Философия музыки 105

105. По яркости образов, по размаху и полноте изображения жизни оперы Модеста Петровича Мусоргского вполне сопоставимы с поэмами Гомера.

Идея рока присутствует в древнегреческой трагедии. Известно, что молодой Мусоргский работает над оперой «Царь Эдип» по трагедии Эсхила.

Оперные полотна Мусоргского насквозь пронизывает сократовская ирония. Композитор ни на одно мгновение не перестаёт иронизировать над своими героями.

Мусоргский отображает реальную жизнь, которую подвергает беспристрастному анализу. В этом отношении он, подобно Сократу, вечно сомневается и вечно не удовлетворён достигнутой истиной.

Наряду с сократовской иронией и сократовским отрицанием в операх Мусоргского налицо противоположная тенденция: накопление и концентрация положительных элементов. Этот процесс напрямую связан с философией Платона. Вот почему в оперных полотнах Мусоргского есть две действительности – реальная и идеальная.

Изображая психологию героев, черты и особенности народного быта, вскрывая движущие силы истории, Мусоргский остаётся по-сократовски правдивым. Одновременно он разбрасывает по оперным партитурам зёрна духовности, высвечивающие жизнь изнутри. Не находя в Реальной России ничего безусловно положительного и ничего безусловно прекрасного, Мусоргский, в то же самое время, находит в ней черты Идеальной России.

Мусоргский воплощает в опере Древнюю, Реальную и Идеальную Россию.

Мусоргский созерцает Идеальную Россию, как Платон – Идеальное Государство!

Уильям Шекспир и Мусоргский обращаются к общему для них жанру - «исторической хронике».

 Шекспир и Мусоргский имеют общие точки соприкосновения в художественном синтезе. Не в драматургии ли Шекспира, в которой есть музыкальное сопровождение, нужно искать естественную соразмерность между поэзией и музыкой, словом и звуком?

Если великое творение искусства обобщает значительный человеческий опыт, если оно, в сущности, представляет собой всеобъемлющую панораму жизни, то в нём, как замечает Иоганн Гёте, основная «идея» имеет «третьестепенное значение». Наряду с «Божественной комедией» Данте и «Фаустом» Гёте оперные полотна Мусоргского относятся именно к такому роду широкомасштабных произведений.

Особо надо сказать о взглядах на музыкальную драму итальянского революционера-патриота Джузеппе Мадзини, предшествующих воззрениям на оперу Мусоргского. В книге «Философия музыки» (1836г.) Мадзини призывает к изучению «национальной песни» и «отечественной истории». Он требует от авторов оперного спектакля правдивого отображения эпохи, умения обрисовывать неповторимый колорит действия и характеры героев. Мадзини высказывает мысли о том, что хор, как «коллективная индивидуальность», должен занимать в музыкальной драме важнейшее место, для того, чтобы подняться для «выражения народной стихии». Большую роль Мадзини отводит мелодическому речитативу, который был «когда-то главной частью оперы».

Для Мусоргского старообрядчество – это не только идеология и не только сфера поисков нравственного идеала. Старообрядчество в его операх – это фундамент для построения образа великой России.

Музыкальный язык Мусоргского отличается той русской самобытностью, какую встречаем в «Житии протопопа Аввакума». Нас захватывает неудержимый поток страстей в мемуарах Аввакума и операх Мусоргского!

Оперная ткань Мусоргского сверкает разноцветьем красок стеклянных мозаик Михаила Ломоносова.

Историческая мысль в России бьёт ключом на протяжении всего XIX столетия. Изысканиями древностей занимаются Румянцевский и Оленинский кружки. Труды по истории России пишут Николай Карамзин, Николай Полевой, Сергей Соловьев, Василий Ключевский. С огромным интересом «Историю государства Российского» Карамзина читают русские деятели культуры, искусства, интеллигенция. Немало ставится драматических и оперных спектаклей эту тему.

Нужно упомянуть об известном знатоке русской истории и литературы Николае Никольском. Он даёт совет Мусоргскому написать оперу «Борис Годунов» по одноимённой драме Пушкина и работает над текстом для оперы «Псковитянка» Римского-Корсакова. А если вспомнить что первая мысль о «Князе Игоре» и «Хованщине» принадлежит Владимиру Стасову, то станет очевидным, какой вклад могут вносить в развитие оперы историки, критики, просвещённые люди.

