Осколки. Марья Михайловна

      Пробуждение отозвалось острой болью в виске. Я открыл ещё слипающиеся глаза и посмотрел на часы. Семь утра. Час прошел с момента, как будильник тщетно пытался вырвать меня из забытья сна. Я провалился в него после жутких ночных кошмаров, которые просто показывали события прошлого. Как видение всей жизни перед смертью. С той лишь разницей, что всё заканчивается не упокоением, а осознанием того, что ничего ещё не кончено. Я покрутил затекшей шеей в надежде разогнать кровь и избавится от боли. Тщетно. Всё тело дружно взвыло оказавшись в вертикальном положении.

      Щелчок выключателя в ванной. Яркий свет режет глаза. Что ж, попробуем проснутся. По стояку шумит вода — кто-то выше принимает душ. Утро у многих уже подходит к концу. Это у меня выходной. Вот уже вторую неделю. На раковине в стаканчике стоит заветренная щетка. Несколько минут стою в тупом молчании и размышлениях. Нет, не буду чистить. Поскреб тупым станком щетину, умылся ледяной водой. Надо бы в душ. Но нет настроения.

      В спальне нацепил футболку и спортивные треники и поплелся шаркая тапками на кухню. Зашипел электрочайник, а я отправился в холодильник на поиски еды. Сегодня это будет яичница с кусочками черного хлеба и сыром. Желудок заурчал в ожидании кушанья. Разбил пару яиц в миску, взболтал тщательно вилкой, ожидая пока разогреется сковорода. Когда масло накалилось закинул туда кубики черного хлеба. Пока они поджаривались с одной стороны, я продолжал работать вилкой в миске. Потом перевернул хлеб и залил яйцом. Чтобы получилось побыстрее, накрыл сковородку крышкой, а сам стал натирать кусок твердого сыра на мелкой терке. Чёрт! Посолить забыл. Бросил под крышку щепотку соли. Когда омлет схватился посыпал сыром, снова закрыл крышкой и выключил плиту. Есть время приготовить кофе.

       Спустя пару минут я уже сидел дожевывая омлет и размешивая сахар в кружке. Дольше готовил, чем ел. Ладно, теперь предстояло решить, чем сегодня займусь. На столе среди прочего хлама валялась раскрытая где-то посередине книга. Можно будет почитать. А ещё надо отчет доделать. Рано или поздно его потребуют. Пусть лучше всё будет уже готово.

      На лестничной клетке затопали и загремели ключами. Я бросил взгляд на часы — восемь. Может забыли что дома? Не моё дело. Я с соседями вообще не очень. Звук падения связки ключей на голый пол. Спешат. Наконец в нос добрался аромат горячего кофе. Пришло время насладится первым глотком.

      Дум-дум-дум. Чёрт! Теперь ко мне ломятся. Дум-дум-дум. Да что такое. Эх… Отставляю чашку с дымящимся кофе и иду отпирать. А то дверь выломают, с них станется. Дум-дум-дум-дум-дум.

- Да иду я! Иду!

      Загремел замок. Я приоткрыл дверь на цепочке, выглянув в щель.

- Что случилось? Горим?
- Саш, Марь Михална померла! - в щель пыталась пролезть толстая соседка, жившая этажом ниже. Её лицо было заплаканно, а волосы выбились из пучка.
- Ну и? Скорую и полицию вызвали?
- Да, но…
- Ну и всё. Чего паниковать. Приедут, разберутся. Первый раз что ли?
- Саш, у неё внучка в квартире…
- Давно?
- Я не знаю. Люба за молоком вышла, а она уже была… - соседка закрыла лицо руками, растирая по пухлым щекам слезы.
- Ясно. Сейчас.

