Тропы славы. За экватором

- Тут мин понатыкано выше крыши. Один из сыновей Леди Дианы, принц Гарри кажется, приезжал сюда, чтобы разминировать. Он управляет фондом Дианы по запрещению противопехотных мин.  Он так и сказал – это самое заминированное место на земле.
     Фернандо с удовольствием рассказывает об этих краях, которые он отлично знает. Он воевал здесь в 80-е годы, теперь он генерал, и какой-то крупный местный начальник. Мы с ним в джипе, едем по местам боев.  Можно сказать, Фернандо - наш гид.
- Когда будем выходить и снимать, ни шагу в сторону. Мины до сих пор остались, ходить только там, где я хожу.
- Так что этот сын то? Принц? – спрашиваю я.
- А. Ну да, сын Дианы. Да, он не ест то, что мы едим, не пьет то, что мы пьем. Приехал со своим поваром, со своими врачами, телохранителями и всем остальным.
     Внешне Фернандо кого-то мне напоминает. Но кого?  Кого-то очень известного, то ли голливудского актера, то ли… не знаю… 
- Королевская кровь, что поделаешь.
     На кого же он похож? Этот Фернандо.  Про себя я удивляюсь, как быстро восстанавливается мой португальский. Еще неделю назад, я бы не смог сформулировать элементарной мысли, а сейчас вполне грамотные португальские фразы льются сами собой. Я даже легко вспомнил всевозможные жаргонные ангольские словечки.   Как будто бы и не было перерыва в практике в 25 лет.  Наверное, на меня так действует местный воздух.
- Их фонд, правда, нам помогает, и тогда они убрали какие-то мины.  Но здесь их так много, этих мин, что…   Ведь никаких карт не сохранилось, здесь минировали, и УНИТА, и юаровцы, и кубинцы, и наши.  Я сам минировал. Самые противные мины, когда кладут на взрыватель картонку там или листы бумаги, чтобы первая машина не взорвалась. Может так 3 машины, БТРа или даже танка проехать пока до взрывателя дойдет… и…   только на 4 кааак! Но я так не делал, это любимые УНИТовские мины.
- Так может нам туда… не…
- Да не бойся, главное, не ходить «куда не просят». Держитесь меня – не пропадете, -  успокоил Фернандо.
     Точно!  Он же похож на Шойгу!  Да, да… как это ни странно, именно на нашего Шойгу что-то такое неуловимое.    
-  А 84 год…
- У них, кстати, тогда уже были системы то ли Джи Пи Эс… или что-то в этом роде.  Я помню, как они «клали снаряды», точно в цель.  ЮАРовская армия технически оснащалась намного выше.
- Но вы все-таки победили.
- Их сгубило высокомерие, самоуверенность… А, нам помогли ваши советники. Мы без вас конечно бы проиграли.
    Дорога от Менонге до Куито, которую во время войны преодолевали за 2 недели, теперь представляет собой современную трассу, которую вполне можно назвать скоростной.  Она абсолютно пуста…  Я не видел на ней никаких машин, так что 200 километров сейчас с легкостью можно преодолеть   часа за полтора.    И вдруг мы сворачиваем на проселочную дорогу.
- Куда это мы?
- К танку.
- К танку?
- Первая наша остановка, там подбитый юаровский танк «Алефант».
- «Элефант»?
- Нет «Алефант» - на их языке, на языке африкаанс слон будет - «Алефант».
- Много тут таких танков валяется?
- Я точно не могу сказать, подбили то мы их много. Но вот один тут у нас на проверенной земле, так сказать, мин рядом нет, по крайней мере. Все чисто. Еще один у нас в музее в Менонге стоит.
-  В Менонге?
- Но тут интересней будет его снять. Боевые условия как никак. Они старались не оставлять своих убитых, раненых и технику на поле боя. Специальные отряды эвакуировали все это. Вот только один танк они не смогли увезти. Так что, памятник. Черт. Застряли, так я и знал.
