Здесь такого не случится Глава 24

Глава 24
Вернувшись в гостиничную каморку, Нил сразу лёг в постель. Ему было неприятно, что Крис остался в суале, но одновременно Нил понимал, что если он будет препятствовать этому прямо, то ничего хорошего не получится. Он решил поразмыслить над их положением. Однако мысли его были сумбурны и отрывочны. В голове его всё смешалось: были тут и деньги, которых нет на путешествие через горы, и странное поведение Криса, хотевшего взять книгу тайком, и смутная неприязнь к Прету, сумевшему так легко завоевать внимание и доверие Криса, да ещё ко всему тому примешивался страх быть узнанным и схваченным.
Нил вдруг подумал о том, что станется с ним, если Крис его разлюбит.
Если он захочет уйти... к Прету.
Возьмёт ли он тогда Нила в их мир? Нил не только не обольщался на счёт мужа, но даже был в глубине души готов к тому, что его бросят. В его памяти оставалось свежо воспоминание о том, что Крис был вовсе не рад их свадьбе и с превеликим удовольствием оставил бы их взаимоотношения незаконными. Он не понимал, что в мире его мужа совершенно другие взгляды на брак. В этот вечер Нил припоминал все мелочи, которые между ними произошли и с печалью в сердце признавал, что Крис даже о любви ему говорит весьма редко. Да, в общем-то, почти никогда. Это было больно, ведь, на его взгляд, Крис был привязан к нему больше телесно, чем духовно. Нил перекатывался с боку на бок в кровати, казавшейся теперь жёсткой и неудобной. Он сто раз уже был готов выйти и заставить Криса поговорить с собой откровенно. Умом он понимал необходимость сдержаться и дать Крису самому решить все недоразумения, но сердце его сегодня, как никогда, изнывало от страха, тоски и ревности. В страхе своём он судорожно цеплялся за каждое ничтожное воспоминание, надеясь найти ключ к заповедным тайникам сердца мужа.
Нил думал, что не сможет заснуть, но заснул совершенно неожиданно.
Проснулся он от того, что замёрз. Луна настойчиво светила в маленькое окошечко, выхватив из тьмы кувшин с водой, стоявший на столе. Из соседних номеров доносился приглушённый храп. Криса рядом не было. С улицы не раздавалось ни песен, ни музыки, ни смеха. Нил выглянул в окно. На площадке перед постоялым двором было пусто, и жаровня уже потухла. Холодный пот выступил на лбу Нила. Он в бессильной муке закрыл лицо руками, а потом бросился к одежде. Он ни на секунду не задумался, что скажет Крису, если найдёт его. Будет молить, или устроит скандал? Нил поспешно запер номер и выбежал из гостиницы. Перебежав через мостовую, он принялся колотить в дверь дома, где жили эссы. Однако оттуда не донеслось ни звука, зато окно соседнего дома раскрылось, и растрёпанный мужчина гневно крикнул, что если Нил не успокоится сам, то он лично выйдет и успокоит его. Нил, стукнув для порядка ещё несколько раз в дверь ногой, выбежал на середину мостовой.
Теперь он не знал куда идти и что делать. Он не понимал, что произошло и от этого ему сделалось страшно. По-настоящему страшно. В голову пришла мысль о том, что вот всё и решилось. Крис ушёл от него, и не хочет его даже знать. Он остался один и что ему теперь делать - неизвестно. Нил задрожал. На улице было холодно, но у него от страха воздух полз по вискам, липкий и влажный. В этот самый момент, в момент наивысшего страха, из-за угла послышались голоса и показались люди . Это были люди из суала Прета и они несли носилки. Сердце Нила пронзила раскалённая спица осознания. Он побежал к эссам. В носилках и вправду был Крис. Вся его рубашка была залита кровью, казавшейся в неверном лунном свете чёрной, а волосы на голове спеклись в одну сплошную коросту. Разбитое лицо было синим и опухшим. Как в тумане, Нил услышал голоса.
- Эээ, живой он, живой.
- С лошади упал, кто ж знал, что понесёт!
- Ему надо лёд к голове.
- Фрэнсис, кровь из ушиба мы выпустили, теперь надо лекаря вызвать.
Они все говорили громко и разом, теребили Нила, советовали, и один даже отправился за лекарем. Но Нил только дрожал и ничего не отвечал. А Крис повернулся в носилках и застонал.

