Дома мы не нужны. Книга 6. Глава 15, заключительна

ДОМА МЫ НЕ НУЖНЫ
Книга шестая: «В краю Болотного Ужас

Глава 15. Полковник Кудрявцев. Еще один...

   По лицу командира невозможно было прочесть, какая буря эмоций бушевала сейчас в его душе. Он сам не ожидал от себя, что так сильно на него воздействует картинка боли и отчаяния, которые заставили выламывать руки двух римлянок перед огромным окном. Этот прозрачный односторонний проем командир сам велел смонтировать вместо огромного куска стены ангара. Того самого ангара, который был превращен в детский дом.
   - А если быть более точным, - Кудрявцев загнал внутрь себя еще одну вымученную гримасу, - не дом, а тюрьму. Потому что эти ребятишки не выйдут из этого помещения, пока внутри у них не исчезнут последние частицы зла. А когда они исчезнут, и исчезнут ли вообще, никому не известно. Ни нам, ни жрецу, который чуть ли не отпрыгнул от окна, когда на него изнутри посмотрел сын Марка Туллия и Ливии, ни им самим. Несчастные дети,  и еще более несчастные родители!
   Александр, наконец, понял, почему так сильно щемит в его сердце, обычно никак не выказывающем своей беспрерывной работы. Позади него стояла Оксана с коляской. И хотя Коле с Димкой - именно так, в честь двух дедов, которых внукам никогда не суждено было увидеть, Кудрявцевы назвали близнецов - ничего не угрожало, командиру была ненавистна сама мысль, что рядом, за толстым слоем стекла притаилась зараза, от которой пока не было вакцины.
   Словно в подтверждение его слов позади глубоко вздохнула Света Левина. Она еще совсем недавно "рвалась в бой"; предлагала себя в качестве добровольной узницы - вместе с детьми. Однако это означало, что город останется без своей главной, и практически единственной целительницы, и полковник Кудрявцев ей отказал. Больше добровольцев не нашлось, и Александр не стал настаивать. Может, потому, что предвидел, что шестеро детишек не останутся долго без присмотра. И опять он поправил себя:
   - Без присмотра они, конечно же, не остаются ни на мгновение. Маша Котова завела в компьютере еще один график дежурств - вот у этого окна. И дежурят здесь самые опытные... хотя, какой тут может быть опыт?! Да и...
   Его мысль была прервана громким женским возгласом, который не могло не родить материнское сердце:
   - Они что там, совсем одни?!
   Это воскликнула Теренция, супруга консула и местная копия Иры Жадовой. Но главное - она была матерью двух девочек, на свое несчастье похищенных болотником. Девчушки словно почувствовали, что за толстым стеклом, которое внутри ангара выглядело стеной, ничем не отличимой от соседних участков, стоит самый близкий им человек. А может, и почувствовали. Иначе почему они подошли вплотную к стене, и принялись водить по ней крохотными ладошками - точно в том месте, где к ней прильнула всем телом Теренция. Еще мгновение, и женщина принялась бы биться об эту преграду, пытаясь пробить ее собственной плотью. Увы - полковник теперь улыбнулся печально, и чуть виновато - сквозь эту преграду вряд ли удалось бы пробиться даже ему самому! Столько степеней защиты он наложил на слои пластмассы, которыми приросли стены ангара. И все - ради безопасности горожан.
   - Прежде всего, - признался себе Александр, - ради детей. Коленьки, Димы, Даши с Машей, и всех остальных.
   - Теренция! - к супруге шагнул Лентулл Батиат, уменьшенная копия Спартака.
   Его руки бережно подхватили женщину, а глаза метнули острый, почти ненавидящий взгляд на полковника. Кудрявцев встретил этот взгляд собственным - бесстрастным, заполненным уверенностью в собственной правоте. Заяви сейчас римляне, что они забирают детей с собой, в крепость, командир пожал бы плечами, и отказал бы. Отказал бы родителям в праве быть рядом с детьми!
   Как оказалось, сегодня был день правок собственных суждений. Теренция вместе с супругом, благодаря которому оторвалась, наконец, от окна, за которым по-прежнему льнули к теплой стене две девочки, просила... нет - она молила, а скорее, требовала, о другой милости:
   - Пустите меня туда! Я готова быть рядом с моими детьми столько, сколько потребуется... хоть до скончания жизни!
   Глаза Лентулла Батиата, пока остававшегося безмолвным, кричали о том же. И полковнику Кудрявцеву, и Марку Туллию - легату; товарищу и начальнику. Последний и кивнул первым - после судорожного движения, которое Александр понял, как попытку присоединиться к своим друзьям, а значит - к сыну. Рядом беззвучно рыдала, не скрывая слез, его супруга. Ее сердце - как считал Александр, сегодня буквально купавшийся в чужих эмоциях и собственных озарениях, рожденных ими - разрывалось между ребенком, сейчас тоже подошедшим к стене, и другими детьми, оставшимися дома. А еще она, супруга отца всех римлян, возложила на себя неподъемные обязанности - в тот день, когда жрецы скрепили ее узами брака с главой племени. И теперь она должна быть рядом с Марком Туллием в эти непростые времена.
   - Судьбоносные,  как сказали бы на очередном съезде  ЦК КПСС, - Александр вспомнил вдруг далекую, первую юность.
   И это успокоило его, добавило душе уверенности - все будет хорошо. Как, когда? Пока неизвестно.
   - Все будет хорошо, - повторил он, теперь уже вслух, - и я совсем не против, чтобы в нашем путешествии нас сопровождали представители твоего племени, Марк Туллий. Если ты позволишь остаться с нами высокорожденным Лентуллу Батиату, и Теренции Квинтилле, мы будем рады оказать им гостеприимство.
