40 глава. Дневник редактора

              На фото - Толя, редактор

            ОТ  ЮМОРА – К САТИРЕ!

  А теперь пусть  расскажет сам  Главный редактор. Итак,
 
                МУКИ РЕДАКТОРА
               
    Ну, что здесь, кажется, трудного – выпустить газету?
Собери редколлегию и командуй, чтобы они  вкалывали до седьмого пота, как любит  повторять колхозный бригадир. 
 
  Редколлегию собрал. Думаю: вы у меня ещё пищать будете, пожалеете, что выбрали меня.
- Как назовём газету?

   Каких только не было предложений: «Колючка», «Ёжик», «Булавка», «Зубастый Крокодил», «Болтливая Сорока», «Кусачая змея» и даже «Громкий барабан»! Остановились на моём предложении – просто «Иголка».

- Выпускать  каждый день! – кричали девчонки.
- Раз в месяц, - я твёрдо  уменьшил  их аппетиты.
- Раз в неделю, - помирила нас Лина Сергеевна, вручая мне лист ватмана и краски.
 
  Руки так и чесались приняться за любимый труд. Вечером заголовок был готов: огромная иголка, на которой, как головы еретиков, нанизаны были  извивающиеся  черви с надписями: «Лень», «Грязь», «Грубость», «Ложь» и прочие  человеческие грехи. Честно скажу, это я не сам выдумал – срисовал из журнала. Заголовок понравился. 

     После уроков осталась половина класса – все изъявили жгучее желание быть помощниками. Но я-то знал почему: они просто боялись попасть  на карандаш.
Так и есть. Только я упомянул о Молкове, как он пригрозил разорвать газету и отколотить всю редакцию – угроза была существенной.

- Почему именно я? – возмущался он. – У меня не больше двоек, чем у других.

   Перешли к Гридиной, решили  «протянуть» её. Она разобиделась и предъявила ультиматум:

- Попробуйте только протянуть меня, я тогда... петь на празднике не буду! А что, разве я больше всех болтаю? Все девчонки болтают, а меня одну… - невозможно было слово вставить.

   Ей предложили придумать другую заметку. Она сказала, что вчера у  Польки  был измятый фартук, а девочки, между прочим, должны следить за собой и быть аккуратными.

   Тут разозлилась Полина, оправдывалась, что сегодня фартук уже выглажен – это раз, и пусть Гридина лучше сама за собой следит – это два, и ещё, и ещё что-то…Они так спорили, что Белка /Белова/ предложила их выгнать. Только под этой угрозой девчонки  малость успокоились.
   
  Да, нелегко быть редактором.  Хотел даже отказаться, но  Лина Сергеевна, когда мы остались одни, переубедила меня, сказав, что я человек мужественный, что  редактор должен обладать  наглостью (это у меня есть!) и уметь выдерживать любые атаки неприятеля, быть принципиальным и стойким, как Муций Сцевола в Древнем Риме (был такой мужик, что держал руку над огнём и терпел боль), или наши герои партизаны (о них читал в книге), которые выдерживали  пытки фашистов.
 
  А ещё надо быть хорошим психологом. Вначале я не понял, что это за слово, подумал, что «психом», но после объяснения  даже загордился. Не у каждого есть такие качества, но у меня есть! Поэтому я решил не отказываться. 

    Лина Сергеевна рассказала о том, что тоже выпускала в своём классе газету, посоветовала ни в коем случае не обижаться на  «пострадавших от критики», как бы они ни возмущались! Не обращать внимания – и всё! Быть камнем!

   Позже я понял, что всех  читателей газеты можно  разделить на: буйных, обидчивых, отходчивых, равнодушных,  несправедливых  и справедливых.

  Последних, к сожалению, всегда бывает очень мало. Но всё равно к каждому нужен особый подход, иначе поссоришься  со всем классом. Так сказала Лина Сергеевна, и я  с ней согласился.

    Во второй раз редколлегии всё же удалось собраться без посторонних. Решили  мы написать о Пономарёве: и лентяй он, и двоечник. Его как раз в классе не было, поэтому  споров тоже не было. Я нарисовал согнутую в три погибели  от множества двоек фигуру  Валерки, девчонки подписали:

                SOS!  SOS!
                Тянут двоечки на дно –
                Пропадёт Пономарёв!
                Спасите! Помогите!
 
