Новогодняя сказка, или немного счастья

  Как-то, за две недели до Нового Года вызвала Вовку в пионерскую комнату старшая пионервожатая.
  - Знаешь, Вов, беспокоит меня одна ученица, Лена Година. Знаешь такую?
  - Конечно! Она из нашего класса.
  - Учится она все хуже и хуже. Особенно по русскому языку и литературе. Подтянуть надо, буксиром поработать. И потом, есть еще кое-что. Ты заметил, как она ходит?
  - Как? Хромает, что ли?
  - Нет, я не об этом, - старшая пионервожатая досадливо махнула рукой и продолжала. – Ты заметил, как она одевается?
  - Как все, в школьную форму, а что?
Старшая пионервожатая была очень терпелива.
  - Ее школьная форма чистая, стираная, глаженая, но она не новая, прошлогодняя, что ли, но она ей впору. Загадка, не так ли?
  - Загадка, - выдохнул Вовка.
  - А хочешь поучаствовать?
  - В чем?
  - В разгадке Годиной Елены. Назовем эту операцию – РГЕ. Согласен поиграть в шпионов?
  Вовка был согласен. Он был согласен на все, что бы ни предложила Нина Сергеевна, еще молодая женщина, одетая всегда строго, но красиво, с уложенными в аккуратную прическу светлыми кудрями.               
  Вовка оценивал людей по простому принципу: нравится-не нравится. Нина Сергеевна ему нравилась.
  - И еще, Вова. Не спеши выполнять РГЕ. Несколько дней просто присмотрись к ней. Все понял?
  - Вроде все.
  - Ну, иди домой. До свидания. И последнее. Вот тебе бумажка с телефонами. Будешь звонить сюда – в пионерскую комнату, или ко мне домой – называйся кличкой «Буксир». Теперь все. Беги.
  На пути домой (всего каких-то двести метров), за обедом, за уроками Вовка напряженно думал над операцией РГЕ и к концу вечера так устал, словно разгружал вагоны на станции, как делали старшие школьники, что бы немного заработать. Он спал до утра, не просыпаясь, и снились ему какие-то шпионы.
А утром началась операция РГЕ. В школе Вовка не отходил от ГЕ, незаметно (как ему казалось) наблюдая за Ленкой. С ребятами она не общалась, с девчонками не разговаривала, была словно погружена в себя и грустна. В столовой взяла только бесплатный обед, оплаченный ГорОНО, поглощая его быстро, жадно и не жуя. Она не покупала ни пирожков с вареньем, ни пирожных, ни даже печенья. Обо всем увиденном этим же вечером было доложено резиденту Нине Сергеевне. Правильный вывод из Вовкиных наблюдений был сделан немедленно: «У нее просто нет денег!» - сказала НС и повесила трубку. Впрочем, она тут же перезвонила и сказала: «Молодец, Буксир!    Завтра, после уроков, зайди в пионерскую комнату». Назавтра Вовка продолжил свои наблюдения за ГЕ, а после уроков заскочил в пионерскую комнату.
  - Здорово, Буксир! – солидно покачиваясь в кресле и делая вид, что курит сигару, сказала резидент НС. – Босс прислал кругленькую сумму, и я поручаю тебе, агент, передать их ГЕ.
  - Она не возьмет, НС, – грустно сказал Вовка-Буксир.
  - Почему? Здесь немного, всего пять рублей. Думаешь, не возьмет?
  - Не возьмет! – твердо сказал Вовка. – Она – гордая!
  - Ладно. Завтра приходи на явку в это же время, я что-нибудь придумаю.
До завтра, агент!
  И Вовка пошел домой.
  За обедом, делая уроки, читая журнал «Юный техник» Вовка почти не думал ни о ГЕ, ни о НС, но нет-нет да мелькала мысль: «А что там придумает Нина Сергеевна?»
На следующий день уроков было мало. Из опасных – только арифметика. И после уроков Вовка снова завернул в пионерскую комнату, по привычке покосился на начищенный горн, сияющий медными ободками и новой желтой кожей барабан и висящее на стене с портретом Ленина знамя пионерской организации.
  - Здорово, Буксир! Что, дунуть, или постучать хочется? Давай, разрешаю.
  - В другой раз. НС, вы обещали что-то придумать?
  - Я и придумала. Но, боюсь, моя идея тебе не понравится.
  - Почему? Это что-то нехорошее?