   - Да будет так, - склонил голову легат; склонил гордо, как одна из высоких договаривающихся сторон, и скорбно - словно прощаясь с другом и Теренцией  навсегда.
   Это Александру не понравилось; тем более, что ту самую мысль: "Все будет хорошо!", - он посчитал вполне реальным предвидением.
   - Марк Туллий! - заявил он торжественно, - когда  (не если - а когда!) твои друзья вместе с детьми вернутся в крепость, я надеюсь, это будет совсем другой мир. Наш город действительно должен отправиться в края, где мы, надеюсь, получим помощь, или подсказку. А пока вот эти достойные люди подскажут тебе, и твоим помощникам, как использовать на благо знания, которые мы принесли с собой.
   Кудрявцев сам удивился той торжественности, или даже выспренности, с которыми он вдруг начал общаться с римским предводителем. Потом понял, что только так и надо. Поэтому он представил легату профессора Романова с Валерой Ильиным, как людей не только достойных, но и весьма сведущих в обустройстве жизни, а сам ушел с небольшой свитой и двумя римлянами, которым к этому обустройству доведется примкнуть очень не скоро.
   На сцену встречи Лентулла и Теренции с детьми он "любоваться" не стал; посчитал, что душевных потрясений на сегодня вполне достаточно. Уже в командном пункте, куда он вошел после позднего ужина, его, наконец, догадались спросить. Естественно, Анатолий, который ходил за командиром весь день, как привязанный:
   - Товарищ полковник! А куда мы полетим? Уже решили?
   Александр ненадолго задумался. Он проводил взглядом "Варяг", который успел сделать не меньше десятка рейсов от города, опустившегося на заранее изготовленную треногу, до крепости и обратно. Сейчас хорошо потрудившийся внедорожник как раз подъезжал к городу. Такой момент - связанный не с оказанием помощи дружественному племени, а с собственными потребностями - был заранее продуман. И шахта лифта до самого дна громадного шара, и те самые опоры треножника (на самом деле опор было четыре), благодаря которым сфера сейчас напоминала первый советский спутник, и многое другое, которое позволило не ограничивать теперь доступ к поверхности земли. В данном случае - к дороге, которую вовремя отделили от сферы, и теперь оставляли в наследство римлянам. Тракторист, добровольно принявший на сегодняшний вечер обязанности командирской тени (или ординарца, как он сам важно заявлял), которую Александр почему-то не гнал от себя, успел позубоскалить насчет того, что теперь сам бог (или провидение - в лице русских пришельцев) велит основать тут и зону отдыха, и рыболовный промысел.
   - Вот она, тропа, - тыкал он в экран на командном пункте, - прямо от крепости до озера идеальной формы. А не понравится - пусть обогнут его, и заселяют степь, которая начинается зразу за этим водохранилищем.
   Теперь его палец показывал на другой экран - туда, где с высоты в полкилометра действительно хорошо просматривалась равнина, никогда не отходящая ко сну. Точнее, животные и птицы (а может, и не обнаружившие пока своего присутствия разумные существа), конечно же, нуждались в отдыхе. Но делали они это не все вместе, как изначально было принято в привычном мире Александра и его товарищей. Потому что в степи, как и в болоте, так негостеприимно встретившим русских, царил вечный вечер; или раннее утро. Солнце, к свету и теплу которого они прикоснулись совсем недавно, поднявшись на недосягаемую прежде высоту, земную поверхность одаряла лишь напоминанием о себе. Вот на этот экран, наконец-то, и кивнул Александр:
   - У нас есть лишь один ориентир, Анатолий. Солнце. И вполне логично, что мы должны двигаться или прямо в направление светила, или строго отдаляясь от него. Что выбрал бы ты?
   Рядом зашевелились и другие слушатели: Спартак с Ириной, чья очередь дежурить за столом командного пункта наступила с полчаса назад; и Оксана с Бэйлой, которые местом вечерней прогулки с малышами выбрали именно эту точку города; и Маша с Дашей, которые такую прогулку никогда не пропускали. Именно они и закричали первыми; вдвоем, как обычно:
   - К солнышку, папа! Давай полетим к солнышку!
   - Это я и хотел предложить, - хмыкнул полковник, вообще-то уже раньше принявший такое решение.
   Дверь в командный пункт практически неслышно открылась, и Александр круто повернулся к  Ильину, который вошел с усталой, но донельзя довольной улыбкой. Раньше, чем полковник задал вопрос, он выдохнул:
   - Все, Александр Николаевич! Обеспечили друзей римлян всем необходимым для рывка в светлое будущее. Кто бы нам помог в свое время?
   - Действительно всем? - командир решил не обращать внимания на нотку обиды и зависти, проскользнувшую в голосе коменданта города.
   - Ну, ребята еще от многого не оказались бы, - рассмеялся Валерий, - особенно после экскурсии по городу. Мы с Ларисой их дома покормили. Ну, и показали, что значит быт в современном городе.
   - И в ванной дал искупаться? - засмеялся рядом Анатолий, - а в склады пустил!
   - Не во все, - Валерий даже замахал на него руками, - показал только то, что положено. Ну и рации выдал, как вы велели, Александр Николаевич.
   - Вот и проверим дальность устойчивой связи, - пообещал скорее самому себе Кудрявцев.
   - Когда? - вскинулся первым Никитин.
   - А вот сейчас и начнем проверять, - Александр улыбнулся - не трактористу, а Оксане  с дочками, - кто скомандует: "Поднять все паруса!".
   - Я!! Я!!! - обе девочки в одно мгновение оказались на руках отца, а сам полковник - за столом, ловко оттеснив в сторону громадное тело бывшего гладиатора.
   - Жмите, - кивнул командир на большую красную кнопку.
