Полусказки бывшей ведьмы. Дракон 8

- Ты чего это? Ты чего удумала? – тревожился Никифор, у подола хозяйкиного метался, пытался взгляд её поймать, да где там – не отрываясь смотрела Ведьма в небо да ступала, ступала на край пригорка невысокого, будто не видела ничего вокруг да не слышала. – Домой пойдём! Там Ёж уж заждался, там птицы наши, лес, изба, зелья твои да травы! Да куда же ты идёшь-то! Стой! Стой, кому говорят!
Ведьмааа! А как же Ив… - но последнее имя назвать кот так и не решился, тем паче, что не слушалась его колдунья: развязывала мешочек искрящийся, доставала огненный камень о семи жизнях. Полыхал он огнями разноцветными, пламенем дивным, доселе не виданным, но как будто руки ей не жёг - ласкался к пальцам, как котёныш малый. А как стала женщина на пригорок, на самую его маковку, так и поднесла камень к тому месту, где жилки бьются, где ключицы птичьими крылами сходятся. А потом к коту обернулась  -дикая, молодая, красивая, с развевающимися волосами да огненными сполохами в зелёных глазах.
- Знаешь, кот, ради чего живём? Ради той годинушки, когда душа может живой себя чуять…Ради самой малой вольности душевной… Чтоб не по  приказу, не по нужде или повинности… А моей душе сейчас полёта хочется… Чтоб ещё раз…С ним… По краю небушка… Чтоб звёзды расступались и ветра прятались… Эх, кот, - прошептала ласково, голосом тихим да шёлковым, который Никифор сроду от неё не слыхивал, - ступай под дерева, не то искрами обожгу…
    Встряхнула Ведьма волосами тьма-тьменными, да и прижала Семижар помеж ключиц…

Что не каменно – отогреется,
Претворится всё, переменится.
Примерещится да привидится –
Поднимуся ввысь жаром-птицею!
В полуночный час, ненадолженько
Пораспрямятся крыла сложены!
Поднимуся в небо до вечор-зари!
Камень- Семижар, жизнь мне подари!

   За сим словом засмеялась звонко-заливисто. Никифор-то и не понял, когда смех на птичий крик сорвался, он-де глаза от яркой вспышки закрыл. А когда кошачьи очи видеть смогли – лишь огненные перья сверху падали.
    «Птица огненная…Феникс» - человечья память услужливо коту подсказала: «Ишь ты… на что обернулась… Огонь к огню – добром не кончится. Погубит ведь себя, - печально думал кот. В его кошачье-человечьей душе шевелились и страх, и тревога, и восторг от увиденного, и лёгкая тоска, что не встретилась ему за просекой такая, которая вот так бы в ночное небо за ним взлетела, себя не жалеючи…
      Дракон спутницу не сразу-то приметил. Чего ему, хозяину неба, по сторонам озираться? Всяка живность, которая в небе летает, метнётся суетливо да испуганно  в сторону, ему дорогу уступит.  Лишь тогда Змий искоса глянул, когда на его чешую  отсвет упал от крыльев огненных. Большая птица, из ниоткуда появившаяся, летела бок-о-бок с ним: живая, яркая, искры рассыпая с каждым взмахом крыл своих да новым жаром вспыхивая.  Повернула к нему изящную птичью головку, проклокотала что-то на своём жар-птичьем языке, вырвалась вперёд, озорно оглянулась и полетела  в темнеющее небо стрелою горящею, какими бусурмане из былин города жгли. Дракон вызов принял: нечасто забавы на его долю выпадали - бросился вдогонку, жар выдыхая и рыкнув тихо…
     Не так-то скоро догнал  птицу-озорницу Змий летающий, а когда настиг – чуть накрыл крылом тяжёлым. Почуял тепло жар-птичье, и на миг знакомое что-то привиделось ему в крылатой спутнице - словно летал он уже когда-то в ночном небе рядом с этою горящей птахой. Но, у Драконов-то и в человечьем обличье память не долга, а так уж и совсем короткая - куда там вспомнить. А птица вилась рядом, плела в полёте своём узоры диковинные,  огненные руны  витиеватые. То выше поднималась, то ниже. Клокотала что-то гортанно и ласково, залетала вперёд Дракона, своими горящими глазами в его жёлтые заглядывала. И каждый, кто с земли их полёт видел, замирал в удивлении и в восхищении. Красота рядом с силою летела…