Радиомонтажники

Как-то в конце марта 2002 года я стоял в очереди в приходную кассу, чтобы оплатить коммунальные платежи. Хлопнула входная дверь и в помещении появилась ещё одна личность. Ба! Да это мой старый знакомый и бывший коллега Юра Разведкин. Сколько световых лет, сколько световых зим!.. Оказалось, что он тоже пришёл оплачивать услуги ЖКХ, и я поставил его впереди себя, несмотря, на явное неудовольствие людей стоящих в очереди. Мы разговорились, и я пожаловался ему на то, что никак не могу найти подходящей работы.

 - А ты иди работать к нам радиомонтажником, - неожиданно «огорошил» меня Юра, - у тебя же разряд есть.
 - Пятый, - сказал я, - а что разве эта профессия не «скончалась» в 90-х?
 - Сейчас опять возрождается, - подмигнул мне Разведкин, - делаем приборы для нефтегазодобывающей промышленности.
 - Сколько платят? – задал я прямой вопрос, ибо чего ходить вокруг да около.
 - Ну, у нас существует тарифная сетка, значит, по пятому разряду будешь получать, как и я – семь тысяч рублей.
 
«Неплохо! – подумалось мне. В магазине я зарабатываю всего «пятёрку», да и директриса на меня волком смотрит. По-любому оттуда надо валить!»

 - Решай, уже очередь подходит, - поторопил меня Юра, - дать тебе телефон? Позвонишь, договоришься о собеседовании. Чего ты теряешь?
 - Давай! - махнул я рукой, - чем чёрт не шутит, может, возьмут, хотя я ведь уже десять лет не работал по специальности.
 - Ерунда, вспомнишь, - легкомысленно махнул рукой Разведкин и извлёк из внутреннего кармана куртки потрёпанную записную книжку и шариковую ручку.

 Мой приятель нашёл нужный номер телефона, переписал на чистый листок и, вырвав его из книжки, отдал мне.
 - Если, вдруг, спросят, где взял номер, - проговорил торопливо Юра, отводя глаза в сторону, - скажешь, в газете видел. Контора, в самом деле, давала объявление о найме - две недели тому назад.
 «Странно, - подумал я про себя, Юрок-то «шифруется», что за притча?» А вслух пошутил:
 - Боишься скомпрометировать себя таким знакомством?
 - Да что ты? – Разведкин явно замялся, не зная, что ответить, но тут подошла его очередь, и он с облегчением переключил своё внимание на кассира.

 Контора находилась на улице Арбузова в непосредственной близости от базы УРСа, на которой я в незапамятные времена трудился экспедитором.
  - Последнее место работы по специальности? – поинтересовался в ходе собеседования начальник производства.
 - В 1992 году я уволился из института физики полупроводников. С тех пор по профессии радиомонтажника не работал, - ответил я, понимая, что, несомненно, снижаю этим свой статус как специалиста в глазах нанимателя.
 - Десять лет прошло, - глубокомысленно констатировал начальник. А ведь за это время радиомонтаж и схемотехника шагнули далеко вперёд. Слышал что-нибудь о поверхностном монтаже печатных плат? Иначе он ещё называется SMD.
 - Нет, - ответил я честно, уже понимая, что по всей вероятности новая работа мне «не светит».
 - Кем же ты работал все эти годы? – спросил производственный босс, глядя на меня с некоторой долей любопытства.
 - В торговле и в строительстве, - отвечал я кратко, но несколько расплывчато. А сейчас работаю продавцом в магазине строительных и отделочных материалов.
 - Пёстрая биография, - покачав головой, заметил начальник. Хотя каждый выживал, как мог в эти нелёгкие времена. Что ж, беру тебя с испытательным сроком в один месяц. Опробуешь новые технологии, познакомишься с новой элементной базой, а там – посмотрим. Да и вот, ещё что. Поскольку у тебя был такой длительный перерыв, я не могу принять тебя по пятому разряду. Поработаешь пока по четвёртому, а через год разряд восстановим. Это будет справедливо, согласен?..

1 апреля я вышел на новое место работы. И хотя очередной виток моей карьеры пришёлся на День дурака, всё оказалось без обмана – ибо это ремесло кормит меня и поныне. Юра Разведкин, судя по всему, остался весьма довольным, что меня приняли в контору. Косвенную причину этой радости я понял уже в процессе своей трудовой деятельности. На монтажном участке кроме меня и Юры было ещё четверо парней, примерно моих ровесников, поскольку Разведкин был старше меня на двенадцать лет. Очень скоро выяснилось, что местные работяги просто игнорируют моего старшего товарища, считая его «законченным дебилом».