   Его пальцы в это время "порхали" по клавиатуре. Эти  зримые приказы могучему интеллекту сложного механизма, который уже привыкли называть Сферой, он сопровождал мысленным усилием. В какой-то момент Александр понял, что вполне может обойтись этой ментальной связью; что в голове у него словно идет диалог с кем-то немыслимо огромным и бесконечно привязанным к нему, к Кудрявцеву. И это огромное кивает головой (которой у него не было) и говорит, явно подражая ухваткам профессиональных военных - сержанта Левина, Холодова, майора Цзы:
   - Слушаюсь, товарищ полковник! Курс - на солнце.
   - В сторону солнца, - чуть поправил его командир, - на высоте над уровнем земли в... пару километров.
   - Есть!
   Детские ручки как раз нажали на тугую кнопку, и теперь все собравшиеся могли выбрать себе картинку по вкусу - смотреть на то, как складываются и втягиваются внутрь Сферы опоры; или на то, как она медленно отрывается от болота; наконец - как на стены крепости высыпали ее обитатели, провожавшие русских  с великой надеждой на их возвращение...
   Сам Кудрявцев закрыл глаза. Прижимая к себе легкие тельца девочек, он продолжал неспешный разговор, который, по сути, был тестированием систем "воздушного корабля" перед дальним путешествием. Конечно же, он не видел всех "узлов" и "механизмов" сложной системы, сердце которой билось здесь, в командном пункте; скорее это было стремительным полетом мысли над бескрайней равниной в поисках очага пожара, или иного бедствия. Но нет - жизненное пространство города, ограниченное Сферой, мерцало для него ровным солнечным светом. Лишь в одном месте - там, где с римскими детьми теперь находились двое взрослых, его сознание словно огибало этот провал. Это не было черным пятном; это было пустота, к которой не хотелось прикасаться. И Александр отступил, убедившись, что ни одного грана вещества, или энергии из этого ангара не исходит...
   - А может... еще одну команду: "Полный вперед!", - рискнул нарушить его медитацию Толик Никитин.
   Кудрявцев улыбнулся – тоже мысленно, чтобы никто не смог сейчас прочесть истинного смысла его улыбки. Прочесть, и ужаснуться; так же как едва не испугался сам полковник, когда впервые осознал способность Сферы развиваться до бесконечности. В том числе в плане воздухоплавательных способностей; а в перспективе – передвижения в безвоздушном пространстве. Так что «Полный вперед!» сейчас означал скольжение над землей с немыслимой скоростью, что для осторожного во всех смыслах командира никак не подходило. Особенно теперь – когда на коленях откровенно зевали Маша с Дашей, а в коляске закряхтел один из близнецов.
   - А сейчас всем спать, - Александр встал с дочками на руках, - а насчет скорости… думаю, крейсерской – километров семьдесят в час - пока вполне достаточно. Командуй, Спартак!
   Дежурный по городу послушно кивнул, и провел пальцем по панели, остановив быстро мелькавшие цифры на табло, когда они достигли указанной величины. О том, что его надо разбудить, как только на экранах появится что-то необычное…
   Дни шли за днями; необычного было много, но все это объяснялось реалиями медленно проплывающего внизу мира. В один из дней полковник не выдержал атак наседавших на него товарищей и велел опустить Сферу на поверхность. А потом – выгнать наружу «Варяг», и отправить тревожную смену на разведку. Ничего нового эта вылазка не принесла, зато уверила его, что в окрестностях вряд ли найдется что-то опасное для людей. Огромная Сфера, скорее всего, разогнала вокруг всю живность, и Александр разрешил горожанам посменно ощутить под ногами твердь нового мира.
   - Только в скафандрах, и с пристегнутыми шлемами, - напутствовал он первую смену, которую сам и возглавил.
   Первые же минуты этого необычного пикника показали, что командир был прав – на сто процентов. Люди поначалу жались к широкому и надежному пандусу, который сейчас был единственным входом в привычный мир. В то же время глаза у многих горели; в большинстве своем его сородичи в прошлом были людьми с весьма ограниченными возможностями в плане путешествий. И вот уже почти год неведомая сила, которая, в конце концов, обрела осязаемые черты Спящего бога, бросила их в невероятные приключения.
   - Только вот не все пережили этот год, - полковник невольно вспомнил товарищей, не доживших до этого дня, - год! Скоро уже целый год, как я в последний раз видел свою квартиру в Саратове; как в первый раз увидел Оксану, Алексей Александровича, Толика с Бэйлой… Всего неделя осталась до Нового года! А у нас даже Деда Мороза нет! Непорядок. Где тут у нас Толик Никитин!
   Он с улыбкой повернулся к степи, где, как он и ожидал, тракторист выступил первопроходцем. Он стоял метрах в двадцати от остальных любителей острых  ощущений, всем своим видом словно говоря: «Смотрите, ребята – какой я храбрый и отважный! И нет в мире силы, способной напугать русского тракториста; ни в небе, ни в море, ни здесь, под землей!». Анатолий топнул ногой по камню, который едва виднелся в траве, и с криком отлетел от него. Сам камень полетел в другую сторону вместе с кучей грунта, за которой полковник едва разглядел что-то длинное и гибкое, метнувшееся вслед за Никитиным. Разглядел уже в стремительном рывке, с клинком, который сам изготовил из чудо-пластмассы. Это оружие длиной в семьдесят сантиметров легко кромсало на части все известные Александру материалы, а в его руках могло творить чудеса – наподобие того удара, что аккуратно отделил неведомого врага от ноги Анатолия, уже скрывшейся в этом гигантском червяке, как в безразмерном чулке. Лезвие буквально чиркнула по подошве берца, а оставшаяся часть червяка тут же обернулась к полковнику – без глаз, носа, даже без рта. Она сама была ртом; гигантским, способным проглотить взрослого человека.
   - А может, - мелькнула мысль, - и более крупного врага.
