40 глава. Дневник редактора

              На фото - Толя, редактор

            ОТ  ЮМОРА – К САТИРЕ!

  А теперь пусть  расскажет сам  Главный редактор. Итак,
 
                МУКИ РЕДАКТОРА
               
    Ну, что здесь, кажется, трудного – выпустить газету?
Собери редколлегию и командуй, чтобы они  вкалывали до седьмого пота, как любит  повторять колхозный бригадир. 
 
  Редколлегию собрал. Думаю: вы у меня ещё пищать будете, пожалеете, что выбрали меня.
- Как назовём газету?

   Каких только не было предложений: «Колючка», «Ёжик», «Булавка», «Зубастый Крокодил», «Болтливая Сорока», «Кусачая змея» и даже «Громкий барабан»! Остановились на моём предложении – просто «Иголка».

- Выпускать  каждый день! – кричали девчонки.
- Раз в месяц, - я твёрдо  уменьшил  их аппетиты.
- Раз в неделю, - помирила нас Лина Сергеевна, вручая мне лист ватмана и краски.
 
  Руки так и чесались приняться за любимый труд. Вечером заголовок был готов: огромная иголка, на которой, как головы еретиков, нанизаны были  извивающиеся  черви с надписями: «Лень», «Грязь», «Грубость», «Ложь» и прочие  человеческие грехи. Честно скажу, это я не сам выдумал – срисовал из журнала. Заголовок понравился. 

     После уроков осталась половина класса – все изъявили жгучее желание быть помощниками. Но я-то знал почему: они просто боялись попасть  на карандаш.
Так и есть. Только я упомянул о Молкове, как он пригрозил разорвать газету и отколотить всю редакцию – угроза была существенной.

- Почему именно я? – возмущался он. – У меня не больше двоек, чем у других.

   Перешли к Ридиной, предложили  «протянуть» её. Она разобиделась и предъявила ультиматум:

- Попробуйте только протянуть меня, я тогда... петь на празднике не буду! А что, разве я больше всех болтаю? Все девчонки болтают, а меня одну… - она так тараторила, что невозможно было слово вставить.

   Ей предложили придумать другую заметку. Она сказала, что вчера у  Польки  был измятый фартук, а девочки, между прочим, должны следить за собой и быть аккуратными.

   Тут разозлилась Полина, оправдывалась, что сегодня фартук уже выглажен – это раз, и пусть Ридина лучше сама за собой следит – это два, и ещё, и ещё что-то…Они так спорили, что Белова предложила их выгнать. Только под этой угрозой девчонки  малость успокоились.
   
  Да, нелегко быть редактором.  Хотел даже отказаться, но  Лина Сергеевна, когда мы остались одни, переубедила меня, сказав, что я человек мужественный, что  редактор должен обладать  наглостью (это у меня есть!) и уметь выдерживать любые атаки неприятеля, быть принципиальным и стойким, как Муций Сцевола в Древнем Риме (был такой мужик, что держал руку над огнём и терпел боль), или наши герои партизаны (о них читал в книге), которые выдерживали  пытки фашистов.
 
  А ещё надо быть хорошим психологом. Вначале я не понял, что это за слово, подумал, что «психом», но после объяснения  даже загордился. Не у каждого есть такие качества, но у меня есть! Поэтому я решил не отказываться. 

    Лина Сергеевна рассказала о том, что тоже выпускала в своём классе газету, посоветовала ни в коем случае не обижаться на  «пострадавших от критики», как бы они ни возмущались! Не обращать внимания – и всё! Быть камнем!

   Позже я понял, что всех  читателей газеты можно  разделить на: буйных, обидчивых, отходчивых, равнодушных,  несправедливых  и справедливых.
  Последних, к сожалению, всегда бывает очень мало. Но всё равно к каждому нужен особый подход, иначе поссоришься  со всем классом. Так сказала Лина Сергеевна, и я  с ней согласился.

    Во второй раз редколлегии всё же удалось собраться без посторонних. Решили  мы написать о Пономарёве: и лентяй он, и двоечник. Его как раз в классе не было, поэтому  споров тоже не было. Я нарисовал согнутую в три погибели  от множества двоек фигуру  Валерки, девчонки подписали:
                SOS!  SOS!
                Тянут двоечки на дно –
                Пропадёт Пономарёв!
                Спасите! Помогите!
 
