Война лейтенанта Казьмина-10. Сталинград

Дивизия, обескровленная в непрерывных боях с противником, отошла и заняла оборону на подступах к Сталинграду. Немецкие войска своей мощью прервали эту оборону и завязались жестокие уличные бои на окраине города. Сражение шло за каждый дом.
Казьмин с бойцами вернулся в дом откуда беспрестанно строчил немецкий пулемёт. Из-за лестничной площадки выскочил немец и дал по вбежавшим очередь из автомата. В то же мгновение выстрелил и Казьмин. Немец упал замертво. Острая режущая боль пронзила раненую левую руку Казьмина. Ещё три пули прошли через неё. Сильное нервное напряжение на время притупило боль. Он в горячке вбежал на второй этаж и поддержанный бойцами, уничтожил огневую точку противника.
               
Уже неделю лежит раненый Казьмин в подвале полуразрушенного дома. Вспухла рука, до предела натянув рукав гимнастёрки. От высокой температуры он часто теряет сознание.
- Пить, пить, - еле слышно просит он.
- Слава Богу, пришел в сознание, сказал сам себе боец, - а у меня ни капли воды нет, и носа высунуть нельзя: бьёт проклятый немец. Господи, хотя бы дождик пошёл. Хотя бы несколько капель набрать ему. Товарищ командир! Потерпите чуток. Вот стемнеет и вас заберут. Нет воды. Ни капли нет! – сказал он.
И опять  у Казьмина зашумело, зазвенело в ушах. Боец сидящий перед ним на корточках, растворился в тумане и сам он плавно куда-то проваливаться.
Казьмин открыл глаза. Перед ним в редких облачках плыла луна, мерцали далёкие звёзды, а недалеко стояли два человека и о чём то спорили.

- Ну, куда я его возьму? Ведь у меня же У-2, не резиновый! Понимать надо. Не задерживайте меня. Мне надо лететь!
- Послушай старший лейтенант! Если ты сейчас же возьмёшь его, то потом будет поздно. У него заражение крови. Очень и очень плох. Ну, пойди сам посмотри. Вон он лежит на носилках.
- Вы врач, вы и смотрите, а моё дело возить, но места нет. Врач взял лётчика под руку и подвёл к Казьмину. Лётчик досадуя на врача, нехотя глянул на старшего лейтенанта.
- Что?! Неужели?!  Славка Казьмин, это ты?
Казьмин посмотрел на лётчика безразличным взглядом. Да он в таком состояние и не мог узнать своего бывшего товарища студенческих лет Гришку Котилевского.
- Слава места у меня в самолёте уже нет. Ты согласен лететь в люльке? Конечно, будет трясти, тошнить, но иного выхода нет. Всё лучше, чем оставаться здесь. Ну, поехали.
- Казьмин в знак согласия кивнул головой. Врач удивлённо посмотрел то на одного, то на другого старшего лейтенанта.
- Ну, вот и хорошо! Несите его к самолёту, а я сейчас подвешу гондолу под крыло.
Казьмина положили в подвешенную к самолёту люльку и, Котилевский плавно повёл самолёт.

- Вот где довелось нам встретиться со Славкой, - думал он, перелетев опасную зону. Сколько уже лет прошло, как мы расстались? Так. Лето 1935 года. Мы уехали с ним из зооветтехникума сдавать экзамены в Сталинградскую Авиавоздушную школу. Меня приняли, а его нет, а почему, не помню. Мне писали, что они с Клавой поженились. Где она теперь? У него не спросишь: он плох сейчас.  Как он там, в гондоле? Хотя бы живым его привезти до Саратова. А там быстро доставят в госпиталь.
Казьмина в люльке очень трясло, тошнило. При сильных болях он терял сознание. Наконец самолёт приземлился. На аэродроме уже стояла санитарная машина. Казьмина положили на носилки и понесли к машине, лётчик Котилевский шёл рядом. Он достал блокнот, вырвал листок и написал:
- Слава! Я привёз тебя на своём У-2 в госпиталь. Выздоравливай. Не исключена возможность, что ещё встретимся на фронте.
                До свидания. Твой друг Григорий Котилевский.
Он положил записку в карман гимнастёрки Казьмина и скорым шагом пошёл к самолёту.

Осенний дождь дробно постукивал в окна госпитальной палаты. Казьмину не спалось. И опять пришёл на память его первый разговор с хирургом.
- Ампутация! И только ампутация! – сказал тогда он, вы потеряете руку, но сохраните жизнь. Она стоит такой жертвы. Отказываясь от ампутации, вы выносите себе смертельный приговор. Поймите, я вас не пугаю, нет, а констатирую неизбежность летального исхода.
- Да, здорово я тогда рисковал. И если бы не новое лекарство «пиницилин», то точно меня бы уже не было.
Старший лейтенант ты чего не спал? Всю ночь вертелся на койке. Опять думал, как найти жену и детей? – спросил сосед по койке, капитан с забинтованной шеей.
- Я уже потерял всякую надежду их найти. Сорок телеграмм с ответом разослал  по сёлам и совхозам, расположенным по левую сторону Волги. На некоторые запросы получил ответ, что такая по указанному адресу не проживает, а на некоторые вообще ответа нет. Скорее всего они погибли. При бомбёжке во время переправы.
- Да нет, зачем так думать. Не все же погибают. Найдутся. Кто ищет, тот всегда найдёт. Главное – не терять надежды.
Казьмин не слышал, что сказал сосед. Он зримо представил, как немецкие бомбардировщики пикируют на переправу и лавина воющего металла, падая с неба, вздымает вверх огромные столбы бурлящей воды. Тонут оставшиеся в живых люди и среди них его жена и дети. Они просят помощи. А самолёты развернулись, пикируют вновь, выравниваются и строчат по тонущим из пулемётов.
От таких страшных мыслей его лицо побледнело. Сосед заметил и решил отвлечь старшего лейтенанта от гнетущих мыслей.