   Клинок сверкнул еще раз, и еще, и еще… теперь над самой поверхностью почвы, смахнув в первом ударе широкую полосу травы какого-то удивительного оранжевого цвета. А червяк все не кончался. Его новые порции так же тянулись из отверстия в земле, и расширялись, словно эта мифическая гидра прирастала тем быстрее, чем сокрушительнее обрушивались на нее удары. Но, в отличие от мифа про Геракла, прижечь эту широченную шею было некому. Анатолий, уже содравший с себя живой чулок, стоял за спиной командира на расстоянии, превышавшем скупые замахи Кудрявцева, и лишь протяжно свистел – по мере того, как очередная «порция» червяка укладывается на траву, уже изрядно залитую какой-то слизью.
   Александру этот свист почему-то напомнил звук, с каким арбалетный болт летит во врага. Мгновение - и вместо клинка в его руках уже готово к бою другое грозное оружие, без которого полковник Кудрявцев не уходил в поиск. Вместе с болтом, на этот раз снаряженным широким острым лезвием, в нутро раздувшегося своим отверстием монстра полетела такая не уставная команда уставшего махать клинком человека: "Чтоб тебя разорвало!". И команда явно сработала. Земля вдруг взбугрилась длинным протяжным увалом - словно под ней убегал от врага гигантский крот. На самом деле это с неудержимой силой разрывалась плоть монстра, оказавшегося невероятно длинным. Остатки энергии, в которую воплотилось пожелание Александра, вырвались наружу земляным фонтаном метрах в тридцати от места нападения.
   Второго нападения - быть может, более ужасного создания - полковник ждать не стал. Короткая команда, и "путешественники" поспешили по наклонному пандусу к шахте скоростного лифта.
   - Чтобы похвалиться перед остальными приключением, - усмехнулся Александр, - и больше всего, конечно, Толик Никитин. Вот я сейчас с него эту браваду и стряхну. Что-то этот товарищ стал отлынивать от общественных работ. Таскается за мной, как самый настоящий ординарец, без которого я прекрасно обходился, и смогу обойтись в будущем.
   - Рядовой Никитин, - негромко сказал он, и Толик тут же материализовался рядом.
   Знал бы он, какое поручение его ждет!
   - Слушаю, товарищ полковник!
   - Слушай, Анатолий, - кивнул ему Кудрявцев с доброй усмешкой, от которой Никитин зябко повел плечами, - слушай и запоминай очередную задачу. Как ты считаешь, детишкам Новый год нужно организовать?
   - Нужно, - осторожно кивнул тракторист; потом, чуть более решительно, - и не только детям. Взрослые тоже любят этот праздник.
   - Вот ты нам его и организуешь, Анатолий!
   - Я?! - поразился тракторист.
   - Ты. Не один, конечно. Организаторов хватит. Но самую главную роль решили поручить тебе. Роль деда Мороза. Справишься?... Справишься!
   И Анатолий не посмел возразить. Больше того, командир вдруг с изумлением отметил, как загорелись глаза парня; как он даже начал шевелить губами - словно уже стоял на новогодней сцене и объявлял очередной конкурс. Он даже отстал от полковника в дороге до командного пункта. А там Кудрявцева ждал очередной сюрприз. Такой, что он так и не решил,  каким знаком - "плюсом", или "минусом" - обозначить сообщение Иры Ильиной. Она дежурила, как обычно, с Марио. Но красавец-итальянец сейчас скромно примостился в углу, у экрана, на котором была видна степь по ходу Сферы. А Ирина устремила навстречу командиру растерянный взгляд.
   - Товарищ полковник, - выдохнула она с видимым облегчением, - вы не поверите, но я только что говорила сама с собой.
   - Бывает, - улыбнулся ей Александр, - со мной тоже такое случается; и не так уж редко.
   - Вы не поняли, - нетерпеливо мотнула головой снайпер, - я по рации с собой говорила.
   - Как это? - подобрался Кудрявцев.
   Центральная рация города уже давно молчала - с тех пор, как он в последний раз едва разобрал слова Марка Туллия. Но с тех пор прошел целый месяц, и ничто не нарушало радиомолчания.
   - Она сама включилась, - Ильина словно жаловалась на рацию, - и заговорила вдруг моим голосом.
   - И что она сказала?
   - Сказала: "Город вызывает "Варяг". И повторила два раза. Ну, я ей машинально и ответила: "Какой "Варяг"? Я никого не вызывала! Тем более, товарищ полковник, что вы на улицу без всякого "Варяга" выходили.
   Александр едва удержался от улыбки, услышав это "улица" про бескрайнюю степь, на которой еще не скоро появятся (если вообще появятся) улицы и переулки. Потом вспомнил про монстра, который наверняка какими-то подземными улочками пользовался, и сурово сомкнул губы.
   - А потом? - наконец, спросил он так, что вытянулась по стойке "Смирно!" не только Ирина, но и Марио в своем углу.
   - А потом ничего, - Ильина не решилась пожать плечами; лишь виновато "ела" начальство глазами.
   - Хорошо, - кивнул ей Александр, разрешая сесть, - продолжайте дежурство. Остальным (он перевел взгляд от Ирины на ее итальянского супруга и обратно) пока ни слова!
   Марио с Ильиной послушно кивнули, а Александр стремительно рванулся в сторону итальянца, хотя роскошную картину, что открылась вдруг за его спиной, мог спокойно рассматривать с месте. Нет - ему было просто необходимо почувствовать на собственном лице это тепло, этот свет первого солнечного луча, ворвавшегося, наконец, в комнату. Это было так по-мальчишечьи; ведь увидеть солнце они могли в любую минуту - стоило только поднять Сферу повыше; такой "фокус" они уже проделывали. Но нет - никакого жульничества! Они увидели солнце, не поднимаясь выше определенной высоты, и это имело какое-то магическое значение. Настолько сильное, что в командный пункт стали набиваться люди. А комнату уже всю заливали лучи;  командир вдруг громко  расхохотался.
