из истории российского политического сыска часть п

... из истории российского политического сыска.

В государстве Российском госбезопасность была всегда. Другое дело, что до Петра I занимались ею бессистемно, все кто ни попадя и от случая к случаю. Да и при Петре, собственно, изначально был тот ещё разбродец - Преображенский приказ, например, помимо заговоров с изменами, чем только попутно не занимался! Вплоть до поставок овощей ко Двору, ей богу! Не верите? Зря. Преображенский приказ, собственно, изначально создавался как как учреждение по управлению потешными полками (Семёновским и Преображенским) и обслуживанию двора. Являлся конторой весьма широкого профиля. Занимался и контролем общественного порядка в Москве, разбирал наиболее важные судебные дела... Ну и овощи, постельное бельё и т.д., и т.п...
Кроме того, делами о государственных преступлениях занимались также местные воеводы и, так называемые, "майорские канцелярии" - были такие, созданные при Петре органы дознания и предварительного следствия. "Майорскими" назывались потому, что начальниками их назначались опытные в боевом отношении офицеры в майорском (реже - в капитанском) чине. Кстати, создавались они с упованием на то, что кадровые рубаки, коим ни чёрт, ни бог не страшен, будут бескомпромиссными и неподкупными следователями. Майорские канцелярии разбирали наиболее значимые дела о взяточничестве, лихоимстве, злоупотреблениях на местах, крупных злодействах... Ну, типа как известные в СССР "хлопковое дело" или "убийство на Ждановской".
Вообще, "майорские канцелярии" имеют более прямое отношение к истории следственных органов МВД и органов прокуратуры, чем к истории госбезопасности, однако пути иногда где-то в чём-то пересекаются.
Тайную же Канцелярию Пётр учредил в 1718 году для производства по делу царевича Алексея. И, вроде как задумывалось изначально не просто временным, а вообще разовым учреждением. Ввиду крайней важности "поцыэнта" - как-никак царевич! Однако конторка оказалась полезной и весьма живучей. Просуществовала она, как орган российского политического сыска аж-но до тех пор, пока уже в XIX веке её не упразднил Александр Павлович.
Ну что сказать в общем о конторе? Изначально именованная "Тайная Канцелярия", после ещё дважды меняла своё официальное название - переименовывалась в "Тайных и Розыскных дел Канцелярию" и в "Тайную Экспедицию при Сенате". Кроме того, в разных документах того времени встречаются разные названия, XVIII век, счастливое время - в русском языке нет ещё строгих правил, всяк пишет как хочет, ну и нормы делопроизводства соответствующие. Так же Тайная канцелярия пару раз на короткий срок прекращала своё существование, но без особых промедлений возрождалась. Хоть и под другим именем, но с прежними функциями и, практически, в прежнем кадровом составе.
Как уже говорилось, занималась Тайная Канцелярия государственными преступлениями. И чтоб глубже постичь суть, хотел бы обратить внимание на две особенности российского права и менталитета, заимевшие место изначально (при Иване Грозном ещё) и господствовавшие в нормативных документах и сознании граждан очень значительное время.
Первое - госбезопасность была не ГОСУДАРСТВЕННОЙ, а ГОСУДАРЕВОЙ, "государство" в этом смысле, было больше "kingdom", чем "state" - типа, не "отечество", а "государева собственность". Вот если принять во внимание эту особенность (имевшую, кстати, место вплоть до начала XX века) становится понятным, почему "госбезопасность" интересовали исключительно дела, которые уязвляли непосредственно царствующую особу - честь, здоровье, право на трон, etc. Кроме царствующей особы и ее семьи в Соборном Уложении 1649 года в качестве объекта государственного преступления выступали так же и представители царской власти, их жизнь, здоровье, компетенция и полномочия. Конечно, со временем формулировки несколько менялись, что-то детализировалось, что-то исключалось, что-то дополнялось. Но так, по мелочам. А в основном же суть понятия "государственное преступление" оставалась на Руси практически неизменной очень долгое время, практически - вплоть до начала XX века.
И, также понятно, почему госбезопасность того времени совсем не интересовали некоторые шалости, которые в более позднее время считались достаточно тяжкими уголовными и государственными преступлениями.
