С дедушкой отрывок из романа

        - Ксюша бьётся, бьётся, как рыба об лёд, а прописаться не может,- сокрушалась Агафья Кирилловна.      
        Антонида Ивановна закачала головой, оторвавшись от вязания:
        - Плохи  дела.    
        В её голосе слышался вятский говорок.
        - Тётя не говорит, а поёт,- на ухо бабке шепнул Сашка.
        Неспокойна бабка Агафья, поэтому  раздражена. Грубо оттолкнула она  внука:
        - И всё слышишь! И что за ребёнок такой!
        - Взрослым беда, забота, а детям воля, не работа,- пропела Антонида Ивановна.
        - Какая воля?- шмыгнул Сашка носом.- Вовка  на улице, а меня держите.
        - Сам виноват: вышел из веры, сиди!- оборвала его бабка Агафья.
        Голос  у  бабушки строгий, только в глазах светлые, тёплые искорки.  Никого она так не  любила, как внука Сашку.
        - Ладно, беги во двор, - вскоре предложила она.- Деду подсоби дрова пилить.
        Через минуту малый стоял у сарая,  в котором  дед Леонтий шаркал  двуручной  пилой  по бревну.
        - Пилить прислали?- улыбнулся дед.- Добро. Вот только отгоню кобылу в  конюшню.
        У ограды, понуро клоня голову, стояла пегая лошадь.
        - А ты, дедушка,  возчиком  работаешь?- спросил Сашка.
        - Угадал.  Восемь годков уж.
        - А меня возьмёшь на конюшню, а, дедушка?

        Телега,  на резиновых шинах, покатилась без шума по выложенной булыжником дороге.
        - Деда, а чё возишь?- попытался разговорить деда Сашка.
        Дед  смолчал. «Если не  ответил,  значит,  кроме «но!» и «т-р-р!»  ничего не уже скажет,- решил Сашка.-  Вылитый  дед Семён». Он  стал припоминать  прожитые в гостях  дни.  Дед Леонтий как-то его похвалил, сказав, что  младшенький с душой, а про Вовку ничего не сказал, головой только качнул. Мамочка, едва сдерживая спокойный тон, возразила тогда, перечислив  последние  подвиги  младшего.  В душе  Сашка с ней согласился, вспомнив последние  дела:  порванную на коленке штанину,  разбитое окно у соседа. Но он не понял смысл слов, сказанных  тогда мамочкой: «У  тебя,  выродок собачий, как у змеи, ног не отыскать!».
        - Слазь, оглох! - прервал размышления его  дед.
        Сашка  спрыгнул  с  телеги.  Дед   Леонтий  повернул  лошадь  в правую сторону и попятил назад. Телега вкатилась под навес. Когда дед занимался этим, у него выпал изо рта окурок. Сашку подмывало поднять его, пахнущего дымом. С трудом дождавшись, когда  дед Леонтий отвернётся, он схватил окурок и затянулся; у него закружилась голова, почувствовалась  слабость.
        - Куришь! - послышалось со стороны конюшни.
        Сашка  спрятал окурок в карман и, обжигая палец, затушил.         
        - Вернёмся, матери расскажу,- сказал дед.
        У Сашки  помертвело в груди.
        - Деда, не рассказывай,  я курил  не в затяжку,- прошептал он.
        - Ладно, но гляди,  отхватишь ремня,- улыбнулся дед.
        Сашка-то знал, что если дед проговорится, то  дело ремнём не завершится: мамочка выместит на нём всё, что накопила за последнее время.  Из-за этого   он  вечером не отходил от деда, стараясь ему угодить во всём.
        Мамочка пришла поздно, усталая, но чем-то довольная. За ужином она рассказала о  похождениях своих.
        - Работу найти совсем не трудно, я выяснила, - доложила она. - Только нужна прописка; и я нашла  комнатку, где нас пропишут.  Комнатка  мала,   но взяли за неё триста рублей, а куда деваться?  Так что, завтра переезжаем.
        - Так помаленьку и устроитесь,- поддержал  дед.- На одном  месте  и  камни  обрастают.
        - Не с чего им,  Лёня,  обрастать, - вздохнула бабка Агафья. - Уж столько дорожек    исколесили, деньжищ  ушло уймища. А работница  одна.
        - Ничего, у вас помощники подрастают, - возразил дед.
        - Помощники... - криво улыбнулась Ксения. - Этих молокососов ещё в школу определять. С Володькой ладно, а с этим  что делать? - Ксения  обернулась  и взглянула на Сашку; того обдало холодком  с  головы до ног. - Если не примут  в школу, пусть из дома уматывает.
        Сашке совсем не хотелось плакать, но слёзы хлынули из глаз.
        - Ксеня, зачем   изводишь сына! - вступилась за внука бабка Агафья.
        - Не вмешивайся, мать, не твоё дело! - крикнула Ксения. – А ты не хнычь,  скот! -  с  кулаками подошла она к Сашке.  Уже не нуждаясь  в  гостеприимстве  родственников, она   не сдерживала себя.
        - Столько  ненависти к родному дитю,- качнула головой Антонида Ивановна.- Озлобишь  на всю жизнь.
        - Видеть  выродка не хочу! Впрочем, они оба из меня кровушку  всю выпили.
        Вовку  от её  слов   передёрнуло и, чтобы не огрызнуться, он  на  цыпочках  вышел  на  кухню. Сашка  подался за ним.