   - Саша?! - к нему прильнула всем телом Оксана, успевшая сюда с коляской раньше многих других.
   Кудрявцев понял невысказанный вопрос супруги.
   - Все хорошо, родная, - рассмеялся он уже спокойней, - это я вспомнил, что мы с Анатолием совсем недавно про зиму говорили, про Новый Год!
   - Новый Год! - визгнули рядом Маша с Дашей, и праздник Солнца завершился, так и не начавшись.
   Общим вниманием теперь завладел Толик Никитин, который тут же, "не отходя от кассы", как он сам выразился, начал формировать праздничный комитет. Полковник занял место, в углу, которое раньше оккупировал Марио, и с улыбкой наблюдал за товарищами. Затылок ощутимо грело далекое солнце; точнее, мысль о нем - ведь на самом деле жизнеутверждающая картинка далекого светила была привнесена внутрь сквозь фильтры видеокамер...
   Новогодние праздники прошли весело, с размахом. Они получились совершенно фантастическими в плане невероятного смешения обычаев разных племен и народов, представителей которых собрала под одной крышей (точнее, сферой) злая судьба. Почему-то все старательно обходили одну тему - откуда именно, из каких уголков Земли  пришла на этот праздник очередная новогодняя проделка или реприза. Слова: "А вот у нас раньше...", - практически исчезли из лексикона горожан. Скорее всего, потому что "у нас" теперь означало - здесь, в городе, под Сферой, надежно оберегающей от всех возможных опасностей. Заключительным итогом вечера была еще одна невероятная картина. По замыслу "великого сценариста" Анатолия Никитина на огромном экране планировалось показать Солнце; как символ всего самого светлого, к которому он стремятся вот уже... несколько минут, как второй год. И оно появилось. Но все взгляды были прикованы не к светилу; на экране гораздо ярче вдруг блеснула ослепительно-зеленая искорка; неведомый оператор направил фокус камеры именно на нее. Все дружно ахнули - почти так же, как в то мгновение, когда украшенный зал столовой распахнул перед ними двери. А потом тот же "оператор" дал увеличение, и зал ахнул еще громче! И лишь один голос - Деда Мороза - громко уточнил, указывая на то, что стало понятным для всех:
   - Да это же наша Цитадель. Это ее крыша сверкает под солнцем!
   Действительно - прямо по курсу Сферы возвышалось здание, в мельчайших деталях повторявшее центральный оплот города.
   - Или наше его повторяет, - подумал полковник Кудрявцев, прикинувший размеры чужой Цитадели.
   Он один из присутствующих знал сейчас, какое громадное расстояние отделяет Сферу от цели впереди; непонятно как, но знал. Словно и здесь, вдали от командного пункта, был связан со Сферой невидимыми нитями. И это знание поразило его. По всему выходило, что Цитадель впереди превышает размерами городскую если не в сотни раз, то  в десятки - точно!
   Эту мысль перебила еще одна сказочная картина - уже по сценарию праздника. На экране, которым сейчас служил весь потолок столовой, вдруг зародился, и расцвел всеми мыслимыми (и немыслимыми) цветами праздничный салют. Полковник  задержал дыхание; представил, что далекий двойник разглядит это буйство красок, превратившее Сферу в пылающую комету, вальяжно передвигающуюся в атмосфере. Но нет - то же непонятное чувство подсказало: гигантская Цитадель никак не отреагировало на салют. Больше того - пришло понимание, что он не отреагирует и на более грандиозный катаклизм. Но, уже отринув помощь тех самых нитей Сферы, которые, быть может, сам и придумал, Александр вдруг осознал - искра жизни в этом далеком нагромождении искусственных камней еще живет. Что кто-то, или что-то ждет появления... кого? Может их, землян?
    Невооруженным взглядом гигантское строение удалось рассмотреть очень нескоро. Полковник так и не разрешил прибавить скорость - как ни настаивали на этом его помощники; прежде всего Толик Никитин. И вскоре убедился, что был абсолютно прав в своей осторожности.
   Первыми в защиту неведомых земель, центром которой было безмолвная Цитадель, выступили какие-то летающие хищники. Они ничем не могли повредить Сфере, и людям, которым она обеспечивала защиту. Но Кудрявцев невольно поежился, когда стая этих монстров набросилась на громадный летающий шар, пустив впереди себя целый рой собственный перьев. Почему-то пришла уверенность - будь сейчас вместо непробиваемой пластмассы любой из обычных земных материалов, и битва тут же закончилась бы - в пользу орлов. Так обозвал летающих громадин доцент Игнатов. Он же упросил командира доставить в лабораторию хотя бы один образец.
   - Относительно целый, - попросил он, умоляюще глядя в глаза Александра.
   Образец доставили - из тех, что разбился, неистово бросаясь на серую громаду Сферы. Уже через час доцент вбежал в командный пункт с горящими от возбуждения глазами. С таким взором обычно делаются открытия мирового значения; или создаются шедевры живописи и литературы. А здесь...
   Все, кроме командира, лишь пожали плечами: "Ну и что, что у этих птиц перья из железа, а во всем остальном они ничем не отличаются от земных орлов? Может, это породу такую селекционеры вывели?".
   Такую мысль не постеснялся   высказать вслух Толик Никитин. Он подскочившего Игнатова он отмахнулся, а вот командир... Александр так и не высказал свое предположение - насчет "селекционеров", хотя определенные выводы уже сделал. Пока же он приказал уменьшить скорость, и снизиться до критической высоты, до ста метров нал землей.
   - Чтобы не пропустить еще чего-нибудь интересного, - объяснил он товарищам.
