Ранний звонок 1 часть

Звонок

Сквозь серую пелену тюля пробивается болезненный свет большой и идеально круглой осенней луны. На стене прыгают черные силуэты веток, раскачиваемых порывами ветра за окном.

В комнате просматривается очертание кровати, на которую бесформенной грудой брошено одеяло.

Вспышка холодного синеватого света внезапно нарушает умиротворенность ночного монохромного полумрака.

Бзззз... Бзззз...

На прикроватной тумбочке, прямо над ухом начинает занудно жужжать, светиться и вдобавок к этому все громче и громче звонить телефон.

"Summer has come and passed"

Бзззз... Бзззз...

На экране, над зелёным и красным кружками, светится яркая фотография молодого темноволосого парня с хипстерской бородкой, гримасничающего в кадре. Поверх фотографии крупно значится «Дэн». Дэн явно не рассчитывал, что его снимут в этот момент. Он наверняка не обрадовался бы, увидев такую фотографию на своем контакте в чьём-либо телефоне, иначе он обязательно спрятал бы язык и не так активно пучил глаза.

"The innocent can never last"

Бзззз... Бзззз...

Из-под одеяла появилась рука, серо-синяя в отсвете телефона, и принялась судорожно шарить по тумбочке.

С глухим звоном на пол падает сбитая кружка. Кружка вроде осталась цела, но на коврике растеклась небольшая лужица. Рука на секунду остановила поиски, пока из-под одеяла доносились нечленораздельные проклятия.

"Wake me up when September ends."

Наконец рука находит телефон и пучок света срывается с места, высвечивая такое же серо-синее лицо. Бессмысленный взгляд одного полуоткрытого глаза и выражение полного непонимания – отпечаток тщетной попытки осознать, что происходит.

Антон часто менял мелодию на своем телефоне. Иногда он оставлял особенно полюбившуюся на несколько месяцев, а иногда мог сменить трижды за неделю. Но вот уже долгое время, еще со времен учебы в ТулГУ, он каждый сентябрь ставил именно эту песню. И вот сентябрь кончился, октябрь добрался уже до середины, а звонок на его телефоне все оставалась тем же.

Только Билли Джо Армстронг запел новую строчку – Антон решил прервать его, сдвинув пальцем зеленый кружок на экране и поднес трубку к уху.

– Какого хрена те… – попытался изобразить возмущение сонным голосом.

– Антон! Ты меня …ышишь?! Помог… Скорее! … заперлись! Двери надолго не хва…! Прича… – связь оборвалась.

Телефон снова осветил лицо Антона, уже сидящего на кровати. Он тер глаза и пытался собраться с мыслями. Часы на экране показывали 03:28.

Что за чушь нёс этот идиот? Что за тупые шутки, думал он и сам набирал номер брата.

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания. The mob…

– Зараза!

Он положил трубку и ещё трижды повторил последний вызов. Но и эти попытки не принесли ничего нового.


Кухня наполнилась бодрящим ароматом кофе, как только зажужжала кофемашина. Молодой мужчина лет тридцати в семейных трусах в синюю клеточку и в мягких домашних тапочках ждал пока наполнится кружка. Уловив аромат кофе Антон взбодрился, его сознание начало проясняться и мысли побежали быстрее. Не жалея неба и языка, он отпивал горячий черный напиток и одновременно листал список контактов в телефоне.

Вот он – нужный номер.

Долгие гудки. Очень долгие. В какой-то момента Антон собирался повесить трубку, но решил подождать еще немного и тут все-таки ответили. Заспанный голос пробормотал что-то не внятное, но судя по всему крепкое ругательство.

– Саня, приём! У тебя есть телефон Алёны?

– Да не кричи ты так... Что? Какая Алёна? Ты вообще видел сколько времени?

– Алёна, которую ты с Дэном познакомил месяц назад. С ними что-то случилось, похоже. Есть? Нет?

– Ммм… Был… Сейчас найду – пришлю сообщением. – И повесил трубку.

Звонок Алёне не дал ровным счетом никакой новой информации, такой же беспристрастный женский голос сообщал, что абонент – не абонент.


Пустая кружка отправилась в кухонную мойку, звякнув о тарелку, оставленную с вечера, и мысли побежали по новому кругу, все быстрей и быстрей разгоняемые кофеином.

«Так. Что же он мне рассказывал. Он хвастался, что ему наконец дали отпуск. И они собирались поехать за город в какой-то дом отдыха или санаторий. Где-то на границе с Московской областью… или с Рязанской.»

Антон открыл ноутбук, стоящий тут же, на кухонном столе. В поисковой строке загрузившейся карты он вбил «дом отдыха» и увидел с десяток точек вокруг Тулы.

Сдвинув карту к Серебряным Прудам – городку, расположенному как раз недалеко от места, где Тульская область встречалась с Московской и Рязанской, он начал проверять найденные точки:

Дом отдыха «Барсучок».

Турбаза «Оргсинтез».

Турбаза «Причал».

Вот она! Точно, так он и сказал – «Причал».

Проложенный маршрут показал расстояние в девяносто восемь километров и час тридцать восемь езды.

Антон захлопнул ноутбук и побежал в спальню натягивать джинсы с футболкой.


Коза за коньяк


Вопреки прогнозам с самого утра светило солнце и день выдался очень теплым. На скамейке под раскидистым кленом, пестревшим красно-желтыми разводами, сидел широкоплечий парень в тельняшке и черных форменных брюках. Рядом на спинке висела чёрная куртка, среди складок которой виднелась часть большой нашивки «ОХРА».

К стволу клена были прислонены широкие веерообразные грабли, а рядом ярким пятном на зеленом газоне выделялась свежесобранная куча опавшей листвы.

