Записки из подстолья или размышления о депрессии

В наши дни невозможно, кажется, прожить и дня, чтобы не услышать что-нибудь о депрессии, случившейся с тем или иным из знакомых или незнакомых людей. Более того, невозможно и слова грустного вымовить без того, чтобы тебе с сочувствием не сказали о возможной депрессии у тебя самого. Причем говорится это часто с убежденностью, что иначе и быть не может в наш издерганный и нервный век – когда все якобы задавлены бытом, работой, личной неустроенностью, безработицей, ожиданием конца света и Бог весть чего еще...  Впечатление, будто души наши настолько ослабли, что падают в изнеможении при первом же сильном порыве ветра обстоятельств. Мы уж не говорим сейчас о всяческих личных коллизиях, неоправдавшихся надеждах и всевозможных разочарованиях. Сколь ранимой оказывается душа человеческая  - иной раз только психотерапевт и способен ей помочь выстоять в этом ужасном мире.

Впрочем, шутки шутками, но армия психотерапевтов, психоаналитиков и психиатров уже довольно давно занимается не только серьезными случаями душевных расстройств, но и готова оказать нам помощь при любом мало-мальски выраженном угнетенном состоянии нашего духа. Нет, не положено человеку в наш век пребывать в печали и грусти – не вписывается это ни в одну из оптимистических жизнеутверждающих схем, помогающих каждому из нас по отдельности и всему человечеству скопом все быстрее и быстрее вращать колесо истории подозрительно сильно напоминающее колесо беличье.

Но сейчас нас будет интересовать не столько онтологическая бессмысленность так называемого экономического, социального или научно-технического прогресса (к чему такой «прогресс» ведет, легко видеть на примере сегодняшнего положения дел на нашей планете), сколько осознание этой бессмысленности отдельными людьми, приводящее порой к так называемой «депрессии».

У Леонида Андреева есть весьма примечательный рассказ, который называется «Мысль». Он о человеке, враче, составившем хитроумный план убийства своего приятеля с последующей симуляцией сумасшествия. Причиной злодеяния было  извращенное понимание этим человеком как собственного достоинства, так и общая его духовная ограниченность, слишком часто сопутствующая людям самовлюбленным и в сущности очень недалеким. Пересказывать рассказ мы, однако, не станем – благо каждый, еще не читавший, может прочитать его и сам составить о нем свое впечатление. Тем более, что там читатель найдет обширную пищу для размышления о свойствах человеческой мысли, равно как и для самоанализа – буде таковой ему интересен.

Нас же все это интересует по той причине, что как во все прежние времена, так и теперь, внутренний мир человека остается мало понятым, несмотря даже на значительные успехи психологии, психотерапии, психоанализа и иже с ними. Вот как в примере с горе-симулянтом из рассказа Андреева – он в конечном итоге вынужден был задаваться вопросом: кто он сам – «оправдывающийся сумасшедший или здоровый, сводящий себя с ума». Другими словами, в каком случае подобный человек есть собственная подлинная личность – когда он, изображая помешанного, самозабвенно ползает по полу или воет из-под стола, или когда осознает, что всего лишь симулирует помешательство, одновременно как бы наблюдая свои действия со стороны?

Думается вслед за героем Л. Андреева, что разрешить сию дилемму до конца не представляется возможным. Ибо всегда, в любом поступке человека, в любой его мысли, останется нечто, не поддающееся наблюдению, ускользающее от анализа не только стороннего наблюдателя, но и самого этого человека. А ведь есть еще и глубоко личная, интимная область психики, которая недоступна вытаскиванию на свет Божий даже посредством самого изощренного психоанализа или когнитивной психотерапии. И вовсе не потому, что ученые не владеют соответствующими методами. Нет, проблема здесь гораздо серьезнее, хотя, казалось бы, и намного проще – речь идет о самом мировоззрении человека или же о его мировосприятии и, соответственно, о целеполагании.

Примечательно, однако, что любой уважающий себя врач-психотерапевт или психиатр с готовностью признает возможность, скажем, пессимистического взгляда на мир, его цели и смыслы. Действительно, куда же деваться – вот ведь и Гаутама Будда создал свое совершенное учение именно из-за желания избавить людей от неизбежных страданий в миру и бессмысленности повторения раз за разом того же круга сансары. Что же – объявить всех истинных последователей Будды людьми, страдающими тяжелой формой депрессии и потому стремящимися раз и навсегда избавиться от «радостей этого мира», уйдя в нирвану?