Оно, в общем-то, по тем временам и понятно - что худого с точки зрения тогдашней госбезопасности в не очень законных деяниях вельмож и крупных чиновников? Если заговоров они не строят, царствующих особ не хулят и не позорят, на власть не замахиваются... А что при этом воруют и стяжают, так то, можно сказать такое баловство, которое по своей серьёзности даже рядом со "словом и делом государевым" не стояло.
Словом, как-то так - тогдашнюю госбезопасность интересовали угрозы, что лично и непосредственно направлены на царствующую особу и царскую власть. А всё прочее - мелочь, ерунда, не преступники, а сорванцы какие-то. И материалы, что попадали в органы политического сыска, если не носили прямой угрозы, то, в лучшем случае, переправлялись в другие ведомства, нередко случалось, что "сигналы" оставались и вовсе без внимания. Однако случались исключения - например, такие явления как казнокрадство в особо крупных размерах или "государящийся" чиновник.
"Государиться" (словечко не мною выдумано, а взято прямиком из архивов Тайной Канцелярии и встречается там, кстати частенько, на правах устоявшегося понятия) - это не просто заниматься лихоимством, взяточничеством, самодурством и своеволием, а заниматься им в том контексте, дескать, "царь и бог тут я и никто более, да на бую я вертел ваш Петербург! И вааще, такой великий я, что фиг на меня укорот найдётся!"
Понятное дело, что хмурые господа из Тайной Канцелярии подобных понтов не переносили и на дух, а потому - при всяком случае напоминали зарвавшимся нахалам, что власть в государстве принадлежит государю. Как именно напоминали? Да запросто - "ымали" (как тогда говаривали. помните - фильм "формула любви", эпизод "достанем и из грядущего, не впервой!" - примерно так) и доставляли "куда следует"...
Это, значит, первая особенность - круг угроз, которыми занималась российская императорская госбезопасность, был достаточно узок и специфичен.
А вторая особенность была особенностью нашего российского права, (причём достаточно долго, - аж до начала XIX века, до правления Александра Палыча) и состояла в том, что озвученный умысел, высказанные намерения, словесная хула (т.н. "государево слово") само по себе являлось полновесным преступлением, таким же полновесным как и плетение реальных заговоров, например или бунтов ("государево дело"). Например, в отношении царевича Алексея именно так и было - ведь как таковых действий, направленных на реализацию зловредных умыслов и близко не было. А что было? да трёп один только. Причём не очень внятный и далеко не всегда трезвый. Но этого оказалось достаточно.
Более того, "государево слово" - это не только прямые измышления а-ля "что-то нехороший у нас царь, вот бы прирезать его что ли...", но и косвенные, типа "вот, будь я царём..." или "вот был бы царём не наш царь-батюшка, а тот или этот, вот тогда бы зажили наславу!"
Так что смех смехом, но напиши Пушкин свои известные строки "кабы я была царицей" лет на полста раньше, то по тем временам поэт мигом бы оказался "там где надо" и отвечал бы на вопросы относительно того, с какого счастья он решил сместить царицу и кто ещё участвует в заговоре.
И, надо сказать, что в Европе от этой особенности российского права (наказуемость высказанного умысла) кое-кто тихо шалел и крутил пальцем у виска.
Но насколько это было оправдано или смешно и глупо - наказывать, по сути, мнение, я от оценок воздержусь, ибо однозначной оценке это не подлежит.
Видимо, так понимаю, теория русского права "государево слово" рассматривала как пропаганду чего-то крайне нехорошего. То есть думать ты себе что хочешь думай, никто не привлечёт (хоть и потому что никто не словит), а вот говорить, - извините! Хоть в сколь угодно узком и близком кругу, ибо есть мысли настолько социально опасные, что пресекать их следует на корню и жёстко.
...Если припомнить вехи нашей родной истории, особенно в период от Иван Василича до помянутого Александра Палыча, то именно в этот период явственно ощущается, что восседание на троне не есть статическое состояние, а, скорее, это напоминает езду на скейте или сёрфинг... Прав был Энштейн - всё относительно, - вроде бы, с одной стороны на троне сидишь, а с другой - непрерывно лавируешь, умело пользуясь обстоятельствами подобно тому, как умело пользуется ветрами и течениями бывалый мореплаватель. Ибо государь, наряду со сподвижниками всегда имел и значительную, достаточно влиятельную оппозицию, обладавшую совсем не иллюзорной способностью к смене власти.
