской  «Ремстроя», одновременно расширял  границы своей деятельности, стал брать не только ремонтные, но и чисто строительные заказы.
Ну, в общем, поднялся мужичок. В активе уже десятки миллионов, Так что, Петрович, под носом у всех строителей потихоньку, тихим сапом, образовался довольно крупный конкурент.
Не одни мы нос «почесали» после того, как он этот заказ отхватил.

Валерий слушал своего зама как-то в пол-уха и когда на всю эту информацию отреагировал одним лишь вопросом:  «Николай Егорович, говоришь? Это интересно и где его контора, по какому адресу обитает?» - тот замолчал.

Его удивило, что Валерий пропустил мимо ушей всю довольно важную информацию о новом конкуренте, заинтересовавшись всего лишь его именем и местом нахождения.

- На Варшавке!  Гнесиных,  26, офис 316-й, тел. 228-36-18
- Спасибо, Петь! Огромное спасибо!    - записывая эту информацию, произнёс  Валерий.
Пётр, немного удивившись всей этой реакции, спросил: «Всё? Больше ничего не нужно? Так я пойду?»!
- Спасибо огромное, если что, я вызову.
А потом, вдруг, остановил его: «Слушай, Петь… а…? Ладно – нет – ничего!

Выпроводив зама, Валерий двумя руками обхватил  голову: «Неужели? Неужели это Юлькин отец? Неужели… через 18 лет  Он нашёл всё-таки след этой семьи? Или совпадение?
Ну а даже если и нашёл? Что толку с того?
Она – замужем. Наверняка есть дети, семья. Да и она уже не девочка, а 38-летняя  взрослая женщина.
- Зачем ворошить прошлое – с тоской  размышлял Валерий – ну даже если найдёт её, ну и что из этого? У неё – своя жизнь, у него – своя.

Где-то в области сердца что-то защемило, Неужели где-то там, внутри, что-то осталось? Да нет, пустое всё это! 18 лет пролетело с тех пор, как он получил то злополучное письмо: разлюбила, выхожу замуж за другого…
Вот тогда да-а-а-а! Вот тогда сердце не просто щемило, на части разрывалось. Хотел всё бросить, лететь в  Москву, что-то выяснять, чего-то добиваться, а потом поостыл, подумал: «Ну приеду, ну встречу, ну услышу всё это ещё раз…
Унижаться? Просить? Ведь, такая сумасшедшая любовь была….

Валерий, вдруг, вспомнил, как он первый раз увидел её и улыбнулся.

*******

Он разыскивал адрес своего однокурсника, который уже неделю не появлялся в институте, не  отзывался на звонки, и староста группы поручил ему разыскать Витьку.
Валерий чертыхнулся, но, куда денешься, и тянуться  на другой конец Москвы всё-таки пришлось.
Разыскивая среди «хрущёвских» пятиэтажек дом Витьки. Он вдруг услышал среди высоченных тенистых деревьев громкое кошачье мяуканье и девичий голос: «Сейчас, Муля, сейчас, Муличка, я тебе помогу, ну чего тебя туда занесло, ну спускайся, ну сейчас, сейчас…»

Валерий поднял голову и увидел девушку, взбиравшуюся на дерево и одновременно уговаривающую кошку,  которая сидела на верхних ветках и орала, что есть мочи.
Он остановился. С одной стороны, ему стало  страшно за девушку – не свалилась бы, а с другой… девушка была в платье, ну и естественно  каждое её движение открывало взору не только её стройные ножки, но и,  мелькавшие между складками юбки, упругие девичьи ягодицы в белых трусиках.
На спине болтались две косички с бантами.
Валерию стало смешно: ну кто же по деревьям в платье лазает? Вот, глупая! А на вид, вроде как и не девчонка уже, на девушку похожа.
- Девушка, Вам помочь? – вдруг спросил Валерий.

Она резко обернулась, глянула вниз и держась одной рукой за ветку, другой ухватилась за юбку, чтоб она не развевалась на ветру.
- Уходите! Что Вам нужно? Уходите – я сама!
- А не свалитесь? Может помочь? Слезайте! Давайте я Вашу кошку достану.
- Да идите Вы своей дорогой. Не нужна мне Ваша помощь! Муля, Муличка, ну иди сюда – и, отпустив свою юбку она дотянулась, наконец, до своей кошки, стянула её с ветки и прижала к себе.
А ветер в это время подхватил её юбку и поднял, как парашют.
Валерий застыл от неожиданности, увидев  её полностью обнажённые ножки и её белые трусики.
В груди, вдруг, что-то «ёкнуло».
- Девушка, ну бросайте свою кошку, я поймаю её, а то как же Вы  вместе с нею слезать будете?
Она серьёзно посмотрела на него сверху вниз: «А поймаете? Ну ловите!»

Кошка полетела вниз, Валерий едва её подхватил, а сверху, вдруг, раздалось: «Отвернитесь и не смотрите, как я буду спускаться».

Валерий послушно отвернулся. Когда девушка спрыгнула на землю и протянула руки, чтоб забрать у него свою  Мульку, тот, вдруг, остолбенел: перед ним стояла девушка-подросток, но… с такими синими- синющими глазами на поллица, что у него, вдруг, что-то похолодело внутри. Сначала похолодело, а потом так забилось сердце, что он от неожиданности сильнее прижал к себе Мульку и не отрывая  глаз от лица девушки, спросил: «А как Вас зовут?»
- Да Вам какая разница, как меня зовут? Отдайте кошку!»
- Не отдам, пока не скажете, как Вас зовут.
- Ну,  Юлия, ну… давайте же!
- А меня – Валера!  Юля, а мне нужен 216-й дом, где это?
-Да вот  рядом почти, за углом, за моим домом. У нас 214-й, а за углом 216-й. Пошли – покажу!

Валерий шёл рядом с нею молча, а когда она остановилась, спросил: «Юля, а в какой квартире ты живёшь?»
- Это ещё зачем? – вспыхнула она и скрылась за дверью,


********

Валерий Петрович провёл рукой по лицу, будто снимая с него груз воспоминаний.
Да, много лет прошло, Где она? Какой она стала?
Может и правда навестить этого Егорова, а, вдруг, он и есть её отец?
Ну и что? Даже если это и так?
Да хотелось бы её увидеть!
Не смотря на то, что жизнь у него вроде бы складывалась нормально, он знал, что Юлька – это та «заноза», которая застряла где-то в глубине его то ли души, то ли сердца.
Вроде и не болит – заросло! Но иногда, как кольнёт, как кольнёт, будто наружу вырваться хочет.
Вот и сейчас – «кольнуло»! Да ещё как кольнуло!

Всю неделю боролся с желанием поехать, познакомиться с тем Егоровым, что «обошёл»  их на тендере.
Он понимал, что для встречи нужен предлог и искал его.
Предложить сотрудничество? Но это – несерьёзно.
А если, всё-таки,  ну прямо, в лоб, взять, да и спросить…

Не долго думая, набрал номер телефона: «Николай Егорович? День добрый! Вас «спецтрансстрой» беспокоит. Камолов. Слышали о таком? Ну, приятно, приятно!
Николай Егорович, есть необходимость встретиться. Это как, возможно? По какому вопросу? Да знаете, мне бы не хотелось по телефону…
Да? Ну,  послезавтра, так послезавтра… Спасибо! До встречи!

Положил трубку и чертыхнулся: «Во,  дурак! Ну а если это не он? А если совпадение? А если скажет, что никакой дочери у него нет? Что тогда?

******* 

Через два дня Валерий вошёл в приёмную Егорова, Секретарша, женщина среднего возраста, посмотрев на него поверх очков, спросила «Вам назначено?»
- Назначено, назначено. На 16 часов.
- Николай Егорович, к Вам Камолов из «Спецтрансстроя».
- Да,  пусть заходит!

Валерий волновался, как мальчишка.
- Здравствуйте Николай Егорович!
И протягивая свою руку навстречу Егорову, представился: « Камолов Валерий Петрович, технический директор «Спецтрасстроя».

Егоров показал на стул: «Присаживайтесь!  Чем обязан? Слушаю Вас!»
- Николай Егорович, Вы, наверное, ждёте от меня каких-то деловых вопросов? Я прошу прощения, что, можно сказать, «украл» у Вас Ваше рабочее время, но я к Вам не по производственным  делам, а с вопросом личного характера.
Егоров удивлённо и даже с недоумением посмотрел на него.
- Николай Егорович, я сразу к делу: скажите моя фамилия, имя Вам не знакомо? Ничего не напомнило о прошлом многолетней давности?

Егоров пожал плечами, но Валерию,  внимательно наблюдавшему за  ним, показалось, что в его лице что-то дрогнуло.
- Да нет, не припомню!»
- Хорошо, тогда ещё более откровенный вопрос: скажите у Вас есть дочь, по имени Юлия, где-то лет 38-ти?

Лицо Егорова побагровело, скулы нервно задёргались
- Почему такой вопрос? Почему это Вас интересует?  С ней что-то случилось?
- Успокойтесь, успокойтесь, я представления не имею, где Юлия, а тем более – что с нею. Я с этим вопросом к Вам  и пришёл. Ну, Вы вспомнили меня? Я – Валерий, Юлин жених, ну бывший, конечно, от которого она отказалась.
Я искал её, искал Вас, но вы все, как сквозь землю…
И вот случайно я натыкаюсь на Вашу фамилию, имя, отчество,  думал, может совпадение. Но теперь вижу, сомнения быть не может – это Вы, её отец.

Егоров, вытирая дрожащей рукой раскрасневшееся лицо, безмолвно смотрел на этого неожиданного посетителя.
Наступила довольно длительная молчаливая пауза.
Егоров достал из стола таблетку и быстро бросил её в рот. Валерий не торопился задавать какие-либо вопросы.
Наконец, успокоившийся Егоров заговорил довольно суровым тоном: «Значит так, молодой человек, отвечаю Вам сразу на все Ваши вопросы: «Да, у меня есть дочь Юлия, ей, действительно 38 лет. Она жива и здорова и… надеюсь, счастлива! У неё в жизни всё хорошо.
Если у Вас есть ещё какие вопросы о ней, то сразу же отвечаю: больше о ней мы говорить не будем и никакой другой информации о моей дочери Вы не получите.
А теперь позвольте с Вами попрощаться. Рад буду  с Вами встретиться, но только по деловым, производственным вопросам. Ведь, мы с Вами коллеги,  можно сказать, хотя и конкурирующие. А что касается вопросов личного характера и, тем более, касаемые  моей дочери, этой темы мы поднимать больше не будем.»


Валерий понял, что его «обломали», как мальчишку и ему ничего не оставалось, как подняться, извиниться за свой визит и попрощаться, при этом не приминув сказать: « Если посчитаете возможным, передавайте Юле привет. Скажите ей, что я её никогда не забывал. Прощайте!