    Я бесцеремонно захлопнул перед ней дверь и закрыл на замок. Когда оказался в спальне она опомнилась и начала снова стучаться. Вот неугомонная. Сказал же, сейчас. Так. Думать надо быстро. Во-первых, штаны. Скинул треники и вскочил внутрь джинс, на ходу застегивая ремень. Во-вторых, ствол. На панели сейфа набрал код. Открыл. Внутри ничего выдающегося — двухстволка и пистолет. Glock 17, правда нашей сборки. Ну да ничего, вроде бы пока работает. Теперь патроны. Они у меня на полке, где и магазины. Быстро набил один и убрал в карман штанов. Пистолет за пояс — там кобура под него скрытая. Нож. Закрепил ножны на пояс спереди — надеюсь, что понадобится только он. Вроде всё. Очки! Схватил прозрачные и надел.

     В прихожке под аккомпанемент стука, надел куртку и перчатки. Распахнул дверь так, что соседка едва успела отскочить.

- Что у неё с зубами?
-Что?
- Зубы все на месте? Или на протезы поменяла?
- Ой… Я не… На месте! Только передние. Она жаловалась всегда что жевать тяжело, а передние все её.
- Плохо. Дверь вскрыть не пытались?
- Да кому ж, Саша?! Мужики все на работах давно.
- Я понял. - Я бежал по лестнице пропуская ступеньки и оставив полную спутницу уже позади.

      Два этажа вниз и вот она, злополучная лестничная клетка. Три квартиры всего. Одна слева, одна прямо и справа нужная. Двери везде одинаковые. Прочные. Но если знать как, то можно вынуть прямо с коробкой. Сначала боялись, что так начнут грабить. Но народ как-то быстро понял, что к чему и не шалил. Вокруг уже соседок набежало. Пять человек. Но все на редкость тучные, что уже и тесно. Я спустился, и подошел ближе. За всхлипами и причитаниями ничего не было слышно.

- Так, гражданки, всем разойтись. Не мешайтесь под рукой. Кто обнаружил умершую? Здесь ещё?
- Да, это я. - Любовь была чуть стройнее остальных, хотя на лицо такая же румяная.
- Как поняли?
- Я услышала за дверью что-то. Прислушалась, а там… - Она разрыдалась.
- Всё ясно. Внучку слушали?

     Вместо ответа она отрицательно покачала головой и уткнулась кому то в плечо. Всё понятно, внятного ответа не будет.

- Так, расходитесь и на этаж не подходите. Мало ли что.

     Я достал нож и начал быстро вычищать пену вокруг дверной коробки. На пол полетела побелка и куски желтого застывшего материала. Так. Где-то здесь должны быть зацепы. Ага. Вот они. Блин! Надо было монтировку взять. Ладно, попробуем так. Я навалился плечом на дверь и стараясь не шуметь попробовал надавить. Ага. Стоит намертво. Как раз кругом все разошлись, так что я приложился ухом и прислушался. За дверью послышались тихие шаркающие шаги и сухое дыхание. Одно? Вроде бы как да. Хорошо это? Не знаю.

     Так, теперь надо прикинуть, как освободить зацепы без монтировки. Похоже никак. К соседям стучаться бесполезно, надо бежать домой. Ломанулся изо всех сил к себе, этажом выше наткнувшись на взволнованную толпу. Да уж… А если на них попрет? Они опять вверх побегут? Эх… Крикнул, чтобы никто не подходил, но внимательно смотрели.

      Влетел в квартиру, распахнув дверь и побежал к шкафу с инструментами. Благо долго искать не пришлось — монтировка лежала сбоку. Схватил её, замерев на секунду, соображая, надо что-нибудь ещё или нет. Вроде бы всё. Побежали назад.

      На нужном этаже пришлось постоять немного, чтобы нормализовать дыхание. Так, теперь попробуем вырвать штыри. Пришлось наваливаться всем весом, чтобы металлический стержень скрипнул и начал выходить из бетона. Благо конструкция была на это и рассчитана. Вся возня в итоге заняла минут двадцать, пока наконец дверь не оказалась в очень шатком состоянии. Ткни — и вывалится наружу. Опасность была лишь в том, что за неё всё было не так легко. Прежде чем продолжить, я достал пистолет из-за пазухи, вызвав всеобщий испуганный вздох. Сейчас будет громко. Дверь, выдернутая монтировкой медленно начала вываливаться под собственным весом, пока не упала с оглушительным грохотом на пол. Пришло время действовать.

