Отрывок из романа Детектор ошибок, начало

      В погожий субботний вечер весь коллектив научно-исследовательской лаборатории собрался на даче своего руководителя профессора Садовского, расположенной в живописном сосновом бору, на берегу водохранилища.
По современным меркам в сравнении с загородными резиденциями и особняками новых русских профессорская двухэтажная деревянная дача являла собой образец скромности и свидетельствовала о среднем достатке своего владельца. Хотя ещё каких-нибудь двадцать лет назад она казалась профессору пределом роскоши и совершенства. Его и сейчас всё устраивало.
Просторный дом с верандой, кухней и гостиной на первом этаже, кабинетом и спальней - на втором. Небольшая русская банька, гараж для стареньких «Жигулей», за руль которых Садовский не садился лет десять. Перед домом - поросшая травой лужайка с ровными выложенными светлой плиткой дорожками, палисадник для цветов, увитая плющом беседка, кусты сирени вдоль забора, а за домом - сосны. 
Праздничный стол решили накрыть у беседки на свежем воздухе. Секретарь Верочка купила продукты, напитки, а её муж - водитель серебристой «Газели» доставил ящики с провизией на дачу профессора. Пока молоденькие лаборантки Настя и Катюша под руководством Веры Карловны занимались сервировкой стола, мужчины, под началом младшего научного сотрудника Григория Шульги, колдовали над мангалом с шашлыками.
Для желающих побегать с бадминтонной ракеткой места было достаточно. А для особо ленивых - под соснами натянули несколько гамаков.
Как только шашлык был готов, сразу уселись праздновать. Начали с тостов во здравие всеми уважаемого и любимого руководителя лаборатории, ученого-изобретателя и просто хорошего гостеприимного человека, хозяина дачи - Бориса Марковича Садовского. Главных тем, послуживших поводом для торжества, было две. Первая – день рождения профессора. Ему исполнилось 74 года. А вторая - успешное завершение испытаний микросферы.
Профессор не любил пышных празднеств, да и дата не круглая, но сегодня решил сделать исключение. Сегодня у него были причины гордиться собой. Удачно завершились последние испытания нового препарата, над которым он работал последние пять лет. С чувством глубокого удовлетворения и сознанием исполненного долга он мог с уверенностью сказать: жизнь удалась. Он не зря трудился и не зря жевал свой хлеб. Подтверждение этому - его микросфера, способная произвести революцию в медицине и вернуть к нормальной жизни тысячи больных людей.
Разомлевший от теплого солнышка, добрых искренних слов и бокала красного вина  профессор весело улыбался, искромётно шутил и даже мило кокетничал, заигрывая с молоденькими лаборантками.
Гриша Шульга как всегда порадовал знатными  шашлыками, и всё было хорошо. Садовский выглядел вполне счастливым и довольным жизнью, и лишь однажды по его лицу пробежало тёмное облачко недовольства, когда на дачу, опоздав на добрых полтора часа, заявилась Галка Сорокина в сопровождении Юрия Викторовича Лосева - замдиректора института.
В коллективе ни для кого не было секретом, что младший научный сотрудник Галина Константиновна Сорокина - любовница Лосева. Конечно, c кем спать - её личное дело. Но зачем же тащить высокопоставленного любовника на неофициальную вечеринку? Договаривались же: посидеть в тесном кругу, где все свои, а тут высокое начальство…
Увидев Лосева, все как-то заметно скисли, только Геннадий Зеленцов, известный в коллективе лизоблюд, прозываемый за глаза Крокодилом, не столько из-за имени Гена и пристрастии к зелёному цвету, а скорее из-за сволочного характера, бросился к начальнику с распростёртыми объятьями. Дескать, рад, очень рад, как будто он  - хозяин дачи и незваные гости пожаловали к нему лично. Смех, да и только. Он даже уступил заму своё место за столом, продолжая стоять позади, как вышколенный официант.
Наблюдая за суетливыми телодвижениями Зеленцова, профессор поморщился. Когда-то по просьбе своего старинного приятеля, ректора университета он взял довольно слабого специалиста Геннадия Зеленцова в лабораторию, приставил к нему толковых помощников, уступил модную перспективную тему по иммунологии стрессовых состояний. И вот теперь в «благодарность» Крокодил плёл интриги за спиной своего благодетеля, норовя выпихнуть его на пенсию, чтобы самому занять место заведующего лабораторией. Борис Маркович не держался за своё кресло и давно был готов уступить его молодым. Вот отчитается по микросфере и лично будет хлопотать о назначении на заведование талантливого учёного, доктора наук Кирилла Пронина. Но чтобы заведующим стал Генка – никогда!
Юрий Викторович Лосев выглядел как с обложки глянцевого журнала. Холёный, ухоженный, благоухающий изысканным парфюмом, он источал  аромат роскоши и достатка. Женщины, глядя на этого вальяжного, уверенного в себе господина, сразу теряли голову, дико завидуя Сорокиной. Хотя логичней было бы посочувствовать. Ведь у Лосева есть семья: вполне законная супруга, временно пребывающая в загранкомандировке, дочь-студентка, и разводиться он не собирался.