Егоров даже не поднялся. Когда за Валерием закрылась дверь, он сорвал с себя галстук, расстегнул пуговицы рубашки и, потирая грудь в области сердца, нервно заходил по кабинету.
«Да – думал он – мир, действительно тесен!
Вот он, несостоявшийся зять, предстал перед ним во всей красе: красивый, солидный, успешный, живущий и радующийся жизни человек, а его дочь… Господи! За что?
Они с женой так радовались успехам своей единственной дочери: в школе – медалистка, в институте – отличница. Такие планы были на будущее – ин.яз. в будущем – переводчица. Целеустремлённая, не сидящая на месте. Интересующаяся ну буквально всем, что есть прекрасного на свете – музыкой,  живописью, поэзией, историей, туризмом…
И молодой человек, хоть и рано она обзавелась им, ещё в 10-м классе, но был таким же умницей, как и она.
Они с матерью сначала  были против,  а потом, когда увидели их дружбу, то… не восхищаться их отношениями было просто невозможно.
Держа дочь в строгости и  целомудрии, всё-таки согласились на её дружбу с Валерием. Они так и продружили  4 года,  пока тот не закончил институт, кстати,  тоже с отличием, и  не укатил на стажировку  заграницу.
А их « лихую» дочь посетило новое увлечение – решила заняться альпинизмом. Будь он проклят!
Вся жизнь пошла кувырком. Вместо радости и счастья -  больницы, операции. Нервы, слёзы. Одним словом, боженька сначала давал-давал им это счастье, а потом взял и отобрал – в одночасье. За что?
Этот вопрос преследовал Юлиного отца вот уже 18 лет.
А встреча с Валерием умножила этот вопрос , наверное,  в миллионы раз.

*********

Прокручивая в голове разговор с отцом Юлии, Валерий ощущал какую-то тревогу, где-то там. внутри его организма – в душе ли, в сердце – сказать сложно.
Что-то настораживало в самой манере, в которой Егоров кратко и как-то отрывисто изложил  информацию о дочери : «Жива, здорова и… надеюсь, счастлива!» Почему было вставлено слово «надеюсь»? Значит,  у отца нет уверенности в счастье дочери! Значит, не всё  так безоблачно, как попытался представить отец картинку  о её жизни.
«У неё всё хорошо!» - как-то коротко, лаконично, а, главное, безапелляционно, без всякого позволения, что-либо спросить о Юлии.
Разговор с Егоровым из головы не выходил. Что-то заставляло снова и снова, почти посекундно восстанавливать в памяти эту встречу.

Пытался заняться делами,  пытался настроиться на поездку в Листьевку (пора бы снова туда съездить. Прошло уже две недели. Землю,  сад нужно приводить в порядок), но ничего не получалось.  Мысли о Юлии, вдруг, захватили всё его сознание.

Дома предложение о поездке на дачу семью опять не вдохновило, а Валерий даже и не расстроился.
- Ну, не хотите, как хотите, а я – поеду, немного поработаю на земле – душа просит.
- Нет, почему не хотим?  Поедем! Правда Гера? – глядя на сына, вдруг, произнесла жена – а то, я смотрю,  ты что-то последнее время вообще перестал нас замечать. О чём-то всё думаешь, молчишь, уединяешься. Ты знаешь, папочка, что-то с тобою, похоже, происходит. Может и правда в земле покопаешься, подзарядишься деревенской энергией и снова станешь прежним? А то мы тебя совсем перестали узнавать.
- Вы   серьёзно? – перебивая жену, спросил Валерий – Ну, здорово! Вы не представляете, как я рад! Гер, а ты как?
- Ну, как? Куда же я без вас? Слушай, пап, а там телевизор подключить есть куда, розетки-то  хоть там есть?
- Ну,  ты чудак-человек.  Ты что ж считаешь, если деревня, то люди с лучиной живут? А какой возьмём телевизор? Давайте, что поменьше, там и оставим, чего его туда-сюда возить. Я же надеюсь, что мы все выходные будем проводить на даче…

Жена с сыном переглянулись: надо же из какого-то постоянно чем-то озабоченного  и невнимательного последнее время, их папа вдруг сразу  так оживился, стал почти прежним: суетливым, заботливым и энергичным.
-Так, Герман, шашлыки жарить будем?
- Ну а как на даче и без шашлыков?
- Да , кстати, мангал там есть. Том, с мясом как? Сама купишь или мне на рынок заехать?
Да и ещё: там прибраться нужно будет, ну чистящее там какое, моющее. Тряпки всякие, занавесочки свеженькие.  Томчик, ты как? Одолеешь? Ну,  я в помощниках, как всегда!
Ребята, как же здорово,  вы и представить себе не можете, как я счастлив, что мы семьёй проведём выходные на природе.
- Да уж, счастья валом – с издёвочкой произнёс Герман – ты ж не отдыхать нас туда везёшь,  а  «пахать»: и то нужно сделать и это…
- Слушай, сын, а ты когда-нибудь слышал такое изречение: «Труд облагораживает человека». Немного потрудимся. А потом «ударим» по шашлычкам, а потом и поваляться можно будет.
А с утра на рыбалку, а? Ты как, Гер? Или все вместе, Том?
- Так, Камолов, угомонись! А то мы и отказаться можем. Что-то ты нам слишком радужную картину нарисовал. Как бы там не закончилось одним: что-то нужно сделать….
- Тамара, давай без сарказма. Не хотите ехать – не надо. Ну а прежде, чем там отдыхать, нужно место отдыха в порядок привести. Хочешь, давай пригласим кого из службы быта - пусть они похозяйничают, если ты боишься ручки свои запачкать.
 Я, конечно, понимаю, что последнее время ты не касаешься никакой грязной работы – благо службы есть, давай  оттуда кого прихватим.
- Я подумаю!
- Подумай-подумай! На это тебе 2 дня. В эту субботу в 6 утра выезд.
- Ничего себе, ты, пап, чего? Это во сколько ж вставать? Не-е-е, я так не согласен!
- Не согласен? Значит,  останешься дома!
- Валер, а чего это ты так круто? Ну,  давай попозже, выспимся. Суббота, ведь…
- Высыпайтесь! А я уезжаю в 6-ть Кто со мной – буду рад!
Последняя фраза прозвучала отрывисто и зло.

И Тамара и Герман такого отца и мужа не знали. Переглянулись, пожали плечами и разошлись по своим комнатами.

В квартире опять повисла гнетущая тишина.
Валерий уселся в кресло перед телевизором в гостиной. Таким злым и непримиримым в семье он никогда не был. На работе случалось, а дома… Что это с ним?
Ну,  они тоже хороши: прямо господами стали, а Герка, похоже, вообще себя принцем возомнил. Интересно, он, хоть, веник в руках держать умеет? Да … вырастил  иждивенца и парня-неумёху. Но сам и виноват: старался все их капризы , все их желания выполнять. Им это нравилось, они были счастливы, а он был счастлив, что счастливы они! Каламбур какой-то! Однако, это так!

А что теперь? Почему теперь его так раздражают их барские замашки? Давно ли «из грязи в князи» выбрались, а уже…
Да! А, ведь, были годы, когда жили скромно, не в бедности, но и не в богатстве. Сами убирались, стирали, гладили, готовили… А теперь боимся ручки запачкать…

Но… наорал он на своих напрасно! Придётся извиняться, а – неохота! Ох, как не хочется.
А, впрочем, и на дачу их брать неохота: будут там кривиться, да нервы трепать.
Решено - еду один! По крайней мере, хоть мысли свои приеду в порядок, а то что-то…
Так в кресле и уснул.
Уже в полночь его растормошила жена: «Слушай, Камолов, ты что теперь и спать  намерен отдельно? Если так, давай хоть на диване тебе постелю.

Валерий молча побрёл в спальню.

А погода, как нарочно, манила на природу. Как никогда раньше, вот уже 3-й день температура держалась под  +20. Не весна, а почти лето.
Поднявшись чуть свет, Валерий умчался на работу. Чувствуя себя виноватым за вчерашний «всплеск» не хотел прямо с утра возвращаться к неприятному разговору, потому и сбежал из дома, пока его семейство ещё спало.
Ну а вечером свои извинения семье всё-таки приносить пришлось: Гера, Томочка, вы уж простите меня за вчерашнее – сорвался, больше не буду. Клянусь!

Уехать в 6-ть в субботу, конечно же, не удалось. Его «сони» едва в 7-м поднялись.
К 12-ти только добрались до Листьевки.
- Ну, что, команда? – разгружая машину начал Валерий – с чего начинать будем? Давайте распределять обязанности, кто чем будет заниматься.
Том, я предлагаю вам с Германом заняться домом. Ты – за главного, Герман – в помощниках.
Ну а я повожусь в саду:  дочистить, убрать, деревья обкопать, обрезать…
- Да, папочка, твои предложения, конечно, заманчивы, но а шашлык когда будем жарить? Вообще-то есть охота.
- Ну, тогда предлагаю сначала перекусить, потом за дело взяться, а к вечеру и за шашлычки. Том, ты как считаешь? – обнимая жену, суетился Валерий.
- А что, если я считаю как-то по-другому, не так, как ты, то это что-то изменит? – не очень довольным тоном спросила жена.

Валерий задумался…: «А, знаете, делайте, что хотите.  А хотите – вообще ничего не делайте – дело Ваше, а я пошёл в сад» - уже с раздражением изрёк он.
- А перекусить?
- Ешьте сами, я пока не хочу!

В саду работы, конечно, было валом. Валерий почесал затылок: « Может, и правда не нужно было связываться с этой дачей – одна нервотрёпка. Если и дальше так пойдёт, то в семье будет полный бардак. Продать? И продолжать жить так, как жил до этого? Семейство, конечно, этому будет радо, а он? Он будет рад? Он сможет переломить  себя и заставить себя жить так, как не хотелось?»
«Вот и выходит: хоть так, хоть эдак – вернуться к прежнему образу жизни – и жене и сыну будет хорошо, а ему – плохо. Продолжать настаивать на дачной жизни: ему хорошо, им плохо. Получается, что что-то не вяжется, не клеится у них новая жизнь» - копаясь в саду, размышлял Валерий.

Часа через два в саду появилась жена: «Валер, ну мы с Геркой почти управились, ну как смогли, конечно.  Может Герман пусть тебе тут что поможет, а я там сама уже закончу?»
- А он-то что,  лодырь  наш?
- Ну почему – «лодырь»? Ну не привык парень к таким «подвигам». А что, собственно, ты от него хочешь. Кто его к чему приучал? Кто чему учил? Пыхтеть теперь можно только на себя, так что давай как-то не сразу «гайки закручивать» и ярлыки вешать. Сами виноваты…
- Вот-вот, досюсюкались и не заметили, что парень вырос, а соску так изо рта и не выплюнул.
- Ладно, Валер, ну хватит тебе, пойдём, посмотришь, может  мы что не так сделали..
- Нет уж, потом скажешь, что я насилие проявляю. Сами соображайте, что и как делать. Ну и потом, в доме убираться  - это же женское дело, ну а я тут вот…
Помолчав, добавил: «Тяжеловато, конечно, но - ничего. Так, если Герка хочет, пусть идёт, покажу хоть, как грабли, да лопату в руках держать, Вот мусор уберём в кучу и хватит, будем мангал разводить».

