Мистер Игрек Рок. Часть вторая. Глава 2

ГЛАВА ВТОРАЯ
О ТОМ, ЧТО СЛАДОСТНА НЕ ТОЛЬКО ЛЮБОВЬ

1.
Кажется, в тот день мистер Рок исходил Мидегод вдоль и поперёк, постоянно ощущая, как оттягивает карман пальто тяжёлый ключ. Он зорко высмотрел все удобные для поджога закоулки возле всех особо богатых домов, зашёл перекусить в «Людские страсти» и выспросил у словоохотливого господина Деказорье, где в прошлые года устраивал свои костры падре, на что получил исчерпывающие ответы, и был поражён размахом священнического гнева. Однако, вместо ответа на вопрос, зачем падре всё это делает, ресторатор довольно неуклюже сделал вид, что ничего не расслышал, и тут же заметил нового гостя, с которым «срочно нужно кое-что обсудить!»
Пришлось искать ответ самому. Но, как бы мистер Рок ни переворачивал ситуацию, какие бы резоны ни находил для оправдания действий падре, итог размышлений получался один и тот же – история с поджогами ещё нелепей и дурнее, чем мифическая ссора мэра Тиффо с доктором Лаенгом! И то, что господин Деказорье в красках расписал все поджоги предыдущих лет, это впечатление только усиливало.
«Они определённо хотят, чтобы я разгадал какой-то ребус, – думал мистер Рок. – Дают подсказки в виде идиотских запретов и поручений, намекают, подталкивают, поступают, как Сонелея, которая очень любит невзначай приподнять подол своей  юбки, показать ножку чуть выше дозволенного, и, тем самым, заставить возжелать всю эту ножку целиком! И всё это, наверняка, для того, чтобы помочь мне вернуть память. Может и не всю, а .., как там Сонелея сказала? «Память, пригодная для жизни в Мидегоде». Что ж, хотя бы такую... Но, что-то никак не выходит... Может, с этим чёртовым падре получится?»
Мистер Рок внезапно осознал, что идёт прямиком к церкви и резко остановился.
Нет, не сейчас! Падре не тот человек, с которым можно общаться экспромтом. Важно правильно себя настроить и, хоть как-то, продумать разговор, иначе есть риск самому себе всё перепортить. Сейчас мысли и ощущения слишком призрачны, чтобы брать их за основу и на эту основу опираться. Поэтому мистер Рок ещё немного побродил по улицам, а потом направился в белый особняк, прикупив по дороге коробку каких-то изысканных сладостей для Сонелеи и целую охапку баснословно дорогих цветов для неё же.
Милый вечер в семейной обстановке прошёл куда спокойней, чем вчерашний. А после того, как служанка привела в кабинет мистера Рока странного субъекта с пустыми глазами, который почтительно-сухо сообщил: «Падре сегодня вёл себя спокойно и теперь спит», умиротворение снизошло в душу мистера Рока и позволило ему хорошо выспаться.
На следующий день он сразу направился к церкви, ещё не зная, о чём будет говорить, но уже чувствуя внутри ту самую уверенность, с которой хорошо подготовленные люди выходят на трибуны, на сцену, или идут навстречу таким вот разговорам!
Церковные врата оказались широко раскрытыми, что сначала удивило, но потом заставило вспомнить о среде и о том, что как раз сегодня можно приходить и каяться.
Мистер Рок вошёл, сразу свернул к исповедальне и, скользнув за дверцу, сел на неудобную узкую скамеечку. Тут же, с лязгом и скрипом, опустилась шторка в соседней кабинке, и сквозь решётку окошка стал виден суровый профили падре. «Неужели так и сидит тут каждую среду? – подумалось мистеру Року. – Никто к нему не ходит, а он сидит и ждёт?..»
- Благословите, отец.., – начал он, не совсем уверенный, что говорит правильные слова.
- Я не благословляю погрязших в ереси и грехе, – проскрипел падре, которому явно было безразлично, как и что мистер Рок говорит.. – Я здесь затем, чтобы выслушать твоё покаяние и наложить епитимью.
- А если мне не в чем каяться? – усмехнулся мистер Рок. – Грехов своей прошлой жизни я не помню, а новых, надеюсь, натворить ещё не успел.
- Это ты-то не успел?!
Голос падре Сала загустел и начал наливаться гневом.
- Ты, отягощённый златом и роскошью! Живущий во грехе с распутной женщиной, имя которой Соблазн! Ты...
- Ну, хватит!
Мистер Рок лишь слегка повысил голос и достал из кармана ключ.
Казалось, именно присутствие ключа придало его голосу тот металлический, властный тембр, который действительно заставил падре замолчать.
