39 глава. Школьный юмор

            Рисунок из интернета.

                О, смех – великое дело! Ничего более не боится человек
                так, как смеха.
                Н.В.Гоголь

    Пять- десять минут отдыха на перемене в учительской – это как глоток воздуха после глубоководного  погружения на дно страстей, бушующих  на уроке. Обмен информацией. Но главное – сочувствие коллег.

- И откуда эти прозвища берутся? – возмущается  Валентина Ивановна, - Люду  в моём классе «Курицей» прозвали. Нет, вы слыхали  такое?

- Хорошую девчонку не назовут никак, - резонно замечает Василий Фёдорович.

- Мы на английском новые слова изучаем: «муж», «жена», - сетует Лина Сергеевна, – а  Серёжка  заявляет: «Нам такие слова ещё рано знать, мы ещё дети». Лишь бы не учить!
- Ну а вечерами, - усмехается Антонина Степановна, – он  у клуба вовсю обнимается с девчонками.

  - Где линейка?! Вернусь в класс, - это  резкий голос  Тамары, - найду. Там всё можно найти, кроме атомной бомбы. И ту, если б смогли, – под нас бы подложили.

- Ох, уж эти «пятаки»! – удивляется Татьяна Павловна, новая математичка. Такая же полная, как и Катя, и с таким же славным характером. - Буйное желание отвечать. Не успеешь задать вопрос, уже тянут руки, подпрыгивают: «Меня, меня спросите!» Обижаются: «И что вы его всё время спрашиваете?»

- Нет-нет, не те пошли ныне ученики, - со вздохом жалуется Нина Ивановна. -  Раньше, помню, мы всё успевали на уроке…

- Безграмотные! – это подключается сухопарый историк. -  Изучаем  Тиберия Гракха. Даю задание – письменно ответить. Представляете, пишут: выбрали его «сенаты»  то «требуном», то «трибуналом», то «трибуной», то «в народный трибун».

      Фёдор Данилович трясёт смятыми листочками:
- Вы только послушайте: «Рабы жили в очень плохих состояниях, спали на железных подковах, кормили их всего маленько, а еслив раб перестанет петь за работой, его высикали…»

- Ну, что вы хотите? – смягчает критику Нина Ивановна. – Деревенские дети...
- Н-да, есть над чем поработать учителям русского языка.

- Тут всем учителям есть над чем работать, - строго поправила  завуч.
- Ох, как звонок быстро дали, и отдохнуть не успела, - вздыхает кто-то.
- На уроке отдохнёте, - успокаивает Тамара.
- Или  упаду без сил.
-  Ну, уж этого не дождутся! – зло бросает последние слова Тамара  и хлопает дверью.
 
   У Лины и Тани «окна», то есть нет урока, поэтому они  остались одни в учительской. Да ещё Римма.

- Ты слышала? - спрашивает Лина. – Откуда в Тамаре столько злости? Она обзывает детей, ударить может. Кеша недавно попал ей под горячую руку, так она такой подзатыльник мальчишке отвесила – ого-го.  Откуда она такая?

- Из соседнего села, - поясняет Римма. - Училась здесь же, потом с грехом пополам поступила на заочный геофак.
- С грехом пополам? – переспрашивает подруга, улыбаясь. – Очень образно.

- И грустно. Тут уж действительно и смех, и грех. Вышла замуж за Кольку из её же села. Об их семейной жизни буквально анекдоты ходят. Живут всего ничего – три года, а уже раз двадцать сходились и расходились.
- Из-за чего?

- Пьёт Колька. Да его многие оправдывают. При такой жене можно и спиться. Когда  трезв, он тихий, добродушный, а напьётся… Баба Дуся рассказывает, бьёт он Томку и всё грозит ей нос отрезать…
- Ничего себе!

- Ну да. Она с утра сама начинает его пилить. А в учительской жалуется: «Вот что значит выходить не за ровню. Позарилась на рожу. Все они, необразованные, не ценят нас. Вначале в любви клялся, а теперь бьёт». Слушаешь её – и тошно становится.

   "Выходить не за ровню... - Лина вдруг вспомнила Мишку...- Что значит "ровня"? Возраст? Воспитание? Образование?.."

- Как можно так жить? – искренне возмущается Татьяна. – Они же ненавидят друг друга, но не расходятся, живут. Что их держит, как ты думаешь?