«Знакомая ситуация, - подумал я, вспоминая как много лет назад после очередного конфликта на участке монтажа, подобный ярлык уже был навешен на этого своеобразного, но весьма неглупого человека». Излишнее многословие, категоричность суждений, «хипповая» внешность – вот что отпугивало от Юры простых обывателей. Кроме того, он имел скверную привычку отчаянно жестикулировать и брызгать слюной, близко надвигаясь на собеседника в процессе разговора и нависая над ним благодаря своему почти двухметровому росту. Из положительных качеств, которые преобладали, можно было назвать доброту, отзывчивость и как следствие этого готовность придти на помощь в любой ситуации. По-моему, это немаловажные качества для хорошего товарища!..

 Чтобы не быть голословным, именно Юра возился со мною, показывая технику поверхностного монтажа. В советское время я привык к выводному монтажу - сравнительно большие конденсаторы и резисторы, имеющие проволочные вывода (контакты), которые вставлялись в отверстия печатных плат и запаивались. Теперь же все эти элементы представляли собою крошечные «кирпичики», которые на рабочем сленге назывались «чипами». Пришлось таки повозиться, осваивая новые технологии - чипы норовили выскользнуть из пинцета, которым я прижимал их к контактным площадкам платы, и непременно потеряться. Искать же пропажу где-нибудь на полу, ввиду её микроскопического размера, смысла не имело, проще было взять новый элемент. Первую свою печатную плату  с SMD я запаивал почти неделю, благо меня никто не подгонял. Как сейчас помню, это была простейшая плата индикации, которую теперь я бы мог собрать за сорок минут. Практический опыт – вот ключ к познанию чего угодно!..

 Теперь немного о коллегах по монтажному участку. Пять столов стояло в одну линию возле окон внутри достаточно вытянутого производственного помещения. За первым столом расположился Василий Николаев, служивший некогда на флоте и нисколько не уступающий ростом Разведкину, за вторым сидел приезжий из Киргизии - Виталик Гаевский, «маленький, чёрненький, работать не любит» - так про него сказал однажды человек, знавший его ещё по Токмаку, и это чистая правда. Вместо работы он частенько мастерил себе какие-нибудь «самоделки», используя схемы из популярных журналов, например «Радио» или «Техника - молодёжи». Третий стол, видимо, дожидался меня. Не преминув воспользоваться этим обстоятельством, я занял его. Далее находилось рабочее место моего давнишнего приятеля Разведкина, а пятый стол принадлежал Андрею Бурьянову – крепкому молодому парню, я бы даже сказал – «чёткому и реальному пацану».

Ещё один стол стоял отдельно от прочих у противоположной стены, и человек за ним сидел, повернувшись спиной и к нам и к окнам, да и ко всему остальному миру. Был он завзятым геймером, и звали его Фредди Крюгер. Конечно, это было прозвище, которое парень получил уже на участке, настоящее же имя его просто стёрлось из памяти. Как и его тёзка из классического триллера «Кошмар на улице Вязов» он не блистал красотой, но не в этом суть. В конце концов, мало кто из нас похож на Алена Делона или Марчелло Мастроянни в молодости. Но Фредди был, мягко говоря – человек со странностями. Вероятно несколько аутист, он жил в своём виртуальном мире, лишь вынужденно общаясь с нами исключительно по рабочим моментам. Карманы его были наполнены всевозможным «оружием» - ножи, которые он время от времени затачивал на шлифовальном станке, электрошокер и даже газовый баллончик. Видимо часто блуждая в виртуальных лабиринтах смерти, он жил начеку и всегда готов был отразить любую опасность. Хорошо, что Фредди пока не ходил в превентивные атаки на окружающих и как только наш Марат «проглядел» его, принимая на работу? Уму непостижимо! Маратом звали нашего начальника производства, это тот самый человек, который проводил со мной собеседование. Был он небольшого роста, но плотный, мускулистый и во всех тонкостях разбирался в производстве, говорили, что он и сам когда-то работал радиомонтажником.

