Ключ. Гл. 14. Возвращение

      
                Слово любимого человека лечит
                лучше, чем   все   врачи  мира.
                И убивает, быстрее всех палачей…
 
     Никиту сразу поместили в одну из трёх  отдельных «генеральских» палат, расположенных на втором этаже пятиэтажного здания больницы, рядом с кабинетом главного врача и отдельным санитарным постом. Все остальные палаты с больными располагались, на третьем, четвёртом и пятом этажах, старого здания, в котором недавно был проведён капитальный ремонт.
   В палате была своя ванная комната и отдельный туалет. Она состояла из двух отделений: в первом стоял диван, два кресла, телевизор, холодильник, журнальный столик, шкаф для белья и сервант для посуды.
   А во втором отделении, кровать с деревянной тумбочкой около неё и деревянная вешалка для одежды.
   Он принял ванну с морской солью, как порекомендовала ему медсестра - Ирина Павловна,  её специально приставили к "особому" пациенту, коротко рассказав, что с ним случилось.
   Переодевшись, в новую больничную пижаму, Никита тут же был приглашён  столовую на обед, а сразу после «тихого часа», к нему в палату пришёл психотерапевт профессор Симон Эммануилович Нейман и начал его обследовать.
  А Надя, вернувшись, домой, тут же побежала в магазин за продуктами, потом готовила обед, а потом вместе с дочкой, «засучив рукава» убиралась в квартире. Уже поздно вечером, после того, как дочь уснула, она позвонила Даше, и всё ей рассказала.
   - Так у Вас с ним уже что-то было? – тут же поинтересовалась подруга.
  - Где? В поезде? Ты, что с ума сошла, там же Светка рядом была! – искренне возмутилась Надя на нелепый вопрос подруги.
   - Светка рядом! Светка рядом! Дурочка ты у меня Надежда! Как есть дурочка, - засмеялась в трубку Даша.
– Знаешь, как дети во время движения в поезде спят? Как говориться «без задних ног». И нужно было этим пользоваться. Мы с Германом всегда умудряемся по нескольку раз сексом заняться, когда едем в поезде, и дети спят. Это же так романтично, а главное необычно. Вот!
  - Ну, ты у меня молодец, а я вот так не смогла. Я пока только привыкаю к нему, понимаешь. Мне так жалко его, так за него страшно и боязно за него, что я просто теряюсь и не знаю, что дальше делать. А Светка уже освоилась, и его имя у неё с губ не сходит. Счастливая, донельзя! Она уже всем подружкам позвонила по телефону и рассказала, что её папа, наконец, приехал. Представляешь?
  - Представляю. Я же говорила тебе, что твоя дочь и моя крестница, очень умной девочкой растёт, а ты не верила…
   - Да, Дашенька, теперь я в этом сама убедилась. За те двое с половиной суток, пока мы ехали в поезде сюда домой, Никита  мне, сказал ну слов сто. Просто отвечал на мои вопросы и морщил лоб, а со Светкой  всё время о чём-то шептался, играл с ней в карты и даже смеялся в ответ на её шутки. Я, даже приревновала его к ней, немного.
  - Ну, я же говорила, что ты дурочка у меня. К родной дочери ревновать! Она просто поняла, что Никите в его положении сейчас постоянное внимание необходимо, вот она и теребила его, то своими детскими шутками, то разными вопросами, а то и просто игрой в карты. Она просто не давала ему забыться, понимаешь ты это?
   - Может ты и права Даша? Я уже ничего не знаю…
     Нет, вру. Кое-что знаю.
  - И что же, если не секрет?
  - Знаю, что он мне стал очень дорог, и хочу, чтобы у него всё было хорошо.
  - Ну, дай Бог! Иди спать, ты, наверное, уже намоталась сегодня, а завтра вечером, я к Вам приеду, и мы поговорим…
 - Даша, только ты позвони сначала, мы со Светой, вечером в больницу к Никите пойдём, там приёмные часы с семнадцати до девятнадцати часов.
   - Поняла, позвоню. Пока, целую тебя нежно в лобик, и спокойной ночи!
  - И тебе Дашенька, спокойной ночи!
  После разговора с Дашей, Надежда сразу легла в кровать, и тут же заснула.
  Утром, сразу после завтрака, они вместе со Светланой поехали в город, где  в салоне «М-видео», купили смартфон и подключили его к Интернету. Теперь, можно было организовать круглосуточную связь с Никитой.
  Вернувшись, домой Надежда позвонила на телефон Гусева, и попросилась на приём по срочному, не требующему отлагательств делу.
  Он назначил ей на три часа дня, и она с бьющимся сердцем, ровно в назначенный час переступила порог его кабинета.
