Кулон

СЕРЕГЕ Митрошкину определённо не везло. При повторении раздела оптики на один из каверзных вопросов Кулон - так меж собою называли будущие выпускники учителя Григория Васильевича Оленина - предложил ответить ему. Ответа не последовало. И в классе долго звучала «профилактическая беседа» о предстоящих экзаменах, о том, что с такими знаниями стыдно даже думать об аттестате зрелости.
Вообще-то, физику в школе преподавал сын Кулона Фёдор Григорьевич. А потом вдруг пошёл «на вырост»: взяли его в аппарат областного департамента. А старика-отца попросили поработать на подмене до экзамена. Занудливый дедок старой педагогической системы стал читать классу свои пожелтевшие конспекты.
Короче, третьего мая Сергей Митрошкин запер за собою дверь собственной комнатёнки. Мать с отцом догадались, что им надо ждать гостя.
Однако учитель не пришёл. Не было Кулона и в школе наследующее утро. Рука завуча в расписании вместо физики поставила литературу. Недовольные такой заменой, ученики поворчали да и смирились.
После занятий уже хотели разбежаться. Но в дверях вырос староста Олег Иваницкий:
- Эй, пиплы! Несолидно получается. Ветеран болеет, а мы... это... не отреагировали...
«Отреагировать» решили вечером. Собрались в скверике под окном Кулоновского дома. Чтобы не ломиться в квартиру ветерана всем классом, войти поручили Олегу и Сергею Митрошкину, от девчонок - Айше Сабировой.
Григорий Васильевич встретил «полпредов» в пижаме, в мягких домашних туфлях. Пригласил ребят в комнату, засуетился, желая угостить чаем. Серёга, прокашлявшись, брякнул, что все равно чая на всех не хватит: у подъезда, считай, весь класс в сборе.
Старик обиделся, велел всех «свистать наверх» и бросить эти фокусы. Какие «фокусы» надо было бросить, никто не понял, потому что уже вваливался в квартиру весь одиннадцатый «Б». Стало шумно и тесно.
- Друзья, - произнёс физик, - вношу ясность, чтобы избавить вас от банальных слов. Чувствую себя сравнительно хорошо. Но врачи требуют полежать ещё день-другой. Давайте о чём-нибудь не медицинском...
Все начали выбирать тему. В комнате стоял гул. Кто-то уже ссорился. А Сергей, двоечник, радуясь случаю, с любопытством изучал жилье своего школьного учителя. Обстановка небогатая. Зато громадная библиотека, портреты писателей.
-Это «боги», которым я поклоняюсь, - уловил пристальный Серегин взгляд Кулон.
-Маяковский тоже бог?! - вырвалось у Сабировой.
Айша «продвинута» в поэзии. Уже два раза в «районке» печатались её собственные стихи.
 - Да, друг мой. Мне однажды в детстве посчастливилось его слышать и видеть.
- Странно. Физик, а занимаетесь лирикой...
- Отечественная наука никогда не достигла бы своих высот, окажись в ней одни лишь «сухари». Точность, лаконизм, логика и математичность - все в творчестве Владимира Владимировича.
Григорий Васильевич порылся в кармане пижамы. Протянул ключик Серёге: «Сосед, принеси из письменного стола брошюрку. Ящик слева. Обложка серая».
Одноклассники понимающе улыбнулись. Серёга и правда сосед, хоть и двоечник. А «порученец», страдая от неловкости, вошёл в книжное царство  Оленинской библиотеки. В столе быстро повернул ключ... и остолбенел.
Сначала подумал, что ошибся ящиком. Но под никелированным, таинственно блестевшим из глубины стола пистолетом действительно лежала брошюра в сером переплёте.
Митрошкин осторожно приподнял оружие, ощутив на ладони холод стали. Прикинув вес, повернул. На левой стороне искусный гравёр вывел витиевато: «Гвардии капитану артиллерии Оленину Г.В. за боевые заслуги. Генерал Попов». И ниже стояло: «1944 г.». Дрогнувшей рукой Серёга сунул пистолет вглубь ящика, схватил брошюру, щёлкнул замком...