      Я бросился внутрь, стараясь высоко задирать ноги, чтобы не споткнуться о мусор на полу. Меня встретила самая обыкновенная муниципальная квартирка с небольшим узким коридором, который заканчивался туалетом с ванной, а по бокам находились спальня и кухня.

     Мы встретились взглядом. Удивительно, что такой сильный шум её не привлек. Видимо тот, кто закрылся в уборной представлял больший интерес. Глаза были широко раскрыты и зрачки выглядели чёрными провалами. В воздухе отчетливо пахло дерьмом, мочой сладковатой гнилью. Покойная при жизни отличалась довольно сухой комплекцией, так что выглядела довольно жутко. Седые редкие волосы уже больше не были укрыты платком и свисали тонкими, грязными прядями. Руки тряслись и нервно сжимали крючковатые пальцы без ногтей. Ага, значит она их уже выдрала, пытаясь пробраться в ванную. Ну да, вон дверь вся исцарапана и в крови засохшей.

      Так, самое главное теперь не спешить. Вытягиваю руку в перчатке, пытаясь переключить на себя её внимание. Лишь бы не спровоцировать. Пистолет в кобуру, нож в руку. Медленно начинаю подходить. Под ногами захрустело стекло. Что-то разбила видимо. Так, теперь внимательно смотрим на рот. Крови вроде бы нет. Это хорошо, может не всё потеряно. Хотя слюни вон свисают длинными нитями до пола. Так.

      Делаю несколько глубоких вдохов, стараясь не обращать внимания на запах, выношу вперед левую ногу и морально готовлюсь. Попробуем.

- Ко мне! - в напряженной тишине команда звучит громче выстрела.

      Покойница резко срывается с места, вытянув худые руки вперед и раскрыв рот. Естественно она пытается первым дело укусить меня за руку, которая закрыта плотной перчаткой. Зубы стискиваются стальным капканом между большим и указательным пальцами. Боль такая, что в глаза темнеет. Лишь бы не сломала ничего. По инерции Мария Михайловна летит ко мне в объятия, пытаясь разорвать мне руку. Вонь становится просто не выносимой, угрожая избавить меня от завтрака. На выдохе наношу удар. Нож с хрустом проламывает височную кость и застывает в черепной коробке. Тело оседает, но не ослабляет хватку на руке.

- Черт! - я укладываю упокоенную на пол, продолжая удерживать руку у неё во рту.

      Спустя минуту напряженного пыхтения, у меня получается снять перчатку и освободится. Ладонь вся синяя и плохо гнется. Ничего. Теперь внучка!

      Я подхожу к измазанной кровью двери и стучу нарочито громко и быстро. Судорожно пытаюсь вспомнить имя девочки, но в голове ничего. Как-то не доводилось с этой семьей общаться. Знаю только, что жили вдвоем. И всё. Снова прислушиваюсь. Там тихие всхлипы.

- Открой, пожалуйста, всё закончилось. Не бойся.

      Тишина.

- Это твой сосед. Я тебе помочь хочу.

      Специально чуть отступаю от двери. Раздается щелчок шпингалета и дверь осторожно отворяется наружу. Внутри заплаканная девочка лет девяти. Худая и бледная. В розовой майке и мокрых трусиках. Ну ничего. Это всё мелочи. Протягиваю её руку. Медленно и осторожно. Внимательно смотрю ей в глаза. Зрачки очень широкие. Это от страха. Или…

- Она тебя трогала? - Я начинаю быстро осматривать ребенка. Очень худая. - Трогала?
- Я спала, а бабушка… Она…
- Что?
- Она меня за руку схватила… Я испугалась и заперлась в ванной… А она...