     Наш джип почему-то забуксовал.  Вроде полный привод, и сухо. Мы выскочили, чтобы «толкнуть машину».  Да, мельчайший песок, почти пыль, а дорога пошла в гору, все 4 колеса буксуют.   Фернандо, надев кепку, стал уже совсем походить на нашего министра обороны Сергея Кужугетовича. Даже не знаю, как это объяснить - ангольский мулат, и что-то в нем совершенно похожее на человека с другого конца земли. Лицо, походка? Может, и нет.  А вот манера себя держать, говорить, и особенно улыбка – точно, как у Шойгу.    Мы начали толкать машину, а наш оператор Александр взял камеру и решил отойти от проселочной дороги, скорее тропы, чтобы   лучше снять, наши усилия, как Фернандо заорет: 
- Ты что, куда?  Ты что? Даже и не думай!  Ни шагу от машины. Взорвешься.
     Он кричал по-португальски, но Саша все прекрасно понял.  С трудом, но
все же мы втолкнули машину на гору, проехали еще пару километров, и дальше пошли пешком.  Совершенно, инстинктивно я шел точно по следам впереди идущих.   С нами шли и другие ангольцы, не только Фернандо. Мы приехали на 4 автомобилях.   
- Вот, он «Алефант», - сказал «Шойгу» – фотографируйте.
     Среди зарослей стоял старый обгоревший танк.  Такого же цвета, как выгоревшая саванна.  Часть пейзажа.
- Вот он, «Алефант», - с гордостью сказал наш «полковник».
     Уже пожилой человек, легко забрался на башню и постучал по ней кулаком. Из башни вылетели какие-то огромные мухи.
- Осторожно, это местные осы, - крикнул дядя Леша. – Если такая ужалит, все «кирдык.»
- Умрешь?  - спросил я.
- Не умрешь, но болеть будет очень долго. Это тебе не Подмосковье. 
     Я решил отойти подальше от этих ос. Но куда бежать? Все кругом огорожено лентами с надписью: «Осторожно мины».
- Снимайте, быстрей, - поторопил нас Шойгу. -   Тут еще много интересных мест, куда нужно успеть.
     Мы возвращаемся к машине, проезжаем пару километров, высаживаемся. Опять идем.
- Землянка. – кричит «переводчик опытный». Вот, в такой точно, я и жил.  Целый месяц. 
     Вырытое в земле углубление, обложенное толстыми бревнами. Яма и есть яма. Как же в ней жить?
- Ничего, ничего, – «полковник» по моему лицу понял, о чем я думаю. – Когда обстрел, так прыгнешь в нее, как миленький, и будешь рад, что в землянке.
- В дождливый период заходишь туда, так на тебя змеи с потолка так и сыплются. Только успевай отбрасывать – сказал дядя Леша.   
- А сейчас змей там нет? -  спросил я нашего Шойгу, и, не дожидаясь ответа, спустился внутрь.  В землянке прохладно, видно, что почва очень плотная, вроде бы глина, или земля очень сухая. Ясно, что при взрыве, ничего не обвалится.  Тем более, изнутри все обложено бревнами.  Но жить здесь целый месяц?   
- Мы потом нашли другое жилье. Это в Лонге. Не очень далеко отсюда. Наверное, мы туда съездим, -  сказал половник.
- Все едем в Логну – командным голосом «предложил» дядя Леша.
    Мы садимся в машину, и едем в Лонгу. Дорога занимает около часа. Мы подъезжаем к неказистому строению желтого цвета. Оно тоже выглядит частью пейзажа.   
- Вот он наш дом, – с гордостью объявляет «полковник». 
     Трудно описать этот дом. Одноэтажное здание, выцветшее. Видно, что если не с тех давних пор, то уж лет 10 здесь точно никто не живет. Двери заколочены, внутрь попасть нельзя. Скорее всего, там 3 или 4 комнаты.
- Никакого здесь электричества, ясное дело, – продолжает «полковник» – Так что, я приказал снять проводку с подбитого вертолета.  И сам здесь ее провел.   
-  Так откуда электричество?
- Подключали к аккумулятору от БТРа.   Вот здесь он и стоял.  Читать можно, правда с трудом. И радио иногда слушать.
