Монолог самоубийцы

Для начала сообщаю, что это МОЯ ФАНТАЗИЯ. Слишком впечатлительных и экзальтированных людей прошу не воспринимать это сочинение как последнюю записку автора перед самоубийством. Даже не собираюсь. Не надейтесь. Это моя фантазия. Если она настолько на вас подействовала, значит я хороший писатель.

Монолог самоубийцы

Сегодня тот редкий день, когда никого нет дома. И редкий час, когда ещё никто не вернулся. А значит я могу без спешки, не торопясь и никого не пугая, подвести итоги. Таблетки действуют не сразу. Поэтому я их приняла, пока пишу. Потому что потом уже не будет покоя. А я хотела хотя бы умереть в покое, если уж мне не даётся жить по-человечески. Поскольку даже, если я буду на грани потери сознания, меня всё равно поднимут и заставят заниматься рутинными делами. Лучше уж пусть застанут труп. Его уже не поднимешь, не разбудишь пьяными воплями среди ночи, не оскорбишь незаслуженными оскорблениями и шизофреническим враньём… Почему не убила? Не знаю. Может, мне проще убить себя? Кому-то ножом махнуть, топором или пояс на чужой шее затянуть – раз плюнуть. А я не могу… Всегда что-то останавливало. Я и не дралась толком никогда – не случалось. Хотя желание бить и убить было не раз… Но… Наверно я слишком мягкосердечна. Или попросту труслива. Ведь терпела же двадцать пять лет деспотизм матери, которая называла это заботой… Ну какая это забота, когда не даёшь вздохнуть, но требуешь самостоятельности? Когда обязательным является постоянный отчёт в своих делах и мыслях, а попытка выйти из-под контроля воспринимается как смертельная обида? Конечно, побежишь, куда глаза глядят… И я побежала… Тем более, что начало было таким непохожим на обычные начала… Но почему то, что долгое время приходилось спать чуть не на полу не заставило меня открыть глаза? Почему то, что пока я сама не купила кровать, шкафы, не сделала ремонт без чужих вложений (кроме матереных, которых не просила) не отрезвило меня? А теперь, после всех этих трат и долгов на 10 лет вперёд – оставлять тому, кто о тебя ноги вытирает? Я всегда справлялась сама. Но мне навязывали помощь, которая не нужна, а потом считали, что я обязана благодарить. С меня всегда требовали не того, что я могу дать: я не музыкантша, не балерина, не танцовщица, не певица, я не хочу с утра и до вечера мыть полы, выискивать пыль и чистить картошку, я не умею сюсюкать с детьми и умиляться их какашкам. Я не трепетный лютик с глазками в пол и покорным голосом. Я технарь, математик, компьютерщик, я пряма и честна, смела и сильна… Была когда-то… Да, я умею сочувствовать и плакать, смеяться и радоваться жизни. Но я не считаю нужным навязывать свой внутренний мир. Он потому и внутренний. Я прощала чужие недостатки, не обращала внимания на чужие ошибки и огрехи, входила в понимание чужих характеров… Я была идеальным другом: поддерживающим, деликатным, вежливым, «своей в доску», искренним и понимающим, но… Мне ничего не прощалось. Любая не та мелочь с моей стороны считалась преступлением. А характер… Им пользовались, но ничего не давали взамен. Никому это было не надо. А я устала. Я не солнце в небе, чтобы светить всем, греть всех, радовать, любить… Да, внешне я всегда на позитиве: я улыбаюсь людям, ибо они не виноваты в моих проблемах. Я смеюсь над их шутками, ибо они не знают, что у меня в душе. Я оптимистка. Была… Только в глубину глаз никто никогда не заглядывал. Это никому не надо. Это скучно. Это пугает. Это расстраивает. Это надо приложить силы, чтобы понять, посочувствовать… А куда интереснее говорить о себе. И я слушала. Всегда. Но хоть раз можно было просто послушать меня? Нельзя. Временная слабость чревата ударом в спину. И больнее от тех, кто называл себя твоим другом. Сам. Сам сочувствовал, сам сопереживал. А потом и сам