  - Не совсем. Это похоже на обман.
  - Обман? Это плохо.
  - Я сказала, это похоже на обман. А, может быть, и нет. Скажи мне, Вовчик, тебе нравится Лена?
  - То есть как? – Вовка опешил.
  - Как девочка может нравиться мальчику.
  - Но я – пионер и …
Вовка растерялся и замолчал.
  - Ладно, оставим это. Тогда скажи мне, пионер Вовка Макаров и одновременно агент Буксир, известны ли тебе какие-нибудь положительные черты характера Лены Годиной.
  - Ну, она веселая, любит физкультуру (играть в пионербол) и с девчонками в резиночки.
  - Ты хочешь сказать, что она такая сейчас?
  - Сейчас нет, сейчас она грустная, на физре сидит на скамейке, и Валентина Васильевна не может заставить ее поиграть. А совсем недавно она сорвалась с брусьев.
  - Вот как! Сильно ушиблась?
  - Совсем нет. Она упала на маты и расплакалась.
  - И тебе ее было жалко?
  - Очень!
  - Правильно, пионер-буксир. Людей надо жалеть, и помогать, и радовать… а день рождения у нее когда?
  - Н-не знаю…
  - Плохо, Буксир, очень плохо. Сейчас узнаю в учебной части.
  Она сняла трубку с телефона.
  - Учебная часть? Добрый день! Да-да, скорее вечер… мне нужна информация по Елене Годиной, 4в-класс. Старшая пионервожатая, да.
  Она говорила по телефону и одновременно что-то быстро писала.
  - Все? Спасибо! До свидания!
  - Плохо, Буксир, летом у нее день рождения… да, с фантазией у нас туго. Понимаешь, есть у меня лишние пять, нет, семь рублей, не знаю, как Лене передать.
  - Да не возьмет она, она – гордая. Я тут хотел ей пирожок всучить, не взяла. Так и пришлось птицам отдать.
  - Эх, Вовка! Сунул бы в портфель по-тихому, не выбросила бы она…ну, ладно, иди…
  - Давайте, я ей деньги в портфель суну!
  - Идея хорошая, но неправильная. Пирожок по запаху можно обнаружить, а деньги… деньги не пахнут, как говорят господа буржуи. Лучше сунь их ей в карман.
Дни до праздника тянулись, ох, как долго… а за неделю до Нового Года ударили рождественские морозы. Не такие суровые, как крещенские, но тоже, за минус двадцать. И Лена не пришла в школу. Ну не пришла, и не пришла. Завтра придет. Или заболела. Выздоровеет, придет. Учительница не беспокоилась. Беспокоились сыщики – резидент НС и агент Буксир.
  - Знаешь, Вовка, зайди сегодня к ней домой, – сказала НС. – Беспокоюсь я. И еще пять рублей возьми. Как-нибудь отдашь.
Декабрь и первая половина января – темное время, да тут еще морозы. А если с ветерком… Вовка добежал до Ленкиного дома, не чуя рук, но замер у калитки. У Ленки была собака, и она бы его облаяла. Но было тихо, а в доме темно. Входная дверь покачивалась на петлях, полуоткрытая. Вовка подбежал к крыльцу, забыв про собаку. Справа от крыльца чернела пустая собачья будка. Вовка распахнул дверь шире и вошел в темные сенцы, в которые намело снегу. Вовка с трудом открыл вторую, «теплую» дверь и вошел в темную горницу. В комнате, казалось, было холоднее, чем на улице. Вовка, то и дело спотыкаясь в темноте, с трудом нашел стол, а на нем спички. И в неверном, колеблющемся свете, он увидел кровать и на ней человека во всем белом. Спичка погасла, но Вовки в доме уже не было. Он, перебежав улицу, неистово колотил в дверь и, наверное, разбил бы руки в кровь, если бы ему не открыли.
  - Там… в доме… человек… замерз!
Здоровенный мужик с топором посмотрел на пацана сверху вниз и сказал сиплым, наверное, спросонья голосом:
  - А, ну, пойдем, посмотрим!
   Сосед уверенно вошел в горницу, нашарил спички, зажег керосиновую лампу. На стенах заискрилась изморось, но Вовка смотрел на постель. На ней, укутанная до подбородка одеялом, лежала Ленка Година, а на столе рядом с лампой, белела записка, которая гласила: «Моя мама пропала, у меня нет денег, у меня нет дров, мне нечего есть. Керосин кончился. Я хочу умереть».