   Поздоровалась, и ничего больше не говоря, протянула ему, папку  Никиты, с чертежами и описанием нового радара.
  - Почитайте, пожалуйста, Алексей Викторович, это работа Никиты, пока он там, в Сибири жил эти почти два года…
   Гусев взял папку в руки, осмотрел её вид, хмыкнул недовольный, потом раскрыл и, взяв первый листок, начал читать.
  По мере прочтения, его лицо смягчалось, взгляд становился более внимательным и, дочитав ещё несколько листов, он вдруг поднял голову, внимательно посмотрел на Надежду, и тихо сказал, перейдя на «ты»:
- Да он просто гений, этот твой Никита Алексеев. Ты даже не представляешь, Надежда Викторовна, какую он штуку придумал. Наши смежники в Иркутске и Комсомольске-на-Амуре, после того, как мы собрали, испытали и установили новый радио-фотонный радар на Ту-95 МС, места себе не находят, им тоже такой нужен, но только меньших габаритов. 
   Вот Алексеев, словно зная это, его и сконструировал. Всё рассчитал, описал, ну разве  он не гений? Вы, сами то, как считаете, Надежда Викторовна,  - снова перешёл директор на «вы», - обратившись к Надежде.
  - Наверное, гений. Но вот только он ничего не помнит Алексей Викторович. Это точно. Ни, где работал, ни, где жил, ни, кем работал, понимаете? И что с ним будет дальше, если память не вернётся? Кто его на работу с секретными разработками возьмёт, и вообще, возьмут ли его вообще на какую-нибудь работу?
   Пока мы ехали в поезде, я пыталась восстановить в его памяти эпизоды из его жизни, но всё бесполезно. Он помнит, как учился в институте, как я  была его преподавателем, как меня зовут, очень обрадовался дочери, хотя совсем не помнит, как она у нас получилась. И всё…
   Гусев задумался на минуту, потом сказал:
  - Ну, вы уж не будьте так пессимистичны Надежда Викторовна! Наш профессор Нейман, уже вчера с ним встречался и сообщил, что случай сложный, но не безнадёжный. И я ему верю, потому что Симон Эммануилович, входит в десятку лучших психотерапевтов России. Верьте и Вы. Тем более что у него чтобы выздороветь такой стимул по-явился – сразу и жена и дочь нашлись!
   Давайте так решим. Эти материалы, составляющие государственные секреты, я пока прячу в сейф, а завтра, несмотря на то, что Вы пока в отпуске, придёте утром ко мне, возьмёте их, засекретите,  я Гришечкину позвоню, и расскажу про обстановку, и как только выйдете из отпуска, сразу же принимайтесь за новый радар.
  Теперь об Алексееве. Сейчас июнь, я отдам приказ восстановить его в должности инженера-конструктора радио-электронного оборудования самолётов, с первого января 2017 года, как прибывшего из отпуска без содержания, который он брал по семейным обстоятельствам и выплатить ему  среднюю  зарплату за эти месяцы.
   Ему сейчас нужно хорошо питаться, вставить  в частной клинике зубы, одеться, наконец…
  А пока, мы его будем лечить. Ну а потом решим, с его проживанием и работой. Или не надо с проживанием решать? – и он, улыбнувшись, посмотрел, на мгновенно покрасневшую женщину.
 - Не надо! – твёрдо сказала Надежда, в ответ на вопрос директора, и добавила:   - У него теперь семья есть. Мы будем жить все вместе.
 - Ну и прекрасно, жду Вас завтра у себя в кабинете. Да, и попросите, чтобы Алексеев прямо в больнице оформил на Вас доверенность, чтобы вы могли за него деньги получить, главврач может её сам и заверить. И передавайте Никите привет от меня, он у Вас действительно гений!
    Счастливая и довольная Надежда вышла из кабинета Гусева, и тут же поспешила домой, чтобы успеть испечь пирог.
   Из-за этого посещения, они попали в палату к Никите, только в половине седьмого вечера, и смогли с ним пообщаться всего полчаса, больше им не разрешила медсестра Ирина Павловна, строго следившая за выполнение им распорядка дня.
   Он был очень рад встрече с ними, особенно с дочерью, и лишь два раза за время встречи Надежда поймала на себе его взгляд, который о многом ей, как опытной женщине, сказал, сам за себя.
  Утром она пришла на предприятие, взяла у Гусева документы, и целый день занималась тем, что копировала их на специальный номерной жёсткий диск, принадлежавший только ей и хранившийся в специальной секретной комнате в сейфе, с двумя замками. Один ключ она носила с собой, а второй находился у начальника хранилища.
