Эффект бумеранга

Есть непреложный духовный закон: в чем мы осуждаем другого человека, в том повинны сами. Мы видим в других то, что живет в нас самих. Если, к примеру, я обвиняю другого во лжи, то значит и сам я когда-то врал и вру до сих пор, допуская маленькую, «простительную» ложь во взаимоотношениях с окружающими.

Если, агрессивно жестикулируя, возбужденно говорю собеседнику, что вот такой-то халтурит на работе, ворует и хамит, значит – и сам я иногда допускаю халатность в исполнении служебных обязанностей или домашних дел,  и я – хам, грубиян и вор. Ведь сколько случаев личного хамства, ранившего близких, я даже не заметил.

Сколько с работы утащил ценных вещей, которые «плохо лежали», а значит, принадлежали мне. Разве это грехи? Так, мелочь, пустяк. Да что говорить… Свои собственные грехи я легко прощаю себе, любимому. Простить другому? Никогда!

В основе осуждения лежит гордость: я бы ТАК не поступил, я лучше, чище, выше другого. Однако почему-то забывается эффект бумеранга: в чем я обвиняю человека, в то же сам обязательно и вляпаюсь. Но это еще что! Очень часто мы, не зная глубин души человека, а судя только по каким-то внешним его поступкам, приписываем ему грехи, которые есть у нас, но которыми данный человек на самом деле не болеет.

Например, некто часто впадает в гнев. И всех вокруг себя этот некто видит гневливыми и раздражительными, хотя все это далеко от действительности. Отчего так происходит? Отчего мы мажем других грязью, которой живем сами? Думаю, оттого, что неосознанно мы хотим иметь соучастников своих беззаконий, союзников в своих гнусных и гнилых делах. Мысль простая: да, я знаю, что ворую, пью горькую, обижаю жену и хамлю соседям. И мне хочется думать, что и окружающие плавают в том же дерьме, что и я. О! Не я один такой! И вот эта мысль убаюкивает мою совесть, заставляет ее замолчать и не вякать, когда я в очередной раз прихожу «на бровях» домой и поливаю матом плачущую жену. Если думать, что вокруг все ТАКИЕ, намного проще мириться с непримиримым – с ядом греха, разъедающим мою душу.

Все люди, без исключения, испорчены, испорчены первородным грехом прародителей, который суть есть гордость. И потому, когда я узнаю о явных «проколах» и «косяках» других, о разрушающих действиях греха в душе ближних, то вздыхаю облегченно: ура, не я один такой! Есть и похуже!

И вот что любопытно: чаще всего в перекрестие нашего прицела попадают именно недостатки, гадости, мерзости других людей. Мы очень часто замечаем пятнышки на белой простыне, и очень редко – саму простынь. Ну почему бы не порадоваться успехам или добрым делам ближних, их искренней любви к людям, к природе, их милосердию, терпению, радушию, жертвенности, честности, благородству? Потому что нам это неинтересно. Более того – нас это ранит: я на ТАКОЕ не способен! И наше завистливое нутро восстает против этого света. Дай-ка я поищу, нет ли среди этого света тьмы? Нет ли в этой сияющей вселенной черных дыр?

Мы падки на скорый суд, на обвинительное заключение, и редко-редко выносим оправдательный приговор. Редко-редко мы радуемся хорошему в других и почти никогда не хотим учиться у них этому хорошему. Никто мне не указ! Я лучше знаю, как надо жить. Может быть, именно поэтому среди нас крайне мало людей святой жизни. Святой – значит близкой к Богу.

Увы! Современным людям все меньше нужен Бог и все больше – удовлетворение своих низменных потребностей, своих нечистых желаньиц. Мы живем в смраде нераскаянных грехов, и каждый день, чтобы оправдать, обелить себя, ищем, у кого этих грехов больше. Не упускаем случая кого-то осудить, обсудить, чтобы утвердиться в мысли: я – лучше всех. Спи, совесть, спи! Налево и направо метаем осудительные бумеранги, которые, по неумолимой траектории духовной жизни, возвращаются, усиленные в десятки раз, обратно, чтобы поразить в самое сердце и погубить.

Что же остается делать? Только одно – взыскивать Господа. Учиться добру, прощению, терпению – по учебнику жизни, именуемым Евангелием. Обращать взор свой не на жизнь других, а на свою собственную жизнь. И это правильно! Отвечать-то перед Богом будем только за себя, не за других! 

Если увидел в ком-то грязь, знай, что эта грязь есть и в тебе, а значит, бегом в «баню» – в Церковь. Если же я вижу кого согрешающим, но во мне самом этого греха нет, меня совершенно это не трогает, я легко прощаю согрешающего и уж точно не буду осуждать.

Вот еще что тут нужно сказать. Нужно радоваться доброте в других, славя Бога, что есть еще хорошие, светлые люди. Видение добра в других людях и  радование этому добру – признак того, что и твоя душа еще не окончательно умерла. Раз ты видишь свет в ближних, значит, в тебе он тоже есть. Однако есть тут одна опасность: видеть в себе света больше, чем в других. Гордость, чтоб её! А потому правильным считаю такой подход: видеть свет в других и сокрушаться, что этого света нет во мне. Ближние – хорошие, добрые, светлые люди. Ближние, но не я. Во мне нет ничего доброго, ничего светлого, ибо я постоянно вижу в окружающих бесчисленные грехи, а значит, и сам тяжко ими болен. Сам нуждаюсь в исцелении!

Откуда во мне взяться добру, если после каждого, казалось бы, доброго дела, во мне вскипают тщеславие, самомнение, самолюбие, высокомерие! Где оно, добро мое, ау! Нет его, одни руины, развалины здания, которое я получил в дар при святом Крещении. Значит, главное дело моей жизни – покаяние, плач о своем непотребстве и окаянстве. Вот если укорениться во мне это покаянное чувство, если перестану я видеть хорошее в себе, но при этом буду уповать на милосердие и человеколюбие Божие – буду на верном пути.

Да поможет нам на этом пути Спаситель Христос!