- «О некоторых аспектах математического метода исследования явлений лингвистики», - прищурив слезящиеся глаза, торжественно прочитал Григорий Васильевич заголовок на обложке и тут же стал доступным языком излагать смысл названия и содержание своего научного труда.
...Прощались с Олениным совсем по-дружески, стараясь не шуметь на лестничной площадке. Когда Григорий Васильевич прикрыл дверь, высыпали на улицу.
- Стойте! Не спешите. Дело есть! - остановил одноклассников Сергей.
Остановились.
- Подождите меня у сквера. Не расходитесь! Я сейчас!
Серёга исчез в подъезде. Не в Кулоновском - в своём, соседнем. Класс уже посматривал на часы, но никто не отлучался. Митрошкин привёл своего деда, старика рослого, решительного в движениях. По всему было видно, что Митрош-кин-старший не понимал, зачем внук вытащил его из квартирного уюта.
Сбивчиво, путаясь в речи, Серёга говорил о тайне, которую хранил Оленинский стол, о том, что больного старика нельзя сейчас расспрашивать о войне, но знать, какой заслуженный человек их временный физик, класс просто обязан.
Дед Василий, Серегин «пращур», понял, наконец, свою роль в этом необычном собрании. Начал не вдруг, помолчав, что-то припомнив.
- Вашему учителю было, как мне, не более двадцати, когда мы с ним познакомились. Но уже тогда Григорий был таким же седым, каким вы его видите теперь. Рассказывали, Оленин стал свидетелем зверской расправы фашистов с его семьёй. Грише чудом удалось избежать угона в концлагерь. На фронте студент-физик очень быстро вырос после «учебки». В 1944 году уже командовал артиллерийским дивизионом. Сам-то я только снаряды подносил. Но о лютой ненависти Оленина к фашистом все у нас знали.
Помню, попали в окружение на Западной Украине. Кольцо ещё не сомкнулось, когда было приказано огнём прикрыть отход пехоты на новые позиции. Орудия, которые я обслуживал, должны бить но флангу наседавших гитлеровцев. Мне не описать, ребята, того сражения. Оленин тянул время.
Фашисты уже засекли наши батареи и поняли, что, если не ликвидируют их, отход обеспечен. Огонь был страшным, плотным. От дивизиона оставались шестеро израненных бойцов. Из железных лап озверевших врагов нас вырвали ребята танкового батальона, пришедшие на помощь.
С Гришей нас вместе доставляли в медсанбат прямо на орудийных лафетах. Мы с четырьмя другими артиллеристами вернулись в строй через месяц. А Васильевича освободили от службы «подчистую», как говаривали тогда фронтовики. Раны его зарубцевались, а зрение так и не восстановилось полностью.
-Дед, ты ничего не сказал о той... штуке в столе, - напомнил Серёга поднявшемуся со скамьи рассказчику.
-А что тут добавить? Разве ты не прочитал, что там написано? Генерал-лейтенант Попов разыскал нас в том самом медсанбате, вручил награды, а капитана Оленина при всех расцеловал и подарил эту самую, как ты говоришь, «штуку». Расходимся, ребятишки. Поздновато уже…
     ШКОЛА готовилась к празднованию Дня Победы, когда Кулон впервые вышел на работу после болезни. Старик заметно исхудал, лицо осунулось. Класс встретил физика аплодисментами, которые вошедший в секунду прекратил одним жестом.
С порога начался опрос по ранее пройденным темам. Затем было объяснение нового материала. За минуту до конца урока со своего места поднялась Айша Сабирова:
- Дорогой Григорий Васильевич! Сегодня, в канун особо памятного для вас праздника, просим принять от нас...
Речь была сбита откуда-то возникшим кашлем. Айша едва успела протянуть учителю сувенир «Царь-пушку».
Класс хлопал в ладоши. Старик читал через линзы очков памятную надпись: «Г.В. Оленину - тому, кто отдал все за наше право жить. 11-й «Б».