  - Не дело это, – пробежав глазами записку, молвил мужик. – Беги ко мне в дом, вызови «Скорую», а я девчонку отнесу. Какие сутки не топлено…
Врачи приехали очень быстро, городок-то был маленький, и «Скорую» по любому поводу не вызывали. Мужик в двух словах обрисовал ситуацию, вспомнив блокадный Ленинград, а доктор спросил: «Сопровождающий кто?», и все поглядели на Вовку. Он смело сказал: «Я!».
  В приемном покое, кроме медсестры, никого не было. С Вовкиных слов записали Ленкину фамилию, имя, год рождения, адрес, Вовкин телефон и велели ждать. Он сел на банкетку и немного согрелся. Примерно через час вышел другой доктор и объявил:
  - Судя по всему ни обморожения, ни воспаления нет. Подержим до завтра, а там посмотрим. А Вы, молодой человек, можете идти спать.
  - Позвонить можно? – спросил Вовка.
  - Можно. Вон там автомат.
  Он позвонил домой, сказал, что идет. А потом – НС.
  Вовка пришел домой, сел в прихожей на табуретку прямо в одежде и застыл в тягостном раздумьи. Ничего не надумав толкового, он за вечерним чаем рассказал маме и бабушке все как есть и прочитал ее записку. После недолгих дебатов было решено забрать девочку к себе.
  - Все-таки у нас две комнаты, – сказала мама. – Вова пока переедет в большую и будет спать на диване, а девочку можно поместить в его комнату.
  - И у нас тепло, – добавила бабушка.
  Вовка радостно улыбнулся, но снова помрачнел, вспомнив изморось на стенах в доме, где жила Ленка, и фразу мужика с топором о блокадном Ленинграде. В тот же вечер Вовка «переехал» в большую комнату и уснул на диване под ровное дыхание мамы и похрапывание бабушки. Он уснул почти счастливым.
  А утром в дверь позвонили, и мордатый санитар внес в квартиру почти невесомую Лену Годину, закутанную все в тоже ватное одеяло и белую шаль. Вместо «здравствуйте» он произнес «куда» и понес Ленку в указанном направлении, то есть в бывшую Вовкину комнату. Санитар исчез, попросив маму расписаться в каком-то бланке, а Ленку уложили в бывшую Вовкину постель и укрыли бывшим Вовкиным одеялом. Мама убежала на работу, бабушка пошла по магазинам, но вместо них появилась Нина Сергеевна, прислонила Вовку к себе, сказав: «Молодец, Буксир! Сегодня в школу можешь не ходить!» - и умчалась, оставив Вовку наедине с мерно дышащей Ленкой.
  Примерно через полчаса она проснулась и сразу попросила показать, где у них туалет. Потом Вовка заставил ее вымыть руки, правда, под холодной водой, которую Ленка почему-то объявила «тепленькой». Чтобы включить горячую, надо было зажигать на кухне ревущую газовую колонку, которая к тому же еще и воняла горячим металлом. Потом Ленка захотела есть, и Вовка на правах хозяина накормил ее остатками завтрака, достав из холодильника «Север» сковороду с картошкой и котлетой, простоквашу и батон белого хлеба. Как-никак, а едоков у них в семье прибавилось. Ленка уничтожила вышеперечисленное продовольствие в мгновение ока и попросила еще хлеба с маслом и чая с сахаром. Неизвестно, сколько она не ела у себя дома, поэтому Вовка все это мужественно стерпел, поскольку отдал ей свой завтрак. После этого Ленка отправилась бродить по квартире, знакомясь с новым местом жительства, удивилась связанной веревкой елке на заснеженном балконе и самому балкону с продуктами, которые не помещались в холодильнике, которого у них с мамой, естественно, не было. Тут она вспомнила, что не видела свою маму несколько дней и, конечно, расплакалась, прислонившись к Вовке, как к дереву. Заплакав Вовкину байковую рубаху, она вскоре снова уснула, на этот раз на Вовкином диване, и он снова охранял ее сон. Потом пришла мама, отпросившаяся на работе и бабушка со свежими продуктами. Выслушав подробный доклад Вовки по текущей обстановке, они втроем явили подобие некого штаба, на заседании которого принялись решать судьбу Лены.