  Газету прикрепили  на стену.
 
   Утром все столпились около неё, читали.  Пономарев тоже постоял у газеты, но, как человек хладнокровный, не обиделся  и на следующем уроке получил ещё одну двойку. Но, увы, не все такие спокойные, как Валерка. Иногда приходится ради справедливости жертвовать даже друзьями, потому что каждый считает, что его «протягивают» неправильно, и во всём обвиняют только редактора. 
 
  А когда я нарисовал  девчонок, грызущих на уроках семечки, то на следующий день они меня самого чуть не сгрызли вместо семечек. И вдобавок  подали заметку, что я тоже  болтаю на уроках. А когда я болтал? Ну, может, чуть-чуть, так  уж сразу и в газету?

    Я принципиально отказался рисовать себя, и они побежали жаловаться.  Лина Сергеевна  приняла их сторону и  объяснила мне, что редактор и себя не должен щадить.  Авторитет от этого не упадёт, а наоборот, повысится.

  Мне на авторитет, конечно, наплевать. Да уж, ладно, буду принципиальным, нарисую. Сниму потом сразу же. Скрепя сердце  нарисовал себя, девчонки подписали:
 
        Толя, Толя, мы не спорим,
        У тебя язык хорош.
        Но зачем же, Толя, Толя,
        На уроках ты орёшь,
        Заниматься не даёшь?
  Ох, и злился я, но вида не подал.

Потом «протянули» Володьку за то, что галстук не носит:
       Есть у нас пионер –
       Он ребятам не пример!
 
  Володька долго  рассматривал рисунок, комментируя,  ехидненько издевался: 
- И кто это рисовал? Голова больше туловища, а ноги как спички. Ну, где вы видели ноги как спички? Вот так художник, от слова «худо», что ли?
- А ты и так не нарисуешь, - пришлось обороняться  мне самому. – Это же карикатура – понимать надо.

    Через день появилась заметка «Попрыгуньи-стрекозы»:

Моют девочки, стараются,
Чтобы чистым был наш класс,
Ну а эти забавляются,
В коридоре учат вальс.
Убежали танцевать,
Чтобы класс не убирать.

  Из осторожности я даже фамилии не подписал. Но Машу с Шурой  всё равно узнали, они побежали жаловаться к Лине Сергеевне. Однако, к счастью, восторжествовала справедливость: отругали их, а не меня.

       Я закрепил победу ещё одной заметкой:
Что за шум, что за крик?
Чуть редактор не погиб.
 
   С тех пор те, кто попадался на острие нашей «Иголки»,  стали считать меня своим заклятым врагом.  Устав от конфликтов, редколлегия снова взялась за Пономарёва. На него хоть каждый день пиши – не обижается. Ну, мы и старались. Вчера он подрался, и мы сочинили:

Вот у  нас Пономарёв
На все руки мастер,
А особенно - по кулачной части.

  Сегодня подсказал "Мойдодыр":

Рано утром на рассвете умываются мышата,
И котята, и утята,и жучки, и паучки.
Лишь Валера не умывался
И грязнулею остался,!

  А с него как с гуся вода. И никаких осложнений  редактору.

    Кеша тоже благодатный материал для критики:

Чистые парты. Все берегут их,
А Кеша на партах узоры рисует,
Пишет слова….Эх, голова,
Несознательная!

  Он тоже не возмущался, не спорил, но и рисовать на партах не перестал. Как на него ещё воздействовать – неизвестно.

    А вот если рисовать лучших друзей – можно и потерять их, если смертельно обидятся. Покритиковали председателя Совета отряда:

Все хвалили нынче нас –
Мы белили дружно класс.
Но где же председатель?
Он, махнув на всё рукой,
Поскорей ушёл домой.

  Сашка потом со мной целый день не разговаривал.  Или другого Сашку покритиковали:

Это Саша Костромин
Снова девочек побил!

  Конечно, мне пригрозили, что и меня отколотят при первом удобном случае. Вот и работай в таких условиях.

 Они думают, что я их боюсь.
Пусть сами боятся сатирических стрел.

      Ни за что и никогда не сдамся. Как Муций Сцевола.
      Или как герои партизаны.
Великое дело – сатира! В этом я согласен с Линой Сергеевной.

         Продолжение на   http://www.proza.ru/2017/07/04/821