...К слову сказать, справлялись с этой проблемой царствующие особы всяк по-своему. От Петра, например, веяло откровенной прямолинейностью и жёсткостью, он не боролся за центризм, предпочитая этому лобовую атаку с целью "чтоб на наших баррикадах народу было больше чем на ихних" и тем самым, по сути, поставив общество в каком-то смысле на грань гражданской войны. Конечно, не в горячем её варианте, но в бескомпромиссном противостоянии. Кажется, что в его идеале полная победа должна была выглядеть как и победа в любой гражданской войне - когда всякое инакомыслие и несогласие изведено под корень, а победившая сторона восхваляется, идеализируется и повсеместно пропагандируется с самых положительных сторон... И народ, выстроившись в колонну по четыре с плакатами "да здравствует!.." и криками "Ура!" марширует к светлому будущему...
Несколько тупиковый путь, как по мне. Ибо, если предположить сколь угодно долгое правление Петра, то я уверен, - закончилось бы оно в конце концов трагично - либо от яда в бокал, либо от кинжала в дворцовых закоулках.
Елизавета Петровна же, наоборот, окунула общественность в некоторую вязкость и инертность, исподволь культивируя принцип "живи сам и давай жить другим". Хорошо ли то или плохо, судить, опять же, не мне.
С одной стороны - коррупция невероятная (в ее времена начальник Тайной Канцелярии Ушаков докладывал о том, что по сути вся московская и петербургская полиция состоит в крепком сговоре с криминалитетом и очень часто действуют заодно), но с другой стороны - и небывалое социальное спокойствие.
У меня лично впечатление сложилось, что ЕП это как бы Брежнев времен Российской Империи. Ей удалось поселить в мозги среднего обывателя бесценное пристанище - "стабильность". Стабильность, при которой пусть и достаточно жёсткие физические наказания, однако нет смертной казни. Стабильность, при которой очень медленно но верно благосостояние, в основном, неуклонно растёт... Нет, бывали при ней и бунты и мятежи - говорят, что-то около 60ти за 20 лет. при этом они были какими-то детскими, что ли - бурями в стакане, типа. То есть, на координальную смену внутренней политики не посягали даже и близко, а носили характер локальный, частный и узкий, - какая-то общность роптунов, недовольная неким аспектом, колобродить начинала. По большому счёту, ввиду своей малочисленности и незначительности, никакой угрозы самодержавию не представляла...
Екатерина II была ещё похитрее и поизящнее в деле укрепления самодержавия, шагнула дальше Елизаветы избрав путь кукловода. Кстати сказать, преуспела в этом весьма и весьма. Помимо того, что сама была дамой образованной, с живым умом и острым языком, помимо таланта выбирать и расставлять кадры, она обладала неоценимым свойством Истинного Кукловода - умением создавать атмосферу ЗАВИСИМОСТИ.
Как это работало в двух словах, пожалуй, и не объяснишь. Но я попытаюсь. Зависимость, конечно, была финансовой, прежде всего.
Кстати, в отношении финансов и оплаты государственной службы интересный момент. Жалование. Оно было и до Екатерины, как понятие "жалование" было введено, как мне помнится, при Петре ещё. Но до Екатерины жалование носило, скорее виртуальный характер, - его размер был одним из атрибутов социального статуса госслужащего и обязательной выплатой не являлся. То есть, имеешь жалование 1000 рублей в год - молодец, можешь хвастать этим. Но вот так чтоб придти к кассе и получить его - такого не было. До Екатерины всякий служащий (от дьяка до министра, от рядового до генерала) должен был своё жалование милостиво у начальства выпрашивать. А начальство могло дать, а могло и не дать. Екатерина положение на этом фронте подравняла и жалование при ней весьма приблизилось к современному значению слова "зарплата", что уже само по себе создало довольно прочные центристские настроения в среде государственных служащих.
Но зарплата зарплатой, а царские милости и всяческие денежные поощрения тоже не последнее место во внутренней политике Екатерины занимали, кого одаривала щедро, кого обходила вниманием, кому давала в долг и очень многое при этом от должника зависело - напомнят ему о том долге или нет. И если напомнят, то как вернуть заставят - срочно и с процентами или беспроцентно и по мере возможностей...