Потом подошёл к жене, обнял её за плечи, уткнулся ей в шею и уже смиренно произнёс: «Ну, не сердись на меня! Ну, дурак, конечно, может и напрасно всё это затеял. Томусик, но ведь какой воздух, а?  Ну хотя бы ради этой тишины…»
А потом, вдруг, встрепенулся: «Томка, а ты представляешь – вот Герка женится, внуков нам нарожает и будем мы с тобою , баба Тома, всё лето их здесь растить. Ты представляешь, как им тут будет здорово? Босиком, по травке, на речке…

- Слушай, дедушка Валера, ты что-то уж слишком размечтался. Ты сначала сыном бы занялся, а то ты и не заметишь, как он мужиком станет, а ты уже о внуках…
- Ладно! Это я так! Ну, давай, гони сюда помощника. Буду воспитывать…
- А не поздно ли?
- Посмотрим. Надо же навёрстывать упущенное – и крепко поцеловав жену, взялся снова за лопату.


Шашлык получился отменный. У всех, вроде бы, поднялось настроение.
- Ну что? Завтра с утра на рыбалку?
- Пап! Ты что? Дай выспаться хоть. И вообще, мне ещё историю учить, физику. Ты не забыл,  что мне послезавтра в школу всё-таки идти?
- Ладно, сам схожу. А вы отдыхайте! С непривычки, вижу, устали. Я – недолго, пройдусь к реке, чуть посижу и -  поедем..
Ты прости меня,  сын, меня  с этой дачей и впрямь, «зашкалило». А ты хоть учебники взял, тут почитал бы?
- Да взял, пока будешь рыбачить, я пробегусь по ним.

Закинув  удочки на плечо, Валерий, как заправский рыбак, торопился к речке.
Подошёл к поляне и как-то непроизвольно отметил: «А той  «парочки» сегодня здесь нет.»
Не было у речки и Митрича.
- Подойти к кому другому – познакомиться что ли? Ладно, посижу чуток на его месте, может ещё придёт?
Забросив удочки, Валерий то и дело поглядывал наверх – не появится ли у оврага Митрич.
Но, нет, тот так и не появится. Валерий заскучал: и поговорить не с кем, самому скушновато.
А рыба, между тем, ловилась. Поймав пять средненьких карасиков и одного леща, решил, что пора сворачиваться, а то его семейство там без него заскучает

- Ну что, мать, уху варить будем? – с радостным возбуждением, убирая в угол удочки, Валерий обратился к жене.
- Будем! Если только ты почистишь эту рыбку. Слушай, а она-то хоть съедобная? Не травонёмся?
- Да, папа, улов хоть куда, «выплывая» из своей комнаты подхихикнул сын.
- Ничего вы не понимаете, монстры вы мои городские. Да, ведь, дело не столько в рыбке, сколько в самом процессе… Сидишь у речки, а она такая тихая и воздух – дышишь не надышишься…
- Да, папа, лирика из тебя так и прёт: смотри стихами не заговори! Пап, а во сколько едем? Мне тут уже изрядно надоело.

Жена молчала, но по её виду можно было определить, что и она не в восторге от дачного отдыха.
 -Та-а-ак! Похоже, что семейной дачной идиллии у них не получится. А жаль – размышлял Валерий. А вслух сухо сказал: «Собирайтесь! Поехали!»

В дороге молчали. Герка, сидя на заднем сиденье, читал историю.
Жена всё больше смотрела по сторонам.
А Валерию даже и не хотелось нарушать эту «молчанку». Мысли почему-то вернулись в Листьевку: Почему не было Митрича? Нужно было хотя бы узнать, где живёт, да эту рыбёшку его котам завести, всё равно выбрасывать.
 Потом переключился на работу, мысленно составил план работы на понедельник.

Отношения в семье опять стали натянутыми.
Шутить, как прежде, Валерию совсем не хотелось.  Не хотелось подтрунивать, как раньше, на сыном ,не хотелось приставать к жене, доставая её своими поцелуями и зажимая где-нибудь на кухне в своих объятиях.
Ничего не хотелось! Что-то в нём надломилось.

Изредка перед ним всплывал образ Юльки, озорной, моторной, шумной, не сидящей на месте,  вечно с какими-то экстремальными идеями, шутками, прибаутками.
Интересная была девчонка. Не влюбиться в неё было невозможно. Что с Валерием и случилось.
Так и задружили: она – десятиклассница. А он – студент 2-го курса. Продружили четыре года.  За это время Юлька после школы поступила в университет , а он закончил свой институт и надо же было ему в эту чёртову Англию уехать. Отец подсуетился – дань моде того времени. Все, у кого была хоть какая возможность, старались своих чад «спихнуть» заграницу. Престижно!
 Вот и потерял Юльку. Кто-то другой вскружил ей голову или… она – кому-то. А она это могла! А казалось, что их уже ничто не разлучит.  Может напрасно он так быстро «сдался», поверил ей. Нужно было  ехать, разбираться. Ну не могла она вот так просто взять и выскочить замуж. Ведь, они же любили друг друга.

А может… может случайно где-то с кем-то, где-нибудь в компании… Может забеременела и срочно замуж?

Валерий встряхнул головой. Ну вот – додумался, всякая чушь лезет и лезет в голову.

А Томка, тихая, спокойная, добрая, она как будто обволокла своим спокойствием, неторопливостью, обаятельной улыбкой, немногословностью….
Юлька, та – хохотушка и «тараторка», щебетать могла без умолку, а Тамара больше слушала его и… молчала. Ему это понравилось. Взял, да и женился. Ну и, в общем-то за все 17 лет ни разу  о том не пожалел. А вот сейчас… Сейчас что-то случилось. А что? Валерий никак в том не мог разобраться.

Рабочая неделя пролетела, как один день. В пятницу засобирался на дачу? Сухо спросил жену: «Вы едете?»

Она помолчала, а потом своим тихим  и ровным голосом спросила: «Послушай, Валер, а ты не забыл, что наш сын 9-й класс заканчивает, ему экзамены сдавать, готовиться надо..?
- А что на даче готовиться нельзя? Или свежий воздух и тишина к тому не располагают? Ладно! Сам поеду! Готовьтесь! Отдыхайте, как хотите, а я – на природу!

Из дома уехал, когда семья ещё спала. На душе было неспокойно: понимал, что ведёт себя, как последний эгоист. Но почему, почему, его не хотят понимать? Почему он их понимать должен, именно, должен, а вот  ему никто и никогда и ничего не должен.

Даже дачная суета на этот раз не заглушала в нём какое-то новое чувство, появившееся у него к семье: какая-то горечь, какая-то обида, и в то же время… вина. Понимал, что он виноват перед семьёй, виноват в том, что в нём что-то изменилось, он стал каким-то другим.
«Старею, что ли?» - подумалось.

Работа в саду, в доме была не в радость. Хотелось, чтобы скорее наступило  утро и можно было убежать на речку. Там мысли как-то «разглаживались», обретали мягкость и смиренность.

Обрадовался, как мальчишка, когда, подойдя к речке, увидел, теперь уже знакомую спину Митрича.
- Митрич! Доброе утро! А я думал, что и сегодня не свидимся. Рад, рад, очень рад – подавая руку для рукопожатия, тараторил Валерий.
- Слушай, рыбак, не шуми так, а то ты своей радостью всю рыбу распугаешь. Ну, здравствуй!
- Митрич, а что на прошлой неделе? Загул или прогул или здоровье не позволило? Я, честно говоря, расстроился.  Думал на пару порыбачим, поближе познакомимся, а то я в прошлый раз даже адрес, где живёте, не узнал – рыбку завёз бы, моим-то она ни к чему, а у Вас коты, наверное, имеются. Им бы пригодилось!

Митрич молча слушал Валерия, и когда тот угомонился, неторопливо стал отвечать на  его вопросы.
- Не получилось! Хозяйвам дома я был нужен.
- Хозяевам? А Вы тут что, служите? У Вас разве не своя дача?
- Была своя! Была, да сплыла! Неплохой дом был, усадьба – ну деревья там разные, кустарники….
Дети повыросли, в город уехали, попереженились, своими детьми пообзавелись, вот жена и начала «пилить»: давай продадим, давай в город, к  внукам поближе… .
Помолчав, продолжил: «Ну, в общем «допилила». Согласился, тут и возраст подошёл, на пенсию вышел, ну и подались в город – в примаки к сыну.
Два года промаялся – в деревню тянуло, мочи не было, а куда? Дом продали, деньги детям роздали – назад не заберёшь.
Вот решил поехать, хоть посмотреть: стоит ли дом? Как новые хозяева хозяйничают? Довольны ли? Дом у меня хороший был, следил за ним, как за дитём малым…
Приехал…., сердце так и зашлось:  стоит забор высоченный,  а рядом с моим домишком – на месте сада «дворец» возводится. Уже 2 этажа выгнали. Хотел развернуться, да бежать оттуда. Как услышал за забором крик, шум, мат-перемат,  ругня. В общем, остановился, прислушался, а тут и ворота  открылись, смотрю хозяин, что купил у меня, весь аж багровый. Ну и я тут. Он на меня уставился и уже на меня орать начал: «А тебе, мужик, чего здесь надо? К дармоедам моим пожаловал?», а потом видно усёк, кто я, приумолк, а потом и узнал.
- Митрич! Ты что ли?
- Я, Егорыч, я!  А ты чего весь взмыленный, орёшь, всю округу распугал? Чего случилось-то?
- А ты каким ветром, Митрич? Заходи, заходи, дорогой. Прости, но хозяйство твоё я порушил, да и дом твой сейчас – подсобка для рабочих. Да заходи, чего стоишь, заходи!
Я в город собрался, а ты как сюда? Был у кого в гостях? Сюда только или уже назад? Если что – подвезти могу.

Ну, в общем,  мужик он довольно суровый, скрытный, а тут разоткровенничался: дурят его строители, все сроки срывают, материал, как в прорву, куда исчезает постоянно, бесконечно «надо то, надо это». Привезёт, с запасом даже, опять не хватает.
Вот он, в очередной раз, и «спустил  собаку» на них.
Ну а тут и я по руку.
Стал меня спрашивать, каким ветром  занесло?
Ну и я разоткровенничался. Говорю : «Мочи нет в городе сидеть – без дела, без работы, в 4-х стенах. Вот решил проехаться, посмотреть, воздухом, хоть, подышать…

В общем, пока до Москвы доехали, наоткровенничались  друг перед другом вдоволь. Уже почти возле моего дома, он, вдруг, предложил мне:
- Слушай, Митрич, а иди ко мне на работу,  смотрителем. За работниками присмотришь. Ты – мужик деловой, хозяйственный, толк во всём знаешь. Я уже забодался из города всем этим руководить.