* * *

Лекарь осмотрел Криса и сказал, что ему нужен совершенный покой и лёгкая хорошая еда. А ещё тепло и уход. Он оглядел гостиничный номер и со вздохом вынул пузырьки с микстурами.
- У тебя есть деньги купить их сейчас?
Нил пошарил по карманам и жалобно посмотрел на лекаря:
- Я достану. Завтра обязательно достану.
Лекарь покачал головой:
- Что ты мне дашь в залог за труды?
- Возьмёшь ружье?
Он кивнул.
-Помни, ему нужен полный покой и хороший женский уход. Иначе он умрет. Да расстарайся и пригласи Певца, пусть споёт ему.
Нил сжался от этих слов и слабо кивнул лекарю. Он прекрасно знал о лечебной силе пения, но запеть теперь означало раскрыть себя с головой. Нил знал, что если даже он запоёт в уединённом месте, то обнаружит себя так же явно, как если бы пришёл к любому храмовнику и сказал: "Вот он я". Нил не смел применить своё единственное средство, хоть болезнь его мужа была тяжела. Он надеялся, что пение не придется использовать и Крис сможет получить облегчение от него позднее.
Следующее утро Нил провёл в печальных заботах. Он понимал, что не заработает достаточно, чтобы нанять сиделку Крису и решился продать лошадей, тем более, что содержать их становилось всё труднее. К тому же, теперь он ненавидел Инея, ведь тот был повинен в случившемся несчастье персонально. Нил договорился, что с Крисом посидит служанка из трактира, и отвёл Инея и Разгона на лошадиный рынок, сторговав за низкую цену, но быстро. Потом пришёл на склад Дзукеро и отпросился на пару дней, сказав, что Крис тяжко заболел, а сам Нил вернётся к своей работе, как только сыщет ему сиделку. Нил не думал в тот момент ни о глупом поступке Криса, ни о том, что с его болезнью они оказались в ещё большей опасности, ни о ревности к Прету. Он думал только о том, что вот любимый человек попал в беду и его, Нила, цель теперь - помочь ему выкарабкаться. Он даже не думал о том, скоро ли они смогут продолжить путешествие, это не имело значения. Если понадобится провести здесь год, то Нил согласен и на это, лишь бы Крис выздоровел. А уж там как-нибудь уладится.


Найти знающего человека, который бы согласился ухаживать за больным, оказалось нелегко. Нил так растерялся, что если бы не Прет, то, пожалуй, пропал бы совсем. Тот, видя замешательство Нила, предложил в сиделки одну пожилую эсску, которая работала в Мисехе. Он уверил, что она умеет ходить за больными. А ещё Прет предложил им съехать из гостиницы и снять небольшой глинобитный домик на тихой улочке, недалеко от заставы, ведущей в горы. Он взялся за дело изо всех сил и даже заплатил за аренду этого домика за два месяца. Это было не слишком приятно Нилу, но Прет, со свойственной ему проницательностью, представил это как виру за падение Криса. Добираться до складов Нилу стало дольше, но теперь Крис находился в тишине и покое. Сиделка, которую звали Авигея, оказалась хорошей женщиной. Первое время она сидела около Криса круглые сутки, успевая всё, а когда Крис очнулся, стала уходить на ночь. Запросила она невысокую цену, но делала всё отменно. Да вдобавок ко всему, не только ухаживала за Крисом, но и потихоньку начала вести всё скромное хозяйство супругов. Это облегчило Нилу существование, ведь теперь ему приходилось работать за двоих и он сильно выматывался, да ещё ночами он сидел у кровати больного мужа, с трудом сдерживая слезы.
Прет навещал их чуть не каждый день, но Нил так и не сумел вытянуть из него подробности произошедшего. Только из отдельных фраз Певец понял, что они участвовали в скачках, и лошадь Криса понесла, испугавшись удара нагайки.