К тому же, пожалуй, только при Екатерине начинает потихоньку формироваться Монарший Двор. В том понимании, в каком он знаком нам, например, из романов Дюма. Ведь что представлял, например, Двор при Петре? В каком-то смысле полный бардак - там инструменты, тут станки какие-то, на стенах чертежи, оружие, на карауле пьянющие гвардейцы, а вот такого, чтоб как при Людовике общества, которое бы шушукалось по углам, собиралось в кружки по интересам, - такого не было.
А Екатерина пожалуй, в полном смысле этого слова создала Двор, Придворных и атмосферу салонных вечеров, когда за партией в картишки или под болтовню у камина решались государственные вопросы. Кстати, именно этот факт немало озадачивает историков того периода. Ведь было-то как - мирным тихим вечером Екатерина, желает, например, перекинуться в карты. Но ни с кем-нибудь, а вооон с тем послом, с этим вот министром и с вот этим генералом. Понятно, что игра в карты не главное, игра - антураж, за которым удобно неформально вентилировать вопросы, где намёками, где прямым текстом. А историческая проблема в том, что разговоры за карточным столом никто не протоколировал, зачастую они вообще нигде не фиксировались - ни в письмах, ни в мемуарах, ни, тем более, в официальных документах... И потому истинные причины, мотивы и обстоятельства некоторых явлений остаются незадокументированными и единственное что остаётся исследователям, это пытаться строить некоторые версии или догадки. Конечно, решение вопросов в неформальной обстановке - не новь для Российского царствования, однако именно при Екатерине оно приобрело такой глобальный размах и охват. Обычаи двора того времени не просто шептали, а, можно сказать, вопили "добиться можно любого решения вопроса, можно вообще всё, даже чего нельзя, но очень хочется, достаточно иметь связи и уметь договариваться". Словом, Екатерина, наряду с виртуозным и воистину прогрессивным для русской государственности кукловодством, как бы предоставила потенциальным бунтарям недурственную альтернативу - мол, хотите господа добиться своих целей? - влияния, богатства и проч - пожалуйста, этого вполне по силам достичь всякому и без свержения меня с трона, это и безопасней, и легче...
Ну а те из монархов, кто вовсе не контролировал придворные настроения или контролировал недостаточно, правили недолго и меняли друг друга так же запросто, как в свое время менялись наши генсеки в период гонки на лафетах. Вон, при Ушакове, к примеру, одном из достославных начальников Тайной Канцелярии, пока он был в должности, даже не помню сколько царствующих особ на троне сменилось, но с полдюжины точно! И при всяком государе генерал Ушаков исполнял без шельмовства, честно свои служебные обязанности по отношению ко всякой персоне, что в данный момент занимала трон. Кстати сказать, жизненный путь генерала Ушакова Андрей Иваныча красноречиво свидетельствует, что мощь, влияние и профессионализм карательных органов государства сами по себе мало что означают, это всего лишь инструмент в руках властьдержащих. А в инструменте самом по себе нет никакой примечательности, если им не пользуются или пользуются неумело.
..Но что-то я растрепыхался про монархов с генералами, а между тем, речь не о них, а об органах политического сыска. За отступление прошу простить, тем более, что оно, по сути своей, крайне поверхностно и по задумке идёт легким курсивом, чтоб сформировать общее впечатление о роли и месте органов политического сыска в системе государственной власти.
А история политического сыска в России воистину, до поры до времени достаточно скучна и однообразна. И принимая во внимание, что я пишу, всё же, не научную работу, а так, дружеский неформальный трёп, поделиться о том, что интересного знаю, без лишнего мозгоклёпства, грузни датами, именами, цитатами. Без вникания в тонкости и хитросплетения биографий и исторических событий. Для особо тщательных, въедливых и озабоченных точностью, скажу лишь, что личные мои впечатления по теме сформированы в основном на исследованиях российского историка Игоря Курукина, на мой взгляд он если не единственный, то, несомненно один из немногих, изучивший и тематику, и эпоху по архивам и документам...