Парень с серьезным лицом и с сигаретой в правой руке был полностью погружен в чтение небольшой и чертовски старой на вид книги с пожелтевшими страницами.

Пока зрачки бегали слева-направо, постепенно опускаясь по странице, его светлые густые брови то приподнимались, как будто в легком удивлении от вульгарности написанного, то хмурились, как если бы он читал пособие по математическому анализу.

Докурив сигарету, он захлопнул книжку, затушил окурок о ножку скамейки и прицелился, чтобы бросить его в кучу листьев. Помедлив немного он опустил руку, решив донести бычок до ближайшей урны.

Встав он потянулся, посмотрел на часы и надел куртку. Книжку в аскетичном черном кожаном переплете, без каких-либо опознавательных знаков он спрятал во внутренний карман.

Подошло время очередного обхода.


Вернувшись из армии два года назад, Костя через кума смог устроится охранником на эту турбазу. Очень дорожа таким хорошим местом, он никогда не отлынивал от своих обязанностей. Но сейчас он шел на автомате, погруженный в свои мысли. Взгляд его не отрывался от ограды, но он ничего не замечал.

В любой другой день он бы с удовольствием прошелся по территории. А в такой прекрасный солнечный – он шел бы медленно, наслаждаясь яркими цветами природы, полной грудью вдыхая аромат хвои смешанный с таким теплым запахом опавшей листвы и подставляя лицо последним ласковым лучам осеннего солнца.

Любовь к осени еще в раннем детстве привила ему мать. Он очень любил гулять с ней и слушать, как она восхищается преображением обыденных и привычных пейзажей. Сочная, но монотонная зелень лета сменяется безумством красок. Желтые пятна, играя всеми оттенками, переходят в красные, чтобы день за днем методично поглощать остатки зелени. Под ногами начинает шуршать ковер сухой листвы, а холодеющие порывы ветра поднимают её и закручивают огненными вихрями.


Костя шел вдоль прутьев металлического забора территории, вверенной под его контроль. Вот уже несколько дней все его мысли полностью поглотила книга, которая лежала у него во внутреннем кармане куртки. Он чувствовал ее тяжесть (совсем не соответствующую размеру), как она била его по торсу при каждом шаге. И, казалось, он слышал ее зов. Зов открыть и дочитать до конца, прямо сейчас, прямо здесь. Его пугало это чувство. Пугала и сама книга, причем теперь ему начинало казаться, что не только содержанием, но и самим фактом своего присутствия.

От мысли, что она просто лежит в кармане, начинали бегать мурашки по спине. А если взять ее в руки - захлестывает волной трепета.

Костя встряхнул головой, взъерошил короткие пшеничные волосы растопыренными пальцами и, пытаясь отогнать эти глупые мысли, зашагал быстрее.

Это всего лишь наивные предрассудки, внушал он сам себе. Нам просто нравится чувствовать себя не такими как все, нравится представлять себя связанными особой, недоступной другим, тайной. Это затягивает, как хорошая травка. Представлять себя особенным, причастными к некому ограниченному кругу, владеющих особым знанием и альтернативным пониманием жизни. Это всего лишь игра, которая помогает оставаться на плаву в этой нудной и бессмысленной реальности, день за днем выкачивающей из тебя соки. Это лучше, чем каждый вечер заливать себя дешевой водкой, теряя человеческий облик, или сжигать свое тело изнутри, пуская по вене глазные капли ради забвения. Убегая от реальности, слабаки разрушают себя, свои семьи, спускают на это все деньги, остаются на улице. В конце концов они замерзают зимой в сугробе, отключившись от очередного дозняка прямо под окнами безразличных соседей, которые научились мириться с тщетностью своего существования. А смирившиеся с готовностью топят любые собственные мысли в потоке шлака, выливаемого на них из телевизора. И чем низкопробней этот шлак, тем охотней они его впитывают.

Теперь Костя улыбался. У него всегда поднималось настроение от мыслей, что он не такой как окружающее его большинство. Ему хватило мозгов выкинуть телек. Этим он очень гордился, считая себя вырвавшимся из безвольно бредущего стада. Возможности полностью сбежать из реалий провинциальной жизни он не видел, да и не очень хотел отсюда сбегать, если покопаться в себе поглубже. Ему нравился здешний размеренный уклад.


Мужчина лет пятидесяти в выцветшей джинсовке и с обильной сединой в растрепанных волосах захлопнул дверцу, махнув водителю рукой. Тот кивнул в ответ и уехал, подняв пыль на дороге. Мужчина поправил сумку, что висела у него через плечо и, пройдя калитку, двинулся по ухоженной территории, оставив за спиной ворота, над которыми красовалась огромная алая надпись: «Турбаза ПРИЧАЛ».

Легкой походкой, пританцовывая и что-то насвистывая себе под нос, он шёл по выложенной плиткой дорожке к длинному одноэтажному корпусу. Обогнув корпус, он запрыгнул на ступеньку и распахнул дверь, заглядывая в свою каморку администратора.

– Здорова, Костян! Ну как ты тут?

Сидевший за столом, поставил чашку и оторвал взгляд от книги, которую держал в другой руке.

– Привет, Михалыч, да вот заглянул к тебе, за чайком.

Седой мужчина бросил сумку на стул и протянул охраннику руку.

– Отличная мысль. Пожалуй, я себе тоже заварю чашечку. Ты какой заваривал? С чабрецом? – и не дожидаясь ответа сразу задал другой вопрос. – Что читаешь?

– Да так, фантастика, – с явной неохотой ответил тот и закрыл книгу, положив ее на стол рядом с собой и снова взял кружку.

– Что, про орков, гномов и волшебных эльфов? – весело хихикнул Михалыч, наливая кипяток в заварку. – Или очередной эпос про очкарика со шрамом на лбу?