Однако на деле, в повседневной жизни, как часто окружающие и врачи способны на подлинное понимание человека, переставшего увлекаться цветистыми миражами этого мира или даже не желающего более в этом мире оставаться? В таком случае тут же говорят либо о реактивной депрессии, как следствии тех или иных жизненных неудач, либо начинают исследовать «пациента» на предмет недостатка в его организме серотонина, норадреналина или дофамина. Либо же обращают, к примеру, внимание на возможный гипотиреоз.

Слов нет – все эти и многие иные факторы, равно как и факторы соматогенные, могут приводить к неконтролируемому самим человеком изменению настроения, понижению жизненного тонуса, утрате интереса к окружению, к утрате самого желания жить. И будет справедливым сказать, что такому человеку необходимо помочь любыми доступными средствами – фармакологическими, психотерапевтическими, физиотерапевтическими и иными. Ведь состояние, в котором он очутился, не вытекает из его жизненных установок, не обусловлено взглядом на мир и его ценности. Напротив, такой человек хотел, стремился и действительно получал радость от своего участия в жизни, строил планы, предвкушал новые радости и достижения. И всему этому помешало его болезненное состояние, явившееся следствием тех или иных, как правило внешних обстоятельств.

Но ведь есть и другое – то, что когнитивная психотерапия достаточно огульно называет «ошибками мышления», «нелогичностью мышления», «неправильностью убеждений» человека. И потому обращает особое внимание на внутренний мир человека, его мысли, убеждения, установки, на его так называемые «фантазии».
Гм... фантазии... Да ведь и вера в Бога для многих – лишь фантазия... И разве есть абсолютно надежный и одновременно универсальный критерий для отделения «фантазии» от «реальности»?

При всем нашем уважении к добросовестным ученым и врачам, пытающимся помочь таким образом человеку выйти из депрессивного состояния, все же нужно обратить внимание на то, что здесь мы вступаем на весьма зыбкую почву – туда, где наш человеческий, земной и вполне материальный дискурс соприкасается с областью духа, который действует и «дышит» по совсем иным законам, нежели земные, и, безусловно, не может измеряться нашей бытовой «целесообразностью» и «мудростью века сего». Ведь то, что врачи и окружающие принимают за депрессию, может и часто оказывается ничем иным, как внешним проявлением глубинного несоответствия душевного строя человека тому содержанию, которым способен наполнить его душу этот мир. И если для одного здоровье, карьера, семейное положение и материальное благополучие – суть альфа и омега всего его существования, то для другого все это может не иметь вообще никакого или мало значения, но напротив – он будет страдать из-за несовершенства и жестокости этого мира или из-за ограниченности собственных знаний, либо из-за тоски по идеалу. «Совершенно верно! – с готовностью ответят нам, - все это понятно и действительно может быть проблемой для человека, вводить его в пессимизм и упадок настроения, в депрессию. Вот и поможем ему выйти из этого состояния – ради того, чтобы он продолжал с удвоенной энергией бороться за справедливость или создавал новые творения, приближаясь к своему идеалу».

Проблема, однако, в том, что и это далеко не все. Может быть в человеческом мышлении нечто, не просто неудовлетворенное миром и делами в нем, но взыскующее как бы «мира иного» - того, который в принципе нам недоступен, но о котором мы по какой-то прихоти судьбы или Создателя имеем возможность помыслить. И помыслив – уже никогда более не удовлетворяться тем, с чем постоянно сталкиваемся в жизни – в сколь бы привлекательные формы эта жизнь не облекалась. И если мы имеем дело с человеком, действительно, а не только на словах взыскующим ответа на предельные вопросы о самом себе и о мире вокруг, вряд ли можно ожидать от него оптимизма и радости при созерцании бездонной и безысходной пропасти, отделяющей этот непознаваемый смысл бытия от повседневной рутины окружающего вполне мещанского быта и забот.

Уже этого одного достаточно, чтобы прежде попыток лечить погруженного в депрессию человека задуматься о том, а не хотим ли мы, изменив его взгляд на проблему, на самом деле попытаться изменить саму его личность, его душевный строй? И не есть ли это просто вторая волна подавления в человеке чистоты и непосредственности его восприятия действительности – следующая за первой, когда на протяжении всего детства «воспитующая среда» отучала его от искренности, открытости и непредвзятости взгляда на мир и на вещи в мире? Снабжала его сознание раз и навсегда заданными клише, согласно которым и должен существовать человек в мире вещей и людей.