К теме старой Руси и раскола, столь убедительно звучащей в «Хованщине» Мусоргского, обращаются многие русские художники. Среди известных полотен назовём лишь отдельные из них: «Царевна Софья» (1879), «Стрельцы клянутся в верности царевне Софье» (1880) Ильи Репина, «Утро стрелецкой казни» (1878-81), «Боярыня Морозова» (1881 87) Василия Сурикова, «Никита Пустосвят» (1880) Василия Перова. Примечательно, что Мусоргский опережает живописцев в разработке темы старой Руси, ибо он начинает работать над «Хованщиной» в 1873 году. Эта разница окажется более существенной для тех, кто объединяет «Бориса Годунова» и «Хованщину» в одно эпико-драматическое полотно.

Подобно любому русскому художнику, Мусоргский испытывает огромное влияние Александра Сергеевича Пушкина.

 Мусоргский обладает пушкинским талантом аналитического проникновения в суть вещей. Для него создавать музыку и мыслить – это один и тот же процесс.

Мусоргский, как и Пушкин, наделён уникальной способностью обнажать правду жизни, заключать мысль в лаконичную форму.

Создавая «Бориса Годунова», Мусоргский прозревает историю на многие века вперёд. Зорким и дерзким взглядом он преодолевает сиюминутный смысл происходящих в опере событий. Смелый ум Мусоргского домысливает историю до конца. Особенно его интересуют переходные эпохи, скрытые пружины общества, охваченного социальными бурями и потрясениями. В этом смысле Мусоргский сравним с Пушкиным, чей пытливый взгляд уходит за пределы исторического горизонта!

Хорошо изучена тема «Гоголь и Мусоргский». Много пишется о влиянии сатиры Николая Гоголя на творчество композитора. Мусоргский всегда остро реагирует на комическое и нелепое в облике своих героев.

Непосредственным предшественником Мусоргского надо считать художника Павла Федотова, общепризнанного мастера психологического портрета, родоначальника реализма в русской живописи.

Мусоргский изображает народ в духе Николая Некрасова. Стараясь показывать народ без лакировки, без «сусального», Мусоргский видит его холопскую покорность и слепое бунтарство. Народ для Мусоргского и личность, и неуправляемая стихия, плачущий юродивый и жестокий самосуд. Народ в глазах Мусоргского – это тот же русский человек во всю его ширь, наделённый трезвым умом и наивной душой. В беде – выручит, спасёт, в обычной жизни – резкий, своенравный, готовый вздыбиться, как дикая лошадь. В другой час – добрый, совестливый, не обидит беззащитную тварь, найдёт повод самому пожаловаться, пролить слезу, чтобы затем вновь, сломя голову, пуститься в разгул.

 Социально-психологические романы Фёдора Достоевского являются ещё одним важным источником для понимания оперного творчества Мусоргского. Достоевский изображает народ в основном смирным, верноподданническим. Напротив, народ у Мусоргского, безмолвствуя и раболепствуя перед власть имущими, возмущается и бунтует, учиняет разбой и жестоко наказывает своих обидчиков.

Сравнивая героев Достоевского и Мусоргского, убеждаемся, что многие из них по характеру схожи. Властному и неукротимому Карамазову-отцу под стать Хованский-старший. Они не перед кем не склоняют голову и никто не силах их образумить.

Пренебрегая общественными условностями, Дмитрий Карамазов и Андрей Хованский страстно любят женщину из низшего сословия, оба безвольны и безотчётны в поступках, но оба – поэты в душе, которым дорога репутация быть порядочными людьми.

Похожи биографии Пимена, Досифея и старца Зосимы. В молодости они состоят на военной службе. Почувствовав вздорность претензий собственного тщеславия, они добровольно отказываются от суетного мира и избирают путь духовного подвижничества. В исповедальных откровениях старца Зосимы слышна музыкальная патетика летописца Пимена и вождя старообрядцев Досифея. Эти герои отличаются поразительной силой духа, мужеством в отстаивании своих идеалов.

Нельзя не заметить, что сопоставимы ум и темперамент Ставрогина с нравом Бориса Годунова. Есть основания сравнивать мягкость и безволие князя Мышкина с беззащитностью Юродивого!