При этих словах седой администратор повернулся к собеседнику, сдвинул глаза в кучку, комичным движением подтолкнул очки от кончика носа к самой переносице, и деловито задрал голову вверх. Потом он взмахнул чайной ложкой несколько раз, как дирижер перед оркестром. Энергичным движением выкинув руку вперед, прокричал высоким, почти срывающимся на писк голосом, указывая куда-то на холодильник, и сильно топнул ногой:

– Адава Кедавра!

В этот момент телевизор, стоявший на холодильнике, покачнулся, и с глухим грохотом из-за него на пол спрыгнул лохматый кот и практически кубарем вылетел в дверь.

Костя, отпивавший в этот момент чай, прыснул. Отставил кружку, чтобы не разлить, и захохотал, схватившись за живот.

– От… от души, Михалыч! – все еще давился он от смеха. – Ну насмешил! А Мурзика то ты долго тренировал?

Отсмеявшись он добавил:

– Нет, эта скорее про демонов. – загадочно улыбнулся, а потом словно смутился своего ответа и торопливо спрятал книгу во внутренний карман куртки, что висела на спинке стула.

Но Николай отвернулся, чтобы налить заварившийся чай и не заметил странного поведения молодого человека.

– Пока ты тут прохлаждался да расширял свой псевдолитературный кругозор, я трудился в поте лица.

– Ну-ну! То-то я думаю, чего это ты такой уставший после выходного приехал.

– Да ты даже не представляешь, как тяжело было убедить мою тетку в том, что ты –хороший парень. Я битый час уверял, что не обидишь ты ее козу. А она ни в какую. «Чувствую, – говорит, – что нельзя ему Зойку отдавать». Только и убедил тем, что ты ее козу для матери берёшь… Ну и деньгами конечно.

– Ну ты красава, Михалыч! С меня коньяк!

– А как же иначе. – он довольно ухмыльнулся и стал похожим на кота, только что покончившего с честно украденной сметаной. – Я сказал, что ты заедешь вечером.

– Спасибо, Михалыч, ты подежуришь без меня одну ночку?

– Ну это смотря какой коньяк будет, - подмигнул он.

– Обижаешь, мне же для хорошего человека никакого гов… Э, добра не жалко! – Он хлопнул по плечу севшего рядом администратора. – Я тогда срулю часов в пять сегодня. Пойду позвоню пока матери, обрадую, что проведу вечерок с ней. – Охранник подхватил свою куртку и вышел на улицу c кружкой в руке.

– Давай-давай, неси свое гов-бро! – весело крикнул ему в след администратор и, отхлебнув чай, развернул вчерашнюю газету, лежавшую на столе.


Американский небоскреб


Машина резко остановилась на грунтовой дороге, подняв небольшое облако пыли.

– Это оно?

– Точно! Видишь надпись над воротами?

Мужчина перегнулся с водительского сиденья над пассажирским, оказавшись рядом с лицом подруги. Несколько секунд он очень серьёзно смотрел ей в глаза, пока она не выдержала и не захихикала. Тогда он быстро поцеловал её и повернулся к окну. Машина стояла рядом с воротами из металлических прутьев. За ними виднелась площадка парковки, окружённая деревьями, и угол одноэтажного деревянного здания.

Над воротами во всю ширину громоздилась выкрашенная в ярко-красный цвет надпись: «Турбаза ПРИЧАЛ».

– Я сейчас сбегаю и все разузнаю.

– С чего это вдруг ты? – сказал он улыбаясь. – Сиди, я сам схожу.

На парковке стояла тридцать первая Волга, которая сразу приковала к себе взгляд Дениса. Старый кузов черного цвета с изъеденными ржавчиной порогами и крыльями был водружён на новенькие диски вороненого литья с замысловатым узором, обутые в низкопрофильную резину. На капоте красовалась аэрография – белый череп с козлиными рогами и нагловатой ухмылкой на фоне ярко-рыжих языков пламени. За ветровым стеклом на зеркале висели огромные плюшевые игральные кости, подобранные хозяином в цвет аэрографии.

– Юху! – Присвистнул он. – Готов поспорить сзади у неё огромная хромированная выхлопная труба.

– И совершенно напрасно. – Денис подпрыгнул от неожиданности и, обернувшись, уставился на подкравшегося незаметно седого мужчину в голубых джинсах и клетчатой рубашке.

– Сзади у неё ДВЕ огромных хромированных выхлопных трубы. – Заулыбался мужчина, явно довольный тем, что напугал посетителя. – Чем могу помочь?

– Меня зовут Денис, я бронировал домик на пять дней.

– Да-да-да. Домик на двоих. Очень рад, добро пожаловать на нашу скромную базу отдыха. – Седой мужчина вытер руки тряпкой, которую держал все это время, сунул ее в задний карман и протянул ладонь. – Николай, здешний администратор.

– Очень приятно, - рукопожатие состоялось.

– Вы на машине? – и не успел он дождаться ответа, как затараторил дальше, – её можно оставить здесь. Сейчас ворота открыты, но на ночь они запираются. Вы пока заезжайте, я сейчас помогу с воротами.

Пока Денис парковался и доставал сумки из багажника, Николай закрыл за ним ворота и сбегал в одноэтажный корпус с табличкой «Администрация» на двери.

– Доброе утро, мадмуазель, – Николай протянул девушке руку с видом глубокого уважения. – Николай.

– Алёна, – представилась девушка, пожав протянутую руку.

В другой руке у администратора болтался ключ с деревянным брелоком в виде вёсла. Это было непропорциональное весло, с карикатурно длинной лопастью и коротким веретеном. На плоской поверхности лопасти была выжжена цифра четырнадцать.