- Да, а потом БТР фиг заведешь, – съязвил «переводчик опытный».   
- А с холодильником как?  Продукты хранить? Пиво опять же. -  меня всегда больше интересовали вопросы пропитания.
- Да. Холодильник. «На дровах». – ответил полковник.   
- «На дровах?»
- Ну ты что никогда холодильников не видел? – Дядя Леша почему-то стал раздражаться. Он тоже долго жил здесь именно в этом доме, и многие вещи казались ему очевидными. – «Электролюкс» разработал специальные холодильники для таких условий. Там горелка внизу на керосине. Горит еле-еле, моторчик там, он и гоняет фреон по трубам.  Отличный холодильник - пиво - всегда холодное, если тебя это заботит.
- А питались то вы чем?
- Консервы нам присылали, – сказал «полковник». - Да, когда надоедало, мы ездили охотиться за косулями. Очень вкусное мясо. Дичь. Только охотиться нужно уметь.
- Из «Калашникова»? 
- Да из чего же еще? Кстати, - продолжал полковник. – Вот здесь за домом я выращивал помидоры.  На грядках. Очень жаркое солнце, особенно в январе, я и их снимал зелеными, чтобы они дозрели в темноте.  И потом - смотрю, они почему-то никак не дозревают. Все время зеленые.  Через месяц обнаружил наши красные помидоры в помойке.  Оказывается, наш повар Карлуш их выбрасывал.
- С вами жил повар?  Свой личный? 
- Да, на нас четверых полагался один местный повар. Нам много еще чего полагалось. По 6 бутылок виски в месяц, вина… уж не помню столько. Только вот за водой на реку приходилось ездить. Так вот Карлуш мне говорит: «Ассесор» (так назвали военных советников) они же ядовитые, эти помидоры, раз красные.» -  Он почему-то думал, что помидоры можно есть только зелеными, а как только они покраснели, значит в них яд.               
- Так вы его расстреляли за это?
    Дело в том, что у «полковника» и так очень суровый вид, а   когда он рассказывал о помидорах, в глазах его я заметил нездоровый блеск, а в голосе -  стальные нотки.      
- Да, нет. Пытался убедить, что красные вкусней. Но он, так их и не стал пробовать.  Боялся.
- А воду где вы брали? Стирать там, мыться.
- На реку ездили, - ответил «полковник». -  С бочкой, литров на 200. С ней ездили. Здесь нет другой воды.   
- Слушай, Лех, так это тот самый дом, что ты рассказывал?  Тот. Где пес Менонг у вас жил. Где удав? Тот самый удав?
- Тот. Тот самый дом. Ну вообще, конечно, мы тут не голодали. А вот ангольские солдаты.  Я помню, когда тут сбили наш АН-12, после этого самолеты стали реже летать. Приказ вышел. Одно время совсем не летали. И снабжение прекратилось. Здесь же все перевозки только по воздуху, да и сейчас тоже.
- И как же вы?
- Ну у нас то существовал запас. Скудный, но все же. Я тогда еще курить бросил. Сигарет не подвозили. И все. Бросил.  Вот я помню, эти ангольские солдаты отощали совсем, как скелеты. Их просто не кормили. Не кормили по многу дней.  И вот прилетает наш АН-12, открывается его «брюхо», они начинают разгружать продовольствие эти солдаты. Потом я смотрю бац - пачка макарон упала. Ну ясно, неслучайно. Так они их ели сырыми, ну то есть невареными. Меня это поразило. Потом, наш летчик увидел это, подошел к солдату, вынул из кармана банку тушенки, протянул: «Держи, сынок!» Так что тут никакого столичного изобилия. А местами так и вообще, говоря по-русски «жрать нечего».    
 - Да. Война. Не до шуток. Так едем дальше?
- Едем, времени совсем мало. Скоро назад ехать. Нужно успеть,  пока не стемнело, – сказал Шойгу.
     С нами о н говорил по-португальски. Но русский язык он отлично понимал. Ясное дело, учился в военной академии где-то у нас. 
