Роды

Городская клиническая больница №1 им.Семашко Н.А.,отделение реанимации находилось на первом этаже 3-го корпуса больницы. В огромном дворе больницы располагались четыре или пять корпусов, я точно не помню. Это были типичные обшарпанные пятиэтажки, похожие на "хрущевки" здания и располагались они на довольно приличном расстоянии друг от друга. Двор больницы был густо засажен соснами, елями и другими представителями хвойной флоры. Высокие деревья перекрывали корпуса так, что казалось ты находишься в сосновом бору или заброшенном парке. Из представителей фауны, так это были стаи бродячих собак, которые днем где то прятались, а по ночам бродили по двору больницы в поисках пропитания. Персонал больницы в дневное время спокойно перемещался по двору больницы. С наступлением темноты двор больницы принадлежал собакам, бомжам, наркоманам, а также "донжуанам", которые за минимальную плату сторожу на воротах, заезжали во двор на личном транспорте в сопровождении с дамами из "эскорт услуг", где и уединялись в дали от людских глаз. Одним словом, ночью двор превращался в совершенно зловеще-криминальное место и усугубляло все это полное отсутствие наружного освещения. В начале 90-х, с распадом СССР, исчезла Советская власть и вместе с ней и электрификация. Мы все тогда привыкли к частым отключениям электричества в домах, о городском освещении не могло быть и речи. С наступлением темноты Баку погружался в полный мрак, то же касалось и двора больницы им. Семашко.
Была поздняя осень, когда я заступил на очередное дежурство в реанимационное отделение. Смеркалось, шквальный хазри - это типичный бакинский норд, приносящий холод и пронзающий насквозь, с легкостью раскачивал многолетние сосны, шишки от которых разлетались на много метров вокруг.
Нас, новобранцев, молодых и неопытных врачей, одних на дежурства не ставили. а всегда прикрепляли к опытным взрослым врачам. Вот так, в эту мерзкую осеннюю погоду, я дежурил вторым номером в отделении реанимации.
Дежурство проходило в штатном режиме, обход пациентов, контроль назначений и работы персонала, телевизор с чаем, потом ужин, затем поздний чай с беседой о смысле врачебной жизни, после этого спать.
Сон на дежурстве это святое, все кто когда-то дежурил меня поймет. Это сладострастные минуты отдыха и наслаждения сном и в то же время чувство постоянного напряжения, ведь в любую минуту могут разбудить. Что же вы думаете, так и произошло. Среди ночи в ординаторской зазвонил телефон. Естественно младший по званию это я, мне и отвечать на звонок. Переход из состояния сна в состояния осознанного бодрствования, в отличии от обычных людей, у врачей -дежурантов происходит с неким турбонаддувом. Звонят из родильного отделения, срочно нужен реаниматолог. Я умоляюще смотрю в закрытые глаза старшего дежуранта и понимаю. что судьба моя предрешена и начинаю собираться. На вешалке висят несколько потрепанных теплых медицинских халатов противно-горчичного цвета. Обычно, для перемещения вне отделения и в холодное время года мы надевали эти халаты. Толку от этих халатов, в плане тепла, было мало, но можно было закутаться, подвязать поясок и быстренько перебежать из одного корпуса в другой. Мне предстоял неблизкий путь в полной темноте, со зловеще раскачивающимися соснами, лаем бродячих собак сопровождающимся завыванием хазри. Перебежками, по одному, я и был один, почти на ощупь, я перемещался от корпуса к корпусу, пока не достиг нужного с надписью "Родильное отделение".
Курс акушерства-гинекологии я проходил в больнице им.Н.Крупской. Как любознательный и ответственный студент-медик, я неплохо освоил данный предмет, присутствовал на всех манипуляциях, родах и операциях, сознавая, что никогда не стану гинекологом, но понимая, что в дальнейшей врачебной карьере эти знания могут быть нелишними. Так что, связанных с гинекологией, а тем более с акушерством предрассудков, страхов и комплексов я не имел. Просто напросто, в те годы, мужчин-гинекологов было очень мало. возможно 3-4 доктора на всю республику, специальность тогда считалась сугубо женской и не каждый мужчина-врач рискнул бы стать гинекологом. Мракобесие, но это же было.
Из всего нашего курса, только один парень, стал прекрасным акушер-гинекологом,представляете, со всего курса и только один и то не сразу.
Громко стучу в железную дверь, понимая, что из-за ветра мой стук могут и не услышать. Кто там? - раздается за дверью и чей-то зрачок показался в круглой дырке в двери. Это доктор! Открывай скорее, холодно! - нарочито надменно и в приказном тоне говорю глазу за дверью.
Дверь открывает санитарка родильного отделения, суетится, проводит меня к родзалу, так торжественно называли помещение для принятия родов, подает маску, бахилы и халат. Надев все это я прохожу в родзал, из которого доносились громкие стоны роженицы и голос принимавшей роды акушерки - Дай! Дай! Дай! Стой, дыши. Дай! Дай! Дай!
Родзал был облеплен некогда белым, глянцевым, а ныне основательно поблекшим кафелем, пол мрамор, в середине комнаты два стола, на одном кричавшая и стонавшая во весь голос роженица, на другом безмолвно лежавшая молодая женщина, укрытая простыней.
В тот миг, когда я проходил мимо рожающей женщины, ее схватки видимо ослабли, она приоткрыла глаза и неожиданно вновь заорала - AAAAAAA! Мужчинаааа... Я конечно же не ожидал такого теплого приема и массы восторга с ее стороны, невольно смутившись, как услышал незабываемые слова, произнесенные акушеркой - Дура! Это не мужчина! Это доктор! Что не видишь? Давай,давай, давай...
Меня настолько тронуло столь вольная гендерная классификация моей идентичности, в понимании акушерки, что я стал уже сомневаться в правильном выборе специальности.
Оставив роженицу и суетящихся вокруг нее медиков в покое, я подошел к другому столу. За мной идет гинеколог с историей болезни. Обнаруживаю мертвецко-бледное лицо с заостренными чертами, пульса нет, дыхания нет. Поворачиваюсь к гинекологу - Какого черта меня вызывали? Она извиняясь: Сильное кровотечение, ребенок жив. Напишите что-нибудь в истории, прошу вас, доктор. Она просила написать констатацию смерти со стороны реаниматолога. Я чиркнул пару строчек и поспешил на выход.
Вот так в жизни, что-то комичное и трагичное сосуществуют рядом, в одном и том же месте и отрезке времени.