Тема, на самом деле с исторической точки зрения очень интересная, материал невероятно богатый, но у меня в планах коротенький спитч, с минимумом подробностей и деталей. Ибо если в них вдаваться хоть коротенечко и углубляться хотя бы чуть, то тут разговоров томов на семь минимум!
Итак,
Немного о слове "вор" и его смысле. До поры в русском языке словом "вор" именовался государственный преступник, а не тот кто склады подламывает и по карманам шарит. Для обозначения такой деятельности в русском языке тех времён имелось слово "тать". А "вор" - как раз именно что государственный преступник. Ну это как бы для общего понятия, чтоб знать, что "тушинский вор" ничего в Тушино не украл, а Стенька Разин - "вор и разбойник" совсем не потому что отжимал кошельки у прохожих. Ну и, соответственно, клеймили государственных преступников (если было на то решение) тоже словом "воръ" - на лбу выжигались буквы "в"и "о", на правой щеке "р" и на левой - "ъ".
ОРГАНЫ, занимавшиеся политическим сыском и делами о государственных преступлениях в начальный период своего развития. Как уже говорилось, изначально это были воеводы на местах, которые в отдельных случаях могли руководить первичными следственными действиями, майорские канцелярии еще были, но о них я уже писал.Преображенский приказ - при Петре изначально была контора крайне многопрофильная, но занималась, в том числе и ведением дел о государственных преступлениях, Тайная Канцелярия, конечно... Екатерина, кстати, Тайную Канцелярию распустила к чертям и решительно. Но учитывая, что через некоторое время была учреждена Тайная Экспедиция при Сенате (практически в том же кадровом составе, что и распущенная совсем недавно Тайная Канцелярия), можно сказать, что система политического сыска никаких принципиальных изменений не претерпела. Конечно, тот факт, что она стала "при Сенате", несколько, формально укорачивало ее полномочия, но все же не забываем - при Сенате, однако с правом прямого непосредственного доклада, то есть, на деле, случись что из ряда вон, то и Сенат для Тайной Экспедиции не указ - возможно и к императрице прямо сразу.
ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ПРОИЗВОДСТВА ДОЗНАНИЯ. Возможно, кто-то разочаруется, но не было ни в Тайной Канцелярии, ни в Тайной Экспедиции своей агентуры, густой сети тайных осведомителей неустанно следящих за благонадёжностью подданных. Долгое время доносы и только доносы являлись основанием для исследования дел по государственным преступлениям. И прошу не спешить кривить губки презрительно, дескать - "фи, доносы, какая подлость и низость! Общество, в котором процветает доносительство, не может быть здоровым". А я так скажу, во-первых - "донос" это не обязательно "навет" (за наветы и напраслину, кстати, по выяснении факта, ох как неслабо наказывали!), во-вторых, "донос" - это прежде всего некая достоверная информация, что государю неизвестна, но с верноподданнической точки зрения просто обязана достичь государя ввиду своей важности и значительности. В-третьих, "донос" в той системе государственной власти и общественных отношений был единственным законным шансом найти управу, скажем, на невмеру зарвавшегося чиновника. В-четвёртых, система доносов автоматически подразумевает в тех, "кто был причастен и не доложил вовремя" возможных сообщников фигуранта. Нет-нет, сам по себе факт недоносительства - ещё далеко не приговор сам по себе, однако при недоносительстве (даже истинно добросовестном - не сумел, не успел, было лень) ты будешь очень долго оправдываться и весьма мучительно обосновывать свою непричастность. Ну и в-пятых, наконец, - толковый, стоящий донос с высокими гражданскими мотивами - не враки и пьяный бред с целью изжить недруга, а конкретная достоверная информация щедро вознаграждалась материально. Говорят, за первичную информацию по полста рублей платили, что по тем временам деньги немалые.
Кроме доносов основанием для "работы по объекту" могли быть и так называемые "подмётные письма" (это такие, типа анонимок). В основном внимания они не стоили, но если вдруг подмётное письмо содержало в себе, по оценке чиновников Тайной Канцелярии, стоящую внимания фактуру, то ситуация, изложенная в подмётном письме начинала ненавязчиво изучаться. А дальше "два путя", либо кровавая гэбня выходила на действительное государственное преступление, либо убеждалась в том, что письмо - пустышка.