 Фирма наша называлась «Тюменьпромгеофизика», из чего было понятно, что головной офис компании находился в городе Тюмени. Мало того, даже наши трудовые книжки находились там же. В общем-то, это логично, ведь в Новосибирской области собственных запасов нефти и газа нет, зато квалифицированных кадров для создания производств хоть отбавляй. Таким образом, мы все трудились в новосибирском филиале тюменской фирмы, которая, в свою очередь, являлась одним из дочерних предприятий «ЮКОСа». А кто сказал, что всё должно быть предельно просто? Зато финансирование у нас оказалось отменным, особенно на фоне нищеты, поразившей тогда, как проказа, многие сферы отечественного производства, включая приборостроение. Каждому вновь устроенному в фирму человеку выплачивалось разовое пособие в конверте, так называемые «подъёмные», в размере пяти тысяч рублей. Монтажный участок был оборудован самым современным оборудованием, в том числе и немецкими паяльными станциями с набором сменных жал для паяльника, с помощью которых выполнялись различные виды работ. Невиданная роскошь для начала 2000-х!.. 


 Наш монтажный участок располагался в трёхэтажном здании на втором этаже, который мы делили с другими фирмами-арендаторами. Третий же этаж полностью занимала «Тюменьпромгеофизика» - там размещались кабинеты администрации, бухгалтерия и собственно «мозговой центр» нашего производства - разработчики, конструктора, а также прочие вспомогательные инженеры-электронщики. Таким образом, некая отстранённость производства от конторы играла на руку морально неустойчивым представителям пролетариата. Приведу такой пример.

Однажды в начале лета кладовщица предприятия Валентина Спартаковна, которую за глаза все называли Спартакиадовной, пришла к нам на участок с личной просьбой. Она принесла набор столовых ножей требующих заточки. Шлифовальный станок находился в соседней комнате, и Андрей Бурьянов решил оказать женщине эту пустяковую услугу и наточить ножи. Рядовое бы казалось событие, привело к первому столкновению с администрацией. Вот как это было.

Андрей играючи превратил набор тупых ножей в «сверкающие бритвы» и кладовщица «отблагодарила» его бутылкой водки. Ну, вот зачем было провоцировать людей в служебное время? Меж тем, приближался рабочий полдень и обеденный перерыв. Коллегиально было решено, что на «толпу» бутылки водки будет мало, а вот если купить к ней канистру пива и вяленой рыбы на закуску, то можно шикарно отобедать.

 Десятилитровая канистра нашлась тут же на участке и вскоре мы с Бурьяном и Виталей отправились за пивом. А на улице – солнце в небесах, ласковый ветерок шуршит листвой трав и дерев, девушки в коротких сарафанах, в общем – летняя благодать!.. Короче первую канистру мы «приговорили» недалеко от пивного ларька сидя на лавочке. Обед у нас или нет? Заполнив опустевшую ёмкость вторично, мы отправились, наконец, на покинутый нами монтажный участок. В пути произошёл такой разговор:
 - Ты чо, Руслан, давно, что ли этого Юру знаешь? – спросил меня Андрюха.
 - С восемьдесят восьмого года, - улыбаясь на солнце, ответил я.
 - Да ведь он же дебил конченный, - резко «вклинился» Виталик Гаевский.
 - Нет, пацаны, - покачал я головой. Юра в норме, просто к нему привыкнуть надо.

 Потом я рассказал им историю, произошедшую много лет назад, когда на Разведкина «ополчились» все женщины нашего участка и также называли его дебилом. Пацаны посмеялись, ну а смех, как известно, лечит, а потому на производство мы вернулись более добрыми и позитивными чем некогда покинули его. Не теряя времени, на «ничейном» столе была накрыта «поляна» - канистра с пивом, водка и целый ворох вяленого окуня. Не забыты были и пластиковые стаканы, которые тут же были наполнены пивом, и веселье грянуло! Чтобы не «палиться» лишний раз с водкой было решено вылить её в канистру с пивом, благо место там немного освободилось. Замутив «ерша», мы продолжили наш «обед», в котором не принимал никакого участия лишь Фредди Крюгер. Отвернувшись от всех и слушая в наушниках, вероятно, свой любимый Rammstein, он единственный продолжал работать, запаивая какую-то плату. Разведкин после двух-трёх кружек такого замечательного «пойла» моментально стал «своим человеком» и слово «дебил» на нашем участке больше не употребляли. Разве плохо? «Ай да Спартакиадовна, - пришла мне в голову мысль, - как она, кстати, со своей водкой-то. Теперь сплочённый коллектив, да просто – не разлей вода!»