- Вот уж точно не знаю, - вздыхает Лина Сергеевна, и снова мысли возвращаются к любимому классу.
 
-  Ведь я же  добра им хочу, чтобы грамотными, умными стали! Ну как они этого не понимают?!! Так и норовят урок сорвать.

    Татьяна сидит рядом, гладит по плечу, в добрых глазах её – понимание и сочувствие.

- Не переживай ты так, это же подростки, переходный возраст. Вот смотри, у тебя в библиотеке книжку взяла «Побасёнки», послушай-ка, это о нас и некоторых учениках:
«Ну и упрям же Человек, - думает Осёл, - видит, что я не пойду, а домогается». Некоторые детишки на таких осликов похожи. А ты, если он не хочет учиться – не настаивай, насильно мил не будешь, неуч  только озлобится. Пройдёт время – поймёт, а ты  пока потихоньку капай на мозги, убеждай.

- Как же «не переживай» - ведь они не дают и другим  учиться, из-за них ничего не успеваю объяснить.

- Ну, как же тебе не стыдно, - Таня осуждающе сдвигает брови. -  Постарайся их понять. Вот послушай ещё побасёнку: «Ну, допустим, Соловей поёт неплохо, - рассуждала Лягушка, - но ведь квакать-то он не научился». Вот и мы, то есть учителя, говорим иногда с детьми на разных языках.

  «А ведь она права, - думает Лина, - но всё равно обидно. Оставлю сегодня Толю, попробую поговорить». Она уже отвлеклась и почти успокоилась.
 
- Тань, а что за книжка?
- Да «Побасёнки» ж!.. И для Риммы есть: «Так вот он каков, мир прекрасного!» - воскликнул Клоп, влезая в щель между холстом и подрамником».

- Что, что вы про меня тут сплетничаете? – Римма усаживается рядом. – И вовсе это не про меня. Знаешь, какие мои дети умные? На Музыкальный лекторий все ходят. Я уже несколько  бесед и по культуре провела. Вначале мальчишки хихикали, что надо девочкам открыть двери при выходе и пропустить вперёд, относиться к ним по-джентльменски – они, наверное, и слышали это в первый раз. Да и не видели, и не верили в реальность таких отношений. Но вот позавчера  в клубе был концерт, заезжие артисты  из Новосибирска пели классику. И представьте себе, перед отъездом  преподали они нашим  детям настоящий урок вежливости: и пальто помогали дамам надевать, и вообще…  Парни смотрели, разинув рты. Вот так-то. Терпение и терпение – вот что о-очень важно для учителя.

- Терпение… - проворчал Василий Фёдорович, вошедший в учительскую. – Очень много вы с ними сюсюкаете. Строже надо. Нашим ученичкам палочная дисциплина нужна.  А вы всё уговариваете. – И он мастерски передразнил: «Петенька, сядь прямо, не надо плевать на соседа…» С таким  обращением они скоро и ноги на стол ложить будут.
- Класть, -  исправила Римма.
- Ну, класть, не всё ли равно? – Василий Фёдорович взял журнал и, презрительно взглянув на молодёжь, вышел.

  Помолчали. Потом Римма, как старшая, да и завуч к тому же, обобщила:

- В одном он, конечно, прав: сюсюкать не надо. Нужна золотая середина.
- Да-а, - с надеждой протянула Лина, - как же её найти?
- Может, математика подскажет, - Римма улыбается, кивнув на Татьяну.

    Та пожимает полными плечами.
    А вечером Лина Сергеевна кое-что придумала.
               
   На следующий день, когда до конца урока оставалось ещё несколько  минут, закрыв журнал, она обратилась к классу:
- Что-то скучно у нас. Может, будем газету выпускать? Сатирическую, чтобы с недостатками бороться. Нужна  газета?
- Нужна, нужна!

- Хорошо вам орать, а рисовать  кто будет?- знакомый басок Толи Шкета вопрошает  с последней парты.
- Самый лучший художник в школе, - польстила  Лина Сергеевна, зная  слабую струнку тщеславного любителя искусств.

   Самый лучший художник, длинный, как жердь, ершистый и внешне, и по характеру, с лукавыми озёрами серо-голубых глаз, стоял,  минуты две  раздумывая.
- Испугался? – разочарованно спросила Лина Сергеевна.

- А вот и нет! Только чур – не пищать!

               Продолжение   http://www.proza.ru/2017/09/08/1209