   Для того, чтобы открыть сейф, им было необходимо подойти к нему, вставить каждый ключ в свою замочную скважину, повернуть их и открыть дверцу. Потом положить или взять дискету, или жёсткий диск, снова закрыть дверь, и снова повернуть два ключа. А после этого сделать запись в специальном журнале о времени открытия или закрытия сейфа.
  В присутствии Гришечкина, начальник секретной части учла каждый листок из папки Алексеева, поставила на нём специальный штамп с надписью «секретно» и инвентарным номером, записала всё это в специальном журнале, и  только потом возвратила папку Надежде, под роспись, чтобы она могла отсканировать документы на свой жёсткий диск.
   Заместитель начальника отдела Аркадий Зимин, присутствовал в её кабинете, когда она это делала и, рассматривая листки, только улыбался, и всё время повторял:
  - Ну, Никита! Ну, голова! Как же мы сами до этого не додумались, а Надежда Викторовна! Это же прогресс! Я на сто процентов уверен, что у наших «супостатов» и в помине такого нет!
  - Я сама Аркадий, как прочитала и внимательно рассмотрела, это тоже поняла. А главное, представляешь, он ведь ничего не помнит: ни, где работал, кем, и в какой отрасли. Люди, которые его нашли и выходили, имеют свою лесопилку в селе, так он там за то время, пока у них жил, так её усовершенствовал, что, во-первых, облегчил тяжёлый труд раза в два, потом повысил качество производимой древесины, и ещё сократил количество рабочих. Такие вот дела.
   Он пока в нашей больнице, с ним работают врачи, и я надеюсь, что он скоро вернётся к нам…
   - Скорей бы! Его новый радио-фотонный радар очень нравится лётчикам, и они ждут новых наработок.
  - Будем надеяться. Так, уважаемый Аркадий Петрович. У меня ещё четыре дня отпуска, так что не расслабляйтесь тут. Выйду на работу, и будем решать, что делать с новым изобретением Алексеева. А пока, это секрет.
  - Да понял я, всё понял. Отдыхайте и привет Никите. Я хотел его навестить, но мне сказали, что пока посещения к нему запрещены. Может, Вам удастся его навестить?
   - Может, и удастся, - улыбнулась Надежда, прекрасно зная, что она сего-дня же вечером снова увидит Никиту.
 Закончив свои дела, она поспешила домой, где её ждала Светлана, приготовившая подарок для больного – картину, которую не показала даже матери.
   Накинув белые халаты в приёмной больницы, они прошли в палату к Никите, и застали его в плохом настроении. Светлана, тут же кинулась к нему, начала тормошить, рассказывать что-то о своих делах, потом показала рисунок, нарисованный сначала карандашом, потом разукрашенный красками, на котором были изображены они трое: она и Никита по бокам, а Светлана посередине.
   Улучшив минуту, когда они увлеклись, Надежда выскользнула из палаты, подошла к сидящей на своём посту медсестре и спросила:
   - Скажите, а Симон Эммануилович ещё не ушёл домой?
  - Что Вы? Он никогда раньше девяти вечера домой не уходит, - с уважением ответила девушка.
   - А где я могу его найти?
   - Он находится в двадцать седьмом кабинете. Пойдёте по коридору прямо, и там увидите…
  - Спасибо Вам, - и Надя быстро пошла искать кабинет профессора Неймана.
  Нашла дверь под номером 27, постучала, и сразу же услышала:
 - Да, да! Входите!
  Вошла, поздоровалась и сразу представилась:
  - Симон Эммануилович, меня зовут Надежда Самохина, я начальник отдела по разработке и конструированию радиоэлектронного оборудования  самолётов, и это я нашла Никиту Алексеева. Я знаю, Вы большой специалист в области психотерапии, может быть, даже самый лучший, поэтому меня интересует вопрос, восстановится ли память у  Алексеева, и сможет ли он вернуться к своей работе.
  -  А я Вас помню Надя, - можно мне Вас, уже довольно старому человеку так называть? – улыбаясь, подошёл ней профессор, слегка прищурив глаза.
 – Ну, когда Вы в последний раз ежегодное медицинское обследование проходили. Мы тогда с Вами, даже минут десять побеседовали на разные темы.
   - Я Вас тоже хорошо помню, Симон Эммануилович, уже больше десяти лет на нашем предприятии тружусь. Поэтому и прошу ответить мне честно и откровенно. Мне это очень нужно, потому что…
  Она на секунду замялась, а потом выпалила, глядя профессору прямо в глаза:
  - Потому что он отец моей дочери, и ещё, потому что я его люблю! Вот! – и из глаз её брызнули слёзы.
  Профессор немного  растерялся вначале, но потом осторожно обнял её, проводил до стула, усадил и сел рядом сам.
