Лесков об архангеле Михаиле пасхальные чтения

Герасимова Светлана Валентиновна,
кандидат филологических наук, доцент
Московского политехнического университета
Архангел Михаил и апокалипсис в повести Н. С. Лескова «Очарованный странник»

Памятуя о библейском Содоме, который мог избежать разрушения (частного апокалипсиса), если бы в нем нашлись десять благочестивых людей, Николай Семенович Лесков (1831–1895) дал предисловию к циклу «Праведники» такой подзаголовок: «Без трех праведных несть граду стояния», - и тем самым соотнес Россию и Содом. Итак, поиск святости и указание на содомскую, а следовательно, предапокалипсическую природу российского мира – две парадоксально переплетающиеся темы творчества Лескова.
В основе жития и жизненного подвига очарованного странника и праведника земли русской Ивана Флягина лежит Логос апокалипсиса, ибо герой несет то же служение, которое двум святым братьям – Фролу и Лавру – определил Архангел Михаил, вручая им, как видно на иконе, поводья. Табун коней, который будут собирать святые братья, должен послужить в день Армагеддона – последней битвы сил Света и тьмы. Апокалипсический логос придает жизни обоженную устойчивость.
Иван Флягин собирает коней для последней апокалипсической битвы, руководствуясь архетипическим зовом души, а не убеждениями.
Существует удивительное описание иконы «Чудо о Флоре и Лавре»: «Руки святых братьев – как бы продолжение рук Архангела, линии их рук образуют чашу, символизирующую приятие Божественной благодати. Крылья Ангела обнимают мир, образуя иную чашу – символ излияния благодати из горних высот на землю. Кони – символ дня и ночи, знаменуют бег времени. Их контур становится на иконе продолжением архангельских крыльев – тем самым вся земля, и пространство, и время входит в общение с Горним миром». [1] «Здесь видится прообраз эсхатологического видения Нового Иерусалима, где «воинства небесные следовали за Ним (за Христом – С.Г.) на конях белых, облаченные в виссон белый и чистый» (Апок. 19,14).» [1]
Иван Флягин обладает особым талантом распознавать свойства лошадей еще при покупке, дрессировать и ухаживать за ними. Это скорее не приобретенный с годами опыт, а дар свыше, чутье. Флягин не может передать свое понимание лошади барину-конезаводчику. Этот дар является залогом будущего дарования – пророчествовать об Апокалипсисе, которое открылось у героя уже в монастыре и за которое впоследствии он будет посажен в яму на покаяние. Житие Ивана Флягина – это развертывание во времени иконографического образа «Чуда о Флоре и Лавре», которое должно привести к победе ангельских сил над духами злобы поднебесной. Но тайна Армагеддона скрыта от людей до времени. Флягин призван напомнить о ней.
В монастыре обрел Флягин доминанту устойчивости: раньше ему казалось, что он не может согреть под собой места – теперь ему ясно: его предназначение и предназначение всей России – праведность, без которой не может стоять земля Русская. Апокалипсис для истории – это то же, что смерть для человека. Каким же образом, напоминая о конце времен, герой послужит продлению истории и устойчивости мира в предапокалипсическом хаосе? Логично предположить, что Иван Флягин возбудит отчаяние: пришедшие в смятение люди сметут все устои. Такая проповедь может приблизить апокалипсическую развязку, а не продлить историю. Почему же Лесков наделяет праведника, условие устойчивости земли Русской, таким служением?
Одна из функций смеховой культуры – «смягчение и травестирование всего страшного, от кровопролитных битв до эсхатологических учений» [2, с. 7]. Западная Европа выдвинула против ужаса апокалипсиса – человеческое единение, возникающее в атмосфере карнавального смеха. Антиапокалипсическому противоядию, выработанному смеховым коллективным бессознательным Европы, в иерархической системе ее культуры противопоставлена индивидуальность, самобытная личность.
В русской дореволюционной традиции между апокалипсическим и историческим модусом бытия произошло прямо противоположное относительно Западной Европы распределение ценностей. В пространстве истории русский человек реализовал себя как носитель общинного и соборного сознания, апокалипсическая угроза и приближение смерти мобилизовали в нем все способности к личностному бытию, ибо в умирании мы одиноки.