 И вот в самый разгар веселья на участке внезапно появился Марат и замер, остановившись в центре комнаты. Его глаза уставились на стол, покрытый толстым слоем рыбьей чешуи с вкраплениями окунёвых голов, канистру и стаканы с пивом в руках у вверенных ему сотрудников. Обеденное время давно уже закончилось, но мы этого даже не заметили.
 - Что здесь происходит? – взревел он, как марал во время весеннего гона, очнувшись, наконец, от ступора.
 - Ты же сам разрешил! – неожиданно для всех произнёс Разведкин.
 - Что-о-о!!! – заорал возмущённо начальник производства во всю силу своих лёгких. Что это я вам разрешил?!
 - Пиво пить, - спокойно ответил Разведкин, чуть улыбаясь.

 Марата чуть Кондрат не хватил, прошу прощения за каламбур. Глаза его немного вылезли из орбит, и он стоял истуканом, не в силах произнести ни слова, лишь «набычившись» смотрел на Юру, ожидая, видимо, объяснений. Мы тоже все на него смотрели. С восхищением!.. Это же надо такое отчебучить, моментально перевести стрелки так, что наша «вечеринка» сразу же стала ерундовым событием и отдалилась на второй план. Ведь оказалось, что, употребляя пиво, мы выполняем, чуть ли ни распоряжение руководства. А Юрик, продолжая греться в лучах собственной славы, несколько томно проговорил:
 - А помнишь, Марат, прошлым летом тоже было жарко.
 Молчал Марат, даже если и помнил. Разведкина это не смутило:
 - И у меня на рабочем столе почти всегда стояла открытая бутылка пива, я прихлёбывал, и ты никогда ничего не говорил при этом!..
 - И ты из этого сделал вывод, что на участке можно устроить такое! – начальник производства гневным жестом указал на стол с ворохом рыбьих останков и чешуи.
 - Ой, да мы сейчас всё уберём, - махнул рукой Юрик и кинулся к столу. 
 Марат не нашёл больше слов в своём лексиконе и поспешно ретировался, вероятно, позабыв даже первопричину своего появления здесь, но его возмущённая физиономия определённо грозила нам репрессиями и в самое ближайшее время. А пока! Пока мы спокойно допили пиво и, со смехом убирая со стола, вспоминали ключевую фразу из Юриного монолога перед начальником производства:
 - Ты же сам разрешил!..

 Следующая «негоразда» произошла уже с генеральным директором нашей фирмы. Когда он в два часа пополудни заглянул к нам на участок по одному пустяковому делу, а именно – возникла необходимость сменить на плате перегоревшую микросхему, то обнаружил только пустые столы. А краткая предыстория была такова. Юра – завзятый дачник, размышлял как-то вслух о том, что можно сделать, чтобы уходить с работы пораньше:
 - Самое главное, - поучал он нас, - отработать восемь часов. Это обязательно. Но кто сказал, что этот промежуток должен быть с восьми утра и до четырёх дня? (Часовой перерыв, положенный на обед, мы давно выкинули по согласованию с администрацией, мотивируя это тем, что питаемся на рабочем месте принесёнными из дома продуктами и тратим на это не более 10 минут.) А давайте, парни, работать с семи утра, тогда в три уже можно будет валить отсюда, ведь лето, а?..
 
Парни подумали и согласились, вероятно, у нас в коллективе преобладали «жаворонки». Две недели мы исправно приходили к семи часам, а уже в три разбредались кто куда по своим делам. Но как-то утром Разведкин нам сообщил, что приехал сегодня к шести утра и что он намерен работать до двух. Это вызвало чувство нездоровой зависти и уже со следующего дня все стали приезжать к шести утра! Какой же это был кайф в два часа покидать монтажный участок – впереди всех ожидал солнечный летний день, которым можно было распорядиться по своему усмотрению. Кому море и песчаный пляж с девчонками, а кому и дача с грядками и пивом на свежем воздухе, красота!..

 Но уже в конце июля случился непредвиденный визит генерального директора на монтажный участок, о котором я писал уже несколько выше и наш замечательный летний режим накрылся медным тазом! По этому поводу случился очередной скандал и на доску объявлений вывесили официальный приказ, который гласил, что наш рабочий день начинается в 8 часов утра и заканчивается в 16:00. Ну, спасибо хоть часовой обеденный перерыв не вернули, вот она извечная борьба за сокращение рабочего дня. Пролетарии всех стран, соединяйтесь!..