  Газету прикрепили  на стену.
 
   Утром все столпились около неё, читали.  Пономарев тоже постоял у газеты, но, как человек хладнокровный, не обиделся  и на следующем уроке получил ещё одну двойку. Но, увы, не все такие спокойные, как Валерка. Иногда приходится ради справедливости жертвовать даже друзьями, потому что каждый считает, что его «протягивают» неправильно, и во всём обвиняют только редактора. 
 
  А когда я нарисовал  девчонок, грызущих на уроках семечки, то на следующий день они меня самого чуть не сгрызли. И вдобавок  подали заметку, что я тоже  болтаю на уроках. А когда я болтал? Ну, может, чуть-чуть, так  уж сразу и в газету?

    Я принципиально отказался рисовать себя, и они побежали жаловаться. Лина Сергеевна  приняла их сторону и  объяснила мне, что редактор и себя не должен щадить. Авторитет от этого не упадёт, а наоборот, повысится.

  Мне на авторитет, конечно, наплевать. Да уж, ладно, буду принципиальным, нарисую. Сниму потом сразу же. Скрепя сердце нарисовал себя, девчонки подписали:
 
        Толя, Толя, мы не спорим,
        У тебя язык хорош.
        Но зачем же, Толя, Толя,
        На уроках ты орёшь,
        Заниматься не даёшь?

  Ох, и злился я, но вида не подал.

Потом «протянули» Володьку за то, что галстук не носит:

       Есть у нас пионер –
       Он ребятам не пример!
 
  Володька долго  рассматривал рисунок, комментируя,  ехидненько издевался: 
- И кто это рисовал? Голова больше туловища, а ноги как спички. Ну, где вы видели ноги как спички? Вот так художник, от слова «худо», что ли?
- А ты и так не нарисуешь, - пришлось обороняться  мне самому. – Это же карикатура – понимать надо.

    Через день появилась заметка «Попрыгуньи-стрекозы»:

Моют девочки, стараются,
Чтобы чистым был наш класс,
Ну а эти забавляются,
В коридоре учат вальс.
Убежали танцевать,
Чтобы класс не убирать.

  Из осторожности я даже фамилии не подписал. Но Машу с Шурой  всё равно узнали, они побежали жаловаться к Лине Сергеевне. Однако, к счастью, восторжествовала справедливость: отругали их, а не меня.

       Я закрепил победу ещё одной заметкой:

Что за шум, что за крик?
Чуть редактор не погиб.
 
   С тех пор те, кто попадался на острие нашей «Иголки», стали считать меня своим заклятым врагом. Устав от конфликтов, редколлегия снова взялась за Пономарёва. На него хоть каждый день пиши – не обижается. Ну, мы и старались. Вчера он подрался, и мы сочинили:

Вот у  нас Пономарёв
На все руки мастер,
А особенно - по кулачной части.

  Сегодня подсказал "Мойдодыр":

Рано утром на рассвете умываются мышата,
И котята, и утята,и жучки, и паучки.
Лишь Валера не умывался
И грязнулею остался!

  А с него как с гуся вода. И никаких осложнений редактору.

    Кеша тоже благодатный материал для критики:

Чистые парты. Все берегут их,
А Кеша на партах узоры рисует,
Пишет слова….Эх, голова,
Несознательная!

  Он тоже не возмущался, не спорил, но и рисовать на партах не перестал. Как на него ещё воздействовать – неизвестно.

    А вот если рисовать лучших друзей – можно и потерять их, если смертельно обидятся. Покритиковали председателя Совета отряда:

Все хвалили нынче нас –
Мы белили дружно класс.
Но где же председатель?
Он, махнув на всё рукой,
Поскорей ушёл домой.

  Сашка потом со мной целый день не разговаривал.  Или другого Сашку покритиковали:

Это Саша Костромин
Снова девочек побил!

  Конечно, мне пригрозили, что и меня отколотят при первом удобном случае. Вот и работай в таких условиях.

 Они думают, что я их боюсь.
Пусть сами боятся сатирических стрел.

      Ни за что и никогда не сдамся. Как Муций Сцевола.
      Или как герои партизаны.
Великое дело – сатира! В этом я согласен с Линой Сергеевной.

         Продолжение на   http://www.proza.ru/2017/07/04/821