Оборотень

Прожитый день – это маленькая жизнь, но как похожа она на большую. И не выкинешь из этой новеллы  ни одну страницу. Иначе сломается стройный сюжет повествования. Но кто-то пытался это сделать.
– Иван Данилович, вот Ваша командировка, билет на поезд, приглашение на встречу,  а это денежная ведомость. Распишитесь, – вежливо попросила секретарша председателя горисполкома Савельева.
– Спасибо, Валечка, спасибо. За мной сувенир.
– Будем ждать Вас, Иван Данилович.
Детский духовой оркестр старался играть изо всех сил. И дирижировал им их ровесник. Жестикулировал он руками явно на публику. Праздничное настроение населения Западной Украины чувствовалось во всём: наряды, плакаты, транспаранты, песни и улыбки.
– А сейчас мы попросим выйти на сцену наших ветеранов. Сорок лет назад они, не жалея себя, освободили нашу землю от фашистских захватчиков. Прошу земляков и наших гостей подняться на сцену. Пусть люди видят своих героев.
– Здравствуйте, добрый день! Скильки рокив, ой, ёё, – приветствовали бывалые бойцы председательствующего на митинге.
– Проходите, проходите. Ой, как хорошо, что вы приехали.
Зрители аплодисментами приветствовали доблестных бойцов. Вдруг одна из зрительниц, смотря внимательно на сцену, всё замедляла и замедляла хлопки, а затем и вовсе перестала хлопать. Что-то кольнуло в её груди, неприятно сжав сердце.
– А это Иван Данилович Савельев, товарищи, – представлял ведущий.
– Какой же это Савельев? Это же Оборотнев. Оборотень, полицай. Неужели жив? –  шептала Анна Виртак…

Красные давно уже оборонялись далеко на Востоке. И сразу же им на смену пришла новая власть. Поначалу она не очень беспокоила местных жителей. Но истинное лицо людей с повязками «Полиция» проявилось, когда они стали угонять из дворов скотину.
– Куда же вы? Это же наша кормилица. Чем кормить детей? Оставьте, – причитала Анна.
– Не лезь, тётка, добром прошу. А ну-ка, отпусти верёвку, говорю. А то, – и он ударил Анну прикладом по голове.
Она упала. Досталось и корове по бокам. От боли бурёнка дёрнулась и потащила за собой хозяйку. Видя, что женщина не отпускает животное, полицай начал бить Анну прикладом по рукам. Из кустов выбежал её сын-подросток  и кинулся на полицая. Тот, не раздумывая, выстрелил в мальчонку…
    В тот же день они схоронили старшего. Она слегла.  Целую неделю младшие дети крутились возле матери, не зная, что делать. Она шёпотом приказывала им что-то и снова забывалась…

Через месяц новая беда: в селе нашли двух раненых красноармейцев. За укрыва-тельство полицаи подожгли дома с двух сторон. Анна чудом успела выхватить детей из огня. Когда кострище погасло, «Оборотень» стоял  посередине улицы и улыбался. Чем сильнее был крик, тем больше от удовольствия открывался его щербатый рот. Она села на камень возле колодца и запричитала, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону:
–  Ой, Боже, ой, Боже.
– Мама, мама, не плачь. Вставай. А куда нам идти?
– Сейчас, детки, сейчас... Пойдём, – тихо сказала она.
Сестра жила в соседнем селе. Туда и направился людской ручеёк – мал мала меньше…

Через месяц Савельева вызвали в райком партии. Как всегда вошёл в  кабинет бодро, с достоинством. Ещё бы второе лицо в шахтёрском благополучном районе. Он обвёл взглядом присутствующих. Большинство были ему незнакомы. И вдруг встретился с глазами Анны. Он узнал её, ноги его подкосились. Рядом стоящий стул не дал ему упасть.
– Я всё расскажу сам, – тихо и покорно произнёс Оборотнев.