– Обращайтесь ко мне по любым вопросам, в любое время. Вы готовы? Ваш домик последний по левой стороне. Пойдёмте, я вам все расскажу и покажу.

Денис щелкнул сигнализацией, повесил свою сумку через плечо и уже хотел подхватить Алёнину, но не успел. Николай непринужденно поднял ее.

– Разрешите помогу, – он не спрашивал, а скорее ставил перед фактом.

– Спасибо. А это Ваша красотка? – махнул Денис в сторону Волги.

– Слава Богу, нет. Она, конечно, экстравагантна и притягивает взгляды, но я бы на таком не решился по родному поселку кружить, – ответил он широко улыбаясь. – Это Костика, нашего охранника.

Николай повернулся в сторону дорожки и зашагал, не переставая говорить.

– Ваш домик в самом красивом месте, ближе всего к реке. Смотрите. В корпусе слева – кафе, небольшой тренажерный зал, сауна и бильярд. Но до выходных кафе работать не будет. Вас, надеюсь, предупредили?

– Ага, конечно. Нам оно не понадобится.

– Если захотите, я открою вам спортзал, бильярд и включу сауну.

– Да. Мы, пожалуй...

– Вот и отлично! Только скажите мне за час, чтобы она успела прогреться. А справа можете поиграть в волейбол, чуть дальше столы для настольного тенниса. Сетки и весь инвентарь можно взять у меня. Также есть бадминтон, фрисби и ещё куча всего. Полистайте наш буклет в домике. Если перейдете на ту сторону, – он махнул рукой за спортивную площадку, окруженную елями с обоих сторон. – И пройдете через калитку, то скоро выйдете на пляж. Для купания уже, конечно, не сезон, но можно порыбачить или поплавать на лодке.

Денис держал Алёну за руку и разглядывал территорию. Они шли по аллее, окружённой высокими прямыми елями. Большие тротуарные плиты выглядели очень старыми, но при этом крепкими. С правой стороны за деревьями мелькала спортивная площадка, а чуть подальше – детская с разномастными горками, качелями, домиками и большой песочницей, накрытой брезентом.

– В это время года база пустует в будни, так как погода обычно стоит плохая и лишь в выходным подтягивается несколько человек отдохнуть от городской суеты.

В сторону от аллеи узенькие дорожки вели к домикам. Большинство домиков были маленькими, клиновидной формы. От острого конька двускатной крыши шифер, позеленевший местами за долгие годы, тянулся до самой земли, служа одновременно и стенами. По центру фасада, обращенного к аллее, располагалась дверь и два небольших окошка, задернутых шторами. Несмотря на посеревшие доски и наползающий мох, они казались Денису очень уютными.

Эти домики были ярким и теплым образом из прошлого. Именно в таких они часто отдыхали с родителями летом, именно такими были застроены все турбазы той, уже давно не существующей страны.

Проследив взгляд Дениса, администратор заторопился пояснить:

– Да-да-да, мы постепенно обновляем нашу турбазу и на месте старых домиков строим новые двухэтажные срубы, со всеми удобствами.

Он обвёл рукой ближайшие домики, похожие на наконечники стрел, торчащие из земли.

– Но на такие до сих пор еще остается неплохой спрос летом. Настоящая походная романтика. Гитара, костерок да вязаный свитер.

– И Тургенева восемь томов.

Администратор рассмеялся и закивал:

– В точку! Именно такие этот спрос и делают.

Рядом с каждым домиком стояла беседка, пенёк для рубки дров и мангал. Территория вокруг была ухоженная. Газонная трава еще сохранила зеленый цвет. Вокруг росли деревья, а друг от друга участки отделялись поредевшей живой изгородью.

На каждом доме висела табличка с номером. На этой аллее они начинались с восьмого. До одиннадцатого шли домики-треугольники, а дальше стояла пара симпатичных светлых сруба из оцилиндрованных бревен с балконами на втором этаже, выходившими в лес.

– А вот и ваш, четырнадцатый. Сразу за ним лес. Если отойти подальше от базы, можно собрать опят. Сегодня шикарная погода. Четыре дня не переставая шёл дождь, а сейчас вон, как пригревает.

– А что случилось с тринадцатым домиком?

Администратор издал неопределенный звук, выражавший, по-видимому, скептицизм.

– Все удивляются. Это наш владелец после поездки в Америку решил переименовать тринадцатый в четырнадцатый. Говорит, не по фэн-шую это. В цивилизованных странах, мол, в высотках даже тринадцатого этажа нет. Сразу четырнадцатый за двенадцатым. Вот и мы теперь здесь, как в американском небоскребе.

Он вставил ключ в замочную скважину, повернул и пригласил гостей внутрь широким жестом, распахивая дверь.

– Внутри все удобства. На первом этаже душ, туалет и гостиная, совмещённая с кухней. На втором две комнатки, обе очень уютные. Выбирайте любую.

– Как тут мило! Спасибо Вам огромное! – Алёна ходила по гостиной, разглядывая развешанные по стенам картины.

Николай протянул ключ Денису.

– Не за что! Обращайтесь по любому вопросу! Приятного отдыха!

Договаривал он уже стоя за порогом. Помахал рукой и закрыл за собой дверь.

– Да уж, не ожидал я такой радушной встречи.

– Точно-точно, я рассчитывала увидеть угрюмого сторожа с берданкой наперевес. – Они оба расхохотались и, переглянувшись, побежали к лестнице наверх.

– Будем спать в этой, – Денис толкнул первую дверь плечом и оказался в небольшой комнатке, с двумя односпальными кроватями, между которыми под окном стояли две тумбочки.

Алёна пробежала за спиной, лишь мельком взглянув ему через плечо, к следующей двери.