   "Интересное" проявило себя через восемь дней. Цитадель впереди уже была хорошо видна; так же, как и то, что далеко вокруг нее степь с буйно растущей травой оранжевого цвета была замещена идеально ровной равниной, лишенной какой-либо растительности. Сфера послушно взмыла вверх, чтобы все могли убедиться - эта равнина представляла собой правильный квадрат со стороной в сотни километров, на которой нечему было зацепиться взглядом. Зато они хорошо цеплялись за невероятных тварей, выстроившихся слитной цепочкой вдоль той стороны искусственной равнины, к которой подлетала Сфера.
   В командном пункте принялись ахать и охать; тракторист привычно просвистел - было отчего. Внизу выстроились самые натуральные тираннозавры. Их можно было  бы назвать копиями тех монстров, что были безжалостно истреблены в вотчине злобного потомка Монтесумы. Но эти, местные, были велики настолько, что Александр остановил снижение Сферы, как только цифра на табло подползла к отметке в сто метров. Ниже...
   - Пожалуй, самый крупный - если подпрыгнет - достанет до нас своим... мечом!
   Сержант Левин, сейчас отметивший это невероятное явление, словно не верил собственным глазам; как и многие другие вокруг.
   - Ну и меч, - проворчал рядом Никитин, - подумаешь! У нас своих хватает. Вон - у Спартака всегда с собой.
   Гладиатор, на которого устремились все взгляды, застенчиво (!) опустил голову. А неугомонный тракторист продолжил:
   - Предлагаю устроить тут боулинг. Опуститься вниз, и прокатиться по этим героям меча и орала.
   - Почему орала?
   - А вы послушайте!
   Командир, усмехнувшись, подкрутил очередной рычажок, отвечавший за звуки вне Сферы, и командный пункт действительно заполнили угрожающий злобный рев, который исторгали зубастые пасти, способные разорвать в клочья все, до чего смогут дотянуться. Полковник поспешно отключил звук - после того, как понял, что вместе с этим ревом внутрь помещения врывается что-то древнее, дикое; которому трудно сопротивляться. Так - в старом мультике про Маугли - бандерлоги спускались  к жадной пасти Каа. Рев, а вместе с ним опасные эманации отрезало; многие в комнате пристыжено потупились - он успели сделать пару шагов в сторону призывавшего из врага. А полковник приступил к серии экспериментов; благо, что ничем это городу, и в целом Сфере, не грозило. И время - чувствовал Александр - позволяло.
   Огромный шар поплыл вдоль строя могучих доисторических животных, вооруженных - как убедился полковник, приблизивший картинку - мечами совершенно невообразимой выделки. Возмущенный Спартак даже проворчал что-то вроде: "Руки  бы поотрывать тем, кто так издевался над благородным металлом!".
   Монстры внизу, вытянувшие шеи вверх, не шелохнулись, провожая Сферу злобными взглядами. Но лишь только она повернула за угол длиннющей стороны квадрата (этот смотр занял почти два часа, под нытье Никитина), как динозавры повернулись, и уже колонной бросились догонять воздушный корабль.
   - Как будто мы не можем пролететь над их головами, - проворчал уже громче тракторист.
   Он при этом постарался не смотреть в сторону командира, справедливо полагая, что давать советы начальству не в праве. А Александру самому не хотелось направлять Сферу внутрь безжизненного квадрата, как бы ни  манила к себе далекая цитадель. И сама Сфера, связанная сейчас с ним и пультом, и невидимыми нитями, соглашалась с ним в этом противлении.  Полковник прибавил скорости. Динозавры не отставали - до тех пор, пока стрелка своеобразного "спидометра" не перескочила черту в триста километров в час. Никитин за спиной (всегда ухитрялся оказываться в самом интересном месте) протяжно засвистел. Теперь монстры внизу двигались рваными скачками, не в силах угнаться за противником.
   Александр медленно затормозил, и повернул Сферу обратно - к исходной точке. Почему-то он был уверен, что следующую стадию эксперимента следует начинать в той же точке, что и первую. 
   - А пока, - отдал он право управления дежурившему Холодову, - пойдем пообедаем...
   Сфера поднялась над поверхностью земли на полкилометра. Если зрение не обманывало Александра, сейчас вершины двух цитаделей сравнялись. Если бы кто-то наблюдал за маневрами Сферы, он бы смотрел прямо в глаза Кудрявцеву; через сотни километров, разделявших командные пункты. Полковник нехотя, преодолевая внутреннее сопротивление, нажал на кнопку, отвечающую за движение летающей громадины вперед. Показалось ему, или нет, но в тот момент, когда Сфера коснулась своим краешком невидимой границы, вдоль которой далеко внизу бесновались тираннозавры, по ней пробежала судорога, заставившая его сердце сжаться в нехорошем предчувствии. Но внешне никаких изменений не было. Пульт управления тоже не взорвался россыпью тревожных красных огней.
   - Нет! – командир метнулся взглядом к единственной мигавшей, словно в исступлении припадка, кнопке, а потом  к помещению, с которым эта кнопка была соединена.
   Волею судьбы огромная сфера направлялась вперед, имея вместо носа корабля оконечность ангара с римлянами. Они и приняли на себя удар. Картина была столь ужасной, что даже закаленный организм полковника Кудрявцева содрогнулся. Пальцы, между тем, сами порхали по клавиатуре, подавая команды, предусмотренные для такого вот случая необузданной агрессии малолетних носителей Зла. Лентулл Батиат заслонил своей внушительной фигурой Теренцию, и пытался защититься от остервенелых мальцов, уже пустивших кровь полуобнаженному римлянину. В глазах консула застыло отчаяние; и Александр его понимал. Наносить удары собственным детям (а девочки лезли вперед едва ли не яростнее мальчишек) Лентулл не позволил бы себе даже под страхом смерти. А удерживать их на расстоянии… Видно было, что детские тельца переполняет энергия; что их ничто не сможет остановить их, кроме…
   - Кроме вот этого!