Короче, уговорил меня. Решился. В общем, вместе с ним «дворец» его и достроили, потом мой дом снесли, а в углу усадьбы сделали небольшой домик  - со всеми удобствами - для меня.
Жену я  к тому времени схоронил, вот Егоров и предложил мне у него остаться: за смотрителя, за садовника, за сторожа. В общем, за кого нужно, тем и служу.
Ничего, меня не обижают, за члена семьи почти держат.
Так что вот так: был хозяином всю жизнь, а на старости – в прислуги попал. Ладно хоть так, зато в своей деревне, да и на земле, вроде как на своей. Я к ним привык, они без меня - никак. Вот так уже  14-й год и служу.

Когда Митрич закончил свою исповедь, Валерию ничего не оставалось,  как сказать: «Да, Митрич, интересное у Вас кино получилось Вот уж воистину: человек предполагает, а Господь располагает.
Я, вот, тоже никогда не думал, что меня в деревню потянет. Вроде человек городской, вырос в городе, только летом у дедушек , бабушек в деревне бывал а вот потянуло.

Митрич молчал, видимо, продолжал вспоминать своё недавнее прошлое.

К полудню Валерий предложил Митричу свой улов и начал сворачивать удочки.
- Митрич! А где живёте-то? Адресок можно? Может когда улов заброшу, если тут не встретимся.
- Да, не, Валер! Не надо! Домой вези – рыбка то у нас чистая,  уху сваришь – объеденье! За уши не оттащишь.
- Да? Ну ладно! Спасибо! Пошёл я, не болейте, до встречи!
- Бывай, бывай! Хорошего пути!
- Спасибо!

Всю дорогу до Москвы почему-то  думалось о Митриче: вот адресок-то он так и не сказал. А жаль, может  когда за советом каким к нему  обратиться: что с садом делать, как ухаживать? Книжки книжками, а совет бывалого хозяина пригодился бы. Ладно! В следующий раз с ним об этом потолкую.

Домой удалось попасть засветло.  Рыба мирно лежала в ведре. На кухне сразу запахло свежей рыбой.
- Ну, как вы тут без меня? – обращаясь к жене,  спросил Валерий, будто между ними и не было никакой размолвки. «Слушай, Том, местный старожил божился, что река у них чистая, а стало быть,  и рыбка – экологически чистый продукт. Давай попробуем уху сварить. Ну,  неужели не сумеем почистить? Давай учиться, я, ведь, теперь рыбак, значит, рыба всегда будет, причём, подчёркиваю – чистейший продукт.

Сообща, кое-как,  со смехом от того, что рыба так и норовила выскользнуть из рук, почистили улов и сварили уху.
Митрич был прав: уха получилась отменная. Причём, к этому выводу пришло всё семейство.
В семью, вдруг,   вернулось какое-то единодушие и душевный покой.  Все, будто груз какой с себя сняли, были счастливы.

 В середине следующей недели жена сама, вдруг, задала вопрос: «Валер, ты как, если я мясо куплю – насчёт шашлычков?»
- А вы что решили  на дачу со мной вместе? – вопросом на вопрос ответил Валерий.
- Да, мы тут с Германом подумали и решили, что чистый воздух и тишина, и впрямь, не помешают нашему сыну готовиться к экзаменам, а потом шашлычка хочется домашнего. И ещё поэкспериментировать хочется , говорят от разного маринада и вкус мяса бывает разный. Ты как насчёт экспериментов?

 Валерий с некоторым недоумением смотрел на жену: «Ты это серьёзно? Вы, действительно, хотите на дачу?»
 А что? Ты решил, что мы тебе там уже и не нужны? И самому там хорошо?
- Да нет, я рад, ты не представляешь, как я рад! Да, ради Бога, экспериментируй сколько хочешь.  А давай я за мясом сгоняю. Сколько взять?
- А давай вместе? Заедешь за мной часов в 6-ть, на рынок успеем. Только давай в пятницу, чтоб свежее замариновать, а в субботу часов 6-ть подъём, в 7-мь выезжаем.

Валерий смотрел на жену и не мог понять: «В чём подвох? Уж что-то слишком резко поменялось у жены отношение к поездке на дачу. И Герка, хоть и сопит, но молчит, не острит, не ехидничает.
- Ладно, поживём-увидим, в чём подвох.

Пятница прошла в приятной суматохе. Сборы на дачу были обоюдными. Жена постоянно выдвигала новые идеи:  и это туда нужно взять и вот то – там пригодится. И даже Герман пару раз вставил свои предложения: «Пап, а давай видик возьмём и пару кассет – вечером фильм посмотрим. Мне Ромка новую подбросил, говорит отличная комедия. Слушай, а давай ракетки ещё возьмём. Бадминтон погоняем. А в реке уже можно купаться? Может плавки взять….?

В общем, у Валерия от этой неожиданности глаза были квадратными: что случилось с его семьёй?
А жена, глядя на  его растерянность, посмеивалась: «Что нарушили твои планы? Хотел опять от нас слинять? Понравилось? Нет, папочка, от нас ты так просто не отделаешься.»
Валерий пытался шутить:  «Да уж, планы точно нарушили, но… я этому, товарищи нарушители, очень даже рад…»

Ещё больше удивило Валерия желание сына пойти с ним на рыбалку: «Пап, сам я, конечно, не проснусь, так ты «дёрни» меня».
- Точно? Ворчать потом, как старик, на меня не будешь, что выспаться не дал? – с недоверием к решению сына, спрашивал Валерий.
- Не буду, не переживай! Хочется, действительно, на речку взглянуть, может даже искупаться.
- Нет, Гер, купаться ещё рано, вода, наверно холодная, а тебе перед экзаменами простуда ни к чему.
- И то верно! Но хоть посмотреть….
- Я рад, сын! Разбужу, обязательно разбужу.

Как ни странно, но Герман вскочил сразу же, как только отец прикоснулся к его плечу.
По дороге на речку между сыном и отцом шёл непринуждённый разговор, какого  между ними не было уже много лет.
Обсуждали вчерашние шашлыки, комедию, что всей семьёй посмотрели вечером, подготовку к экзаменам. Не заметили, как оказались у речки..
Рыбаки уже были на своих местах. На месте был и Митрич.
Валерий обрадовался:  «Митрич! Приветствую! Рад видеть. Вот познакомьтесь, мой отпрыск, сын – Герман. Проявил желание познакомиться с речкой…
- Это хорошо! – перебивая Валерия, произнёс Митрич .
- Ну, здравствуй – протягивая Герману руку – А имечко-то у тебя какое! Заграничное, прям! Что? Из «Пиковой дамы»? Три карты, три карты.

Валерий, отмечая каким-то подсознанием, что тот знаком с таким произведение, поспешил ответить: «Да, нет, Митрич, три карты тут не причём. Жене имя это почему-то нравилось.  Скорее сын обязан именем Герману Титову, ну космонавту нашему.

Митрич опять перебил его: «Ты, стало быть в честь лётчика назван, сын – в честь космонавта, Прямо пристрастие у тебя в семье к именам воздухоплавателей.
Валерий рассмеялся: «А Вы, Митрич, наблюдательный!»
Герка, поймав три рыбёшки, заскучал: «Пап, я пойду, пройдусь немного, пообсмотрюсь вокруг…
-  Смотри, не потеряйся!
Сын рассмеялся: « Я что, маленький?»
- А что, большие не теряются – в унисон сыну отрезюмировал отец – Ладно, иди, только не долго, через часок будем собираться, мама там заждалась, небось.
- Всей семьёй, стало быть? – поинтересовался Митрич.
-Да уж! Я уже и не надеялся, думал, так одному и придётся сюда ездить. Но… вроде как…!

Рыба клевала, как никогда. За тот час, что отсутствовал сын, Валерий поймал целую дюжину «карасиков», трёх ершей и одного сазанчика.
Даже Митрич удивился: «Ну надо же – тебе сегодня везуха».
- Поделиться, Митрич?
Что ты, что ты – неси хозяйке своей. Я тут, чай, каждый день могу ловить. Похоже, сегодня – твой день!

Валерий, вдруг, рассмеялся.
-Ты чего это? – удивился Митрич.
- А знаешь, Митрич, ты даже представить себе не можешь, каким счастливым я сейчас себя чувствую. Такое впечатление, что сегодня у меня есть всё, чтобы чувствовать себя счастливым.
Во мне сейчас столько радости, я словами даже выразить это не могу.  Мне кажется, что с самого детства, с самой юности во мне не было таких ощущений.
И, закинув голову вверх, обхватив её в затылке, уставился в небо.


Митрич удивлённо смотрел на своего нового приятеля: «Ну,  ты и чудак редкостный, Валер, смотри не сглазь своё счастье, а то ненароком…».
- Да Митрич, ты прав об этом вслух не говорят. Кстати, а где это моё «счастье» запропастилось? Уже больше часа его нет, где можно бродить?


Не  успел он произнести эти слова, как «счастье» тут же обозначилось над ними: «Пап, я уже тут, Ну что пора нам уже?»
- Да, сын, пора, пора – и, сворачивая удочки, повернулся к Митричу.
- Ну что, Митрич, до следующих выходных. Удачи тебе и хорошего настроения.
- Благодарствую! И тебе – того же – немногословно ответил Митрич.

Довольный и, действительно, счастливый Валерий поднялся на пригорок. Сунул сыну в руку ведро с рыбой, закинул удочки на плечо и, приобняв Герку за плечи, изрёк: «Давай поторопимся, а то достанется нам от мамы на орехи».

Проходя по поляне, он  обратил внимание, что та «парочка»,  которую он уже не раз видел у реки, опять была на месте и даже немного задержал на них взгляд.
Герман заметил это и тут же отреагировал: «Слушай, папа, а я тут познакомился с этими… - кивнул головой в сторону женщины сидящей рядом с коляской – Ты знаешь, а девушка так классно рисует, у неё такая картина получается… Жалко, что инвалид, такая молодая и без движения.
- Девушка? – переспросил Валерий – а я почему-то думал, что это мужчина, ну муж той женщины, что рядом сидит.
- Нет, пап, это её мать. Мне почему-то стало их жалко, похоже, что они добрые…
- Это хорошо, сын, что у тебя есть к людям жалость – это здорово!
И почему-то оба замолчали, наверное, думая каждый о своём, а может быть и обо одном и том же.


Уже почти около калитки Валерий спохватился: «Сын, а что это мы с тобой в молчанку играем, а ну, давай делись мнением – как тебе рыбалка…  И вообще, - как? Привыкаешь к дачной жизни?»