А ведь есть еще один уровень погружения человека в так сказать неконгруэнтность между его данностью духовно-психологической и той данностью, с которой жизнь постоянно заставляет его иметь дело и – главное – воспринимать ее всерьез.

Чтобы скептический читатель лучше прочувствовал это состояние, можно привести простой пример. Вас, взрослого человека, помещают в песочницу, где маленькие дети строят замки из песка, прокладывают дороги, проделывают тоннели - в общем делают то, что и положено делать им по возрасту. Для них это замечательно. Прекрасно это и для вас, если вы способны и готовы забавляться вместе с детьми, помогать им, учить их чему-то, радоваться их смеху. Да, в роли их  воспитателя-товарища вы непременно будете видеть смысл вашего пребывания в песочнице. Но представьте, что ВСЮ вашу жизнь превратили именно в такую песочницу. Что ничего, кроме нее, у вас нет и от вас требуется играть этим песком и этими формочками всю свою жизнь. И вовсе не с детьми, а самому. Что это и будет основным и единственным содержанием вашей жизни. Не воспитание детей, а именно занятие этим и ничем иным. Много ли в самом деле смысла для взрослого человека в пересыпании песка из пустого в порожнее? Особенно если этот человек не чужд миру знаний, творчества, если у него есть профессия, с помощью которой он может приносить действительную пользу окружающим. Каково ему быть отлученным от такой возможности? А теперь представим себе, что для кого-то весь этот мир со всеми его целями и устремлениями – не более, чем та самая постылая уже песочница. Что этот человек прекрасно видит всю иллюзорность так называемого научно-технического и прочего прогресса, который, ничего не добавляя к духовному миру человека (а, скорее всего, приводя этот мир к деградации), в то же время все более и более закабаляет его, делая безвольным и совершенно несамодостаточным придатком глобальной системы, работающей на самое себя и лишающей человечество последних признаков сообщества духовных личностей.

Как при всем этом воспринимать весь мир и собственное существование в нем? Находить утешение в «маленьких радостях жизни»? Ну, а если не тянет к ним, как не тянет кого-то к наркотикам или выпивке? Если душа взыскует истины по высшему счету? Если не довольствуется резонерством на тему непознаваемости мира и невозможности что-либо в нем изменить. Ведь такое резонерство по нашим скромным наблюдениям чаще всего звучит из уст именно тех, кому на самом деле глубоко безразлично все, не имеющее отношения к собственному комфорту и безопасности. Да – и, конечно, к тем самым «радостям жизни», которые, собственно, и заполняют духовный вакуум такой души. Причем, во многих случаях на самом деле не много разницы между чтением изысканных литературных произведений или регулярным посещением театра и, скажем, коллекционированием значков или «забиванием козла» во дворе со товарищи. И вправду, любые интеллектуальные или артистические занятия, сводящиеся лишь к своеобразной «игре в бисер» или же к художественному эстетству, столь же мало соотносятся с раскрытием подлинно человеческого в человеке (Ницше бы здесь сказал  о «сверхчеловеке», а христианство - о человеке «новом» в сравнении с «ветхим»), сколь и игра в домино или кости.

Да, уважаемый Читатель, со всеми этими невеселыми рассуждениями мы подошли к тому самому злополучному вопросу о смысле жизни, который неизбежно встает перед каждым, кто хоть немного склонен к созерцанию и интроспекции. Увы, не каждый при этом способен, подобно Н. Бердяеву, произнести: «... пусть я не знаю смысла жизни, но искание смысла уже дает смысл жизни, и я посвящу свою жизнь этому исканию смысла». Ведь здесь есть какой-то подвох, какая-то даже тайна – иной поистине талантливый или гениальный человек вполне может прожить наполненную творчеством и богатую интеллектуальной деятельностью жизнь и не обратить внимания на внутреннюю противоречивость хотя бы осознания им себя самого... Или, обратив внимание, тут же отвернуться и заняться более «реальными» проблемами мироздания. Хорошо эту проблему почувствовал, видимо, Иммануил Кант, введя понятие «вещи в себе», а еще – сделав в предисловии к своей «Критике чистого разума» совершенно блестящее наблюдение: «На долю человеческого разума в одном из видов его познания выпала странная судьба: его осаждают вопросы, от которых он не может уклониться, так как они навязаны ему его собственной природой; но в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят возможности человеческого разума».