 Администрация предприятия понимала, что изначальная изолированность монтажного участка от всей конторы до добра не доведёт, и уже осенью предоставила нам апартаменты на своём третьем этаже. Кому-то, видимо, пришлось потесниться, но в итоге в нашем распоряжении оказалась просторная комната около сорока квадратных метра. Кроме уже названной причины, намечалось расширение участка в связи с увеличением производственных заказов. Но прежде чем произошёл этот знаменательный переезд, Фредди Крюгер чуть не задушил Юру Разведкина.

Накануне мы с Андрюхой и Виталием пили пиво на участке. Так как время было уже нерабочее, кроме нас в помещении никого не было. После распития осталась целая прорва пустых жестянок и тут Виталику в хмельную голову пришла мысль подшутить над Крюгером, и тогда он из пивных банок воздвиг огромную башню прямо на рабочем столе нашего незабвенного Фредди. Мы с Бурьяном, увидев, что соорудил наш товарищ, только цинично поржали и на этом разошлись по домам. На следующее утро мы с нетерпением ожидали появления «изгоя», чтобы посмотреть на его реакцию, но Фредди как назло запаздывал. Мудрый Разведкин предостерегал нас от последствий и советовал убрать «башню» со стола нашего непредсказуемого коллеги, но всё напрасно. Наконец, Фредди появился! Завидев «сооружение» из жестянок, он, зло сверкнув из-под очков своими бесцветными глазами, разметал эту конструкцию по всей комнате двумя ударами своих несуразно длинных конечностей, которые делали его похожим на паука. Потом он внимательно обвёл всех присутствующих поочерёдно своим невыразительным взглядом и спросил хрипло:
 - Кто это сделал?
 Почему-то ему никто не ответил, может, некстати вспомнили про арсенал холодного оружия в его карманах?
 
Тогда резко встряхнув своими длинными и порядком засаленными волосами, Фредди кинулся к Разведкину. Почему именно к нему, до сих пор загадка. Возможно, обострённым чутьём маньяка он уловил запах жертвы!.. Юра безмятежно сидел в своём кресле на колёсиках, на голове у него были большие наушники и он, ничего не подозревая, купался в бушующем океане рока. Крюгер резко развернул к себе кресло вместе с Юрой и молниеносно вцепился ему в горло своими покрытыми экземой ладонями. Процесс удушения был настолько стремительным, что промешкай мы ещё немного, оставаясь в качестве зрителей, пришлось бы Разведкину очень плохо. Бурьянов, я и подскочивший Виталик еле оттащили разъярённого «отморозка» от его жертвы. Юра жадно хватал ртом воздух как судак, вытащенный из родной стихии, и потихоньку потирал истерзанную шею. Крюгер, оскалившись, стоял около своего стола, куда мы его дружно отбросили.

 - Ну, я построил башню! – вызывающе закричал Гаевский, и чо ты мне сделаешь теперь, ножом пырнёшь? Попробуй!..
 В руках его появился невесть откуда взявшийся металлический  прут типа арматурного. Видать заранее приготовил, догадывался, с кем дело иметь придётся!..
 - Я это запомнил, - спокойно проговорил Фредди и, повернувшись к нам спиной, уселся за своё рабочее место, как ни в чём не бывало. Вскоре, не обращая на нас больше никакого внимания, он занялся пайкой.
 Последствий эта история не имела, ведь мы и сами выглядели не лучшим образом как зачинщики скандала с явно неадекватным человеком, а потому на устах наших была печать молчания. Крюгер тоже молчал, впрочем – как обычно!..

 После «великого исхода» на третий этаж вместе со столами, станками и прочим оборудованием к нам на участок пришло свежее «пополнение». Это был Глеб Квочкин и полная молчаливая женщина Света Ожерелкина. Кроме печатных плат, мы собирали и блоки. Причём как наземную аппаратуру типа газоанализаторов, хроматографов и прочих газосуммарников, так и скважинную, ту, что непосредственно опускают в скважину в процессе каротажа. Вместе с аппаратурой комплексно изготовлялось множество кабельной продукции, без которой эксплуатация всех этих приборов была бы невозможна. В общем, дел хватало, но, тем не менее, мы находили время посещать и «злачные» места.