******

К следующим выходным дачный азарт у семьи Валерия сошёл на «нет».  Герку в субботу пригласили на день рождения. Конечно же,  это мероприятие ему импонировало гораздо больше, чем дачное общение с родителями.
Естественно,  что и жена тут же отреагировала: ну вот, Валер, в этот раз и у меня не получится: во-первых, Германа не хочу оставлять   без контроля, во-вторых  и дома дела накопились….
Помолчав, Валерий обречённо произнёс: «Ну, не поедем, так не поедем…».
Но жена, вдруг, произнесла:  «Ну а ты, если хочешь, поезжай без нас – у тебя же там дел куча.»
Валерий поднял глаза на жену: «И что, вы не обидитесь, если я уеду?»
- Да, нет! Я же вижу, что у тебя и настроение уже упало. Так что, давай, двигай, а мы уж как-то и без тебя тут справимся.»
У Валерия, будто крылья выросли за спиной: «Спасибо, Томусик! Так, ты мне говори, что нужно сделать по дому, я вечерами могу помочь тебе…
- Ладно уж,  помощник!
- Слушай, Том, а может я тогда с вечера, в пятницу туда махну, чтоб с утра пораньше там делами заняться, в воскресенье пораньше приеду?
- А как же  твоя воскресная рыбалка? Мы как-то уже и привыкли к свежей рыбке…
Валерий рассмеялся: «Ладно, пораньше на рыбалку и к обеду буду уже с уловом. Так что уху обеспечу» - и,   обняв жену, крепко её поцеловал: «Спасибо, Том!»
- За что?
- За понимание.
- Ладно, не подлизывайся.

*********

По дороге на дачу Валерий, вдруг, обнаружил, что отсутствие рядом с ним семьи, совсем не огорчало его, а напротив, даже радовало. Ощущение свободы, отсутствие какой-либо зависимости от кого-то, как будто окрыляли его.  Где-то там, внутри, он ощущал какую-то эйфорию, какой-то подъём, какую-то силу. Было ощущение непонятной радости. Отметив про себя, что «это не есть хорошо», он полностью отдался власти каких-то не совсем понятных ему эмоций.

В субботу переделал массу дел в саду, во дворе и в воскресенье  сранья – за  удочки и на речку.
Почему-то, проходя через поляну, отметил: «А той «парочки» сегодня нет». И, вспомнив рассказ сына о том, что в инвалидной коляске находится совсем не старик, а молоденькая девчонка, почему-то с огромным сочувствием подумал: «Какое же это несчастье для семьи и неужели ничего нельзя сделать…?»

Митрич был уже на месте: «А, Валера?! Привет-привет! А я уже думал, что сегодня у тебя прогул. А где же наследник? Спит, небось?»
- Доброго утра, Митрич! Рад тебя видеть. А я сегодня вообще один – мои в городе остались, так что я сегодня – холостяк.
И, расположившись в 2-х метрах от вновь приобретённого  приятеля, Валерий закинул удочки.
Образовалась некоторая пауза.
Спустя время Митрич поинтересовался: «Ну что там новенького в городе? На месте Москва-матушка?»
- На месте, Митрич, на месте! Что ей сделается? «Пробки» на дорогах, пыль, загазованность, суета… Потому, видно, и возникла  в моём организме  потребность «бежать» от всего этого.
 - Хороший у тебя организм, Валера! Вовремя почуял, что скоро у вас там и дышать будет нечем. Я, как вспомню те 3 года, что прожил там, так в ужас прихожу, как я эти-то 3  одолел, а жена вот и этих 3-х не пережила. Знал бы, что так будет, ни за что бы в город не подался. А так вот и без жены и без дома остался. Спасибо Егорычу – спас меня, можно сказать, подобрал. А так бы и я, наверное, скорёхонько за своей бы отправился.

Валерий молча слушал разоткровенничавшегося  Митрича. Тот, вдруг, внезапно умолк. Глянул на него и понял, что сейчас лучше не донимать его разговорами.
Рыба потихоньку клевала, в ведёрке уже болталось  6-ть карасиков, так что «пол ухи» уже есть, ещё чуть-чуть посидит и будет сворачиваться.

Митрич молчал, пауза затягивалась, и Валерий решил её прервать. В голову, вдруг, пришла мысль о той  «паре», что часто появлялась на поляне.
- Митрич, не потревожу, если задам вопрос?
- Да чего ж потревожишь, давай, задавай.
- Я тут иногда на поляне вижу пару – женщину в шезлонге и вторую – в инвалидной коляске… Я думал почему-то, что это её муж. А Герка мой,  когда в прошлый раз осваивал эту поляну, познакомился с ними.  Оказывается, что в коляске девушка… А кто они? Приезжие или здешние…?

Митрич немного помолчал, а потом как-то непринуждённо бросил фразу:  «Да это ж мои хозяйки – мать с дочерью. У них и живу теперь».
-  Да ну?... Слушай, а что с девчонкой-то? С ногами что-то? Герка говорил, что рисует хорошо. Художница или просто самоучка?
- Да я как-то и не задавался этим вопросом – рисует, да и рисует себе. А рисует, правда, здорово, за душу берёт. У них весь дом в её картинах – как в картинной галерее.
- А что давно в коляске? Врождённая беда или случилось что? Жалко девчонку…
- Да она уже, вроде как,  и не девчонка.  Точно, сколько годков и не скажу. Но что больше тридцати – это точно. Ещё девчонкой была – беда случилась, где-то в горах какая-то лавина накрыла.  Ну, в общем, с тех пор так и мается. Отец что только не делал, куда не возил, сколько операций она, бедная, перенесла,  но, вроде сказали, что всё – разве что какое чудо её на ноги поставит. Она сначала переживала, даже с собою покончить хотела, а потом успокоилась, вот рисует, да читает много, на пианино играет…
И Егоров, на что мужик сильный, тоже похоже сдался. Но для дочери делает всё, что только может.

Фамилия «Егоров», как током, ударила Валерию по мозгам.
- Егоров! Дочь – больше 30-ти лет. Нет, это невозможно…!
- Митрич,  а девушка замужем была? Дети у неё есть?
-Не-е!  Какой замуж, говорю ж тебе  ещё девчонкой была, когда это случилось, В институте училась. И всё, всё оборвалось. Вот такая она жизнь, Валера… не знаешь, где тебя по башке ударит. Но Юлька молодец… нашла в себе силу воли. Хорошая девка, добрая, разговорчивая. Я её, как дочку, полюбил. Мамаша, правда, у неё гонористая…

 У Валерия что-то зазвенело в голове: «Егоров…, Юлька!». Казалось, что он сейчас потеряет сознание: «Нет, это невозможно! Этого просто не может быть… Неужели…?»

Очнуться его заставил Митрич: «Валер, ты чего? Тебе что, плохо?  Перегрелся, что ли? Я тебя зову-зову, а ты молчишь….»
- Нет-нет, Митрич, всё  в порядке. Это я задумался о своём…. Слушай, Митрич, а твой Егоров, случайно, не строитель? Знаю я одного, зовут Николай Егорычем.  Не он ли? Приходилось по работе встречаться. Я то – строитель.
- Во,  чудеса! – отрезюмировал Митрич – так и есть – Николай Егорыч.  И строитель он. Так вы знакомы?
- Нет-нет, мы не знакомы. Просто слышал, что конкурент у нас появился – с такой фамилией. И давно он тут живёт?
- Да вот, как купил у меня дом, так и живёт. Ну, в городе у него тоже есть квартира, так он больше там, а жена – то там, то тут: дочку одну не хочет надолго оставлять. А Юлька в город – ни-ни. Вот уже 15 лет тут. Только вот на операции когда уезжали, а так всё тут….
А ты чего это такой бледный? Не заболел ли?
- Да, Митрич, пожалуй мне пора, что-то голова разболелась. Буду собираться.

Поднявшись на пригорок, он увидел коляску, натюрморт, и ему так захотелось подбежать и взглянуть на ту, кто в ней сидит.
-  Нет-нет – домой, домой, домой!
Как оказался в доме и не помнит. Схватился за голову – она раскалывалась. Ничком упал на диван.- Неужели? Неужели? Неужели мир так тесен. Неужели это его Юлька?
А как же замужество? Новая любовь? Где же тот, за кого она собралась замуж? Или…? Неужели…?
Нет, этого просто не может быть, это какое-то чудовищное совпадение…
Так, домой, домой, скорее домой!


Не помнит, как доехал до Москвы, как поднялся на свой этаж. Очнулся только от постоянно повторяемого женой вопроса: «Валера, что с тобой? На тебе лица нет. Что случилось? Ты в аварию попал? Ты сбил кого? Или заболел? – тормошила она его..
Валерий только качал головой – нет, нет, нет, не трогайте меня, я – в ванную.
Включил холодный душ и долго стоял под ним, пока не услышал стук в дверь и голос жены: «Валера, ты живой? Дверь открой!»
Немного прийдя в себя от холодного душа, вышел из ванной, обнял жену, поцеловал и сказал: «Я кажется заболел, пойду лягу, сделай мне горяченького чайку».
На все попытки жены, узнать в чём дело, отвечал только одно: «Потом, всё потом, Тома, потом, я – спать, мне что-то не по себе. Извини!»
Жена поправила на нём одеяло и в недоумении вышла из спальни.

Накрыв голову подушкой, Валерий пытался уснуть, но в голове острой занозой сидел вопрос: «Неужели? Неужели? Неужели?»

Утром поднялся с больной головой, на молчаливый вопрос жены, приобняв её за плечи, лаконично сказал: «Томочка,  давай без вопросов. На вчерашние вопросы отвечаю: «В аварию не попадал, никого не сбивал, никаких происшествий не было. Просто…, просто у меня проблемы по работе…., был звонок.  Мне потребуется время, чтобы всё уладить. Поэтому, прошу не обижаться, если я в ближайшее время буду суров, малоразговорчив и даже в чём-то не сдержан. Заранее прошу прощения. Но… очень прошу – не трога меня сейчас. Ладно?

-Ладно – одним словом ответила жена и добавила: как скажешь…

На работе  Валерий заперся в своём кабинете, предварительно предупредив свою секретаршу: «Лар, меня ни для кого нет! Ни для кого! Все вопросы к заму,  к Петру.
С ним – тоже – только по телефону. Мне нужно поработать!