   - Случай сложный, не скрою. Я за свою  долгую врачебную практику встречал огромное количество людей, по тем или иным причинам потерявшим память. Как правило, это были люди, вообще ничего не помнящие. Ни-че-го! Понимаете? И мне удавалось вернуть их к нормальной жизни, хотя далеко не всех. А Алексеев, это, что-то совсем другое. Понимаете, он не помнит ни детства, ни города где жил и родился, ни своих родных, хотя мы уже установили, что он родом из города Камышина. Там живёт его мать Наталья Николаевна Алексеева и отчим Сергей Александрович. Ещё есть младший брат - Дмитрий,  он майор, лётчик.
  - Да я знаю. Его мать жива, работает технологом на молокозаводе, а Сергей Александрович, в прошлом году умер. Я думаю, ей нужно сообщить о том, что Никита нашёлся. И брату тоже.
 - Немного подождём, поработаем с ним и пригласим. Хотя он даже не помнит, как  зовут мать и брата.
  Но зато он помнит, как учился в институте, какие предметы там изучал, своих преподавателей, особенно Вас - уважаемая Надежда! Он помнит где Вы жили,  название улицы, номер квартиры, Ваш день рождения, Ваш рост, размер обуви, цвет Ваших глаз и ещё много всякого… Про дочь не помнит, но знает, что она Ваша дочь, и ему нравится, что девочка называет его папой, говорит что уже любит её как родную.
   - Да потому что она его родная и есть!  И он мой единственный мужчина!
   Нейман удивлённо посмотрел на неё.
- Извините меня старика Надежда за нелепый вопрос, а сколько вам лет, если не секрет?
- Почти тридцать девять.
- Тридцать девять? – удивлённо посмотрел на неё профессор. – Но, я бы больше тридцати лет, Вам не дал. Вы такая молодая, красивая, и что, ни один мужчина не обратил на такую красавицу внимания?
  - Обращал! И не один, Но, как только узнавал, что у меня ребёнок, тут же давал обратный ход. Хотя, от того, чтобы просто переспать, без всяких обязательств, не отказывался.
  - А Алексеев? Как оказалось, что он стал отцом Вашей дочери?
  - Да, всё просто профессор. Я была молодой преподавательницей в институте, он перспективным студентом, красивым, спортивным парнем. Влюбилась, потеряла голову. В общем, переспали мы с ним, и я сразу забеременела. А как только поняла, что у меня будет ребёнок, сразу уволилась из института, и приехала сюда в Самару.
  ( Надя совсем не собиралась рассказывать этому едва знакомому человеку, пусть и «большому доктору», про то, что  действительно произошло между ней и Никитой, на самом деле, и потому говорила полуправду).
 - Родила дочку, и все эти десять лет сама её воспитывала и ничего не знала про Алексеева, пока он в начале 2015 года, не появился у нас на предприятии.
  Потом уже узнала, что он был дважды женат, работал где-то сначала в Иркутске, потом на Дальнем Востоке и оттуда приехал к нам.
  Про дочь он ничего не знал, да честно говоря,  и я его почти забыла, и не побеспокоилась бы, если бы не его неожиданное исчезновение из поезда, когда мы возвращались после конференции из Иркутска в августе 2015года.
   Сначала, я просто, как его начальник, начала интересоваться, как идут его поиски, но поняв, что полиция, даже не делает попытки его искать, сама начала поиски.
  Помогала мне и бывшая жена Никиты Алексеева - Лидия, она живёт в Иркутске. Мы искали его с двух сторон, несколько раз проезжали мимо села и станции, возле которой его нашли, но смогли найти его только десять дней тому назад. Нашли вместе с моей дочкой, которая теперь просто счастлива, что у неё, наконец, появился папа…
   - А Вы? Вы счастливы, что нашли его? Только откровенно.
   - Не знаю. Я все эти годы редко вспоминала про него, и сейчас снова потихонь-ку привыкаю. Но одно знаю твёрдо, чтобы с ним не случилось, в каком бы состоянии он не оказался, я его не брошу. Он теперь моя семья…
   - Вот теперь мне всё ясно. Значит, будем лечить его совместными усилиями. То есть, я буду лечить, а Вы с дочерью будете мне помогать.
   И ещё, больница – есть больница, какие бы не были здесь прекрасные условия, а дом есть дом.
   Поэтому, через недельку, я разрешу ему уйти на выходные домой, вы уж постарайтесь там, чтобы он не захотел сразу вернуться назад в палату. Хорошо?
  - Да Вы что Симон Эммануилович? Да моя дочь спит и видит, когда её папа домой вернётся…
  - А Вы? – лукаво глядя на неё спросил профессор.
  - Я? – Надя, секунду помолчала, потом тихо произнесла:
  - Я тоже жду. Жду и боюсь…