Одним из таких мест было небольшое кафе, а точнее гадюшник с помпезным названием «На здоровье!», где помимо прочего, торговали водкой в разлив. Если с утра чувствуешь «недомогание» и никак не можешь настроиться на то, чтобы всецело отдавать себя любимой работе, остаётся один выход – идти в это «лечебное» заведение, там помогут. С утра мы посещали «На здоровье!», как правило, с Бурьяном и Витасом, так в шутку называли иногда Виталика Гаевского. «Остограммившись» несколько раз водкой (очень хорошо при этом запивать томатным соком) и покурив на свежем воздухе, мы возвращались на предприятие, до ворот которого было не более пятидесяти метров. А ну, даёшь производственный план!.. А в обед мы иногда ходили в кафе под названием «Египет». Там имелись уютные кабинеты, и там можно было «пировать» не опасаясь, что тебя «выпалит» кто-нибудь из руководства, ибо ресторация эта была весьма популярна у наших коллег, ввиду её шаговой доступности вероятно. Мы брали большой запотевший графин водки, по две кружки пива и какую-нибудь закуску. Один раз, выходя из кабинета, мы лицом к лицу столкнулись с Маратом, но он, вежливо раскланявшись с нами, так ничего и не заподозрил. Ему, наверное, и в голову не пришло, что люди в обеденный перерыв употребляют что-то ещё помимо солянки, котлет и компота.

 Глеб Квочкин – мигрант из Владика, оказался весьма продвинутым компьютерным пользователем. На этой почве он быстро сошёлся с Юрой. Именно от этих людей я впервые услышал термины, которые сейчас известны любому школьнику – «операционная система», «оперативная память», «объём винчестера», «апгрейд» и т.д. Они любили порассуждать вслух, например, о том, как лучше «разогнать» процессор или какие утилиты лучше всего справляются с очисткой жёсткого диска. Мне всё это казалось китайской грамотой, а когда Разведкин начинал меня «грузить» покупкой компьютера «первой необходимости», то я ему всегда отвечал:
 - Зачем мне комп? В игрушки я не играю, мне просто неинтересно этим заниматься.
 - Будешь смотреть фильмы, слушать музыку, - не отставал от меня Юра. Ты пойми, грядёт такое время, что без компьютера никуда!..
 - А, ерунда, - отмахивался я от Разведкина, - у меня дома телевизор, видик и магнитофон.
 - А интернет? – ехидно спрашивал меня Юра. Через утюг и тостер?
 - Зачем он мне? – пожимал я безразлично плечами и товарищ мой замолкал, понимая, что его «агитация» на меня пока не действует.

А Вася Николаев страдал безмерно, он даже совершенно перестал выпивать с нами, а всё из-за той новогодней вечеринки, которую нам устроила наша организация. Впрочем, начиналось всё мило, накрытый стол, поздравления руководства, алкоголь. Ну «перебрал» товарищ, с кем не бывает? Как оказалось при таких выдающихся физических параметрах и почти двухметровом росте Вася плохо «держал» алкогольный удар. В итоге получилось так, что домой его доставили, поддерживая с двух сторон, Андрей Бурьянов и…Фредди Крюгер, поскольку вся «троица» проживала на Шлюзе. Бурьянов оставался на ногах после любого количества спиртного, а Фредди просто не пил, зачем ему это излишество, он и так видел всё очень живописно. И вот они тащили на себе ослабевшего от возлияний товарища, а потом передали его на руки родителям. Николаев от этого позора так и не оправился, ибо был очень впечатлительным человеком с легко ранимой психикой.
 
 - Кто угодно, но только не он! – говорил он мне впоследствии с глазу на глаз. Как представлю его шелудивые руки, которыми он меня поддерживал – жить не хочется!..
 Речь если кто не понял, шла о добром парне Крюгере, именно его Василий после этого случая просто возненавидел. Николаев напоминал мне чем-то уголовного авторитета, который «зашкварился», неосторожно пообщавшись с «опущенным». Что ж, вольному – воля, жить в искусственно созданном аду!..

 А летом самым любимым напитком предсказуемо стало пиво. В обеденный перерыв, которого официально у нас не существовало мы с Юрой, Бурьяном и Витасом ходили «бухать на погреба». Это был заросший буйными травами и корявыми деревами пустырь, на территории которого люди «самозахватом» нарыли себе погребов. Там они хранили, как правило, свои корнеплоды и банки с вареньем. На краю пустыря стоял пивной ларёк, над которым на высоком шесте горел красный фонарь. Это был знак для местного населения, что киоск открыт для покупателей. Как топовый огонь на судне!..