Оставшись один на один с собою, снял пиджак, сорвал с шеи галстук, расстегнул рубашку, Казалось, что ему во всём этом тесно. Дышать  тоже было нечем. Открыл окно, встал перед ним и, обдуваемый ветром, начал успокаиваться,  выстраивая свои мысли в какой-то ряд.
После вопроса «Неужели?» появился другой: «Что делать?»
С этим вопросом бродил по кабинету,  натыкаясь на вещи и постепенно приводя свои мысли в порядок.
 Во первых, нужно выяснить что с нею, каков диагноз – это вопрос к её отцу.
Во вторых – Павел, Пашка Кравцов,  друг детства, хирург, практикует в Германии – нужно связаться – сможет ли чем помочь.
Нет , наоборот, сначала нужно с Пашкой поговорить, а потом идти к отцу. А что он скажет Пашке? Он же ничего не знает. А что он скажет отцу  Юлькиному, если сначала обнадёжит, а Пашка откажет?
Ну а дальше? Что дальше?
Ладно, сначала звонок Павлу.
Павел не сразу взял трубку.
- Валерка? Ну не ожидал, не ожидал. Ты чего это средь бела дня, я, между прочим, на работе. Случилось что?
- Привет, Паш! Случилось! Мне нужна твоя помощь, очень нужна. Скажи, ты имел когда-либо дело с травмами позвоночника?
Паша, звоню тебе с просьбой  - не отказать, посмотреть пациента, может сможешь помочь или подскажешь, куда обращаться.
- Слушай, Валер, а диагноз какой?
- Да я точно и не знаю.
- Ну ты даёшь! Но я не Господь Бог, чтоб, ничего не зная о пациенте,  что-либо тебе сказать.
- Паша, мне нужно твоё принципиальное согласие. Если ты согласен посмотреть пациента, я буду разговаривать с людьми, кому нужна эта помощь. А так не хочу обнадёживать.
- Слушай, Валера, ну ты заинтриговал меня. Что за тёмная история?
- Паша, ни о чём не спрашивай, Скажи мне только одно слово - «да» или «нет» и если «да» - я тебе перезвоню.
- Валера, а ты хоть знаешь, сколько это твоему пациенту будет стоить?
- Паша, дело не в деньгах, дело в надежде на помощь, а то они уже отчаялись…
- Да кто они?
 Паша, «да» или «нет»?
- Ну, да, да! В принципе это возможно. Но пока я не буду знать, что к чему – ничего тебе обещать не могу.
- Спасибо, Паша. Я через пару дней тебе перезвоню.

Уже ближе к вечеру решился набрать номер Егорова.
- Николай Егорович, здравствуйте!
 Камолов Вас беспокоит – «спецтрансстрой». У меня к Вам есть деловое предложение. Давайте встретимся?  Думаю, что это предложение Вас заинтересует. Нет-нет, всё лучше обсудить при встрече. Да! Хорошо! Завтра в 14-оо буду у Вас.
От этого минутного разговора рубашка на спине Валерия взмокла.
Совсем обессилевший, прилёг на диван.
Когда-то с Юлькой они очень любили кататься на речных трамвайчиках по Москве-реке.  Закрывая дверь кабинета  буркнул своей секретарше, что его не будет сегодня, сел в машину и помчался к речному вокзалу.
И только, когда ступил ногой на палубу, начал успокаиваться. Мысли потекли поспокойней. Сидел с закрытыми глазами и перед ним, как в кино, начала крутиться «плёнка» тех лет, что они были с Юлькой.

Уже на обратном пути, вдруг, возник вопрос: почему, собственно, его так всполошило всё то, что он узнал о ней, почему так затронуло? Неужели в нём не всё умерло?
А как же Томка, его прекрасная, добрая и мягкая жена? Разве её он не любит…?

*******

В приёмной у Егорова волновался, как мальчишка. Вроде и продумал весь разговор, а было как-то не по себе. А, вдруг, он его просто оборвёт и выставит за дверь?
Этого допустить нельзя. Правильно ли он решил построить разговор? Получится ли?

Из кабинета Егорова вышел посетитель,  и секретарь показала Валерию на дверь: «Заходите!»
Прямо с  порога он, буквально, набросился на Егорова. Тот сначала даже опешил.

- День добрый,  Николай Егорович! Сразу скажу: я наврал  Вам по поводу делового предложения. Я к Вам опять  по личному вопросу.
И не давая тому ни малейшей возможности вставить в его монолог хоть слово, продолжил:
- Я знаю всё, что Вы скрыли от меня о Юлии.
Не волнуйтесь! Я - женат, у меня – семья, и я сейчас у Вас, как друг, который хочет Вам с Юлей помочь.
Значит так, у меня в Германии друг, хирург, специалист. Он готов принять Юлю, осмотреть и сказать, сможет ли ей помочь.
Сейчас мне нужны все документы с диагнозом и всей картиной её лечения. Я всё перешлю по электронной почте, и он назначит дату встречи.
Если у Вас недостаточно средств, я смогу Вам частично занять, потом рассчитаемся.


По мере того, как он всё это произносил, видел, как багровело лицо Егорова, как он, сначала взъярённый, обмяк, опустился в кресло и… молчал.
Замолчал и Камолов.

После небольшой паузы Валерий продолжил: Юлии о моём участии в этом процессе, думаю знать не обязательно.
Вся инициатива будет исходить только от Вас.
Если хотите я напрямую свяжу Вас со своим другом, и только Вы будете вести все дальнейшие переговоры с ним. Я думаю, так даже будет и лучше! Я передам Вам  пароль его электронной почты,  и уже Вам он будет отвечать,   сможет ли он Вас принять.

Егоров попытался начать что-то говорить, но Валерий тут же его прервал: я знаю, я всё знаю, сколько Вы перенесли, что у Юли было несколько операций, но… Николай Егорович, давайте используем ещё и этот шанс.
Егоров медленно поднял глаза и посмотрел на Валерия.
В его глазах были слёзы.
- Хорошо – тихим голосом произнёс он – давай попробуем. Когда?
- Когда скажете, когда документы будут под рукой – так и отправим.

Егоров молча встал,  открыл сейф. Достал толстую синюю папку и со словами: «Вот здесь всё» плюхнулся опять в кресло.

- Прекрасно! Сегодня вечером я свяжусь с Павлом. Ещё раз напомню ему мою просьбу, скажу о том, что связь он будет держать не со мною, а с Вами и потом перезвоню Вам, назову адрес и пароль его «электронки».
Всё, Николай Егорович, спасибо, что выслушали. До связи!

Егоров буркнул: «До связи!» и даже не поднялся вслед уходящему Валерию.

********

Валерий вернулся в офис. Вечерело. Позвонил жене: «Том, я задерживаюсь. К ужину не жди, буду поздно. Целую».
Положил трубку и задумался: «Нужно звонить Пашке, но сначала нужно продумать, что говорить, а что… не  говорить».
Поднялся, зашагал по кабинету. Мысли в голове  теснили одна другую: «Юлька – милая, славная, озорная Юлька…, любимая Юлька и… в коляске. А он, болван, поверил в её «сказки» про новую любовь, про замужество и так легко от неё отказался, а она…,  она в это время страдала, страдала физически, страдала душою, сердцем. Ведь, это она сделала нарочно, она отказалась от него, чтоб не быть  ему обузой.
Он виноват перед нею, виноват: поверил, так легко поверил…, а, ведь, мог бы быть рядом, может тогда и не было бы этой трагедии…
Ладно, Пашка, наверное,  уже дома, можно звонить.
- Паша, привет, это я! Узнал?
- Ну как не узнать? Я твой голос, дружище, и через 100 лет узнаю!
- Ну, спасибо, проверим… через 100 лет.
- Согласен! Ну что у тебя? Давай, я так понял, что звонишь по поводу своей просьбы?
- Да, Паш! Значит так:  девушка, вернее, молодая женщина 38-ми лет, 18 лет назад попала в снежную лавину, нашли, но жизнь была на волоске, спасли, но что-то произошло с позвоночником. Лечение, операции… в общем,  она в коляске. Надежды врачи, практически, никакой не оставили, но… сказали что только «чудо» может поставить её на ноги.
Павел, я очень хочу, чтоб это «чудо» сотворил  ты.
Её отец – человек не бедный. Для дочери готов на всё.
Я совсем недавно узнал об их беде, хотя очень давно наши пути пересекались.
Всё, что нужно он перешлёт тебе по «электронке» И все разговоры-переговоры с тобою будет вести он. Я только передам ему твои координаты, и он завтра же тебе всё перешлёт.
Если ты не передумал и твоё «да» остаётся в силе, то диктуй пароль  твоей  «почты». Так, давай, записываю. Угу… так…, да, понял – записал. Спасибо!
Паша, у меня к тебе будет ещё одна просьба: моё имя, фамилия не должны даже мелькнуть в разговоре с пациенткой. Всё должно исходить от имени её отца – он сам нашёл и вышел на тебя. Понял? Он – сам!
- Валерка, я всё понял, не понял одного: почему такая конспирация? Заинтриговал!
- Паша, потом я тебе всё расскажу, как-нибудь при встрече. Просто я перед этой девушкой чувствую вину. И думаю, что если она узнает, что это я посодействовал…, в общем, она просто может отказаться принять от меня помощь…
- Слушай, ну совсем заинтриговал. 
- Ладно, старик, договорились!
- Да, Паш, отец её в курсе, что она не должна знать, от кого поступила эта инициатива. И ещё: можно я буду позванивать тебе и интересоваться, как идут дела. Нет, я, конечно, и с отцом её буду на связи, но мне-то ты сможешь сказать больше. Паша, очень прошу, сделай всё возможное и невозможное. Сам ли или ещё кого подключишь, прошу,  сотвори «чудо».
- Так развёл тут такую интригу, что я уже умираю от любопытства. Ну да ладно. Ну а насчёт твоей просьбы, хоть я и не Господь Бог, постараюсь сделать всё, что в моих силах. Звони! Буду держать тебя в курсе.
- Спасибо, Паша!
- Да пока не за что!
- Всё равно – спасибо!

**********


После разговора с Германией, он тут же набрал номер телефона Егорова, сообщил ему пароль и адрес Пашкиной «почты».
- Николай Егорович, там ждут Ваши документы. Остапов Павел Андреевич, мой товарищ,  обещал чем сможет, помочь.
И ещё,  Николай Егорович, просьба: не говорите ничего Юлии обо мне. Давайте договоримся так: Вы просто сами нашли вот этот вариант и сами вышли на эту клинику.
Пашка в курсе, что всю связь он будет держать только с Вами. Ну а я, с Вашего позволения, буду и Вам и ему позванивать, чтобы быть всё-таки в курсе.
Всё, Николай Егорович! Удачи Вам! Будем надеяться.

- Спасибо, Валера! Только скажи: зачем тебе это нужно?
Валерий не ответил, молча положил трубку.

Но этот вопрос Юлькиного отца вонзился, как кинжал, в мозги: «Зачем это ему нужно?»


*******

Прошла неделя. Работать не хотелось, на дачу – не хотелось. Общаться с кем-либо тоже не хотелось.
Спасибо,  жена понимающая, не пристаёт с расспросами.
- Что, Валер, никак не вырулишь ситуацию?
- Пока  никак. Но всё под контролем.
- На дачу-то поедешь в эти выходные, или как?
- Не знаю, может и не поеду, а может и поеду – не знаю! Возможно, и в выходные буду работать.
Она покачает головой, подойдёт, обнимет его и тут же оставляет его в покое, за что он ей бывает очень благодарен: не лезет в душу.