Да не удивится мой Читатель, но вспомнилась сейчас русская поговорка «На миру и смерть красна». Какая связь, спросите? А та, что и тогда, когда речь не о смерти и жизни, а о потребности быть понятым (не удержусь сказать: «счастье – это когда тебя понимают» - фраза из очень хорошего советского фильма), то и здесь можно было бы еще как-то мириться с недоступностью чего-то нашему пониманию, когда бы это непонимание не оказывалось лишь только твоим собственным больным местом, твоей личной болевой точкой, но если бы хоть кто-то разделял с тобой эту невозможность жить в мире абсурда и кривых зеркал. Но нет, и здесь одиночество. Одиночество не бытийное, а, скажу, пожалуй, так – экзистенциальное. Одиночество не тела, не ума, но души человеческой.

Иной раз доводится остро ощущать свою неуместность... Вы хотите знать, что чувствует неуместный человек? Это очень просто. Не станем на сей раз лезть под стол и выть оттуда. Представьте себе чье-то падение в пропасть и тот нечеловеческий крик, который издает при этом несчастный. Так вот, неуместный человек тоже кричит. Только крик этот слышен лишь ему самому и никому более. Кричит все его внутреннее естество, кричит душа... Кричит от безысходности и от невозможности передать свое ощущение хоть кому-то... О да, я уже слышу хор голосов, советующих покаяться и обратиться к Богу. Или, что более вероятно, к психиатру – ведь то, что НАМ непонятно и для НАС не приемлемо – не имеет права быть. Вы знаете, в моем любимом фильме к моему же любимому герою, собирающемуся отправиться на пушечном ядре на Луну, обращается священник со словами: «Ну что ж, будем исповедоваться...». И ответ барона Мюнхгаузена – «Я это делал всю жизнь». Именно так. Постоянная исповедь, если это жизнь, а не полусомнамбулическое состояние человека, заранее «знающего», что жизнь его оправданна и осмысленна, если он построит дом, посадит дерево и вырастит сына.

Как часто свое бессмысленное и никуда не ведущее существование люди оправдывают тем, что живут ради детей своих... А вы не чувствуете, господа, что это очень напоминает переадресовку? Перекладывание ответственности за подлинно человеческое бытие со своих покорных обстоятельствам плеч на плечи своих детей. Мы, мол, ни на что не годны, зато дети... А что дети? Перед Богом, на которого так привыкли ссылаться эксперты от богословия и знатоки запредельного,  по-видимому лично знакомые с нашим Творцом, все равны. И жизнь твоего ребенка, какая бы прекрасная она не была, не оправдает твою жизнь, прошедшую в мышиной возне вокруг вожделенной кормушки. Ответьте же искренне, господа, неужели бесконечное воспроизводство самих себя и есть та цель, ради которой человек приходит в мир сей? Ведь тут вовсе и не нужно быть человеком, а вполне сойдет родиться тем же лососем, идущим на нерест и отдающим свою жизнь ради жизни множества будущих мальков. Или, если рыба не подходит, то как вам коровка? Или, может быть, ваша гордость требует львиной ипостаси? Пожалуйста, берите, не жалко. Только душа человеческая при этом оказывается той самой «лишней деталью», оставшейся в руках после того, как был разобран и заново собран некий механизм.

Ну да ладно, отвлеклись мы. А ведь говорили об угнетенном состоянии, о депрессии. Так вы и вправду считаете, что с депрессией нужно бороться? Всеми доступными средствами – лишь бы вернуть обществу полноценную личность? Безусловно, ведь для человеческого общества так важно поголовье (помните ветхозаветное? - «плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю»), а что там в голове у поголовья  – уже не так важно... Но вот бывает же, что не может человек совместить свое «богоподобие» с полной отстраненностью своей от знания Божьего плана бытия – какова цель всего и зачем было вызывать из небытия существо, обреченное на страдания и неспособность понять не только Творца, но и даже такие «элементарные» вещи, как бесконечность пространства и времени, этим Творцом сотворенных. И портится настроение от всего этого. Морщины лоб бороздят. Аппетит пропадает. А это уже совсем никуда не годится – вместо здорового метаболизма и хорошего послеобеденного сна – мысли какие-то на голодный желудок в голову лезут. И выпадает человек из ансамбля живущих ради самой жизни, и становится такой человек бельмом на недреманом оке коллективного мнения.