Непринуждённая обстановка, царившая за столом, с появлением Юрия Викторовича странным образом улетучилась, уступив место скучным беседам о политических распрях и международном финансовом кризисе.
Женщины шушукались между собой, обсуждая слишком короткое и откровенно облегающее платье Сорокиной. Мужчины отлучались группами в соснячок на перекур.
Пока Крокодил рассыпался в дифирамбах перед замом, профессор тихонько улизнул из-за стола. Борис Маркович не любил заместителя директора института. Было в этом на первый взгляд вполне привлекательном докторе наук что-то от дельца-воротилы. Эдакий уверенный в себе бизнесмен - дитя капитализма. Сейчас много таких, готовых в погоне за сиюминутным результатом и длинным рублём пойти по головам. Им глубоко наплевать на науку и её развитие, если это не приносит выгоды и не сулит больших барышей. «А ведь он не случайно явился на дачу со своими поздравлениями. Мог бы и в институте в официальной обстановке поздравить, тем более, что его никто не приглашал. Скорее всего, почуял какую-то выгоду. Наверняка Галка проболталась про микросферу и Лосеву не терпится примазаться к изобретению», - размышлял Борис Маркович, выйдя за ворота дачи. Он  повернул на знакомую тропинку, петляющую межу сосен – это была самая короткая дорожка к водохранилищу.
 Вдруг из-за кустов наперерез профессору метнулась чья-то тень. Садовский отпрянул. Перед ним неожиданно возник тот самый худой человек в серой кепке, который в последнее время околачивался у его подъезда.
- Кто вы такой?  Что вам нужно? – взволнованно спросил профессор.
Человек преградил ему путь, и Садовскому пришлось остановиться.
- Вы не узнаёте меня?- в свою очередь поинтересовался незнакомец.
- Нет. Но у меня такое чувство, что мы с вами уже встречались.
- Я врач - психиатр. У меня лечился ваш друг - Семён Семёнович Козинцев.
- Что-то припоминаю. Без халата и шапочки я вас не узнал. Простите, не знаю вашего имени-отчества?
- Пётр Ильич Рачков,- представился он.
- Что вам угодно, Пётр Ильич? Мне показалось, или вы меня преследуете?- спросил профессор, внимательно сверля психиатра пытливым взглядом.
Доктор выглядел откровенно плохо. На его худом измождённом лице выступили капельки пота, губы посинели, руки дрожали.
- В общем, да. Видите ли, я оказался в несколько стеснённых обстоятельствах,- робко произнёс он.-  И никогда бы не решился на подобный шаг. Но совсем недавно я узнал, что вы можете получить значительную сумму за своё изобретение, которое в некотором смысле не совсем ваше. Вот я и подумал, что мы могли бы с вами договориться…
- Что значит договориться? Послушайте милейший, я не понимаю, о чём речь?- искренне недоумевал Садовский.
- Неужели. А мне показалось, что вы всё прекрасно поняли. Я никому не скажу, что на самом деле микросферу изобрёл Козинцев и отдам вам его дневники в обмен на десять тысяч долларов. Именно этой суммы мне не хватает на операцию.
- Десять тысяч долларов! Да вы что! Откуда у меня такие деньги? – возмутился профессор.-  И причём тут Козинцев? Вы же психиатр и сами прекрасно знаете, что у него были серьёзные проблемы с памятью. Деменция Альцгеймеровского типа. Его дневники – всего лишь жалкая попытка сохранить остатки разума … - профессор внезапно замолчал.
Сзади  раздался хруст сухих веток, он оглянулся на звук и увидел двух сотрудников своей лаборатории, биолога Григория Шульгу и физика Александра Ладынина. Молодые люди прогуливались по лесу и о чём-то беседовали. Когда они подошли, странный психиатр тут же исчез, затерявшись среди сосен.
- Вот, решили грибы поискать,- объяснил Гриша, поравнявшись с профессором. – Мне кажется, здесь должны быть грузди, а Саня считает - маслята. Вы то, Борис Маркович, наверняка здесь каждую тропинку знаете, и за грибами ходить большой охотник. Рассудите, кто из нас прав.
- Что вы сказали? - рассеянно спросил профессор, думая о чём-то своём.- Ах да, грузди будут обязательно. Пройдёт дождик и тогда… - он махнул рукой и быстро пошёл вниз по тропинке, давая понять, что хотел бы остаться один.
- Странный он какой-то сегодня,- отметил Сашка, - рассеянный. Может, мы ему помешали?
- Он с каким-то подозрительным типом разговаривал, когда мы подошли. Я даже фамилию услышал: Козловский или Козинский, - с сомнением произнёс Гриша.
- Козинцев,- поправил Ладынин.
-А ты откуда знаешь?
- Профессор Козинцев когда-то работал в нашем институте.
- А потом?