– Это хорошо, что ты будешь спать там, мне будет просторней на большой кровати!

В этот момент сзади её подхватили на руки.

– Эй! Что ты задумал?! А ну отпусти меня немедленно!

– Как скажешь, – с довольной ухмылкой Денис отпустил её, так чтобы он приземлилась прямиком на упруго пружинящую кровать. Сам прыгнул следом, оказавшись над ней.

– Аааах! Ах ты... а ну слезай с моей кровати, оккупант! А ну возвращайся в свою комнату! – оттолкнула она его, но тут же поймала за плечи, притянула и поцеловала.


Останки романтики


До рассвета оставалось меньше часа, когда черный внедорожник остановился в тупике дороги возле полуразрушенного кирпичного здания. Фары тщетно пытались пробиться сквозь пелену дождя. Как только их свет погас, непроглядный мрак тут же обхватил автомобиль.

"Вот Дьявол! По карте тут должен быть мост."

Антон нашарил фонарик в бардачке, пристегнул к ремню кобуру со своим стареньким словацким Grand Power. Про себя еще раз отметил: как хорошо, что у него сохранился большой запас дореформенных травматических патронов, которыми можно остановить почти кого угодно, и вышел из автомобиля.

Над головой висит темная туча, поглотившая весь лунный свет. Холодные капли бьют в лицо и противно стекают за воротник. Не дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте, он включил фонарь и огляделся. Сзади таяла дорога, разбитая до неузнаваемости асфальта. Рядом торчали костлявые силуэты остовов нескольких деревьев. А прямо перед ним нависало пустыми глазницами забитых окон, старое одноэтажное здание красного кирпича.

По спине побежали мурашки и Антона передернуло то ли от депрессивности и мрачности пейзажа, то ли от холодных капель, катившихся по спине.

Прислушавшись, он различил шум воды: "Надеюсь, там есть хотя бы пешеходный мостик."

Вперёд, мимо кирпичной стены, проявляясь лишь на десяток шагов, убегала хорошо утоптанная тропинка. Стена выглядела очень старой, кирпич потрескался и осыпался, обильно зарастая мхом.

Обойдя здание, он наткнулся на перекошенную деревянную дверь, рядом с которой висела затертая табличка. Направив на нее луч фонаря он с трудом смог разобрать:

Мал… Козловск…
…дроэл..кт……
По… 196…

Повернувшись, он заметил, что оказался на бетонной площадке. Вода шумела уже совсем громко. Слева луч фонаря выхватывал берег реки, а справа за покосившимся ржавым ограждением темнел резкий обрыв метров в пять. Пройдя вперед, он вышел на узкий металлический мостик над плотиной. Снизу гудел стремительный поток, переливаясь через бетонную кромку и образовывая широкий водопад.

На другом берегу шла извилистая тропинка, раскисшая от дождя. Влажная грязь липла к кедам и то и дело норовила опрокинуть в кусты.

Пробравшись через засыхающие заросли, он вышел на небольшой аккуратный песчаный пляжик. У дальнего конца в воду уходил деревянный пирс. По кромке зарослей днищем кверху были сложены лодки и прогулочные катамараны. Рядом с пирсом, возле воды было сложено из камней кострище с толстыми бревнами вокруг него.

Антон подошел ближе и стал разглядывать останки романтического вечера. Одно из брёвен было накрыто вымокшим пледом, рядом пустая бутылка сухого чилийского вина. Тут же лежала тарелка с веточкой от виноградной кисти с парочкой завядших ягодок, оставленных на ней, и красные фантики от круглых шоколадных конфет. Чуть в стороне на песке валялись два бокала. Из-за дождя невозможно было определить, как давно погас костёр: десять минут назад или ещё днем.

Антон обошёл брёвна и остановился у брошенного пледа. На песке остались плохо различимые следы, которые вели от берега к бетонным ступеням, теряющимся в деревьях.

Дождь утих, превратившись в мелкую противную морось.

Основную тучу отогнало назад, в сторону Тулы и в разрыве поредевших клочков показалась бледно-серая, как лицо утопленника, луна. Он выключил фонарь и немного постоял, вглядываясь в безжизненные черные глазницы маленькой ГЭС, на которую отсюда открывался довольно зловещий вид.

Уже отводя взгляд, краем глаза Антон заметил какое-то движение на фоне кирпичного здания. Пристально всмотрелся еще на несколько секунд и пошел к ступеням, решив, что ему показалось.


Фруктово-ягодный микс


Лес пестрел всеми оттенками теплых красок. Одни деревья били в глаза огненно-красным, другие переливались от канареечного до песочно-золотого, кое-где еще проглядывали светло-зеленые пятна. Над лесом расстилалось ярко-голубое небо, плавно светлея к горизонту. На заднем плане возвышались темно-зеленые макушки взъерошенных корабельных сосен.

Прямо из леса, перекатываясь каскадами, бежала узенькая речушка с каменистыми берегами. Расширяясь после высокого порога, она замедляла свой ход и образовывала тихий затон. На берегу затона, заботливо укрытая с трех других сторон осенним лесом, стояла водяная мельница. К её каменному основанию крепилось могучее деревянное колесо, приводимое в движение потоком воды, бегущей по длинному жёлобу. На основании мельницы стояло еще два деревянных этажа. Из печной трубы в треугольной крыше вилась тоненькая струйка дыма, а в окнах первого этажа горел теплый, уютный свет.

В спокойной воде затона у безмятежно плавали утки. Противоположный от мельницы берег покрывала сухая трава и тростник.

Под молодым дубом в сухой траве остановилась пара оленей. Пока самка, наклонив голову, принюхивалась к чему-то в траве, самец насторожено осматривался. Его ветвистые рога гордо подняты вверх, уши навострены, а все тело собрано. Кажется, будто одно неосторожное движение, один шорох – они сорвутся с места и в два прыжка скроются в лесу.