- Предположим, я грешен, – продолжил мистер Рок, – какую епитимью вы наложили бы на меня?
- Я бы заставил тебя облачиться во власяницу, запереть себя в келье, полгода сидеть на хлебе и воде, очищая душу молитвами и, конечно же, на веки вечные забыть про ту женщину!
Губы мистера Рока насмешливо изогнулись.
- А если бы я был грешен в чём-то большем? Если бы вынашивал преступление? Скажем, убийство кого-либо?
- Убийство ничем не отмолить, – заявил падре. – Всю жизнь будешь каяться, но прощение за этот грех хуже любой кары, ибо Господь, в мудрости своей, дарует тебе осознание совершённого, а, как после этого жить в ладу с собой я не знаю.
- Хорошо, – кивнул мистер Рок, – а если, скажем, я планировал бы поджечь чей-то дом, или другое имущество, считалось бы это грехом? И каково было бы наказание?
Минуту за перегородкой было тихо. Потом исповедальня качнулась и, через мгновение, задыхающийся от гнева падре распахнул дверцу со стороны мистера Рока.
- Вон отсюда! – выдохнул он. – Что ты знаешь обо мне, чтобы вот так приходить и устраивать свои допросы-ловушки?! Беспамятный, никчёмный человечишка!.. Убирайся! И не смей приходить в дом Божий с нечистыми мыслишками!
Он отступил на пару шагов, потрясая указательным пальцем в сторону двери, но мистер Рок не пошевелился. Он сидел на узкой, неудобной скамеечке, перекинув ногу на ногу и придерживая рукой на колене шляпу, снятую при входе. Другой же рукой задумчиво прокручивал между пальцами ключ и на падре даже не смотрел.
- Так расскажите мне, чтобы я знал, – произнёс он спокойно.
Потом выдержал паузу, во время которой тишина между ними почти звенела, и только когда почувствовал, что гнев падре слабеет, уступая место недоумению, только тогда поднял на него глаза.
- Я на самом деле ничего о вас не знаю.., да и откуда мне... Но вы можете прямо сейчас рассказать. И вместе мы подумаем над тем, какое наказание человек, наделённый светской властью, может применить к церковнику-поджигателю, который, как ни крути, является его подчинённым, ибо церковь вы называете домом Божьим лишь в духовном смысле, в материальном же это собственность города. А за порчу городской собственности, в любом случае, должно быть наложено наказание.
- Я подчиняюсь только Богу, – пробормотал падре.
Но голос его при этом звучал неуверенно, и глаза не отрывались от медленно вращающегося ключа.
Мистер Рок посмотрел с интересом. Суровый обличитель всякой ереси скисал и бледнел, и даже затянувшееся молчание не казалось долгим и напряжённым, настолько увлекательно было наблюдать за происходящей метаморфозой его лица. Оно словно сдувалось, а мистер Рок смотрел в это лицо и беспощадно ждал новых слов, прекрасно понимая, что, тем самым, заставляет падре униженно возвращаться от заявления, что служит он только Богу, к объяснениям о поджигательстве.
- Вам дали это.., – выдохнул, наконец, несчастный священник, и его палец, всё ещё направленный в сторону дверей, то ли с робостью, то ли брезгливо перенаправился на ключ. – Но почему именно вам?! За что?!
- У меня свежий взгляд на вещи, – ответил мистер Рок.
- Тогда вам должны были объяснить, что мой... недуг, это не блажь, а та самая памятная вещь, которой я сам себя наказал, чтобы не забыться в этом дьявольском городе! Что это есть одна из составляющих моей епитимьи, и я обязан её соблюдать!
- Нет, мне этого не объяснили. Сказали как-то, что вы здесь единственный, кто всё о себе помнит, и только...
- Я помню, но не вспоминаю, – пробормотал падре. – А грешу каждый год потому.., потому что иначе не могу, и вам это должно быть известно, коль уж ключ в ваших руках.
На лице мистера Рока появилось лёгкое, почти приятное удивление.
- Как же вы отмаливаете ещё и этот, ежегодный грех? Наверное, нелегко? Господин Деказорье рассказал, что последствия ваших поджогов еле успевают ликвидировать к празднику. Может, в этом году мы попробуем изменить сценарий? Хотите, прикажу соорудить костёр где-нибудь на окраине, ближе к полю, и даже готов на собственные средства купить вам пару ювелирных изделий и чего-нибудь ещё, что можно очистить огнём? И вам хорошо, и городу спокойно. Или обязательно нужна угроза чьей-нибудь жизни и ущерб посущественней?