      Я осторожно взял её маленькую ладошку и посмотрел на следы зубов. Крови уже почти не было. Но рана припухла и вокруг был неприятный синяк. Меня словно холодной водой окатили. По спине и рукам побежали мурашки. Паники не было, потому что всё уже давно стало рутиной, но сам факт выбил из колеи.

- Давно?
- Я не знаю… Я спала…
- Солнышко, постарайся вспомнить, это очень важно.

     С этими словами я вскочил и бросился в ванную в поисках аптечки. Девочка растерянно стояла, глядя, как я разношу полки, на которых было всё, кроме нужной коробки.

- Родная, где бабушка таблетки держит?
- В спальне.

     Я побежал туда, едва не споткнувшись об упокоенную. Аптечка нашлась в шкафу, рядом с телевизором. Из коробки дыхнуло запахом корвалола и других таблеток, перебив не дававший покоя запах дерьма. Укола не было. Выругавшись, я швырнул коробку на кровать, вытряхивая содержимое. Есть! Со дна выпала маленькая красная коробочка с одноразовыми шприцами-тюбиками — две штуки. Девочка так и стояла, когда я подошел и взял ей снова за руку.

- Сейчас будет больно, но потом всё пройдет. Готова?

      Не дожидаясь ответа, я всадил шприц ей в руку и выдавил содержимое. Хорошо хоть додумались сделать внутримышечные инъекции. Девочка вскрикнула и попыталась отдернуть руку. Я сгреб её в охапку и обнял.

- Тихо, тихо… Всё будет хорошо. Не бойся. Всё закончилось.
 
      Она тихо плакала на плече. Ко входу в квартиру уже начали стягиваться соседи. Любопытство заставляло их заглядывать внутрь, но страх не пускал через порог. Кое-кто крестился и показывал на Марию Михайловну. Кто-то активно переживал за внучку. Кто-то за освободившуюся квартиру.

- Вы в скорую звонили ещё раз? Сколько времени прошло?
- Звонили, Саш. Едут. Пробки.
- Какие на х.. пробки! Ей врач нужен!
- Укусили?! - толпа вся ощутимо напряглась.
- Да! Разойдитесь.

      Этого уже и не требуется. Жительницы очень быстро расхотели участвовать в дальнейшей судьбе ребенка. Спустя мгновение по дому разнеслись только звуки захлопывающихся дверей и закрывающихся замков. Я остался один на площадке с плачущим ребенком на руках. Мне оставалось надеяться на то, что было не слишком поздно. У девочки были шансы, только если не прошло больше трех часов с момента укуса. Оставалось ждать.

      Я просто облокотился спиной на стену и осторожно сполз, гладя ребенка по спине рукой без перчатки. Она тихо плакала и от каждого всхлипа её узенькая спина вздрагивала, а моеё сердце рвалось на части.

- У тебя есть подружки? Расскажи мне о них.
- Нет… Я с бабушкой живу…
- А в школе?
- Со мной не хотят дружить…

      Она замолкла, и я почувствовал, как её худое тельце напряглось.

- Тихо, тихо. Это лекарство. Сейчас станет полегче. У тебя несколько дней может будет температура, но всё будет хорошо.

      Девочка снова напряглась. Я почувствовал, как её руки и ноги затряслись, когда по мышцам прошел гипертонус.

- Не бойся…

      Она меня не слышала. Детское тело обмякло, а дыхание стало частым и прерывистым. Её тонкие руки обхватили меня изо всех сил. А затем она просто затихла. Я крепко обнял ребенка, стараясь удержать слезы. Нож… Нож остался в черепе её бабушки. Рука осторожно извлекла пистолет из кобуры. Другая взяла длинные светлые волосы в горсть и запрокинула голову назад. Я прислушался… Палец лег на спусковой крючок, а ствол уперся в детский подбородок. Девочка издала первый хриплый вздох.

- Пожалуйста…

Второй…

- Не надо…

Третий…

Выстрел.