– Я должен был взять с собой твою куртку, – раздался голос Дениса из-за спины.

Алёна отступила от картины, размышляя о том, где же может быть такая красота. В Австрии? Или даже в Швеции?

Гостиную наполняло сладкое летнее благоухание. Как только кипяток коснулся листочков, высыпанных в небольшой чайник, послышался яркий аромат малины, а следом на него начали наслаиваться отпечатки яблока, шиповника и лемонграсса.

– Ну откуда же ты мог знать, что осмотр территории превратится в пятичасовую прогулку по лесу, – бросила она в его сторону недоумевающий взгляд, – да и замерзать я начала только на обратном пути, уже после заката.

– Да ведь не первый день я тебя знаю, – проговорил он абсолютно серьезно, – должен был сразу понять, к чему приведёт «А давай посмотрим, что ещё у них тут есть».

Алёна поймала на себе его суровый взгляд, попыталась ответить таким же, но её выдержки не хватило и на две секунды.

– Прекрати, – она пыталась совладать со смехом – Не могу удержаться, когда ты говоришь что-нибудь с таким серьёзным видом! Хочется нажать пальцем тебе на кончик носа!

– Ну попробуй! – попытался сказать он ещё более серьёзным тоном, но не смог удержать улыбку.

Он переместил чайничек, а следом и две чашки на журнальный столик перед диваном, на котором уже уютно устроилась его спутница.

Разливая эту горячую смесь, Денис с наслаждением размышлял о том, что наконец он сможет несколько дней отдохнуть от постоянных звонков, от огромного количества ненужной информации. Подальше от людей, от шума и беспрерывной гонки за клиентами, за прибылью, за временем. Только выехав из города, он отключил рабочий телефон и не собирался включать его до самого понедельника.

– Мой любимый чай! – Алёна жадно втянула носом пар, поднимающийся от кружки, – неужели ты его нашёл здесь?

– Ага, конечно, а ещё в холодильнике стояла бутылка твоего любимого вина и мой любимый шотландский виски! Наверное, наш Николай так хотел угодить, что пару недель втайне следил за нами.

Алена рассмеялись.

– Я теперь никуда не выхожу из дома без жестяной коробочки с твоим любимым чаем.
Пока Алёна, жмурясь от удовольствия, отпивала горячий напиток, Денис разглядывал гостиную. Комната была совершенно простая, но при этом успокаивающая, тёплая. Стены обшиты деревом, между окон и за диваном висели картины с загородными пейзажами. За диваном, на котором сидела Алёна - водяная мельница в осеннем лесу. Что-то было в ней чужое, европейское и он подошел к второй.

Золотое поле пшеницы полого спускалось к широкой реке. Среди деревьев на берегу виднелись деревенские крыши, а на переднем плане стояли сложенные снопы.

Вот она показалось ему очень знакомой и совсем родной. Сразу видно, что это кисть русского художника.

Напротив дивана стоял небольшой телевизор, который своим черным прямоугольником экрана совершенно выбивался из общей обстановки. Но рядом с ним в вазе стоял оригинальный букет из сухих колосьев и веточек.

– Ты согрелась?

– Ага, – ответила она улыбаясь.

– У меня для тебя небольшой сюрприз.

Он поставил свою чашку рядом с её, подмигнул и встал. Сначала из одного из кухонных шкафчиков он достал плетёную корзину, накрытую пледом, потом открыл холодильник и что-то сложил под плед. Это что-то задорно звякнуло в корзинке.

– Я присмотрел здесь отличное местечко. Надеюсь, небо не затянет, и мы сможем полюбоваться на звёзды.

– Тогда я, пожалуй, сразу надену куртку, чтоб ты про неё не забыл.


За Баварию!


Пройдя по широкой тропе, поднимающейся от пляжа, Антон очутился перед распахнутой калиткой. Рядом с ней висела табличка, а точнее ламинированный лист плотной бумаги с выгоревшим за лето текстом.

Частная территория
ООО «Причал-97»
ВХОД ТОЛЬКО ДЛЯ ГОСТЕЙ
и персонала
турбазы ПРИЧАЛ

Антон поправил кобуру на поясе, убедившись, что травматика на месте, ещё раз достал телефон – «Нет сети». Для уверенности он включил авиарежим, подождал три секунды и выключил. Подождал еще несколько секунд глядя на надпись «Поиск», пока снова не появилось «Нет сети». Тогда пятно света телефона пропало в кармане джинсов, и Антон двинулся дальше.

Он оказался на аллее, окружённой высокими елями. Откуда-то доносилось мерное поскрипывание.

Воздух еще был сырой от только что закончившегося дождя, но небо постепенно очищалось. Глаза уже начали привыкать к полумраку полнолуния. Луна казалась необычайно большой и висела низко над горизонтом. Он осмотрелся и разглядел бледные очертания за деревьями аллеи.

Справа чернел силуэт детской горки. Чуть подальше слабое движение, попадающее в такт металлическому скрипу. Там ветер раскачивал старые качели.

По левую руку от него тянулся ряд крохотных остроконечных домиков. Они выглядели совершенно безжизненными.

Казалось, все вокруг покрыто серой вуалью и рассыплется, если только прикоснуться. Окна домиков чернели пустотой и ни один звук, кроме тихого скрипа не нарушал монолитной тишины. Пустота давила и окружала, а монотонные звуки с каждым движением качелей все глубже и глубже врезались лезвием безысходности в мозг, в сознание, в надежду. Он зашагал вперед. Нужно собраться с мыслями и найти брата.

Выложенная большими плитами дорожка, намокла и ноги проскальзывали при быстром шаге.