     И мы все сели в машины. Еще по пути сделали   пару остановок, мы увидели тот самый подбитый вертолет, с которого полковник приказал снять «проводку». Он так и лежит в саванне с 84 года, ржавый, без винта, без стекол, как грозное напоминание о той войне.  Ведь кто-то же летел в этом вертолете? Погиб? Кто? Теперь уже мы не узнаем.   Еще мы остановились у танка, на этот раз уже советского.  Еще один памятник.  Танк почему-то напомнил мне старые «Жигули», бесхозно стоящие в каком-нибудь московском дворе много лет. У машины   давно разбили все окна, вытащили магнитолу, сидение, все ценное, если было. Так они стоят, гниют, и никому нет до них дела. Никто не хочет их убрать отсюда. Но меня разбитая техника больше не интересовала. Мне хотелось попасть в «лавру», так называемое временное поселение людей:    
- Слушай, Лех, может они нас завезут на лавру, нам для фильма это точно не помешает. Местная жизнь, колорит.
- Да, местное примитивное земледелие оно впечатляет.  Такого нигде, наверное, нет в мире. Они выжигают землю, просто поджигают траву, потом на этой земле строят свои кимбы – временные хижины, и выращивают маниоку или как они говорят мандиоку.
- Мандиока – из нее фунжи делают? – спросил я.
- Да, из нее, и еще   кукурузу добавляют.  Когда есть.
     Фунжи – национальная ангольская еда. Назвать блюдом ее не могу. Это что-то напоминающее нашу манную кашу, но совершенно безвкусную. Даже не знаю, как описать. В общем.  Главная особенность фунжи – полное отсутствие вкуса.   
-  В лавру заедем? – спросил дядя Леша нашего гида Фернандо-Шойгу. Нам для фильма пригодиться.      
      Я боялся, что жители такой «лавры», не очень обрадуются гостям с телекамерой. Уж слишком кричащая здесь бедность. Ни воды, ни электричества.  Ничего. Но встретили нас без неприязни. Скорее равнодушно.  Жители лавры, говорят на местном зыке, к которому примешаны португальские слова.  Португальский язык они вполне понимают.  К нам вышел, видимо, их «главный» - мужчина средних лет, он говорил по-португальски.
- Мы хотим поснимать вашу жизнь, как вы работаете, как живете? – сказал дядя Леша. У него богатый   опыт подобного общения.  Он не спрашивал разрешения, он просто сообщил, зачем мы здесь.  И что мы намереваемся делать.    Я же хотел объяснять, что мы журналисты из России, снимаем фильм о давно прошедшей войне. Но что-то мне подсказало -   делать этого не нужно.   
- Вы ходите туда в лес?  Не боитесь мин? –спросил я. 
- Нет, что вы! – ответил мне тот самый «главный». – Правительство все для нас делает. Минные поля огорожены, мы туда не ходим.               
      Никто не был против, что мы их снимаем. Нам даже позировали так, что оператору удалось снять именно так, как он хотел. Кимбы стоят на выжженной земле.  Пола там нет. Земля и какие-то циновки.  Обитатели - в основном женщины и дети – разных возрастов. От совсем младенцев до подростков.  Мужчин явно меньше. Не могу ручаться, правда ли это, но «переводчик опытный» мне   объяснил -  семейный уклад у местных племен таков – один муж, много жен.  Он живет в своей кимбе один, и навещает своих женщин, когда считает нужным. 
     Нам показали эту самую «мандиоку», из которой готовят «фунжи».   Какие-то корешки, неопределенной формы и непонятно цвета.  Их перемалывают примитивными орудиями. Получается что-то вроде муки, к ней подмешивают еще и кукурузную муку, добавляют воду. И вот вам «фунжи».  Такая загадочная и непонятная ангольская еда.
     Что меня удивило, в «лавре» я не увидел злых, унылых лиц.   А они ведь живут в полнейшей нищете.  Если сравнить лица здешних   ангольцев, например, с лицами процветающих норвежцев, или датчан   то неизбежно сделаешь вывод. В Норвегии и Дании жизни нет. Один только   – ужас, ужас, ужас!  А в Анголе напротив -  счастье и благодать.    И еще одно наблюдение. В лавре, сколько я не принюхивался, я не учуял никаких неприятных запахов.  Хотя здесь нет даже примитивного туалета.