  Мама рассказала, что папы у Лены сейчас нет, а есть мать-алкоголичка, которая после драки в вытрезвителе отсиживает еще и пятнадцать суток, и раньше Рождества на свободу не выйдет.  Скорее всего, ее лишат родительских прав, а девочку отправят в детский дом, если ее не удочерить. Бабушка сказала, что без дров в Ленкином доме выжить невозможно, что нужна, как минимум, машина дров, а, лучше две, что поленья эти еще надо наколоть и сложить в поленницу, а за два дня до нового года никто этим заниматься не будет, и вообще, обе Вовкины женщины сошлись во мнении, что Ленку лучше оставить у себя. По крайней мере, пока.
Вовка согласно кивал, поедая бутерброд с докторской колбасой и запивая его сладким чаем.
  После двух пришла Нина Сергеевна, принесла Вовкин и Ленкин табели, объявила операцию РГЕ законченной, поздравила всех с Наступающим, и умчалась со свойственной ей энергией по магазинам. Вовкин табель был очень неплох, с двумя четверками – по физкультуре и арифметике, а вот Ленкин – наоборот, пестрел тройками и только две четверки – по арифметике и физкультуре, немного улучшали впечатление.
По дороге с работы мама забежала в универмаг и купила ей новую одежду и белье, а также новую школьную форму. Ленку разбудили и повели мыться, для чего было включено адское изобретение под названием колонка газовая водогрейная. То есть Вовка ее будил, а мама ее мыла. Потом, когда колонку погасили, бабушка отправилась на кухню с погашенной, но еще вонявшей раскаленным металлом колонкой творить тесто на завтра, варить холодец и прочие вкусности. После ванной раскрасневшаяся, переодетая во все новое  Ленка сидела рядом с Вовкой и слушала план работ на завтра.
Вовка, вдохновленный наличием благодарной слушательницы, рассказывал:
  - На Новый Год мы обычно варим холодец. Его еще называют студень. Варим его много, и, остывая, он стоит везде, где прохладно – на подоконниках, у балкона. Ты холодец с хреном любишь?
  Ленка согласно кивнула.
  - Также бабушка печет пироги с чем угодно: с мясом, с рыбой, с рисом, с капустой, с вареньем. Их тоже бывает много, и кастрюли с пирогами тоже стоят везде. Но самый главный пирог – с земляничным вареньем. Он многослойный и огромный!
  Вовка развел руки, чтобы показать размеры пирога, и едва не сшиб Ленку с дивана.
  - И, главное, его можно есть вот по такому куску!
Ленка заранее отстранилась подальше, но размах Вовкиных рук в этот раз был куда скромнее.
  - А что будем делать мы завтра? – спросила Ленка, ошарашенная объемом работ.
  - Мы? Наряжать елку! Тебе нравится наряжать елку на Новый Год?
  Ленка согласно кивнула.
  - А мне – не очень! Потому что сначала нужно пойти во двор, найти детскую песочницу, накопать ведро песку и притащить домой. Потом подождать, когда песок оттает, и воткнуть в него елку. Ее покупать больше двух метров нельзя.
  - Почему? Вов, почему?
  - Потому, что она вершиной упирается в потолок.
  - И потом ее можно наряжать?
  - Да!
  - Долго?
  - Часа два!
  - Ого!
  - Но мы всегда успевали к двенадцати ночи.
  - А лампочки будут?
  - А как же! Две гирлянды!
  - Здорово! Скорей бы завтра!
  - Ага! Я с утра слушаю радио, а там говорят, где, в каком городе встречают Новый Год. А поближе к двенадцати обязательно рассказывают какую-нибудь сказку про дядьку, который спешит, опаздывает, но, все-таки успевает к двенадцати домой. Встретить Новый Год.
  - Здорово! Как же здорово у Вас встречают Новый Год!
И тут же опасливо спросила:
  - А я тоже буду встречать Новый Год вместе с вами?
  - Да, – ответил Вовка и уверенно добавил. – Обязательно!
  - Ой, Вовка! – закричала она, тряся Вовку, как грушу. – Это же – счастье!
  - Ну, что ты! Это только кусочек счастья!

                ***

   «Голубой огонек» давно кончился, мама и бабушка легли спать. А они остались у погашенной елки. Прошел час, другой. Но они так и сидели, прижавшись друг к другу, как брат и сестра, и, молча, смотрели на пустой мерцающий экран телевизора.