Зуб

В тот день была зима, это я точно помню. Очередное бессмысленное дежурство в отделении нейрореанимации больницы им. Семашко. Сижу в ординаторской спиной к окну, закутавшись в теплый медицинский халат. Холодно. Чугунная батарея центрального отопления слегка теплая, но этого не достаточно. На полу стоит маленький электрический обогреватель с одной работающей спиралью, тепло от которой полностью поглощают ноги, на остальные части тела тепла катастрофически не хватает. Стараюсь сосредоточиться на какой-то медицинской книжке. В молодости имел правило хоть раз в день читать медицинскую литературу, любую, учебник, справочник, журнал, это не имело значения, как бы впрок.
Бакинский норд безжалостно сотрясает двустворчатую, видавшую виды оконную раму, пытаясь пробудить меня.
Эй, доктор, очнись! Разве ты об этом мечтал? К чему тогда все бессонные ночи,экзамены, лекции, практики, студенческие дежурства, куча исписанных конспектов, библиотеки? И после всех этих мучений ты оказываешься на самом дне врачебного мира?
Парадоксальная ситуация. Будучи студентом-медиком, ты являешься этакой элитой студенчества, со всякими медицинскими атрибутами, белым халатом, фонендоскопом, анатомичкой, с доступом во все операционные, манипуляционные, родилки, приемные покои, морги. Это все создает превосходство студента-медика над сверстниками из других вузов. Нам всем внушали, что мы будущее отечественной медицины, что страна нуждается в грамотных специалистах и с нетерпением ждет, когда мы закончим учебу. Так где же та медицинская романтика, толпы страждущих пациентов и ты один, как Бог, приходишь к ним на помощь и они на коленях благодарят тебя, за оказанную вовремя квалифицированную медицинскую помощь? Где же все это?
В реальности оказалось все совсем не так.
После получения диплома, в зубы и распределения в паховую область, многим из нас пришлось уехать из столицы в регионы. Посылая молодого специалиста в деревню, страна не обеспечивает врача ничем, кроме нищенской зарплаты. По приезду в район, ты осознаешь, что никому здесь не нужен, тебе просто рекомендуют не нарушать трудовую дисциплину и все. И ты все равно продолжаешь верить в счастливое будущее, что нужно отработать всего лишь год, и тогда, после возвращения в Баку, ты сможешь найти себя в медицине. Тебя не пугает участь молодого врача-новобранца. Дорогой мой, ты еще долго будешь затычкой на все праздничные дежурства, ты с пониманием и благодарностью будешь лечить всех бесперспективных пациентов, ты долго еще не будешь зарабатывать хоть какие-нибудь деньги. Ну и что? Плевать! Это мое призвание, я должен перетерпеть, выдержать еще некоторое время, у меня все получится, ну возможно, я постараюсь.
С такими безрадостными мыслями я проводил время, как вдруг, открылась дверь и "я в момент растаял". На пороге стоит мой незабвенный завотделения, весь взъерошенный, под левым глазом нарастающая гематома, весь рот и некогда желтые от никотина усы в крови. Немного отдышавшись, шепеляво спрашивает: У тебя в машине плоскогубцы есть? - Нет, а зачем тебе плоскогубцы? Спрашиваю я удивленно, но по немного врубаясь в ситуацию. Он открывает рот и показывает на висячий и шатающийся левый второй резец, остальных трех зубов верхнего переднего ряда как не бывало. В отличии от него, я трезво, совершенно трезво оценил положение вещей и подхватив пострадавшего под руку, быстро повел его в первый корпус, где и находилось тогда челюстно-лицевое отделение. Дежурный челюстник, загадочно улыбаясь и видимо пытаясь сдержать хохот, при всей трагикомичной ситуации, с легкостью и без всякого обезболивания удалил последний верхний резец, обработал лунки, промыл чем то, остановил кровотечение и назначил любимое всеми поколениями стоматологов полоскание с чайной содой.
Вернувшись в отделение, заведующий посетовал на неблагодарных родственников больного, на то, что без зубов стало трудно сделать затяжку и что он всем им покажет, кто он такой, все равно продолжал дымить.
Мы дали ему таблетку анальгина и лед на левый глаз, после чего он заперся у себя в кабинете с гордыми словами: Меня не беспокоить! Я же мгновенно спустился в приемное отделение для выяснения обстоятельств произошедшего, одним словом меня раздирало любопытство.
Далее со слов моего друга, в те мутные годы работающего врачом приемного отделения.
К приемному отделению подъезжает машина скорой помощи, за ней машина с родственниками и следом машина с заведующим на борту. Агонизирующего больного на носилках вносят в коридор приема, вокруг суетливая толпа, состоящая из врача и медсестры скорой, родственников, врача, фельдшера, медсестер и санитарок приемного отделения. Одним словом в небольшом коридорчике происходит хаотичное, похожее на броуновское, движение людей в белых халатах, так и без них. Как вдруг с дверей, громогласно и очень уверенно: Тихо! Всем разойтись! Я щас буду его оживлять! С этими словами, человек в тулупе, под названием дубленка, в норковой шапке и с неизменным атрибутом зимней формы одежды тех лет, мохеровым шарфом пестрой расцветки, отстраняет всех от больного и начинает производить непрямой массаж сердца и искусственное дыхание. После нескольких минут реанимационных мероприятий, ослабленный алкоголем организм заведующего, отказывается выполнять свои должностные обязанности, и он не рассчитав силы, теряя всякую координацию движений, сваливается на уже умершего больного.
Наступает гробовое молчание, полностью соответствующее столь скорбному моменту. Ошарашенные родственники, слегка очнувшись и на мгновенье забыв об усопшем родственнике, обращают свои взоры на уже сидящего в сторонке и потупившего взгляд, заведующего, всем своим нутром понимавшего, что экзекуция неизбежна.
Не буду останавливаться на подробностях избиения, о последствиях вы уже знаете.
На следующий день, дабы избежать уголовной ответственности за групповое избиение, родственники умершего, чем-то задобрили заведующего, забрали на дружественное застолье-поминки и пообещали вставить новые зубы.
Кстати, обещание свое, как ни странно, они выполнили. Через пару недель рот заведующего украсил совершенно новенький, сверкающий ряд керамических зубов.