В детских образах «Братьев Карамазовых» столько прямодушия и наивности, что кажется немыслимым присутствие в их среде зла, себялюбия, жестокости взрослых. В этом чистом мире действуют свои «вожаки», свои «сверхгерои», «социалисты», среди них встречаются и просто честные люди. Достоевский с потрясающей силой показывает, как несправедливые законы жизни врываются в наивные души детей, калеча и уродуя их. Вспомнив, что в «Борисе Годунове» тоже есть детские сцены, зададимся вопросом: не хочет ли Мусоргский просветлить лаской и беззлобием детей суровую действительность?

 В «Братьях Карамазовых» отсутствуют положительные герои, но имеют место положительные идеи, вложенные в уста придуманных «метафизических» личностей, среди которых Алёша Карамазов и старец Зосима. Тем не менее, в этих образах-идеях выражается нравственная философия писателя. В операх Мусоргского тоже отсутствуют положительные герои. Правда, в каждом из них можно найти симпатичные черты. Происходит огромная концентрация духовных сил в лейтмотиве убиенного царевича Дмитрия, в монологах Пимена и Досифея, в симфонической картине «Рассвет на Москве-реке».

Важно уяснить себе, какая общая философская идея присутствует в романах Достоевского и операх Мусоргского, в частности, каким образом преломляется «бесовство» в «Братьях Карамазовых» и «Борисе Годунове». Следует добавить, что в исторических драмах Мусоргского «бесовщина» затрагивает буквально все слои общества.

Достоевский – мастер острых психологических ситуаций. Он достигает почти физиологической осязаемости в обрисовке характеров персонажей. Рядом с ним смело можно поставить Мусоргского. Изображая героя, измученного угрызениями совести или поддавшегося психологическим самоистязаниям, Достоевский проникает в тайны человеческой психики. Этой способностью обладает и Мусоргский. Писатель и композитор, словно растворяются в сознании героев, чтобы через них погрузиться в самих себя.

В силу неустроенности русской жизни, и внутренних распрей на образах Достоевского и Мусоргского лежит печать страдания, надломленности. Правда, Достоевский энергичнее, чем Мусоргский, разоблачает мерзости русской жизни. Читая его романы, ощущаешь, как всякого рода злодейства, преступления, кошмары, предсмертные муки притягивают взор прозаика. Буквально это же встречается и у Мусоргского. Смерть, особенно насильственная смерть, производит неизгладимое впечатление на композитора.

В «Братьях Карамазовых» поднимаются жгучие вопросы веры и безверия, личности и власти, церкви и государства. Аналогичные вопросы поднимаются в исторических операх Мусоргского. На фоне требований современности развёртываются судьбы героев прошлых эпох. Среди них – люди, преступившие закон, узурпировавшие власть, защитники старой веры и представители новых общественных сил. Как Мусоргский, так и Достоевский надеются, что в будущей России государственные законы сообразуются с человеческой совестью, с разумом и справедливостью.

Достоевский несколько декларативно говорит об исключительной миссии России, чьи государственные институты, по его мнению, ещё недостаточно совершенны и не приспособлены к разумному саморегулированию. Россия представляется Достоевскому скорее некой абстрактной духовной субстанцией. Между тем, для Мусоргского Россия конкретна и реальна: её духовность, её стремление к идеальному будущему тесно связаны с историческим процессом.

Перед Достоевским и Мусоргским стоит задача огромной важности охватить бесконечное разнообразие жизни, осмыслить это бесконечное разнообразие и выяснить, что скрывается под идеей бессмертия. Обогатив русское сознание достижениями мировой мысли, Достоевский и Мусоргский преодолевают узкие национальные рамки. Они становятся носителями всечеловеческого смысла!

Любой художественный стиль сообразуется с творческим методом. Литературный язык Достоевского – обыденный, разговорный, не блещет красотами. Выделяясь яркостью и оригинальностью, музыкальная речь Мусоргского не ласкает слух меломанов. С точки зрения классического совершенства стиль Густава Флобера и Рихарда Вагнера выгодно отличается от стиля Достоевского и Мусоргского. Чтобы передать напряжённый пульс времени, углубиться в драматические коллизии жизни, у русских художников вырабатывается, на первый взгляд, недостаточно красивый стиль. Они принадлежат к школе реализма. Однако их интересует не только реальная жизнь. Не в меньшей степени их интересует духовная красота – скрытая, тайная, которая внутри мира и над миром, но которая каким-то чудесным образом должна спасти мир!