*******

К концу недели не выдержал: «Паша, ну что там с моей просьбой, документы получил, есть какие соображения….?»
- Ну и быстрый же ты, Валер, как я посмотрю. Прям за 2 дня я тебе уже и результат должен выдать…
- Нет, Паш, какой результат. Ладно, не буду тебя напрягать.
- Да стой ты! Прямо уж и напрягать…
Посмотрел , всё, что  мне было переслано. Кое-что попросил дослать, Но… должен тебе сказать. Что одному мне здесь не справиться, как бы не пришлось психиатров подключать….
- Как психиатров? А причём…
- Да притом… здаётся мне, что у этой дамочки не только физическая травма, а и – душевная. При той картине, что я прочитал, не может эта травма быть неизлечимой. Не может быть, чтобы при всех принятых мерах – а я должен сказать, что, действительно, работа проделана большая – не может, чтобы не было положительных результатов.
Ну это я пока просто так размышляю. Думаю, что через недельку мы тут уже определимся – возьмёмся ли за это твоё «протеже» или нет.
Валер, а чего это ты так печёшься об этой дамочке? А ну, колись! Ты ж никогда ко мне не обращался с такими просьбами, а тут вдруг…
- Паш….!
- Ладно-ладно! Шучу! Постараюсь! Всё, что смогу, сделаю!
- Спасибо! Я буду звонить через неделю.

********

Почему-то от этого разговора на душе стало легче. Поехать бы на дачу…., порыбачить, подышать воздухом…, но… там Юлька – не сорваться бы.
Нет, в эти выходные – тайм-аут.

Пролетела ещё одна неделя. Работа спорилась, настроение нормальное, можно и на дачу махнуть, но… сначала звонки.
- Николай Егорович, день добрый! Узнали? Да – я. Ну как  Ваши дела? Есть какие новости из Германии? Я пока Павлу не звонил. Знаю, что все документы Вы ему отправили. Есть ли какое «резюме»? Решают? Ну, хоть, обнадёживают или пока…
Да, понятное дело, что такие вопросы с «кондачка» не решаются. Но, главное  - надежда. Так что – будем надеяться!

Поразмышляв немного о разговоре с Егоровым, уже ближе к вечеру «набрал» Павла.- Пашка! Извини, может,  от дел важных отрываю? Если что, я перезвоню. Да? Ну давай, я внимательно тебя слушаю.
- Знаешь, Валер, я предложил твоему Егорову обратиться там у вас в России к психиатрам, обрисовал картину. Ну а потом уже – к нам.
Но он, по-моему, меня не понял и, кажется, даже обиделся на меня сначала. Но потом перезвонил, попросил всё взять на себя, в том числе и работу в этом направлении.
Короче, я сейчас решаю этот вопрос с коллегами, консультируюсь, с кем надо. Как решим – сообщу! Пока вот так!
- Спасибо, Паш!
- Опять «спасибо? Спасибом не отделаешься, заинтриговал – дальше некуда!
- Да чем, собственно? Вижу, как мается мужик. Мы с ним, хоть и конкурирующие партнёры, но он – хороший мужик. Захотелось помочь…
- Темнишь, друг, ой, темнишь! Так я и поверил.  Ладно – встретимся  - вытрясу из тебя признание.

Валерий рассмеялся: «Договорились! Буду ждать встречи!»

*******

А на дачу ехать надо. Герка экзамены сдал. У жены – отпуск.  Она, правда, заикнулась о поездке, хотя бы на Юг, но… дачка вытрясла запасы. В этом году придётся довольствоваться дачей. Захотят, могут недельку там пожить, а потом и он недельку возьмёт.
Ну это, если захотят.
А сейчас – на дачу, на дачу!
Семейство тоже, вроде, с удовольствием засобиралось: плавки, купальники шашлыки….

К концу рабочей недели Валерию, вдруг, позвонил Егоров: «Валера! Хочу тебе сообщить: твой друг назначил нам встречу в его клинике на 20 августа. Так что, у нас появилась надежда. Вернее – у меня. Юлька уже ни во что не верит, начала отбрыкиваться.  Но мне, всё-таки, удалось убедить её – ещё раз попытать судьбу. Чуть ли не со слезами на глазах, но согласилась.
Так что, спасибо тебе, Валера!

- Да не за что!
- Да нет, есть за что. Хотя бы за участие, простое человеческое участие.

- Ладно, Егорыч! Держите меня в курсе. Хотя…. Я и сам буду выходить на Павла. Доброго Вам пути и удачи! Большой удачи!
- Спасибо!


До 20-го августа – почти месяц. Лучше бы Пашка сейчас их вызвал – была бы исключена возможность случайной встречи. А так….
В свою последнюю поездку на дачу он понял, что боится этой случайной встречи с Юлькой. А вдруг…. Не хотелось бы! Пока… не хотелось бы!

*********

Лето подходило к концу. Вот и 20-е августа. Где-то дней через десять можно будет звякнуть Павлу. Чего-то, да скажет. Жизнь шла своим чередом: работа, дом, дача, изредка, теперь изредка, друзья, редкие встречи с ними.
Но в жизни Валерия образовалась какая-то ниша, в которой не было места ни работе, ни жене, ни сыну, ни друзьям  - ни-че-му. Там было пространство только для него и для… Юльки. Осознал это Валерий не сразу. Просто почувствовал, что живёт он с некоторых пор жизнью двойной: Юлька, её здоровье, и он, а вся остальная жизнь, она шла параллельно с той.
Он, как мог, старался продолжать жить так, как он жил раньше, старался… но не всегда получалось. Что-то неестественное для него появилось в его жизни.
У него появилась… тайна – от жены, от семьи, от друзей, от всех людей, окружающих его.
Он не изменял жене, но чувствовал себя теперь постоянно перед нею в чём-то виноватым.
Он не бросал семью, сына, дом, но понимал, что он всему этому – изменяет.

Жить стало сложнее. Постоянно преследовала мысль: не дать почувствовать семье того, что в нём что-то изменилось, появилось что-то… своё, не их – общее, а только его, личное.
Жена  периодически поглядывала на него с немым вопросом: «Что с тобою происходит?»
Он понимал этот вопрос, но старался делать вид, что он его не понимает. Обнимал жену, целовал, а в это время… думал об Юльке, об их прошлом и об её будущем.

Звонка из Германии не было. А уже 5-е сентября! Нужно звонить самому.
- Здравствуй, Паша! Не очень отвлекаю? Или перезвонить в другое время?
- Да чего там – в другое время. Давай поговорим сейчас.
- Паш, ну что?
- Да хорошего мало! Как я и предполагал, болезнь сидит у неё в голове. Она так уверовала или врачи ей это вдолбили в голову, что она уже никогда не встанет на ноги, что с этой проблемой справиться не легко.  Мы стараемся и, я думаю, сдвиги будут.
Ты знаешь, она настолько позитивный человек – во всём, кроме вот основной её проблемы, с ней так интересно беседовать. Она так много чего знает, так во многом разбирается и рисует здорово. Её рисунки, они – жизнеутверждающие. А это – хорошо! Значит, я надеюсь, удастся сдвинуть с мёртвой точки и её проблему. Это не только  моё мнение. Это мнение специалистов.
Ты знаешь, она привезла в подарок свою картину  тому врачу, который будет с нею заниматься, а я предложил ей подарить эту картину клинике. Она без колебания согласилась. Картину повесили в холле, и ты представляешь, народ с интересом её рассматривает, а я иногда со стороны наблюдаю, как она сидит в своей коляске чуть в стороне и с любопытством рассматривает людей, которые любуются её картиной. Я думаю, что это, именно это что-то может помочь сдвинуть в её мозгах.
- Слушай, Паш! Ты что-то уж очень много говоришь о личных качествах своей пациентки,  а что-нибудь поконкретнее, можешь?
- А что? Ты никак ревнуешь? Ладно, поконкретнее звони через пару недель, надеюсь,  будет сдвиг и будет результат.
- Добро! Позвоню!  Извини! Пока!

Положив трубку, Валерий почему-то потёр грудь в области сердца: в нём что-то заныло. Было  какое-то странное чувство, что-то задело его в той тональности, в которой Павел говорил о Юлии. А может в нём, правда, появилось чувство ревности? Чушь какая-то!


Жизнь продолжалась, но в ней всё больше и больше образовывалось  какое-то пространство, какая-то пропасть между той, где были он и Юлька и той, где было всё остальное.

Попробовал позвонить в контору  Егорова – не вернулся ли он из Германии, что он ещё скажет?
Секретарь ответила, что он ещё в отпуске.
А спустя несколько дней от него звонок:  «Здравствуй, Валера! Вот решил тебе позвонить. Вчера вернулся из Германии, вместо меня там теперь жена. Спасибо, Валера, за всё спасибо! Дела, кажется, движутся. Правда,  сейчас с Юлькой пока работают психологи. Павел Николаевич всё-таки считает, что решающим фактором будет Юлькина уверенность в успехе очередной операции. Пока всё это в её мозгах не уляжется, за операцию браться не будут.
Ты знаешь, а твой друг, видно, хороший парень, такой, ну русский что ли мужик. И дело своё, похоже, знает. Спасибо ему. В меня он, во всяком случае, веру вселил. Жду – не дождусь результатов.

- Дождётесь, Николай Егорович! Дождётесь! Я тоже в Пашку верю. Мы с ним давно не виделись, но я точно знаю, что он – врач от Бога. Уж, если взялся, значит,  чувствует, что что-то может сделать. Не был бы уверен – не брался бы.

- Но он  - молодец! Обнадёживать, сильно не обнадёживает, говорит, что 90 на 10. Всё-таки 10 процентов оставляет на… Но не будем о плохом. Будем надеяться, что попадём в те 90. Ну ладно, извини, что оторвал от дел.
- Что Вы, что Вы, Николай Егорович, я рад Вашему звонку. Как только будут новости – звоните.
- Обязательно! До свидания! 

Время тянулось немыслимо долго. Календарь будто застыл на месте. Недели казались месяцами.
Через три недели не выдержал.
- Павел, привет! Ну как дела? Как самочувствие? Как настроение? Что новенького?
-  Привет! Да уж так я тебе и поверил, что тебя беспокоит всё то, о чём ты меня сейчас спрашивал.
Ладно, ладно – поверю! Ну так,  друг мой, дела наши сдвинулись с мёртвой точки. Та, о которой ты так печёшься, кажется, готова к операции. Всё должно быть хорошо.
- Когда?  Ну точно дату назвать не могу, но недели через  2-3, если ничто не помешает – точно.
- Паша я буду тебе звонить. А если что раньше – ты уж звякни. Не сочти за труд.
- Да прямо тебе – раньше.  Я такую пациентку готов держать у себя и дольше. Мне она очень интересна. Ты знаешь… очень! Ну, пока!»