предал, потому что ты – это всё-таки ты. А не тот стереотип, под который тебя подогнали. Ты иная. А никому это не нужно. Когда всё одинаково – проще, ленивее. Хоть и скучно. Я стойкий человек. Была… Но даже гранит можно разрушить, даже сталь. Я привыкла к чужой самоуверенности, чужим жалобам на неблагодарность, обвинениям в жестокости и бессердечии… Я привыкла к оскорблениям и придиркам, скандалам и бессоннице. Привыкла убирать чужую грязь, не получая благодарности, а только попрёки и недовольство… Привыкла разбираться в чужих жизнях, стараясь держать свою на плаву… Я привыкла к чужому предательству, но… Меня предали все. Все! Кому я доверяла (немного), кому собиралась доверять, кому не хотела верить… Я по натуре недоверчива, а жизнь мне доказала, что доверять – это давать оружие против себя. Но я всегда была оптимисткой. Почему-то видела в людях и хорошее. Была лучшим другом, жилеткой, помощницей, наставницей, учителем, «родной матерью» наконец… Я вдохновляла, успокаивала, веселила, вселяла уверенность, подставляла плечо, выслушивала, советовала. Для кого-то была путеводной звездой, маяком в ночи, отдушиной. Я хотела быть эгоисткой, чтобы мой огонь горел для меня. Но я горела для других… Я верила людям. Не открывала душу до конца, но верила… А теперь… Наверное, перегорело. Потому и таблетки рядом со стаканом, и запертая на все замки дверь… Зачем пишу? Да чтобы не обвинили невинных. Никто не виноват, что я сломалась. Никто не виноват, что я слаба. Виновата только сама. Да, я слаба. Слаба, что умираю сама. Не «ухожу» - не люблю расплывчатых фраз и успокаивающих формулировок: смерть есть смерть. Я умираю, потому что устала. Устала верить и бороться. Устала от того, что всегда используют меня. Даже, когда хотят облагодетельствовать. Всё равно используют, играя на моём чувстве справедливости, совести и желании помочь… Используют, и считают, что я обязана. Если это трусость – пусть… Мне уже всё равно. Я хочу заснуть и не просыпаться. Может, на том свете отдохну от грязи этого мира, где я почему-то всем должна и обязана, где благодарность мне – это нечто нереальное, а оскорбления и упрёки – в порядке вещей. Вот и проверю… Если есть бог, он сам меня довёл до этого. И не посмеет наказывать за то, что сам же и устроил. Я же просила мне помочь. Не один раз… Но… «Никогда и ни у кого ничего не просите. Особенно у тех, кто сильнее вас»… Ад и рай люди на земле делают сами. А я же хочу покоя. Даже не счастья – бог решил, что я перебьюсь. Просто покоя. Даже не справедливости – она тоже почему-то не для меня. Покой. Только покой… И темнота вокруг. Когда-то меня до ужаса пугало небытие: мир есть, а тебя в нём нет. Но сейчас мне всё равно. Наверное, безразличие сродни смерти… И это я тоже скоро узнаю. Пока же я очень устала и хочу спать… Пока ещё есть время… Что будет после – мне всё равно. Смешно: слишком много говорю о себе, когда всегда осуждала подобную болтовню – это нескромно и некрасиво. А сама… Ну и пусть. Да,  я ною, плачусь, рыдаю, вою и скулю… Но сейчас я имею право на этот крик души… Сейчас я могу выплеснуть всё, что наболело, что саднит, терзает, ранит, раскрыть тайники сокровенного. Могу честно, откровенно и без эвфемизмов сказать о себе и своих чувствах, мыслях... Сейчас я могу вычерпать всё до дна, проорать на весь свет, который всё равно не услышит, а, услышав, отмахнётся. Сейчас я могу… Потому что уже скоро никто не сможет навязчиво лезть в душу, чтобы потоптаться там и нагадить. Больше никто не сможет причинить мне боли. Никто. Никогда. Мне всё равно сейчас, что будет потом. Потому что потом не будет меня. Скоро меня не будет касаться ничто – я засну… Сон, глубокий сон без сновидений, и покой… Главное, чтобы никто не помешал мне… Никто… Ничто… Темнота… Пустота… Покой… Наконец-то…