Крису снилось, что он сидит на скамейке возле магазина шляп, расположенного на Променаде в Блэкпуле, в котором работала его мать. День прекрасный и мама пообещала, что даст ему немного денег, чтобы он мог пойти поиграть в автоматах. Это их с матерью тайна на двоих. Никто не знает, что она даёт ему деньги на такое непотребное занятие. Чаще всего он проигрывает, но время от времени умудряется выигрывать неплохие суммы и честно отдаёт их маме. Она возвращает ему половину выигранных денег и называет Счастливчиком. Вот и в этот солнечный день она выходит и садится рядом на лавочку. Такая молодая, лёгкая и красивая. Крис всегда ею любуется. Но мать не открывает, как всегда, кошелёк, а проводит рукой по его голове и говорит жалостливо:
- Бедный мальчик, как же тебя так угораздило?
Прикосновение материнской руки похоже на прикосновение раскалённой докрасна железки. Крис вскрикивает от боли и пытается отодвинуться, но мать снова прикасается к его голове. Боль пронзает затылок. Крис мечется и стонет, пытаясь увернуться, но материнские руки неумолимы и вскоре боль переходит все границы. Солнечный день словно затягивается кровавой дымкой.

Крис приоткрыл глаза и увидал сидящую у его кровати пожилую женщину. В руках её было вязание, и спицы равномерно постукивали друг о друга. Крис долго смотрел на неё из-под опущенных ресниц, а после решился спросить. Но довольно долго не мог этого сделать, во рту было сухо, и язык царапался. Наконец, вместо вопроса, он прошептал только:
- Пить.
Старушка подняла голову и посмотрела на Криса встревоженно. Потом всплеснула руками и, улыбнувшись, быстро скользнула со стула и захлопотала.
- Вот ты и очнулся! Радость-то какая! А уж как Фрэнсис обрадуется! - Говорила она тихо и весело, а между тем налила питья и, склонившись, поднесла Крису к губам.
Он долго пил, проливая капли на грудь. А когда напился, то почувствовал себя уставшим. Тело болело немилосердно, и голова была будто в огне. Старушка ловко оправила подушки под его головой и смотрела на него с тревогой. Но Крис уже провалился в сон.
Теперь он большую часть суток спал, но сны, которые он видел в это время, были отрывочны и не сохранялись в его памяти. Когда он просыпался, то видел перед собою чаще всего Авигею - так, оказывается, звали его сиделку. Она то омывала Криса, то кормила его бульоном, то поила, то переменяла повязки на его голове. Постепенно он стал просыпаться всё чаще, но подолгу лежал, бездумно вперив взгляд в потолок, не в состоянии ни позвать, ни повернуться, а после закрывал тяжёлые и горячие веки. Бывало, он открывал глаза и видел перед собою Нила, который сидел на краю его постели, вздыхал и печально смотрел на него. Он ничего не говорил Крису, и несколько раз пытался неуклюже кормить его с ложки, но от волнения руки его дрожали, и Крису было неудобно так есть. Но он ел покорно, стесняясь огорчить мужа отказом. Хорошо, что Авигея быстро замечала неловкость Нила и ласково прогоняла от больного. Приходил и Прет, он стыдливо садился на дальнюю от кровати лавку и разговаривал больше с Авигеей. Крису он только ласково подмигивал и говорил:
- Ничего, оправишься! Я сам сто раз так падал. Ээ. Голова вся в шрамах, а ничего. Эээ. Ты молодец, с каждым днём всё веселее! Смотри, Авигея, этому парню надо встать на ноги. Это мой лучший друг!
Крис пытался улыбаться в ответ и тёр рукою глаза, в которых рябило от "мушек".
Нилу Прет говорил вкрадчиво и виновато, стараясь, чтобы Крис не слышал их:
- Я ведь не хотел вовсе. Мори позвал его на скачки. Но я думал, его Иней спокойный. Кто ж знал, что он взбесится? Да знай только я, не позволил бы ему участвовать. Эээ. - Его "эээ" звучало как печальный вздох. - Ты говори, чем можно помочь, я тут как тут. Хорошо ещё у него ботинки не крепко на ногах сидели. А то бы не быть ему живу.
От этих последних слов Нил вздрагивал, как от укуса змеи. Ему хотелось чтобы Прет, навлёкший на Криса такую страшную беду, больше не приходил к ним и одновременно с этим он понимал, что Прет уже так много сделал для них, что обойтись с ним неучтиво было нельзя. Но чем больше он был обязан Прету, тем сильнее его ненавидел.
Приходил лекарь, весёлый бойкий мужчина. Он щупал пульс Криса, расспрашивал, кружится ли голова, осматривал поджившую голову и велел лежать, не вставая. Авигея после его визита долго ворчала себе под нос, сделала какую-то ведомую только ей настойку и поила ею Криса по часам, даже пробуждая его для этого, если он спал. Она умела так обойтись с Крисом, что он не ощущал стыда или неудобства от её услуг.
И вот в один из пасмурных февральских дней Крис проснулся и ощутил себя так, словно вынырнул на поверхность из глубокого омута. Он лежал, слушая, как в окно стучит неумолчный дождь. Крис поднёс руку к голове и осторожно дотронулся до виска. Простыня под ним была мокра от пота.
С той поры его выздоровление стало приближаться неуклонно.
Рано утром Нил зажигал свечку и, собираясь на работу, старался двигаться как можно тише. Он осторожно, чтобы не разбудить, подходил к постели Криса и несколько минут смотрел на бледный силуэт его лица. Это словно придавало ему бодрости, и он выходил из дома с хорошим настроением. Расползалась и пузырилась февральская грязь под ногами. Ветер дул беспрерывно. Ветки деревьев по ночам стучали в окна. Весна близилась. Нил привык проходить пешком такое дальнее расстояние и даже находил в этом удовольствие. Он смотрел на гаснущие звезды и старался не думать о будущем.