- Слышишь, Казьмин, а ты правильно сделал, что не дал ампутировать руку. И всё хорошо обошлось. Не перевелись ещё у нас исследователи в области медицины. Вот и налицо результаты. А то бы остался чурка чуркой, а нам с тобой ещё немцам за угощение должок надо отдать. Но это мы сделаем с лихвой. Они ведь храбрецы, когда десять или двадцать на одного нашего идут, да ещё хорошо вооружены. А вот один на один - слабаки.
- Да, вы правы. Храбрости и отваги нашим бойцам не занимать. И недалёк тот час, когда мы начнём гнать врага с нашей земли. Наша армия получила на вооружение Т-34. Отлично действуют 57 и 100 мл орудия. Бойцы получили замечательные противотанковые гранаты мгновенного действия, противотанковые ружья Дегтярёва и Симонова. А наши установки реактивных миномётов приводят в ужас врага. Побольше бы таких установок.
К разговаривающим подошёл раненый в ногу лейтенант танкист. Он поставил к стенке костыли и сел на стул.
- Вот старший лейтенант говорит, что Т-34 прекрасные танки. Это верно. Замечательные танки. Уж кому-кому, а нам танкистам, лучше всех это известно. Т-34 по маневренности и боевой мощи превосходят немецкие танки. Только маловато их ещё. А машина, как строевой конь. Сама рвётся в бой. Да чего только на войне не бывает:  и героическое и трагическое, и смешное, - танкист Кулешов, вспомнив что-то, улыбнулся той улыбкой, которая настраивает слушателя на восприятие чего-то интересного, - вот произошёл в одном  бою с моим товарищем, младшим лейтенантом один курьёзный случай. В самый разгар одного боя, рассказывает он, - разорвался вражеский снаряд. Яркое пламя ослепила глаза командиру. «Горим! Покинуть танк!» подал команду он. Мы стали все выскакивать из него. Я  второпях зацепился наганом за люк и повис. Бой идёт, а я мотаю руками и ногами. Как флаг развиваюсь на ветру. Ну товарищ помог. Мы спрыгнули на землю, а танк оказался не вредим и пошёл на врага один. Ёлки палки! – крикнул я. Чего мы наделали! Нас расстрелять надо! И мы побежали догонять его. Догнали, забрались в него и стали продолжать бой. Стыдно сказать, но был такой казус. Машина умнее нас оказалась.

- И что же никто не доложил командованию о вашем «геройском» подвиге? – спросил капитан улыбаясь.
- Да кто в таком огне сражения мог это заметить, а сами они на себя доносить не пошли. С каждым может подобное быть.
 Ну, а вас на фронте были курьёзные случаи?
- Пока нет. А вот тут недавно выписался лейтенант танкист. Он родом из какой-то донской станицы, значит казак. Так он мне тоже рассказывал курьёзный случай, произошедший с ним. Их танковая колонна переходила через казачью станицу.
Казачки выскочили их встречать. Давали им хлеб, яйца, пирожки, а казаку танкисту дали стакан каймака. Вот он и говорит:
- Спасибо мамаша, угодила. Страсть, как люблю  каймак, особливо с горячими пышками.
- Да, как грех, сынок, нонче пышек не спекла
 - А мука есть, мамаша?
- Есть. А то как же, есть. Да нешто она тебе нужна? Где печь-то будешь? – спросила старуха.
- Ну, печь найдём где. Была бы мука, - отвечает он.
- Тогда погоди Трошки. Зараз принесу.

Колонна двинулась. Старуха запыхавшись, подбежала к танкисту и дала ему муку, насыпанную в тряпочку и завязанную тугим узлом.
Танкист не откладывая дела в долгий ящик, тут же замесил пышки и стал печь на коллекторе Т-70. Танк идёт, он печёт. Вдруг неожиданно последовала команда:
- Танки справа. К бою!
Но тут уж стало танкисту не до пышек. Разгорелся жестокий бой с немецкими танками. Наши танки Т-70, Т-34 и КВ дрались, как звери, - говорил он, - подбили несколько немецких танков, а остальных обратили в бегство. А экипаж танка с пышками остался невредим. Пышки во время боя спеклись. И уже после боя, когда все успокоились, танкисты с великим удовольствием поели пышки с каймаком. Ну, что такое каймак, вы, наверное, знаете. Это зажаренные в русской печи сливки.
- Вот видите и, такое бывает на войне. Все рассмеялись.
- Ну и циркачи твои танкисты, - сказал капитан, - вот про других всяк врать горазд, а ты про себя расскажи. Тоже шкодил?
- Да нет. Один раз был неприятный случай? Выбили мы немцев из деревни. Вошли. Гляжу, стоит пасека. Подошёл к нам старик и говорит: «Родненькие наши! Немцы все удрали и староста с ними. Вот его пасека. Пользуйтесь ею. Он страшно измывался над нами».

- Развернул я  свой Т-34, иду задом, чтобы выхлопными газами выкурить пчёл. А они, проклятые, выкормыши предателя вылетели и давай жалить танкистов. Будь они прокляты! Ели удрали от них. Хорошо, что жители не видели. Они только выходили из погребов и укрытий, прячась от снарядов. Вот что было со мной.
- Казьмин, Кулешов! После завтрака на приём к врачу, - сказала вошедшая в палату медсестра.

Далее - Глава11. Гмелинка.
http://www.proza.ru/2017/09/21/557