Лицо падре Сала казалось вырезанным из белой бумаги с жёлтыми прожилками.
- Я буду делать, что должен, – с явным усилием выговорил он.
- Что ж, тогда и я буду...
С лёгким вздохом мистер Рок поднялся.
- Сейчас каждый из нас должен сделать выбор. Кто начнёт?
Падре не ответил.
- Тогда начну я. И начну с запрета, объявлять который мне совсем не хочется, но, судя по вашему взгляду... Одним словом, прошу вас, падре, составить список необходимых продуктов и вещей, которые понадобятся в месячном заключении, ибо я, пользуясь данной мне властью, запрещаю вам покидать эту церковь в течение месяца, вплоть до дня, когда разъедутся гости, приглашённые на праздник.
Мистер Рок ожидал каких-то возгласов и протестов, но ничего такого не последовало. Теперь падре молчал и смотрел на него с той же робостью, или отвращением, с которыми он до этого смотрел на ключ.
- Вы можете опротестовать моё решение у господина Валеами, когда он вернётся и получит ключ обратно, и он, возможно, всё отменит, но до того момента, как это случится, с вами всё будет так, как я сказал, по тому простому праву, что до его возвращения именно в моих руках власть, и мне решать, кто и какого наказания достоин.
Было странно говорить всё это и странно чувствовать, как по руке, от тяжёлого ключа, разливается крепкая, уверенная сила. И, если бы мистер Рок помнил что-нибудь о цирке, он бы сравнил себя сейчас с жонглёром, потому что этой силой мог, кажется, управлять любыми действиями в любой ситуации, подбрасывая и ловя их по собственному усмотрению. Он даже не взглянул на падре, когда пошёл к выходу, отлично зная, что тот не возразит и в спину ему будет смотреть, пусть и с отвращением, но смиренно. А ещё он знал, что на улице достаточно будет слегка шевельнуть пальцем, и выскочат соглядатаи, вроде того, который приходил вчера, и они выполнят любой его приказ, ни о чём не спрашивая и не стесняясь в средствах. И знал, что падре Сала это тоже знает, и чувство вседозволенности, ничем не уступающее силе, что шла от ключа, наполнило мистера Рока каким-то новым, весёлым умиротворением.
На пороге он чуть задержался, надевая шляпу и перчатки, потом, не поворачивая головы, произнёс максимально ласково:
- И, пожалуйста, не затягивайте со списком, дорогой падре. Чем быстрее напишете, тем быстрее всё получите.


2.
Конечно же, вернувшийся через неделю господин Валеами все санкции мистера Рока в отношении священника отменил. Однако, в вину произведённые действия не поставил.
- Вы поступили жёстко, но результативно, и я очень этому рад, потому что устал наблюдать в том, большом мире их дипломатические полумеры, которые дают, конечно, возможность топтаться на месте и не рухнуть в какую-нибудь пропасть, но и отойти от этой пропасти не позволяют.
- Тем не менее, вы мои меры отменили, – заметил мистер Рок. – Хуже того, уезжая, не поставили в известность, что поджоги не каприз падре, а составляющая его жизни, из чего я делаю вывод, что вы попросту меня проверяли! Вот только зачем?
Они сидели за отгороженным ото всех столиком в ресторане господина Деказорье, ничего не ели, но пили хорошее вино и расслабленно поглядывали за окно, где искрились под солнцем обширные весенние лужи. На последние слова мистера Рока господин Валеами покачал головой.
- Не расскажу, не надейтесь. Не моё это дело просвещать вас. Однако, если желаете, могу подтвердить, да, проверял. Уехал, правда, не нарочно, но ключ, говоря по совести, мог оставить любому из нашего клуба, и они бы палец о палец не ударили, чтобы помешать падре. Мне было важно посмотреть, как вы станете действовать в мало понятной ситуации, и тут все надежды оправдались сверх меры!
Он немного поёрзал на стуле и со странной усмешкой покосился на мистера Рока.
- По правде сказать, нашего достопочтенного Ронавола Сала я таким раздавленным никогда не видел, а ведь мы с ним давно знакомы...
- А про это знакомство расскажете? – тут же спросил мистер Рок.
- Нет, – снова покачал головой господин Валеами. – Это дела давние, прошлые, и вспоминать о них мы с падре могли бы только из-за того, что оба тогда были моложе. Молодость сама по себе вызывает приятную ностальгию. По сути же, вспоминать нечего.
Он замолчал, потому что в этот момент вынырнувший из общего зала слуга господина Деказорье поставил перед ними большое блюдо с фруктами «от хозяина» и быстро исчез.