Крис стал есть с аппетитом, и на короткое время присаживаться в подушках. Он слушал рассказы Авигеи про её молодость, про горы и про её жизнь в Мисехе. Ему нравилось, как она говорит, с расстановкой, не громко и не тихо, а так, как может шептать листва или трава. Когда Авигея готовила еду или прибиралась, Крис лежал и вспоминал. Он вспомнил всё: и последний вечер и скачки и даже захватившее его чувство радости и свободы гонки. Он снова и снова всё прокручивал в голове этот день. Он думал об Инее, о звёздном небе того декабрьского вечера, о том, как он хотел чтобы Нил был рядом, а его не было. Он думал и о Ниле. Особенно его растревожил один рассказ Авигеи. Она взялась рассказывать, как схоронила своего мужа - возницу.
- Ужасно я горевала. Он сгорел в неделю. Никакая трава не помогла. Уж видно, предел ему был такой положен. А он не жаловался и не стонал, почитай, совсем. Говорил только: бедная-то моя бедная, останешься без приюта, ничего я не нажил и бросаю тебя. Я ему в ответ: что ты, миленький, Небо милостиво, встанешь ещё, и все-то мы с тобой наживём - успеем. А он только рукой слабенько поводил. А потом только вот так глазами сделал и всё. Небо уж его к себе забрало. Осталась я одна и думаю: как жить буду без моего Тича? Но Спящая милостива - всё устроилось. Вот, за больными хожу. Я и раньше сиделкой-то была, до того, как замуж-то вышла, а на старости лет опять привелось. Скольких подняла с одра и не перечесть, а вот Тича моего... - Авигея задумалась, а потом без перехода сказала, - Фрэнсис-то твой тоже как убивался. Ты эдак лежишь, и дышать-то тебе, бедному, тяжко, а он плачет, и всё руки-то твои целует. Он и сейчас всё ночью-то встанет и пристроится возле твоей постели и смотрит на тебя. А уж как радовался, когда ты очнулся. Схватил меня, закружил. Говорит: всё отдам, только бы Шон выздоровел. Вот как.
Авигея сконфуженно замолчала, поняв, что выдала тайну Нила. Крис на это ничего не ответил, но на душе его стало теплее. Значит, Нил его любит, даже если и сердится. Крис не любил разговоров "по душам", считая, что любящие люди вполне могут догадаться о нуждах друг друга и так, без них, но в этот раз он понимал, что между ним и Нилом произошло нечто такое, что необходимо обсудить обязательно. Однако он решил, что будет гораздо лучше, если Нил начнёт разговор первый. Тем более, до сих пор он не услышал от мужа ни слова укора, ни косого взгляда, а значит, он уже что-то там решил для себя, и Крису нет нужды беспокоиться.