Учители Церкви, в частности св. Иоанн Лествичник, считали памятование о смерти важным условием безгрешной жизни. Посмертные мытарства, или частный Страшный суд, - самая ответственная проверка качества души.  В устах Ивана Флягина памятование об Апокалипсисе становится доминантой исторической устойчивости России, ибо в нашей традиции апокалипсису противостоит не смеховое начало, а духовное – ответственность личности за все соделанное в жизни. В соответствии с художественной интуицией Лескова, апокалипсические Логосы являются основой духовной неколебимости целого народа.
Подобно памяти смертной, мысль о крахе цивилизации, делает ее способной противостоять апокалипсическим веяниям в той же мере, в какой постоянное духовное возвращение к Новозаветному Шестодневу пребывания Христа на земле делает устойчивым историю Церкви.
Жизнь цивилизации совершается между сотворением и концом мира, поэтому память об истоках или последних днях бытия является лучшим лекарством от содомской, стихийной и саморазрушающейся сущности как людей, так и истории.
Итак, Логосы Шестоднева и Апокалипсиса задают образы святой жизни на земле. Но если Церковь живет жаждой начала, то есть повторением Евангельских событий в годовом круге праздников, то лесковский герой – предчувствием конца.
Апокалипсис помогает обрести духовную устойчивость, потому что, подобно тому как мир в начале времен обрел полноту благодати благодаря присутствию в ветхозаветном или новозаветном Шестодневе Творца, так и конец бытия будет прежде всего встречей с Ним. Согласно Исааку Сирину, человек после смерти обретет единственную реальность – Бога, который есть Любовь. В «Слове 18» святой учит, что грешники страдают в геенне от мучительного раскаяния за грех против Любви [3, c. 106], ибо даже в аду люди не оставлены Любовью Божьей. И эта же Любовь утешает праведников. В святоотеческой традиции сущность Любви и Огня разделены. Если душа более стремится не к Богу, а к тем привычным утехам чревоугодия, сна и радости винопития, то, не имея тела, она и удовлетворить своих потребностей не может, поэтому страсти неутолимого голода и жажды, потребность в отдыхе терзают неспособную слиться с Богом душу, которая инородна Божественному бытию, из-за чего Божественное сияние опаляет ее, как Солнце всякий темный предмет. В результате доминирует представление об Апокалипсическом мире и смерти как об источнике мук, и эти муки уготованы всем неготовым ко встрече с Творцом. Но приготовившихся мало, поэтому Лесков и ищет праведников, способных вдохновенно, как Иван Флягин, предупреждать о конце времен.
Тертуллиан в 48 главе «Апологетика» свидетельствует: «Почитатели Бога, облеченные вечным телом, будут находиться пред лицом Его всегда» [4], а не почитающие Его познают, что мир, в котором все пронизано Вечным Светом, может оказаться скорбной и обжигающей тьмой. В этом пассаже встречается чрезвычайно важная для христианского богословия идея: свет Божественной любви и огонь геенны – это разные составлящие одной и той же Божественной энергии: «Вечный огонь, который по своей натуре именно Божественный, будет не сгораем»). [4]
Итак, природа света одна, как и Отец Един, но восприятие света и Бога определяется природой воспринимающего: божественный свет, приносящий райское блаженство праведникам, превращается в адский пламень для грешников – не по воле Творца, а в соответствии с теми изменениям, которые произошли в природе падших ангелов и искушаемого ими человечества. В результате апокалипсис может страшить, а может радовать приближающейся встречей с Богом.
Природа вселенной, огня и солнца, природа стихий – одна, но каждый из героев воспринимает ее по-своему, ибо природа становится зеркалом бессознательных архетипических глубин души героя.
Словом, апокалипсис для Ивана Флягина – это не деструктивный, а конструктивный модус исторического бытия народа.

Список использованной литературы:
1. Чудо о Флоре и Лавре. // Храм во имя святых мучеников Флора и Лавра. URL: http://floralavra.ru/cntnt/svyatye_mu/chudo_o_fl.html  (дата обращения: 20.04.2017).
2. Манн Ю. Поэтика Гоголя. – М.: Художественная литература, 1988.
3. Преподобный Исаак Сирин. Слова подвижнические. – Свято-Троицкая Сергиева лавра, 2008.
4. Тертуллиан. Апологетик. [Электронный ресурс]. URL: http://azbyka.ru/otechnik/?Tertullian/apologetik=48 (дата обращения: 20.04.2017).