   Палец остановился на последней кнопке, и тела всех римлян – и шесть детских, и два взрослых мягко осели на пластик пола. Это было продумано заранее, но применялось впервые. Кудрявцев и сам не знал, чем именно были вызваны искусственные обмороки – усыпляющим газом, или каким-то излучением, вызывающим схожую реакцию. Главное – был результат. Руки командира тем временем не останавливались. Сфера медленно отползла назад, и застыла над динозаврами, давно нарушившими прежде идеальный строй. А полковник дождался, когда в помещении карантина зашевелятся лежащие на полу люди, и только тогда повернулся к товарищам, в ужасе и удивлении не промолвившие ни слова.
   - Ну что, Анатолий, - подмигнул Кудрявцев совсем не весело, - не хочешь вперед на полной скорости?
   - Нет, товарищ полковник! – даже попятился назад обычно бесстрашный тракторист.
   Александр его хорошо понимал; ввязаться в битву с противником, которого не видишь, и который бьет наотмашь по самому уязвимому; тому, что прячется глубоко внутри, и оберегается гораздо пуще ранимой плоти…по душе! В то же время он вдруг осознал, что именно ему придется идти в это преддверие ада. Может потому, что каким-то образом полковник Кудрявцев был причастен к тому безумию, что клубилось впереди, невидимое никому, но вполне реальное? А еще вдруг заныло в груди; не сердце а тот неведомый орган, неизвестный науке, и отвечающий за предчувствие. Сейчас он буквально кричал: «Спеши! Время на исходе!».
   Кудрявцев привык доверять себе; собственной интуиции. План дальнейших действий рождался в мозгу мгновенно – по мере того, как первые шаги по его реализации уже были сделаны. Сфера опять поползла по краю запретной зоны; следом поскакали тираннозавры, не отрывавшие уродливых зубастых морд от недостижимого врага. Опять два часа медленного, на пределе возможностей животных, гонки, и командир резко двинул рычажок вперед, заставив Сферу ощутимо ускориться, а свирепых гигантов внизу взреветь от бессильной ярости. Впрочем, это ускорение тоже было не максимальным; таким, чтобы тираннозавры, скакавшие теперь уже, прижимая головы на мощных шеях к земле, не теряли врага из вида. Передний из них, не выказавший усталости даже после получаса такого бега на пределе сил, победно зарычал, и показал новое, вполне осознанное движение, быть может, рожденное диким мозгом только что. Он швырнул свой меч вверх, и попал в днище Сферы, на что его сородичи ответили торжествующим воем. А потом вой стал жалобным, и быстро сошел на нет – когда Сфера, не получившая от куска металла никаких повреждений, ринулась назад по своему пути; уже со скоростью, какой этот мир вряд ли когда видел, и увидеть мог очень не скоро. Впрочем, цифры на табло не пересекли черту в тысячу километров в час; это давало вполне комфортную фору для разведчика. Да – в эту разведку полковник Кудрявцев собирался один, без привычной поддержки товарищей. И никто не посмел возразить; не потому, что боялись сунуться в неведомый ад, пробудивший злобные ипостаси в душе римлян, но отчетливо понимая – командир принял решение, которого отменять не будет. Только Оксана, опять оставившая коляску с притихшими близнецами в углу, подошла и положила руку на грудь супруга. А глаза ее требовательно уставились в такие родные серые очи, в которых она утонула еще в тот самый день, когда появилась в русском лагере после долгого бега по джунглям, который сопровождался гортанными выкриками сирийских боевиков.
   Этот взгляд просил, умолял; даже требовал: «Вернись, Саша!». И полковник кивнул, одарив Оксану, а потом и всех присутствующих дорой обещающей улыбкой:
   - Я обязательно вернусь!
   Сфера, наконец, остановилась – в том самом месте, где она зависла в первый раз. Последовательность команд была определена заранее. Быстрое скольжение вниз сопровождалось такой же четкой подготовкой к приземлению. Четыре составные опоры вытянулись во всю длину, и приняли на себя громадную тяжесть сферы в тот момент, когда «Варяг» замер на дне глубокого транспортного колодца. Александр склонился на несколько мгновений над спящими близнецами, легкими прикосновениями губ простился с ними; потом это прикосновение стало крепким и жгучим – когда на него ответила Оксана. В кабину пассажирского лифта он шагнул один…
   «Варяг» обрадовано прошелестел электродвигателями. Он, казалось, в отличие от людей, готов был нестись хоть в преисподнюю – лишь бы не стоять в своем «стойле», которому мог позавидовать гараж любого арабского шейха. Александр не стал гнать его сразу вперед, к цитадели. Фора позволяла – динозавры даже не показались на горизонте. Небольшой круг вокруг опор Сферы он сделал не столько ради того, чтобы привыкнуть к рулю и рычагам внедорожника. Полковник сейчас словно пытался растворить в окрестностях частицы собственного сознания. «Варяг» огибал третью по счету опору, когда он действительно начал воспринимать окружающий мир напрямую, минуя известные пять чувств. Шестое, не имеющее названия, подсказало Александру, что сверху, из глубин Сферы, на него изливаются теплые волны любви, и дружбы; при желании их можно было разделить, выделить тепло, которым пыталась поделиться с ним Оксана, дети, все остальные. Слева – откуда должны были появиться тираннозавры – уже ощутимо несло угрозой и отчаянным желанием вонзить острые зубы в плоть врага, и рвать, рвать  без устали, поглощая ее без остатка. Степь кругом, сейчас застывшая, словно в ожидании, дарила равнодушие и капельку бесконечного ожидания. Она словно подтолкнула «Варяг» в непробиваемую броню, когда вездеход повернул за четвертую, последнюю опору. И выдохнула: «Дождалась». Этот выдох, как и чувства самого Кудрявцева разбились о невидимую стену, отделявшую этот дикий, коренной мир от искусственного, границы которого охраняли злобные животные.