 Киоск принадлежал частному предпринимателю и он «баловал» народ алтайским кеговым пивом в ассортименте. К пиву брали сушёной рыбёшки, жареный арахис и шли в ближайшие кущи, превратив крышку какого-нибудь погреба в настоящий достархан. Кто-то присаживался на соседнюю крышку, кто-то употреблял пенистый напиток стоя, но сама атмосфера жаркого лета под сенью деревьев, овеваемых лёгким ветерком была замечательна и неповторима. За дегустацией пива и дружелюбной беседой незаметно пролетало полтора-два часа. Мы спохватывались и возвращались на монтажный участок. Ведь нас ждал трудовой подвиг! Да-да, несмотря на эти почти ежедневные экскурсии по просторам родного края, более присущие краеведам, чем представителям «технической интеллигенции», у руководства предприятия не было претензий к качеству нашей работы. Настоящее мастерство не пропьёшь!.. Кроме того, в наше отсутствие участок не «простаивал», там трудились в поте лица Света Ожерелкина, Глеб Квочкин, а также Вася Николаев и его «антипод» Фредди. Дай Бог им здоровья за то что «прикрывали наши спины», и за летнюю идиллию тех лет, воспоминания о которой продолжают бередить мою кровь и поныне!..

У самого же Юры началась полоса увлечения блюзом – заунывными песнопениями, изначально в которых описывалась невыносимо-тяжёлая жизнь негров на плантациях. Разведкин и раньше владел гитарой – на дворовом уровне, теперь же он пытался играть именно блюз. Для этого он «скачивал» из интернета множество табулатур с известными произведениями захватившей его тематики. Ими уже было заполнено всё свободное пространство вокруг моего приятеля, как на работе, так и дома. Когда, желая похвастаться, он показывал мне свои многочисленные «фолианты» с блюзовыми произведениями, я пытался «привести его в чувство», говоря:
 - Когда же ты уже начнёшь всё это разучивать?
 Юра лишь легкомысленно махал рукой и отвечал:
 - Надо сначала накопить побольше материала, а уж потом-то я займусь гитарой, как следует!..

 Но пока любовь Разведкина к блюзу проявлялась лишь в его внешнем облике – он старался подражать своему кумиру Бобу Дилану, а поэтому носил усы в стрелку, широкополую ковбойскую шляпу, куртку-косуху, а на ногах – сапоги-казаки со шпорами. Кроме того, он приобрёл себе губную гармошку со специальным держателем, для того чтобы одновременно петь, играть на гитаре и будоражить пространство душераздирающими трелями нового инструмента. Всё это служило предметом насмешек коллег на монтажном участке, но Разведкину было плевать, он оказался выше этого!..

 Как-то, просматривая на работе газету, по-моему, это была «Комсомольская правда», я наткнулся на большую статью о российских олигархах. Там оказались краткие биографии с портретами десятка человек, которые за последние годы стали заметными фигурами в бизнесе, экономике и даже политической жизни нашей страны. Помимо списка активов принадлежащих тому или иному промышленнику, в статье указывалась сумма, в которую оценивалось состояние каждого. Самым впечатляющим было финансовое положение Михаила Ходорковского, он оказался в этом рейтинге вне досягаемости для остальной «мелочи пузатой» типа Потанина, Абрамовича и иже с ними. А именно – 84 млрд. долларов, такая вот фигурировала в той статье сумма. Кроме прочего, там упоминалось, что владелец «ЮКОСа» любит русский рок. «Какой интересный факт, - завертелись в моей голове лихорадочные мысли, - ведь эту информацию можно использовать в совершенно определённых целях! В конце концов, производство, где я тружусь, является дочерним предприятием «ЮКОСа», значит, можно связаться с Генеральным по служебной электронной почте и в приватном порядке «одолжить» денег на запись студийного альбома. Тряхну стариной, запишу свои лучшие песни! Что для такого «кита» тридцать-сорок тысяч рублей? Вообще ни о чём! Любишь рок, плати! Докажи свою любовь на деле»!

Не откладывая решения этого вопроса в долгий ящик, я обратился за помощью в отправке письма к Глебу Квочкину. Он посмеялся, но помочь согласился. Вскоре я составил послание и Квочкин успешно отправил его на электронный адрес личной почты Ходорковского. Наступили дни ожидания, но всё было глухо как в танке. Прошло две недели. И вот вечером 25 октября, включив выпуск местных «Новостей» по телевизору, я услышал следующее: Ходорковский арестован в новосибирском аэропорту «Толмачёво». При нём находилась крупная сумма денег, которую он хотел передать неким лицам. «Что за лица?», - подумал я и переключил канал. Центральные СМИ уже интерпретировали произошедшее так: самолёт Ходорковского сел на дозаправку в новосибирском аэропорту и там службой ФСБ был арестован глава «ЮКОСа» в связи с неявкой по повестке в судебные органы города Москвы. Ни о какой передаче денег в Новосибирске речь уже не шла.