КАК ЭТО РАБОТАЛО. Изначально - очень просто. Обывателю, столкнувшемуся по его мнению с государственным преступлением, достаточно было выкрикнуть "Слово и дело!" И все, - это как стоп-игра в далёком детстве, теперь властям просто вменяется в обязанность того, кто эти слова выкрикнул без малейших промедлений доставить в соответствующий орган для дачи показаний. Как правило доставляли. Туда, где его выслушают терпеливо, запротоколируют показания... И вот тут от канцелярских крыс из Тайной Службы уже требовался незаурядный опыт, чтоб прикинуть и решить - кто перед ними, искренний полезный доноситель, по информации которого нужно долго и серьёзно работать, то ли - наветчик и скандалист, решивший руками тайных служб Их Величества расправиться с недругами и в самую пору ему всыпать розог и воротить с позором домой, то ли просто наивный и недалёкий в юридическом отношении человек и, искренне заблуждаясь, докладывает о чьём-то предосудительном поведении, которое, собственно, хоть и предосудительно, но на государственное преступление явно не тянет, тут тоже требовалось решить - куда его, со словами "ступай, братец и впредь по таким мелочам нас не беспокой" или передать жалобщика иным компетентным органам.
Да, сначала было просто, коли что прознал, крикни погромче "Слово и дело!" и больше никаких забот не имей. Заботы от этого крика не у тебя, у остальных будут. Слово и дело! - пароль действовавший на всех магически, произнёсший их вмиг становился под защиту императорской короны вплоть до тех самых пор, пока не будет скорейшим образом доставлен к уполномоченному лицу для дачи показаний. А как его поскорей доставить, да так чтоб ни волоса с его головы не упало, это уж забота местных властей. И не просто забота, а первостепеннейшая головная боль. Хоть кто, хоть где, хоть при каких обстоятельствах (пусть даже это уголовник на эшафоте) объявит "Слово и дело", всё, ппц, смерть мухам и старухам, стоп-игра, с этого момента он неприкосаем и недосягаем. А местные власти должно заботить только одно с этого мига, - как бы поскорее живым и здоровым этого говоруна доставить куда следует. И никаких "у меня молоко убегает" или "брат Митька помирает, ухи просит" - нет бросай всё и будь любезен!
Но весьма скоро разобрали, что народ-то "слово и дело" далеко не всегда кстати объявляет, да и к тому же поводы для "слова и дела" в законе имелись различной степени важности. Согласитесь - объявить "слово и дело" узнав о заговоре - это одно. Тогда и дальнейшая канитель, суматоха, служебная суета и расходы оправданы. А совсем другое дело - лихоимство и поборы, скажем, местного воеводы. Оно, конечно, тоже дело зловредное и в какой-то степени основы государственности подрывает.
Словом, в 1713 году было введено ограничение - "слово и дело" объявлять только в двух случаях
- при посягательстве на здоровье, жизнь и честь государя
- о бунте или измене
Всё! При всех прочих обстоятельствах и основаниях, доброму подданному пристало действовать хоть и решительно, но тихо и скромно, согласно предусмотренному порядку - самолично явился куда следует и доложил о надлежащем.
Однако, при всём сказанном, хватало и шельмецов, и дураков, и любителей за казённый счет столицу повидать, и просто лоботрясов, объявлявших слово и дело чуть ли не из хулиганских побуждений. Такие, разумеется, строго наказывались, но разве остановит это преступника, скажем, решившего таким путём отсрочить казнь? Или неисправимого и контуженого на всю голову авантюриста?
В конце концов, любые рамсы с формулой "слово и дело" пресекла решительно Екатерина. В 1762 году, как щаз помню, был издан указ. Дорогие, дескать, россияне, отныне, вашу мать, никакого "слова и дела"! И кто такое крикнет, тот дурак!
Это, вот, небольшое отступление по поводу "слово и дело", но вернёмся поближе к теме - к методам работы Тайной Канцелярии. Итак, сначала было слово. Слово "донос".