- Интересна…. А чем интересна? Особый профессиональный случай? Как человек – интересна? Или как женщина….?
В груди у Валерия что-то защемило. Повертел в руках телефон, будто ожидая оттуда ответы на свои вопросы. Потом бросил его на стол, да с таким чувством, будто тот был в чём-то виноват.

- Интересна…  Ну ты, Паша, и «зацепил» меня своими откровениями. Ну а что собственно в том странного? Человек она, действительно, интересный, любознательный, многознающий. Он ещё тогда, когда узнал её школьницей,  всё удивлялся: и откуда в ней столько знаний? Ну а теперь, наверное, и вовсе…. Внешность, если болезнь её не изменила, то тоже должна быть очень привлекательной. Ему она тогда казалась красавицей.
Инвалид? Ну, возможно, получится, поднимется, станет на ноги.
Так что,  такая вполне может заинтересовать мужика. Тем более что Пашка так и не женился до сих пор, свободен, значит не нашёл  пока достойную себе пару. А что, если….

Валерий, криво усмехнувшись, глянул на себя в зеркало: «Что,  друг, старое за душу взяло? Нет, дружок, что было, то прошло, у тебя семья: Томка, Герка, дача, наконец. А с дачей, быть может, придётся расстаться. Ну вот – додумался . Помотал головой и стал собираться домой.

*****


Если  поначалу вся эта «новая» история с Юлией как-то всколыхнула его душу, то со временем всё стало в нём успокаиваться.
Он заставил себя думать о семье, о работе. А в душе поселилась какая-то горечь.

Недели через три раздался звонок и радостный голос Егорова сообщил, что Юлии сделали операцию, что прогнозы обнадёживающие и что  он – Егоров – большой должник перед ним.
Каким-то вялым голосом ответил: «Ну уж только не перед ним. Павла благодарить надо, а он….»
- Нет, Валера, если бы не ты, не знали бы мы твоего Павла, а значит…
- Я очень рад за вас – помолчав, добавил – и за Юлю – тоже. Я позвоню Павлу, узнаю всё поподробнее.
- Спасибо, Валер!

Вот уже третий день, как он узнал об Юлькиной операции, а рука почему-то не поднималась позвонить в Германию.
Кое-как уговорил себя: «Паша, привет! Мне тут господин Егоров сообщил, что всё состоялось и у них есть надежда на полное выздоровление его дочери. Это правда, Паша? Действительно, прогнозы положительные?

И, выслушав Павла, добавил:  «Ну ты молодец, дружище. Спасибо, что помог хорошим людям. Когда в Россию? Когда увидимся? Ты вроде собирался?
- Нет, Валер пока не получается – дел по горло. Да и твоему «протеже» я пока ещё тут нужен.
Ей ещё предстоит длительная реабилитация. У нас тут есть такой Центр, вот её отец и попросил изыскать возможность – отправить  её туда. Говорит, что ваши врачи могут всё дело загубить, а тут надежды побольше.  Ну,  вот я и пообещал, а, как ты понимаешь, обещания нужно выполнять.
-Ну, молодец, Паша. Ещё раз спасибо Приедешь – звони. Встретимся – пообщаемся…
- Непременно!

Перекидывая из руки в руку телефон,  Валерий ещё с полчаса ходил по кабинету. Мысли о Юльке опять вернулись к нему и напрочь застряли в его мозгах, как он ни старался оттуда их выбросить.
Из этого состояния его вывел звонок жены: «Валер, ты не забыл мы сегодня идём к Роговцевым? Как забыл? Ну ты даёшь…! Давай, не задерживайся, я жду тебя…

Обычная обыденная жизнь: день рождения у жены его друга. Нужно идти, а не хочется…. А что хочется?
И, вдруг, застыл на месте от отчётливого ответа, что прозвучал где-то там, внутри его: «Хочу увидеть Юльку, хочу её обнять, хочу прижать к себе и сказать: что же ты натворила, глупенькая девочка моя. А, ведь, мы могли бы быть вместе».

Он закрыл лицо ладонями и, вдруг, почувствовал, как из-под них по его лицу побежали горячие слёзы.
Долго сидел в кресле и не мог понять, что же это было?


********

А жизнь, между тем продолжалась.
Летели дни, недели, месяцы.
Егоров периодически позванивал ему и сообщал о состоянии Юльки: вот она уже стала на костыли. Вот уже взяла в руки палочку.  С трудом, но уже ходит… Скоро домой!

Спустя пару месяцев заставил себя позвонить Павлу: «Паш, ну что тебя можно поздравить с очередной победой? Поздравляю! Ты – если не Господь Бог, то точно ГЕНИЙ. Я преклоняюсь перед тобою и твоим талантом.»

- Захвалил! Но… польщён, хотя в этом не только моя заслуга. А ещё и других специалистов, но и заслуга Юлии в том тоже не малая. Она оказалась умничкой. Перетерпеть многое чего пришлось. Но она всё выдержала. Пока – с палочкой. Но если и дальше так пойдёт, думаю, со временем сможет и без неё обходиться.
Кстати, а ты куда пропал? Твоих звонков, пожалуй, более двух месяцев не было. Что-то случилось?

- Да, Паш, были серьёзные проблемы – соврал Валерий – крутился, как волчок. Но я был в курсе: Егоров периодически мне позванивал. Спасибо тебе!
- Я ж тебе сказал «спасибом» не отделаешься. Вот приеду – будешь расчитываться.
- Добро! А что собираешься?
- Собираюсь. Думаю, что скоро буду. Родственники мне уже всю плешь проели. Больше десяти лет дома не был. Пора и честь знать.
- Давай, буду ждать и рад встрече. Звони, как только приземлишься на родной земле.


*******

Прошло ещё два месяца. И вдруг, звонок: «Ну что, дружище: готов к встрече?». В телефоне был голос Павла.
- Пашка, ты прилетел? Когда? Ты где? Когда увидимся?»
- Прилетел, прилетел, давай  в субботу. Пойдёт?  Часам к 5-ти. Буду ждать. Адрес не забыл?
- Замётано! Не забыл, не забыл!


Жене объяснил, что из Германии прилетел Пашка, друг детства, и что в субботу  у него с ним встреча. Тамару он знакомил с ним когда-то. Но это была случайная встреча,  и она  знала о нём только по рассказам мужа.
-Не обидишься, что я сам пойду? Мы хоть вдоволь наговоримся, повспоминаем школьные годы. В общем, мальчишник у нас будет.
- Ну чего ж обижаться? Мальчишник, так мальчишник, только не переусердствуйте там. На самом деле, уж давно не мальчишки. Чтоб сердечко выдержало. – смиренно изрекла супруга Валерия.

Он подошёл и смачно её поцеловал: «Спасибо Томка! Ты у меня – самая замечательная жена!»


Субботы ждал, как какого-то праздника.
Прихватив с собой пару бутылок  «горячительного» и торт для родителей Пашки, без всяких затруднений нашёл Пашкин дом и быстро поднялся на третий этаж.

Дверь на звонок быстро распахнулась. Друзья крепко обнялись и минуту-другую молча стояли обнявшись, похлопывая друг друга по спине.
- Пойдём! Там  родители заждались и… у меня для тебя сюрприз.»
- Ух ты…!

Вошли в зал.  Навстречу Валерию поднялись родители Пашки. Валерий поздоровался.  У стола, спиной к Валерию стояла женщина, одной рукой опираясь на палочку.
У Валерия задрожали руки, внутри всё похолодело: Юлия!

- Познакомься, моя жена – Юля. Женщина медленно повернулась к Валерию. Они оба оцепенели.
- Валера? – произнесла Юля и стала медленно оседать на пол. Пашка успел подскочить к ней и подхватить на руки. Родители бросились к ним.

А Валерий, пятясь к выходу, схватил с вешалки пальто и  выскочил из квартиры.


От нашатыря Юля быстро пришла в себя,  вокруг неё суетился Павел и его родители.
- Юля, что с тобою? Что это было?
- Как он очутился в твоей квартире?  - вопросом на вопрос ответила ему Юлия.
- Это и есть мой школьный друг, с которым мы должны были встретиться.  Юля,  вас с ним что-то связывает? Думаю, что да. Не зря мне показалось подозрительным его желание, чтобы ты ничего не знала о  нём..

И Павел рассказал всё жене с самого первого звонка Валерия в его клинику.
А потом спросил: «Юль, ты ничего не хочешь мне рассказать?»

И Юля медленно стала рассказывать  обо всём, что связывало её с Валерием: с первого дня их знакомства и до того момента, как она написала ему прощальное письмо.

Павел долго молчал. А потом решился спросить жену: "Юль, но это всё ведь ничего не меняет?
Мы справимся? Ведь, нас двое, мы вместе?

- Нет, Паш, ничего не меняет. И потом нас уже не двое, нас - трое.

Павел с недоумением посмотрел на Юлию.
А потом как заорёт: "Юлька, это правда? Это то, о чём я подумал?"
- Правда, Паш. Всё хотела тебе сказать, но почему-то всё откладывала: у нас скоро будет малыш!

*******

Валерий, выскочив из подъезда, ничего и никого не видя перед собой, шёл, наталкиваясь на прохожих, наступая в лужи, и только одна мысль была в голове: «Юлька и Паша! Пашка и Юля! Она – его жена! Его жена! Жена, жена, жена… А как же он? Как он будет без неё?....»

Свернул в сквер, сел на лавочку и, постепенно успокаиваясь,  стал размышлять:

- «Господи, твои пути, действительно, неисповедимы.
 Зачем так жестоко ты развёл нас, а потом стал нас  настойчиво подталкивать друг к другу: желание заиметь дачу. Листьевка! Упорное желание приобрести её именно там! Рыбалка! Поляна! Девушка в коляске! Митрич!Его рассказ о своих хозяйвах, о Юльке….. И  Егоров.
Перехлестнулись по работе. Фамилия, всего фамилия закрутила Валерию мозги и вывела на Юльку.

Пашка! Он сам вверил её в его руки! Он сотворил чудо!  И Юлька стала его женой.  Мог бы догадаться, что к этому может прийти, ведь, Пашка так ею восхищался.

Его Юлька опять от него ускользнула. Она опять… вышла замуж за другого. Только тогда это было неправдой, а теперь – это правда! Горькая, но правда!
А что он хотел? Чтоб Юля стала его? Но, ведь, он женат, у него семья: жена, сын… Что он мог предложить Юлии?

Сердце Валерия билось в сумасшедшем ритме.
Он положил руки на спинку скамейки, поднял голову к небу и обращаясь туда – ввысь, почти вслух произнёс: «Господи, твои пути, действительно неисповедимы! На всё твоя Божья воля!
Но зачем так жестоко?  Больно! Очень болит в области сердца! Больно! Юлька, я тебя, наверное, по-прежнему люблю. Да, я люблю тебя! Люблю! Люблю! Люблю! Господи помоги…!


Тамара нашла Валерия в больнице только на третий день. Обширный инфаркт!