   - И птицы! – Александр поднял голову, отмечая, что громадная стая орлов вырастает на глазах, стараясь по сложной траектории, огибавшей поверхность шара, спикировать на внедорожник.
   Полковник больше не экспериментировал.
   - Поехали! – скомандовал он себе и заставил «Варяг» буквально «прыгнуть» вперед, выводя его из-под удара стаи, который, впрочем, ничем не угрожал.
   Так, на максимальной скорости, внедорожник пересек роковую черту. Привнесенные извне чувства, что переполняли полковника, словно отрезало, как и слова дежурного по командному пункту сержанта Холодова, успевшего отреагировать на молодецкий выкрик командира.
   - Товарищ полков…
   И все! В уши будто кто-то натолкал ваты. Совсем ненадолго. Негромкий вой электродвигателей скоро вернулся, но это было единственным, что нарушало тишину громадной равнины, чья поверхность была словно создана для гонок. Идеальное покрытие; отсутствие каких-либо препятствий в обозримом пространстве заставляло до отказа нажимать на педаль газа. Впрочем, Кудрявцеву сейчас не помешали бы никакие преграды. Прошло не больше часа, как он шагнул в кабину лифта, а его душу уже переполняли тоска по Оксане, по детям. Это было не совсем рационально – ведь прежде разлуки были частыми, и долгими. Александр, нажимая ногой педаль еще сильнее, словно это могло добавить «Варягу» скорости, отчетливо понимал – все дело в той самой преграде, которой неведомые создатели ограничили этот кусок пространства. Оно не пропускало сквозь себя те незримые нити, которые всегда связывали его с семьей; какое бы расстояние их не разделяло. А теперь…
   Цитадель росла медленно, очень медленно. Но все в мире, даже таком необычном, как это бескрайнее гладкое поле, имеет особенность заканчиваться. Вот и бесконечный бег внедорожника пришел к логическому концу – прямо у невероятной вереницы ступеней, ведущей вверх. Они были вполне обычными с точки зрения среднестатистического человека. Сам Александр был чуть выше среднего роста, но и для его ступней они оказались вполне комфортными. Вот только было их…
   - Ровно шестьсот, - закончил Кудрявцев счет, буквально запрыгивая на просторную площадку, подобную той, что была и перед оригинальной цитаделью.
   Даже не попав еще внутрь, Александр уверился, что исходной моделью для этого гигантского сооружения была именно их Цитадель. А в том, что помещение, где его сейчас ждали близкие, когда-то создавалось исключительно благодаря их общему замыслу и труду, сомнений не было. Кудрявцев, на удивление легко открывая высоченную дверь, вспомнил, сколько было ожесточенных споров; сколько словесных копий сломали горожане, прежде всего Анатолий и Валера Ильин, пока чертежи приобрели окончательный вид. И вот теперь все это представало в увеличенном в десятки раз виде. И еще одно кардинальное отличие было у  двух Цитаделей.
   В родной, оставшейся в Сфере, пахло близкими садами, недавним дождем, или – ближе к обеду или ужину – стряпней Зины Егоровой. Здесь же инстинкт подсказывал, что все вокруг заполнено смрадом; что удушливые волны, которые вряд ли могли исторгнуть из себя даже знаменитые авгиевы конюшни, поднимаются из подвалов, уходящих глубоко вниз. Объяснение могло быть одно – прежде именно эти подвалы были жилищем динозавров. А значит – та атмосфера ужаса, что гнала отсюда прочь все живые существа, и которая никак не влияла на самого полковника, появилась здесь совсем недавно.
   Эти нехитрые рассуждения закончились, как только Александр убедился, что двери лифта не открываются. Он вздохнул, и шагнул в сторону лестницы. «Убить» время, что тратилось на монотонное восхождение на полукилометровую высоту, можно было несколькими способами. Для начала полковник принялся вспоминать точные размеры оригинальной цитадели; пропорции ее разных частей. Это подсказало ему – впереди должно быть ровно полторы тысячи ступеней.
   - По четыре в секунду, - считал Кудрявцев, перескакивая очередные две ступени, - это будет без отдыха чуть больше шести минут. Всего-то…
   Без отдыха, то есть без незапланированной остановки, не получилось. Где-то на завершении третьей минуты отточенное чутье разведчика, который был отрезан камуфляжем от окружающего мира надежней, чем если бы на нем был сейчас скафандр космонавта, подсказало – впереди него совсем недавно так же стремительно двигался вперед еще один любитель тайн. И это – судя по практически незаметным следам на ступенях, к которым он пригляделся; едва не принюхался, низко склонившись над пластиком – был человек. Весьма опытный в делах стремительного бесшумного подкрадывания.
   - Не хуже меня, - без ложной скромности констатировал Кудрявцев.
   Поэтому он остановился перед дверью, ведущей в командный пункт этой цитадели (или в то, что заменяло тут такой пункт), и решительно отверг желание скользнуть в приоткрытую дверь мягким перекатом, движением, за которым неопытный взгляд просто не успевал. Вместо этого он поднял руку, и постучал костяшками пальцев по пластику.
   - Войдите! – прозвучал голос, от которого вдруг защемило в сердце.
   Александр толкнул высокую створку, и шагнул вперед, в полной уверенности, что ничто здесь ему не угрожает. Разве что великое удивление, проступившее и на его лице, и на такой знакомой физиономии человека, сидевшего за столом посреди не такого большого, как ожидалось, зала. Перед полковником Кудрявцевым сидел… нет – медленно вставал… полковник Кудрявцев!


Рецензии