Вдумчивый читатель, свидетель этих строк, задастся, наверное, вопросом – к чему клонит автор? Что этот странный автор хочет сказать своему Читателю? Признаюсь сразу – никакой цели нет. Ибо давным давно уже не вижу смысла ни в каких проповедях, как и в разговорах вообще. Все, что способен дать человеку разговор – это либо помочь ему скоординировать свою практическую деятельность с другими, либо просто занять его праздный ум, не способный иначе к сохранению своего когнитивного гомеостаза, или же преодолеть обыденную скуку. Пишутся эти строки лишь для того, чтобы при каких-то невероятных обстоятельствах они нашли отклик в чьей-то душе, также не могущей примириться с гротескностью собственного пребывания в мире иллюзий и пустых форм. А вдруг и поможет все сказанное кому-то, кто иначе и вправду поверит уверениям окружающих, что от его бытийного нонконформизма нужно избавляться, что нужно принимать таблетки, приводящие его снова в «рабочее» состояние, позволяющее ему не выбиваться из общего оптимистического фона взыскующих радостей жизни. И откажется от самого, может быть, главного в самом себе – от того ГОЛОСА, который не позволяет удовлетвориться привычной глазу мишурой и суетой окружающего мира. Впрочем, положа руку на сердце, признаюсь, что все это в сущности не важно – так или иначе, проживает человек свою жизнь и на смену ему приходят новые поколения, все менее и менее склонные задумываться о чем-то, выходящем за пределы мира форм.

Эти заметки с какого-то момента начали превращаться в своеобразный поток сознания, несущий его автора по волнам памяти, эмоций, жизненных впечатлений, и, конечно, размышлений. Ну и пусть – так лучше. Легче и свободнее так жить, думать и записывать мысли. Вот сейчас подумалось – а что заставляет меня, полностью осознающего бессмысленность ЭТОЙ жизни, оставаться в живых? Что не позволяет рассматривать самоубийство, как способ ухода от этой бессмысленности? Только лишь инстинкт самосохранения, приводящий к животному страху перед ужасом смерти, или нечто иное? Ведь, как говорил некий резонер в одном из рассказов Амброза Бирса, бояться смерти не нужно – пока мы живы, нет смерти, когда умерли – нет нас. Примерно так он говорил. Что, впрочем, не помешало ему впасть в пароксизм отчаяния и стремления сохранить свою жизнь, когда был отдан приказ о его расстреле. Если бы все пишущие были так честны и мужественны, как этот американский писатель и журналист – Амброз Бирс...

Но - в сторону резонерство. Самоубийство не нужно совершать ибо шаг этот необратимый. В этом все. Подробнее я уже писал об этом, сейчас просто нет сил душевных повторяться. Однако заметим, отказ от самоубийства сам по себе еще не означает осмысленности продолжения собственного существования. Сколько поколений так называемого «человека разумного» сменилось на земле? Антропологи сосчитают и это число будет весьма большим. А что изменилось в человеке за все это время? Если оставить в стороне сопутствующую Summa Technologiae, в «сухом остатке» окажется все та же борьба за всяческие «насущные блага» и «место под солнцем», тем самым подтверждая известное высказывание о том, что «история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса». Действительно, трагична судьба животных, обреченных на постоянную и чаще всего кровавую борьбу за выживание. Но то, что наделенный интеллектом и духовными потенциями человек посвящает свою жизнь практически тому же, лишь в опосредованной, завуалированной и потому лицемерной форме – это уже выглядит поистине какой-то дурной пародией. Скорее всего, пародией на обезьяну (сколь неверно понимание тех, кто считает, что обезьяна – пародия на человека!).

Так во имя чего предлагают мне вылезти из-под стола моей «депрессии» и присоединиться к «приличному обществу»? Во имя очередных крысиных бегов? И только потому, что никому в голову не приходит, глядя на наше земное бытие, воскликнуть «а король-то голый!» - не ведет это бытие никуда, лишь создает иллюзию движения и осмысленности, помогающую человеку избегать раз за разом рокового вопроса о том, кто же он сам? И можно здесь, вслед за известным буддийским анекдотом, повторить: самое плохое – это когда человек не может ответить на вопрос «кто ты?», но вместо этого пускается в описание «капустных листьев», в которые его «я» «завернуто» - имя, профессия, всякие принадлежности и проч.

Стоит, наверное, здесь остановиться – как говорится,  sapienti sat. А кому не sat – тот нам не сват.