Медвежий угол

     Как-то раз закадычные друзья Лёха, Санька и Коля собрались в поход.
Мальчики планировали обогнуть высокую, густо поросшую лесом гору и, углубившись в чащу, разбить лагерь у истока маленькой лесной речушки под названием Медвежья. В этом глухом, но очень живописном месте с несколько жутковатым названием «Медвежий угол» всегда было много ягоды: малины черники, брусники, красной и чёрной смородины.
Прихватив из дома специально сделанные берестяные короба, ребята отправились в путь. Однако они не учли того, что после недавних ливней маленькая речушка, вдоль которой они планировали идти, превратилась в вышедший из берегов бушующий поток.
С трудом преодолев множество препятствий, промокшие, продрогшие и смертельно уставшие мальчики лишь затемно достигли цели.
Они сразу же развели костер и поставили палатку, а, затем, развесив по кустам мокрую одежду, забрались в неё. Но, не смотря на усталость, им не спалось. Во-первых, очень хотелось кушать, во-вторых, закончилась питьевая вода, а в-третьих, кому-то нужно было поддерживать огонь.
Мальчики никак не могли договориться, кто и что должен делать. Вволю наспорившись и накричавшись, они решили тянуть жребий.
Лёха достал три спички, две из которых надломил: одну сломал пополам, а у второй отломил лишь кончик, а третью оставил целой. Предварительно условившись, что тот, кому достанется полспички пойдет за водой, а тот, кто вытянет надломленную, – будет всю ночь поддерживать огонь, ребята приступили к процедуре. Короткая спичка досталась Коле, а надломленная – Лёхе. Санька запрыгал от радости: обладатель целой спички мог спокойно отдыхать.
Обреченно вздохнув, мальчики переглянулись и под наглый Санькин хохот покинули палатку.
Языки пламени весело лизали потрескивающие поленья, а вокруг была кромешная тьма. Подбросив в костёр пару веток, Лёха присел на поваленное дерево, а Коля, набросив ещё не просохшую ветровку, взял фонарик и фляжку и, насвистывая, направился к реке.
Немного поворочавшись на жестком неудобном ложе, Санька заснул. Проснулся он от странного звука. За тонкой парусиновой стенкой кто-то громко сопел, кряхтел и чавкал.
– Во, гады! – разозлился Санька. – Приготовили ужин и уже, наверное, всё съели, – думал он, выбираясь из палатки. Но на поляне не было ни души. В кронах высоченных сосен гудел ветер. Костер почти догорел, и вокруг была темнота.
– Лёха! Колька! – позвал он друзей и прислушался. Из темноты доносились какие-то пугающие шорохи и вздохи. Некстати вспомнив о том, что это место называется Медвежьим углом, Санька не на шутку испугался и срывающимся голосом закричал. – Пацаны, вы где? Ау! – Но ответа не было.
Приблизившись к костру, мальчик заметил на траве какие-то тёмные пятна.
– Что это? – подумал он, присматриваясь, и вдруг волосы на его голове зашевелились. Это была кровь.
За спиной послышался хруст ломающихся веток.
– Медведь! – прошептал Санька. Его сердце рванулось из груди и замерло, на лбу выступил холодный пот. Выхватив из кучи приготовленного для костра хвороста большую ветку, он занял оборонительную позицию и в тот же миг раздался леденящий душу рёв. На поляну вышел громадный медведь. Его глаза горели. Из пасти торчали острые клыки.
Сжимая в трясущихся руках своё хрупкое оружие, еле живой от страха мальчик попятился к палатке. Но вдруг её полог заколыхался, и из-под него показалась свирепая морда второго медведя. Из пасти зверя свисал кусок Лёхиной рубахи...
– А-а-а!! – не своим голосом завопил Санька и, отшвырнув в сторону бесполезную палку, не разбирая дороги, бросился в темноту. Он бежал, что есть сил, падая и снова поднимаясь, колючие ветки цеплялись за одежду, хлестали по щекам. Сердце мальчика бешено колотилось, во рту пересохло. Но медведи не отставали ни на шаг, и он ощущал за спиной их смердящее дыхание.
Санька бежал к реке, убеждая себя в том, что медведи плавать не умеют и, веря, что спасение именно там, и тут на плечо мальчика опустилась тяжелая когтистая лапа...

Потеряв от ужаса дар речи, Санька судорожно всхлипнул и открыл глаза. Над его головой трепетал парусиновый потолок. Несколько минут мальчик лежал, не шевелясь и не дыша, чутко прислушиваясь к гулким ударам собственного сердца. Потом он поднялся и, затаив дыхание, боязливо выглянул из палатки.
Был белый день, во всю жарило солнце, птицы пели на все голоса, беспечно порхали белые капустницы и стрекозы. Коля и Лёха сидели у прогоревшего костра, и пили чай.
Заметив приятеля, они в голос спросили: – Ну, как спалось?
– Да вроде ничего... – выбираясь из палатки, с облегчением произнёс Санька.