Ромен Роллан отмечает в Толстом-художнике такое его качество, как «беспощадное реалистическое видение», чем, безусловно, обладает Мусоргский. Тем не менее, различие их в том, что Мусоргский вскрывает духовную подоснову несовершенной жизни, а Толстой отыскивает в жизненном многообразии аргументы в пользу истинности своего нравственного учения, композитор обнаруживает идеальное начало, присутствующее в жизни, писатель предлагает идеал, далёкий от действительности. И, всё-таки, сколько бы Толстой не идеализировал уклад патриархального крестьянства и как бы Мусоргский не любовался жизнью русского народа, оба художника завершают гениальные произведения робкой надеждой.

Мусоргскому эстетически и художественно близок Николай Лесков. Язык его прозы – ярок и красочен. На его творчестве лежит, как выражается Толстой, «печать хорошей русской старины». В операх Мусоргского музыкальный язык столь же выразителен. Перед нашим взором развёртывается панорама жизни всей России. Сколько патриархального величия в церковных звонах! Сколько энергии и мощи в русских людях! Как широки и высоки просторы русской земли! Значительностью затронутых проблем Мусоргский вполне сравним с Достоевским, яркостью образов и речи – с Лесковым. Значит, Мусоргский велик народным духом и гласом! Проникая в глубинные пласты России, вскрывая красоту русского характера, тем не менее, Мусоргский и Лесков понимают, насколько опасен и разрушителен протест разбушевавшейся толпы. Они предчувствуют, что на Россию накатывается новая волна вражды и насилия, дикий варварский набег, сопоставимый разве что с татаро-монгольским нашествием!

О соотношении идеального и реального в мире философ Владимир Соловьёв пишет: «Совершенная жизнь основана будет не на поглощении человеческого элемента божественным, а на их свободном взаимодействии». Думается, что этот тезис может стать ключевым и для определения идейной концепции оперных полотен Мусоргского. Поэтому есть все основания делать параллели между Соловьёвым и Мусорским. Идеал Мусоргского высвечивается в качестве исторической перспективы, но является неотъемлемой частью реальной и несовершенной России. Идеал Соловьёва, преодолевая ограниченность национальных церковных укладов и институтов, объединяет православную и католическую веру в единую «вселенскую» церковь. Соединенные воедино, Идеальная Россия Мусоргского и «Вселенская» церковь Соловьёва намечают контуры будущей русской государственности, которая через века впитает в себя многовековой религиозно-социальный опыт русского народа.

По мнению Василия Розанова Достоевский томится «жаждой земного бессмертия». Если перенести акцент с философии личности Достоевского на Россию Мусоргского, то этим ещё раз подчеркнём её духовное величие.

Философ Николай Бердяев называет метод Достоевского «религиозным реализмом», хотя ясно, что живое творчество гения нельзя вместить в какие-либо «измы». Метод Достоевского шире и богаче любых определений. Правда, это не исключает наличия отдельных недостатков в писательской манере Достоевского, выступающих наружу в тех случаях, когда его идеи и образы вытекают не из обстоятельств жизни, не из реальности, а скорее придумываются автором, что неизбежно приводит к подмене действительного желаемым. В отличие от Достоевского, Мусоргский не предлагает никаких идей, включая образ Идеальной России. Он возникает сам по себе в силу диалектики отрицания и утверждения. Поэтому творческий метод Мусоргского совершенно органичен и естественен. Но, если всё-таки пользоваться общепринятой практикой определения художественного метода, то метод Мусоргского следует называть методом «идеалистического реализма», в котором Идеальная Россия возвышается над Реальной Россией!

Писатель Дмитрий Мережковский называет Толстого «тайновидцем плоти», а Достоевского – «тайновидцем духа». Объединив оба эти понятия, мы лучше поймём концепцию оперного творчества Мусоргского. Изображая Реальную Россию с точки зрения её исторической «плоти», композитор обнаруживает содержащиеся в ней скрытые духовные силы, которые выносят на поверхность образ Идеальной России. Следовательно, идейную подоснову оперного творчества Модеста Петровича Мусоргского образуют три России: Древняя, Реальная, Идеальная.