Далее, в случае работы по доносу, заводилась натуральная канцелярская канитель, до невозможности долгая и нудная. Надо сказать, что основным методом работы политической полиции того времени был ДОПРОС. Да, просто, обычный допрос в форме беседы или в форме "вопрос-ответ", допрашивался, как правило, достаточно широкий круг лиц - практически все, кто мог что-либо прояснить или дополнить по делу... Проверялись-перепроверялись-уточнялись показания, проводились очные ставки... словом, канцелярские крысы обсасывали ситуацию очень тщательно, со всех сторон, чтоб исключить любые случайности, двоякие толкования или иные неясности, ибо по результатам ждет доклад высоко наверх, а на тех коврах и перед теми особами нельзя ни в коем случае мямлить, непозволительно уличаться в неполноте или неточности. Были, конечно, и допросы с пристрастием, и пытки - куда ж без этого? Но, стоит сказать, что кошмарики, поселённые в головы обывателей о "страшных застенках и нечеловеческих пытках" - всего лишь кошмарики, имеющие крайне мало общего с реальностью. Ну разве чуть, самую малость. Особенно во времена Петра - он, говорят, был на этот счёт парнем практически без комплексов, мог и сам активно участвовать (и, говорят, участвовал!), говорят, царевич Алексей очень ощутил батькину сноровку по части пыток. А так-то - допрос с пристрастием... Знаете, что такое допрос с пристрастием? Это когда случались моменты, если опрашиваемый тушевался, стеснялся, молчал, давал сбивчивые и противоречивые показания - его приводили в подвал, показывали палача, дыбу и говорили "ты вот что, братец, соберись-ка и говори нормально всё как есть, а иначе - вот... ну, ты понял" Вот это - допрос с пристрастием. А что до пыток, то не было там особых зловещих пыточных орудий типа испанских башмаков, калёного железа и прочих ужасов.
Нет, конечно, дикость и почти средневековье, жестокости хватало - там и клеймили, и вырывали ноздри, и языки отрезали... Но всё это, господа, мои было не пыткой, а наказанием за содеянное. А пытка была на всех одна - дыба. Не баловали палачи подследственных разносолами. Дыба. Да, больно, адски больно. Но при этом - совершенно несмертельно и безо всякого непоправимого вреда здоровью. И по максимуму, она применялась к одному и тому же человеку трижды. Если все три раза на дыбе человек дал одни и те же показания, их принято было считать достоверными, но не дай бог показания на дыбе начнут самим себе противоречить, - всё, наша песня хороша, начинай сначала! И как предел возможных мучений допрашиваемого (в том случае если он и на дыбе уходил в глухой отказ, молчал или кричал, но не то о чем спрашивали), могли горящим банным веником по спине. И всё. Это был предел и крайняя мера физического воздействия.
Говорят, был один чижик, побил в отношении пыток все рекорды - шесть раз стервеца на дыбу вздергивали, но и то был не политический а злостный уголовник, направленный в Тайную Канцелярию для пущего устрашения. А какое устрашение, если он и в самом деле оказался контуженым на всю голову отморозком! Казнили его, кстати, и без его показаний - свидетелей и прочей доказухи было и без бандитских откровений до чёрта.
Замечу лишь, что при Екатерине пытки перестали применять к детям и беременным женщинам. Жить стало лучше, жить стало веселее.
КАДРОВЫЙ СОСТАВ органов, профессионально занимавшихся политическим сыском. По кадровому составу тоже ждёт разочарование - во-первых, не так велик был их штат, основную массу которого составляли именно въедливые и нудные канцелярские крысы. Конечно, палачи, лекари, всё это было. Но в основном - канцелярщина, а не шпага, кулаки и пистолеты. И уж тем более не подслушивание, не выслеживание заговорщиков по подворотням, не внедрения и прочие оперативные комбинации, а бумага, чернила, перо, вопросы, ответы, уточнения... А было их... вот, в середине XVIII века 15 человек в Петербурге и 14 человек в московском филиале Тайной Канцелярии. И всё...
Естественно, не было среди сотрудников пьяни, дураков и патологических садистов. Почему? А вот вы хотя бы на момент представьте себя на троне и учредите сами по своему разумению в своей фантазии СВОЮ тайную канцелярию - вот кого бы вы туда взяли? Неужели пьянь, садистов и дураков?! Вот то-то же!
Кроме того, не было там и взяточников. Разумеется, не от ангельской сущности своей, а просто напросто потому что взятки им было давать незачто. И некому.