- Как же они моются, – спросил я у дяди Леши.
- Сейчас увидишь. У нас есть еще время…  думаю, до отлета успеем.   Едем.
                ----------------------------------         
    К излучине реки Куито   вереницей идут женщины. У каждой на голове таз с бельем, почти каждая держит за руку ребенка. В другой руке – огромная пустая канистра.    У многих привязанные младенцы за спиной.  Девочки лет 10 или 12, тоже несут младенцев (наверное, младших братьев), и тоже почти у всех на головах тазы. В реке, и стирают, и моются. Наш оператор с жадностью все это снимает. Где еще такое увидишь?
- Может, подойти поближе? – спрашиваю я Лешу.
- Нет, ты что? Не вздумай.
- Там девки молодые!
- Именно поэтому. Они голые моются. Совсем голые. Тебя там еще не хватает! 
- Так?
- Не ходи.
- Слушай, а вы то, когда здесь воевали, как мылись?
- Да почти также. Нам приволокли огромный бак. Не помню, кто приволок, убей, если помню откуда. Закачивали, привозили…
- А ну да. Полковник же рассказывал.  Я как-то...  Нам военный врач говорил, в пресную воду даже не заходить, там какие-то паразиты, личинки под кожу отложат, потом мухи станут из тебя вылетать.
- Ну, там в вашей столице военный врач много чего говорил.  Нам тоже говорили.   Мы все мылись этой водой. Мы даже пили ее, правда только кипяченую.  А что делать? Другой-то тут нет. Никакие мухи из меня не вылетали.
- А крокодилы. Как они их не боятся?   
- Крокодилы тут во всех реках водятся.  Но видно, они сами боятся людей, когда людей много. Может женщин боятся.  Они нападают, когда ты один. Хотя кто знает?  Наверное, нападают, и когда много. Но тут ничего не поделаешь. Тут нет другой воды. Где еще им мыться? 
     В этих краях я много раз слышал жуткие истории про то, как какие-то пьяные русские на спор решили переплыть одну из местных рек.  Залезли в воду втроем, а на другом берегу вылезли только двое.  Я не верю в эти истории, потому как, не могу представить никого из своих соотечественников, кто бы добровольно прыгнул в воду, где водятся крокодилы.  Пусть он напьется трижды пьян. А вот история, которая мне кажется вполне правдоподобной.   Ее мне рассказал Володя Горностаев, мой сокурсник служивший здесь в Менонге. Как-то вечером они сидели в местной военной миссии и по обыкновению крепко выпивали.   Уже пора было идти спать, как прибежал ангольский солдат, весь в слезах: «Ассессор, ассессор, помогите, помогите моему брату пожалуйста! Он мылся в реке, сейчас уже когда стемнело, и ему руку разодрал крокодил. Наши то врачи, они же ничего не умеют, они руку отрежут и все, помогите брату!»
    И это правда, ангольские врачи редко пытались спасти раненную руку или ногу. Обычно они их просто ампутировали. Среди той теплой компании, что выпивала в мисси, находился русский военный врач.  Пьяный конечно же. Он шатался, и вообще то ему давно уже нужно было идти спать. На нетвердых ногах он дошел до УАЗИка и поехал   помогать ангольскому солдату. Крокодил разодрал парню локоть. И спасти его оказалось очень трудно. Операция длилась что-то около 6 часов.  Рука осталась цела.    

     25 ноября 1985 года в нескольких километрах от Менонге юаровцы сбили советский военно-транспортный самолет АН-12. Экипаж мог бы спастись, выпрыгнув с парашютами. Но экипаж не бросил пассажиров, которым парашюты не полагались. 6 членов экипажа, несколько десятков пассажиров, среди них - советские советники и ангольские офицеры. Все погибли. Через 30 лет на месте катастрофы установили памятник с именами погибших. Это сделал «Союз Ветеранов Анголы», мы же это событие запечатлели для истории