Антон прошёл почти половину аллеи, всматриваясь в окна пустующих домиков, пытаясь найти признаки присутствия людей, когда впереди сквозь деревья замаячил свет. Он побежал.

Противоположным концом аллея уперлась в длинное одноэтажное здание, наверняка бытовой корпус. В дальнем конце этого корпуса слабо светилось окно. Антон бросился к нему.

Табличка на двери гласила «Администрация». Из окна сквозь тонкие занавески струился тусклый свет, мерцая и меняя оттенок. Рассмотреть обстановку внутри помещения было трудно. Антон дернул дверь, и та поддалась без малейших усилий.

Он оказался внутри комнатушки с одним окном. Рядом с дверью стоял холодильник ЗИЛ, на котором работал телевизор. Вдоль противоположной стены тянулась короткая кухня. В центре комнаты стоял стол, за которым, упав головой на руку, спал мужчина. Седые волосы падали на стол, закрывая лицо. Перед ним стояли стакан, стеклянная пепельница с бычками, открытые консервные банки из-под селедки и шпрот, в одной из них среди масла плавали окурки, а из другой торчал ломтик черного хлеба. Бутылка с остатками коньяка завершала классический натюрморт.

После свежего, влажного воздуха, наполненного запахом хвои и опавших листьев, в комнате показалось просто невозможно дышать.

Он подбежал к спящему и затряс его за плечо. В нос бил перегар и табачный дым.

– Просыпайся, леший!

Мужчина поднял голову, что-то мыча в ответ.

– Что у тебя здесь творится?

Мужчина попытался сконцентрировать затуманенный взгляд на будившем, потом обвёл всю комнату и остановился на телевизоре, где шёл футбольный матч.

– Вон же ш… Один – ноль...

– Какой, нахер, один – ноль!? Денис и Алёна! Молодая пара! Где они?

– Так это… Бууундеслига ж… – мужчина перевел взгляд обратно на нежданного гостя, взгляд немного прояснился, и было видно, что в голове пробуксовывает очень сложный и трудоемкий процесс складывания мыслей.

– Ну! Они здесь? – Антон опять затряс его, держа за грудки.

– Так это... Четырнадцатый. Пре... Прекрати т-трясти!

– Что тринадцатый? Домик?

– Д-да. Э! Стой? Ты куда... а фут-тбол?

Но дверь уже закрылась за странным гостем. Администратор потёр глаза, ещё раз осмотрел всю комнату. Засомневавшись, а не привиделось ли ему все это, плеснул остатки коньяка в стакан.

– Оп! Один – один. Ну, за Баварию!

Он шумно выдохнул, выпил залпом и с громким стуком опустил стакан на стол, а следом и голову обратно на согнутый локоть.


Золотой ключик


Она поёжилась. Он поправил куртку на ее плече и обнял, прижав покрепче к себе.

Костёр горел внутри аккуратного круга плотно подогнанных друг к другу камней.  В отсветах огня казалось, что камни двигались в такт танца языков пламени. Они походили на сказочных существ, собравшихся в тесный хоровод на песке и покачивающихся в религиозном трансе перед древним божеством.

Огонь горел ярко, высоко выкидывая искры, и весь вечер отлично справлялся с тем, чтобы они не замерзали. Но теперь поднимался ветер и небо затягивалось со стороны леса.

На западе висела слишком большая луна. Её холодные стальные лучи сумрачно освещали все вокруг. На другом берегу на фоне отливающего синевой неба вырисовывался силуэт заброшенной ГЭС.

Контур ее был как будто растрепан. Линия крыши – неровная, в середине отчетливо обозначались несколько кустов и небольшое деревце, справа зиял провал. Фасад представлял хаотичное нагромождение светло-серых пятен уцелевшей штукатурки на темной кирпичной стене. Доски, которыми были забиты окна, настолько потемнели от времени, дождей и снега, что с такого расстояния казались просто черными пятнами.

К зданию примыкала преграждавшая путь реке плотина, над которой шел узкий металлический мостик. Блики лунного света играли под мостиком на вершине искусственного водопада. Поймав слабый свет, вода срывалась вниз и, пролетев несколько метров темноты, превращалась в тусклую пену, клубившуюся возле полтины.

Администратор Николай успел рассказать, что такие малые гидроэлектростанции строили на речках Московской и соседних областей в пятидесятых, шестидесятых годах. Местная с советских времен заброшена, все оборудование давным-давно растащили. Внутри остались только пара круглых дыр в полу, где когда-то стояли генераторы, да матерные надписи на стенах. Лет шесть-восемь назад в одну из дыр свалился паренек, да разбил голову о строительный лом внизу. После того случая все окна и двери заколотили досками. Каких только историй ни ходит среди бабок и школьников об этом мрачном местечке.

Денис с Алёной сразу решили, что завтра сходят туда и вблизи посмотрят на развалины.

– Тебе не холодно, котёнок?

Она поцеловала его в уголок губ и положила голову ему на плечо.

– Немного, – прошептала она. – Но это не страшно. Просто обними меня покрепче.

Черная рябь реки бежала мимо них в каких-нибудь десяти шагах. В свете костра ее гребни слабо поблескивали. Но плеска о берег не было слышно. Все тихие звуке тонули в монотонном шуме воды, падающей с плотины выше по течению.

Антон взял бутылку вина, которая стояла, утопленная в песок рядом с их бревном.

– Знаешь, у меня есть к тебе серьёзный разговор.

Он долил вино в ее бокал.

– Я давно хотел с тобой это обсудить, но все искал подходящего случая.

Он наполнил и свой бокал, поставил бутылку обратно в песок.

– А сегодня, мне кажется, просто идеальный вечер.

Она подняла голову с его плеча, и с любопытством заглянула ему в глаза.