Придя на следующий день на работу, я увидел улыбающиеся довольные лица своих коллег.
 - Ну, чо Руслан, накрылись твои «бабосы» медным тазом? – захохотал Квочкин.
 Все были в курсе произошедшего и дружно поддержали веселье по поводу «потери» мною некой мифической суммы из рук Генерального.
 – Мимо кассы! – кричали мои смешливые приятели.
 Я молча пожал плечами – говорить было не о чем. Вот фантазёры!..

В январе следующего 2004 года мы отправили несколько контейнеров с заказанной ранее аппаратурой в Мегион и Тюмень, и у нас на монтажном участке началась «полоса затишья». Пролетариат предсказуемо расслабился. Под «обед» всё чаще брали по 0,7 литра водки на брата, ибо день-то длинный, не набегаешься ведь в магазин  за «добавкой». Белая река просто захлестнула нас в своём безумном водовороте. Иногда в рабочее время мы с Витасом и Бурьяном ходили в сауну и вызывали туда «банщиц - юных барабанщиц». Так называемые утехи плоти, пока разум спит!..

 Наш директор – интеллигентнейший человек как-то вышел из своего кабинета в коридор и тут же зашёл обратно. А всё потому, что по коридору, еле передвигая ногами и держась за стену обеими руками, боком перемещался Виталик Гаевский. Пьяный в хлам!.. Я был свидетелем этой сцены и понял причину, по которой директор укрылся в своём кабинете. Ему было невыносимо стыдно за нас! Кроме того, он же был должен как-то среагировать на это нелицеприятное зрелище, но, видимо, растерялся и предпочёл ретироваться. Да, руководство пока терпело наши выходки, но долго так продолжаться не могло.

Один раз утром, мы с Витасом, так и не дождавшись появления своего «подельника» Андрея Бурьянова на рабочем месте, двинулись в «На здоровье!», чтобы слегка «поправить» самочувствие. По дороге в забегаловку, мы неожиданно повстречали своего пропавшего товарища. Встав у него на пути, мы поприветствовали его, но он узнал нас не сразу! Андрей оказался мертвецки пьян, а глаза его были совершенно «стеклянные». Мы попытались втолковать приятелю, что в таком виде на работе появляться не следует и что лучшим вариантом для него тут же отправиться домой. Но Бурьян имел характер упёртый и решительный. В смысле решил на работу, значит – баста! «И нас не остановит не пуля, не тюрьма», - вспомнил я, глядя на него, слова известной песни Вилли Токарева. Поняв, что уговорами ничего не добиться, а связываться с бывшим боксёром, который, вдобавок, нас не узнаёт, себе дороже, мы продолжили свой прерванный путь.

Похмелившись, мы с Витасом уже минут через сорок вернулись на производство. И как раз вовремя! По всей видимости, это была кульминация развития событий, которые начались в наше отсутствие. По коридору со стороны распахнутой настежь двери начальника производства раздавался страшный рёв. Встав как вкопанные, мы прислушались.
 - Ты меня увольняешь? – ревел как бизон во время схватки с соперником знакомый голос. Такого специалиста!!! А ты хорошо подумал?!
 - Это Андрюха, - тревожно вскинул глаза Виталик, - кажется, день перестаёт быть томным! Эх, Бурьян, говорили же ему.
 - Да!!! – орал в ответ во «всю ивановскую» Марат. Тебя! Такого специалиста!!! Увольняю! Чтобы духа твоего здесь не было, пока не принесёшь справку о том, что «закодировался». Как вы все мне надоели!..

 После этого случая мы как-то «попритихли», а Бурьянов появился на работе через две недели – трезвый, уравновешенный и со справкой от нарколога о «кодировке»… на полгода. Узнав о сроке «вынужденной трезвости», мы заржали как стоялые жеребцы.
 - Чо на месяц-то не «зашился»? – спрашивал я у товарища.
 - Полгода самый маленький срок «кодировки», - хмуро пояснил нам Андрей, - уж я этот вопрос выяснил досконально. Ладно, пойду к Марату, пусть только попробует меня обратно не принять.
 Но Марат оказался человеком слова, к тому же Бурьянов и в самом деле был отличным специалистом, а потому вновь вернулся на монтажный участок.