Но Нил вовсе ничего не решил. Да и не мог решить. Его несколько успокоило то, что Крис никуда от него не ушёл, но ведь теперь это было не самым главным. Главным было то, что он выздоравливал, и ему с каждым днем становилось всё лучше. Нил с умилением смотрел на него и слушал вечерами рассказы Авигеи о том, как Крис провёл свой день. Для него это всё было так важно, как никогда не было никакое дело. Он и себе уже признался честно, что любит своего мужа до безумия и готов сделать что угодно и простить ему всё, только чтобы тому было хорошо.

Одним солнечным мартовским днем Прет пришёл к Крису и, как всегда, рассказывал всевозможные истории и смешил его. Они так хорошо проводили время, что Авигея подошла к Прету и спросила, может ли он побыть с Крисом, пока она ходит на рынок.
- Ему надо будет выпить настойку. Ты уж не забудь, милочек, дай ему вот этот стаканчик. - Она указала Прету на большой стеклянный стакан, накрытый белоснежной салфеткой. - Как будет заходить солнышко вот за тот тополь, так и дай питьё-то.
- Хорошо, бабушка Авигея, конечно дам. - Он почтительно покивал Авигее и, обернувшись, подмигнул Крису.
- Уж не забудь. - Повторила Авигея, выходя из дома.
Они остались одни. Прет, как ни в чем не бывало, принялся веселить Криса. Он рассказал ему пару занятных горских сказок, от которых Крис смеялся, мелко трясясь, чтобы в голове не сильно гудело.
Прет подсел поближе к его кровати.
Крис, всё ещё отсмеиваясь, взялся за виски обеими руками:
- Не смеши меня так. - Сказал он другу, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. - У меня после этого в глазах мутится.
- А у меня мутится, когда я о тебе думаю. - При этом Прет поглядел на Криса так, что у того смех застыл в горле и руки безвольно упали поверх одеяла.
В этом взгляде была одновременно и мольба, и вопрос, и такая дикая страстность, что Крис, приоткрыв рот, не отрываясь, смотрел на друга. Прет, не отводя глаз, взял Криса за руку и сжал его пальцы настойчиво и ласкательно. Крису показалось, что он вот-вот скажет что-то такое, что испортит их отношения и прервёт хорошую и приятную дружбу. Он струсил так сильно, что буквально выдернул руку из крепких пальцев Прета.
- Что? - Спросил он, растерянно глядя на эсса.
Крису казалось, что, если он притворится, что понимает слова Прета только по-дружески, то вопрос разрешится сам собой. По лицу Прета, как и в прошлый раз, пролетела тень, но он тут же повёл бровями и слегка тревожно и одновременно ласково ответил:
- Как вспомню, как тебя тот проклятый тэец тащил по камням, так и трясёт всего.
Крис махнул рукой, давая понять, что всё это дело прошлое, и он уже не думает об этом. Он даже вздохнул облегчённо. А Прет глянул в окно и стукнул себя по лбу.
- Пора пить лекарство!
Он взял стакан и, сдёрнув с него салфетку, поднёс Крису. Крис взял питьё из его рук и одним махом выпил горький настой. Он сморщился и отёр губы, чувствуя, как Прет глядит на него, но не отважился поднять на него глаза, а руки его задрожали и несколько капель настойки упали на одеяло.