- Расскажите, хотя бы, о том, куда ездили, – сказал мистер Рок, протягивая руку за большой виноградной кистью. – Что там, в мире происходит? Много ли нового?
Господин Валеами хмыкнул.
- Там от старого спасу нет. Деньги, деньги, немного лицемерия, снова деньги и, спустя какое-то время, деньги опять... Знаете, все эти нынешние правители скорее торговцы, и понятие о достоинстве власти у них на том же уровне – понижается и повышается, как курс валют. А всему виной выборность! Это она задаёт торгашеский тон, ещё до того, как человек получает власть в свои руки, после чего единственной его заботой становится эту власть удержать. И, будь то трон, или президентское кресло, или любое другое возвышение, всё, условно говоря, превращается в прилавок, на котором политик выкладывает, что имеет. А что есть у политика? Идеи, реформы, или, говоря честно, одна пустая болтовня, ведь подлинная его забота остаться на троне любой ценой. И тогда начинается та самая большая политика, которую все так уважают. Кто-то перекрашивает старьё и пытается продать его подороже, кто-то украшает свой прилавок красивыми лозунгами, кто-то откровенно опрыскивает уксусом гнильё и давит на жалость, говоря: «Вот всё, что мне досталось, но, дайте время, я найду вам свежее!», и держится на этом сколько может... Схем не так уж и много... Хотя, знаете, по моему глубокому убеждению, в чистом виде власть вещь благородная. В этом смысле, отчасти, была хороша наследственная монархия, потому что там ответственность другая, с личным достоинством не шутили, да и само желание получить власть было, в известном смысле, привилегией, или родовым статусом — это уж, как угодно... У них, конечно, тоже не всё проходило просто и легко, а с определённого времени появился ещё и такой страшный бич, как революция, что перевело статусное желание властвовать в некий ширпотреб. То есть, раньше вы получали право на, так называемый, государственный переворот только если в ваших жилах имелась капля какой-никакой царской крови, а под рукой несколько влиятельных оппозиционеров. Теперь же достаточно иметь тугую мошну, беспринципность, (что важно для активной поддержки со стороны), идею, способную привлечь тех, кто охотно выполнит всю неизбежную грязную работу, и идею другую, которой можно будет всё это прикрыть... Почитайте на досуге историю, это очень полезно, и обратите внимание на то, что каждая революция начинается с высокой идеи, которой, якобы, живёт народ, а заканчивается натужным и, как правило, корявым восстановлением того же, что и было, только теперь: а) вокруг хаос, б) неизбежное падение культурного уровня и в) был создан прецедент! И, если первые два пункта пришедшим к власти, скорее на руку, то прецедент вещь крайне опасная. То есть, всякому, пришедшему к власти через переворот, надо или вводить жесточайший террор, на котором долго не продержишься, или начинать отсчёт своих последних дней, ибо каждый недовольный отныне знает, что свергать можно, и отлично представляет, какие доходы этот процесс приносит.
- Зачем же тогда затевать всё, раз финал предсказуем и непригляден?
- Затем, что власть не сравнима ни с чем. Это состояние особой категории, от которого отказаться не просто трудно, а практически невозможно. Поверьте, мистер Рок, я повидал стольких заражённых ей, что имею все основания так говорить. Как бы ни был плох правитель, как бы позорно он ни кончил свои дни, а в какой-то момент его правления обязательно наступает короткое время триумфа, ради которого всё и затевалось, ибо есть в этой краткой эйфории некая иллюзия ответа на вопрос о смысле жизни. Только иллюзия, повторяю, но ощущения таковы, что за них жизни не жалко.
- А любовь?
Господин Валеами то ли улыбнулся, то ли поморщился.
- Любовь, это виноград, который вы сейчас так лениво пощипываете, а власть — блюдо, на котором он лежал. Одно с другим нельзя даже сравнивать. Разные категории... А вообще, мы с вами, кажется, засиделись. Меня ждут дела, а вас, счастливца такого, прекрасная Сонелея. Да и погода сегодня на удивление хороша. Пойдёмте, прогуляемся немного...
Они допили своё вино и вышли на солнечную улицу, благодушные, под стать природе, и приветливые ко всем встречным. Господин Валеами сыто щурился, хотя и выглядел, как человек, что-то важное не договоривший, а мистер Рок просто улыбался, правда, совсем не из-за того, что погода и вино господина Деказорье были великолепны. Он улыбался тем новым мыслям, которые одолевали его последние несколько дней, и, кстати, тому, что господин Валеами говорил с ним именно о власти...




__________________________________
Продолжение: http://www.proza.ru/2017/09/05/1282