С трудовой дисциплиной было строго. Служба-то, что ни говори, почётная, значимая - не всякому Родина доверит государев покой охранять - это ж как лейб-гвардия, только ещё круче, поскольку Тайная. Имел место и режим секретности, который неукоснительно, вроде, соблюдался - как самими сотрудникам, так и побывавшим "там где надо" в качестве свидетелей и опрашиваемых строго-настрого рекомендовалось хранить в тайне вообще всё, что касается Тайной Канцелярии - начиная от внутренней планировки помещений и особенностей внутреобъектового режима и заканчивая тем, о чем спрашивали.
ЖЕСТОКОСТЬ. Есть мнение, что всякий попавший в жернова российского политического сыска был обречен на муки небесные, тяжкие истязания и очень часто на лютую смерть. Но такое мнение архивно не подтверждается никак, наоборот. Нет, не то чтоб смертная казнь или тяжкие телесные кары были скорее исключением, чем правилом... Нет-нет, они были! Но в общей массе приговоров по делам Тайной Канцелярии были относительной редкостью. Например, при Анне Иоановне, когда кошмар, бироновщина и доносы кругом, от Тайной Канцелярии, как говорят знающие люди - 3-4 смертных приговора в год. А в основном - порка плетьми, побивание кнутом, высылка.
УЧАСТИЕ МОНАРХОВ в делах Тайной Канцелярии. Конечно, самое живое и трепетное участие принимал Петр, говорят, Алексеич. Тот очень живо и искренне интересовался делами о государственных преступлениях. Кстати, пожалуй, именно в отношениях с Тайной Канцелярией в полной мере и весьма красноречиво проявился характер Петра, не побоюсь такого слова -взбаламошность, граничащая с патологией. Вот, например, типичнейший по своей сути случай - в День рождения Петра в церкви к нему подошёл купчик, поздравил, калач подарил, Петр растрогался, пригласил купчика во дворец, за праздничный стол с собою усадил, пьют-гуляют и уже, как водится, "лепшие сябры"... А тут вдруг купчик возьми да и спроси - "а чёй-то ты, государь, трубкой всё дымишь, а я вот никак не пойму - что за привычка такая диковинная?" вроде бы (особенно учитывая обстоятельства) ничего стрёмного у Петра не спросили, но он, говорят преобразился вмиг - озверел и, завопил что-то вроде "ах ты гавнооо!!! в кандалы его, сукина сына и в Преображенский приказ!" Можно всё это конечно трактовать и как плохую шутку, и как безобразную пьяную выходку, но купчику-то за оскорбление величества пришлось отбывать пожизненное!
А вот примеры совершенно противоположные.
Ясно, что вникать в подробности всех дел о государственных преступлениях и принимать в них прямое участие ни у какого государя времени не хватит. А потому учредили такой порядок - начальник Тайной Канцелярии докладывает о делах в форме "экстрактов" так называемых - кратких справок по делу, а там уж не усмотрение их величества, во что вникать лично и детально. Чаще всего монархи на экстрактах ставили свои резолюции - в форме личных мнений о степени вины, например, или рекомендаций по дальнейшему ведению следствия - кого опросить, кого привлечь, etc... Так вот, совсем нередки на экстрактах дел Тайной Канцелярии резолюции Петра со следующим, примерно, содержанием - дескать, в деле разобраться тщательно и неспешно, дабы безвинные и непричастные не пострадали... как вам? По мне, так тот ещё конь с яйцами! С одной стороны, при определённых обстоятельствах ни за хер собачий кому-то жизнь к чертям сломать, а с другой стороны - назидательные призывы к объективности следствия...
Подводя небольшой итог сказанному, ещё раз осмелюсь напомнить, о том, что служба в органах политического сыска до определённого периода, вопреки обывательским представлениям, была крайне скучна, невероятно рутинна, напрочь лишена романтики и авантюризма... однако же, однако и в ней встречались вкрапления. Нетипичные ситуации, заставлявшие опытных и тёртых жизнью клерков из тайной канцелярии, выслушав очередного посетителя, пялиться на него ошарашенно оловянными глазами и сатанеть от мысли "...!.. Оно ясно, что ты, братец, дурень непроходимый, но что, мать твою, делать теперь мне?! С тобою и с тем что ты тут понаплёл?!"
Но это уже совсем другая история.