- Умер. Старенький был. Его портрет висит в галерее лаборатории.
- Понятно. Ладно, пошли, а то скоро стемнеет, не до грибов будет,- предложил Григорий, и приятели  удалились в лес, окружающий дачи.
      Вечер неминуемо клонился к закату, медленные, прохладные волны искусственного моря лениво накатывали на берег, промывая до блеска крупицы песка и, шлифуя прибрежные камешки. Отсутствие купающихся свидетельствовало о приближении осени. Садовский неторопливо брёл по берегу водохранилища, а ему навстречу, заглядывая в судки редких рыбаков и интересуясь уловом, шёл старший научный сотрудник, любимый ученик профессора Кирилл Пронин. Беседовать с Кирой было одно удовольствие.
- Вы знаете, профессор. Недавно прочёл одну очень занимательную статью об исследованиях Санкт-Петербургского нейрофизиолога Бахметьевой,- поделился Пронин, когда они поравнялись. - Так вот, она обнаружила у людей зону мозга, которая сопоставляет наши действия с "правильными" и сигнализирует, если мы сделали что-то не так, назвав её «детектором ошибок». Этот участок мозга подаёт сигнал тревоги, знакомый нам как угрызения совести. Если человек обманывает, поступает неверно или идёт не по тому пути, то детектор ошибок включает свою работу. Любопытное заключается в том, что те, кто игнорирует эти сигналы мозга, рано или поздно погибают от различных процессов саморазрушения. Например, от опухолей, инсультов или дегенеративных заболеваний.
- Боюсь, голубчик, что всё обстоит как раз с точностью наоборот,- возразил профессор. -  Иначе бы мы давно жили в идеальном обществе. Социум лишённый бессовестных людей - это же чистой воды утопия. Судя по тому произволу и беззаконию, что происходит вокруг, смею предположить, что у большинства людей этот участок мозга просто отсутствует, атрофирован за ненадобностью. Эдакий рудимент, подобно копчику. А раз его нет, следовательно, он и не подаёт никаких сигналов. Да-да. И таких рудиментарных особей, к сожалению, большинство. Может, я не прав и несколько утрирую ситуацию, но у меня такое ощущение, что существует целая формация людей без этой самой зоны мозга. Они совершенно безнаказанно творят свои тёмные делишки, и живут долго и счастливо. А погибают как раз люди, способные на угрызения совести. Сплошной парадокс этот «детектор ошибок», вы не находите?
На дачу ученик и профессор вернулись только к чаю.
После чаепития с яблочным пирогом и булочками, испечёнными Серафимой, гости стали потихоньку разъезжаться.
Первыми уезжали супруги Третьяковы. На прощанье Сева лично поблагодарил профессора за прекрасный отдых.
«Ну, вот и славно. Здравый смысл возобладал над обидами», - Садовский искренне пожал протянутую руку. Сегодня они с Третьяковым серьёзно поссорились, но кажется, Сева понял, что был не прав, и конфликт оказался исчерпан. Борис Маркович никого не выпроваживал, напротив, предложил желающим разместиться на ночлег в гостиной и спальне.
Вера Карловна с мужем ночевать отказались, пообещав заехать утром, помочь домработнице навести порядок и увести Садовского на своей машине в городскую квартиру.
Молодёжь продолжала веселиться, устроив танцы у беседки. Утомлённый профессор тихонько поднялся на второй этаж в свой кабинет. Пусть гуляют. На то и молодость, чтобы плясать и петь до утра. А в его возрасте гораздо приятней посидеть за хорошей книгой, пофилософствовать о смысле жизни или просто вздремнуть часок другой в тишине и покое.
Его кабинет выходил окнами на противоположную сторону дома и звуки музыки сюда почти не долетали.
«Что-то душно сегодня – к дождю»,- решил профессор и вышел на маленький уютный балкон. От соседнего участка, отгороженного забором, его дом отделяла стена высоких сосен. Он любил аромат хвойного леса. Здесь не только легко дышалось, но и легко думалось.
Профессор не предполагал, что это его последний вечер в сосновом бору.
- Борис Маркович, вот вы где? – послышалось за спиной.
От неожиданности Садовский вздрогнул и обернулся. Любопытно, кто это отважился нарушить его уединение в собственном доме? Только Сима могла деликатно постучать и поинтересоваться, не надо ли ему чего-нибудь.
Но поздним визитёром была не Серафима. Профессора покоробило от такой вопиющей бестактности, но он промолчал, наблюдая, как посетитель станет выкручиваться из весьма щекотливой ситуации и объяснит своё вторжение в его кабинет. Не дождавшись приглашения, незваный гость уверенно прошествовал к балкону…
Ранним утром следующего дня ближайшие окрестности разбудил ото сна душераздирающий вопль. Простоволосая Серафима голосила на весь посёлок. Она вышла убрать во дворе и увидела его…Борис Маркович Садовский, распластавшись, лежал на земле, под балконом собственного дачного дома. Профессор был мёртв, а над ним шумели вековые сосны…