– Знаешь, я хочу, чтобы ты каждый вечер засыпала на моей руке, чтобы твои душистые волосы рассыпались по моей подушке, и я мог бы слушать твое дыхание, лежа с закрытыми глазами. Чтобы каждое утро просыпаться рядом с тобой, чтобы каждый мой день начинался с твоей улыбки, и чтобы я мог готовить тебе завтрак по выходным.

– Так-так, и что ты хочешь сказать? – она легонько улыбалась одним только уголком рта.

– Я хочу, чтобы ты…

Её брови медленно ползли вверх, а рот чуть приоткрылся.

– Подожди, у меня кое-что есть для тебя. – Он отпустил её руку и полез в нагрудный карман куртки.

– Закрой глаза и вытяни руки.

Она покорно повиновалась. Аккуратно поставила бокал с недопитым вином на песок и протянула руки, сложенные лодочкой и слегка подрагивающие от волнения.

Звякнув, в ладони упало что-то прохладное, металлическое. Она распахнула глаза.

– Переезжай ко мне! – Весело крикнул он.

Алена сжала связку ключей в кулаке с такой силой, что костяшки побелел. Брови поползли вниз, губы широко раскрылись в немом крике возмущения.

– П-п-п, – она порывисто дышала, пытаясь совладать с голосом, – подлец!

Она схватила его за куртку и принялась трясти.

– Да как ты мог, я же почти повелась! – Кричала она. – Скотина бессердечная!

– Тише-тише, а то всю бессердечность вытрясешь. – Он поймал ее руки, заглянул в глаза и нагло улыбнулся.

– Да чтоб тебя с твоими шуточками!

Алена высвободила руки, скрестила их на груди и надула пухленькие губки.

– А ты что, согласилась бы? – ухмылялся он ещё шире.

– С ума сошёл!? А ж тебя всего месяц знаю! Но как бы я тебя помучила! – она заулыбалась.

– Вот-вот. Зато видела бы ты себя.

– Болван! – Она уже смеялась. – Ладно, я согласна.

Алена чмокнула его в щеку и принялась разглядывать ключи.

– Вот эти два от входной двери, видимо. Этот от домофона. А от чего этот? – Она отделила от остальных небольшой позолоченный ключик замысловатой формы с дужкой в форме сердца.

– Переверни. – На другой стороне оказалось выгравировано витиеватым курсивом «Денис».

– Ого! Как мило! Значит он от тебя?

Он кивнул в ответ.

– И что же конкретно он открывает? – она заговорщически заулыбалась.

– Да что угодно. – С таким же заговорщическим видом подмигнул он ей в ответ. – Хочешь – сердце, хочешь – печень.

Она рассмеялась и поцеловала его, обняв обеими руками за шею.

– Но это не честно! Я ведь тоже хочу подарить тебе ключ от любой части моего тела. Ты ведь знал, что так будет. – Она коснулась кончиком носа его губ.

– Ну так подари, я же, подлец, знал, что так будет. – Он легонько прикусил её носик. – У тебя в левом кармане куртки.

Она отпустила его, нырнула рукой в нужный карман и извлекла оттуда такой же ключик, перевернула и на нем обнаружилась гравировка «Алёна» и два переплетенных сердечка.

– А на моем нет таких сердечек, что за сексизм!?

– Так все правильно. Я же люблю тебя больше, чем ты меня.

– Ну каков хитрец, а! – Она рассмеялась и поцеловала его. – И не надейся, что я уже все забыла и простила тебя.

Денис отстранился и оглядел противоположный берег.

– Ты слышала? Как будто кричали.

– Может какая-нибудь ночная птица? За шумом воды сложно разобрать.

– Это, кажется, оттуда.

Алёна проследила по направлению его руки и остановила взгляд на заброшенной ГЭС.

Денис уже отвернулся и отпивал вино из бокала. А Алёна все не отрывала взгляда от здания. Вдруг она затрясла его за руку, явно пытаясь привлечь внимание обратно к реке.

Денис стряхнул с джинсов брызги расплескавшегося вина и, ворча что-то себе под нос, поднял голову.

От полуразрушенного здания по мостику бежал человек. В лунном свете можно было разобрать только его черный силуэт.

Человек что-то кричал, но до сидящих у костра на другом берегу доносились только невнятные обрывки слов. Шум переливающейся воды заглушал и проглатывал их.

Следом за ним из заброшенного здания выбежал второй силуэт и бросился догонять. Где-то на середине плотины убегавший зацепился ногой и полетел ничком на металл настила.

Когда упавшая фигура поднялась, догонявший уже стоял у него за спиной, чем-то замахиваясь. Поднявшийся обернулся и поднял руки, защищаясь.

Короткий взмах по шее. Голова запрокинулась назад. Человек сделал несколько неуверенных шагов назад, поднятые руки судорожно дернулись и, обмякнув, фигура рухнула сначала на колени, а потом завалилась набок.

Они сидели неподвижно и молча наблюдали за происходящим. Рядом с ними потрескивал огонь, со стороны плотины доносился только шум воды.

Вторая фигура замерла и, казалось, бесконечно долго смотрела на лежащее перед ней тело, как будто ожидая, что оно поднимется.

Внезапно силуэт стоящего резко повернулся в их сторону.

Они не сомневались, что смотрит он именно на них. На мгновение Алёна даже смогла различить колючий ледяной взгляд из черноты. Или ей это только показалось.

Денис дернул её за руку:

– Вставай! Бежим скорее отсюда! Он нас видел!

При звуках знакомого голоса оцепенение прошло и, поддавшись тянущей руке, она быстро поднялась.

Пропустив ее вперёд, Денис обернулся и увидел, что человека на плотине уже нет.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...