Маша

Маша сидела в бистро, заедала горечь обиды тортом, запивая всё это дело чаем с жасмином и гвоздикой: странное сочетание, но ей нравилось. Прокручивая в мыслях её утреннюю перепалку с шефом, все слова, сказанные ему и слова, сказанные ей, она с еще большей горечью стала поедать уже  пироженное.

Витая в перепалке с шефом, мысленно переворачивая все претензии высказанные ему в другой, в более мягкой форме корила себя: «Дура ты Машка, надо было ответить вот так, а ты как, эх ты.…… Из-за твоей гордости и упрямости, полетишь с работы как фанера над Парижем», - и с ещё с большей горечью стала поедать своё любимое сливочное мороженное посыпанной шоколадной стружкой.

Немного остынув, собравшись с мыслями, Маша, как и подобает человеку, который слишком много и не по делу выпаливший своему руководителю стала искать подходящие слова для объяснений своего поступка и извинений за него. Но поиск слов в маленьких комнатках своей памяти прервала пара сидящая напротив.

Молодые люди сидевшие напротив, - судя по парню ему не меньше тридцати, а по девушке нечего не ясно, она сидела спиной к ней,- мило о чем-то болтали, смеялись, хорошо проводили время. Даже не так - он болтал, смеялся, хорошо проводил время. Парадокс - не меньше. Наблюдая за ними, Маша сделала вывод, что встречаются не давно, может быть это их первая встреча. Встреча. Да ещё где? В бистро!

Девушка словно статуя сидела неподвижно, даже представить трудно, о чём она думает, какие эмоции она выражает. Он бурно перед ней жестикулировал и артикулировал без передыху. Промелькнула мысль, о том, что вдруг она манекен, а у него не всё в порядке с головой. Она же не видела, как они пришли, она ведь была занята поеданием торта и самобичеванием.

Прошло минут десять, парень все распинался. Спустя две минуты, «манекен» соизволил ожить. Деловито и важно, будто она бизнесвумен, посмотрела на часы, потом, повернув их  своему собеседнику, указательным пальцем демонстративно постучала по ним. Парень, как собачка, которой сказали «фас», быстро побежал за официантом, чтобы тот посчитал их пребывание в этом заведении.

Им принесли счет, он вложил N-ую сумму в "ресторанный кошелек", потом протянул манекену руку, после чего они прошли в гардеробную.

Они ушли, не знаю почему, оставив гадкое послевкусие.

«Как я рада что они ушли, ведь я слов нормальных-то не нашла для оправданий перед шефом, все смотрела на эту мумию с часами» - думала с сожалением Маша,- «Ты ходишь по тонкому лезвию ножа, остановить, иначе всё – конец карьеры», - додумывала она, волоча ложкой в круговую по чашке с чаем.

Незамедлительно взяла телефон, набрала своему утреннему обидчику, стала объясняться, говоря что была не права, и что, мол «с кем не бывает», добавив в упрёк: вы тоже Сергей Николаевич хорош. В ответ мужской голос на том конце тепло и по-отечески сказал: «Ладно, Комарова, зарыли топор войны, в понедельник отчёт в нормальном виде принесешь, и будет с тебя».

Воодушевленная, окрыленная, счастливая Маша ринулась домой, оплатив весь купленный в бистро преддепрессионный набор. Уже выходя, на лестнице, она заметила того парня, который, уже не был так веселел, скорее на оборот: удручен и безэмоционален. Она все поняла.
Спустившись по лестнице, выровнявшись с ним, она приостановилась, посмотрела в его глаза и улыбнулась ему своей широкой , изящной улыбкой. Он улыбнулся ей в ответ. Улыбка как знак: «Не переживай всё будет хорошо».

Успокоившись на этом, она убежала прочь. Ведь ей готовить ещё отчет к понедельнику